Сокол ясный

      Фария всегда разрывалась. Между Цюрихом и Оттавой, между Швейцарией и Канадой, между Овервотч и нормальной жизнью, между… матерью и отцом. Она не вдавалась в подробности их отношений, но при Сэме Ана всегда вытягивалась в струнку и волком на него смотрела — не сейчас, но позже Фария поймёт почему. Поймёт, почему разбитые отношения не склеиваются снова, ведь это не ваза, чтобы собрать из осколков что-то стоящее. В Оттаве Сэм готов был дать девочке семью: пускай, с другой женщиной, пускай с маленьким чужим ребёнком, но не бросая разбитую Фарию на произвол судьбы. В Цюрихе Фария, забравшаяся на диван в комнате отдыха, прислушивалась к знакомым шагам. Ждала. Безнадёжно, ради нескольких мгновений желанной ласки и любви, которые нисколько не стоили всего того потраченного ожидания.       Но не для Фарии. Фария, лишённая явной заботы, мечтала об этих мгновениях, и с щедростью давала Ане шанс за шансом, уговаривая саму себя, что скоро всё наладится. Но ничего не налаживалось. Работы становилось больше, времени меньше. А одного поцелуя в макушку перед сном — недостаточно.       Ана никогда не ходит на школьные матчи. У неё для этого нет времени — всё свободное забирает Овервотч. Можно ли его вообще, с таким успехом, звать свободным? Фарии уже давно безразлична всеобщая любовь зрителей, признание команды и тренера. Ей бы вот… знакомые карие глаза на трибуне, и чтобы Ана сказала, как же невероятно сильно она ей гордится, и чтобы от всего этого на глаза наворачивались слёзы. Обреченная добиваться внимания не абы кем, а собственной матерью, Фария чахла. Словно цветок, который забыли в очередной раз полить на тёмном подоконнике.       В Оттаве был Сэм, который пёк вместе с ней лимонные кексы, вымазывал смуглые щёки в муке и говорил о том, что даже перемазанная Фария — самая прекрасная на свете. В Канаде был папа, который всегда говорил, что очень ждёт её назад. Точно так же, как девочка ждала с очередного задания свою мать. Там, далеко за Атлантическим океаном, был человек, готовый подарить ей всю свою любовь, сходить на каждый матч и послушать, почему же так важно, чтобы известный спортсмен подписал ей баскетбольный мяч.       Выборы, признаться, Фария никогда не умела делать.       — Мне не нужна героиня! Мне нужна мама и нормальная семья, — Фария выпаливает, обидные, но жутко честные слова, не думая о том, как же больно это режет по любящему материнскому сердцу. Младшая Амари уже давно не верит, что она вообще здесь нужна. Она выкладывает это всё, взбешённая, как ураган, навзрыд захлёбываясь стекающими по щекам слезами. Ей, вообще-то, пятнадцать. И если подростки обычно в этом возрасте всячески отказываются от любой родительской заботы, то Фария, лишённая ее явных проявлений изначально, теперь уже сама выпускает иголки. Она столько шансов давала, столько времени потрачено на никому не нужное терпение, что сейчас просто… нет никаких сил.       «Лучше бы у меня не было матери, чем была такая!» — обиженно думает Фария. Она ведь ещё не знает, как сильно стоит бояться своих желаний. От этих мыслей нормальности в семье не прибавится. Только горя.