Путь к тебе

«Среда. 18:00. Встретимся в парке». — Как будто дилеру пишу, — вырывается у фотографа нервный смешок. Он уделяет этот текст и пишет другой. «Прости, что игнорил тебя целую неделю». Не то. «Привет, ты в среду занят? Можем встретиться?» Снова стирает. Откидывает телефон в сторону. «Никто не говорил, что будет просто», — Миша прям слышит в голове наставляющий голос Андрея. Фотограф отчаянно вздыхает. Это правда сложно: подавлять в себе любые ненормальные эмоции на протяжении многих лет, чтобы после, за несколько встреч полностью забыть себя в другом человеке. Неожиданный всплеск чувств пугает Мишу хотя бы потому, что он полностью их не контролирует. Казалось бы всего неделя, но от грудной клетки по всему телу растеклась тягучая тоска. Парень ощущал, как каждая его клеточка начинала биться в истерике надеясь почувствовать чужое тепло снова. Истерикой глушило и сердце, вырываясь из тела хозяина в руки другому человеку, больно ныло, когда его продолжали удерживать. Миша игнорировал это при первых встречах с Даниилом, а сейчас, с усилением в раз десять, все чувства решили отомстить, и не обращая внимание на доводы разума, вопить о том, что фотограф скучает. Миша полностью признаёт это только сейчас. Влюбился. И теперь даже набрать сообщение, блять, не может. Он раньше не понимал все эти затянутые любовные сериальчики, реклама которых периодически мелькает в глазах, но сам сейчас выглядит как грустная жабка, уповающая на чудо. Ёбаный дождь за окном. Фотограф вновь подбирает телефон и пишет: привет от внеземных цивилизаций, — вспоминая самое начало их переписки. Плевать, что ответит, в данный момент Мише нужно хоть что-то. Но ожидаемого сообщения не приходит, вместо этого через несколько минут поступает звонок. Парень задумывается на секунду прежде чем ответить. — И тебе здравствуй, — сразу слышаться родной голос. Молчание в ответ. — Хэй? Ты там завис? Фотограф пытается сказать хоть что-нибудь, но его будто парализовало. Скучал, он так невъебически сильно скучал. Миша хочет к Дане. Миша хочет его. Но Миша молчит. — Так, ясно, — слышится тяжёлый вздох, и парень хочет приложиться о стену. — Послушай меня, ок? Не отключайся только. — кивок, будто кто-то видит. — Знаешь, я ещё никогда не чувствовал чего-то подобного. Ну, в смысле у меня были девушки, конечно, — Миша сжал челюсть, чтобы не выплюнуть несвоевременную грубость, — Боже, что я несу, просто после того, что случилось… После нашего поцелуя, хотя, наверное, ещё раньше: с нашей встречи, или, даже, первого сообщения, мне кажется, нет, я уверен, что хочу быть с тобой. — наконец произносит Даня. — В смысле, проводить время вместе, разговаривать обо всем, я хочу целовать тебя, а после спать в обнимку или больше, боже, это так… но, я хочу быть с тобой, понимаешь? Миш? — Я здесь, — надрывисто говорит фотограф. — Ты можешь не отвечать мне сейчас, я знаю, что всё это… — Миша почти видит как на собеседник неопределённо взмахнул рукой и нахмурился, закусывая губу. — Скажем, у тебя есть причины послать меня куда подальше. Если хочешь, я больше не буду тебя беспокоить… — Нет, — вырывается у Миши. — Всё то, о чём ты говорил, я понимаю, но это сложно… — Что-то случилось? Я имею в виду раньше… — тут же подбирается Даниил. — Да. — Расскажешь? — Нет. — Миша махнул головой и попробовал сказать иначе, чтобы звучало мягче. — Не сейчас. — Хорошо, но просто знай, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Миша подавляет улыбку ведь несколькими днями ранее почти то же самое ему говорил лучший друг. «Они бы поладили», — мелькает в мыслях, придавая уверенности о необходимости происходящего. И отгоняя навязчивое: «ненормально», Миша спрашивает: — Ты свободен в среду?

***

В квартире отца и его семьи Миша был около полугода назад. Не сказать, что здесь многое изменилось за это время, но ощущение будто он тут впервые. Дарья встречает его тёплой улыбкой, сообщая, что папа с Алисой отправились в магазин, но вернуться с минуты на минуты. «Не голодный? Может чаю?» Нет, спасибо. «Как поживаешь?» Всё нормально. «Очень рада, что ты приехал сегодня, Лиса хотела встретиться, и твой папа тоже, хотя по-мужски и не показывал того, что скучает». Да, рад, что вы пригласили… «Ну, что ты, это ведь и твой дом!» Молчание. Дарья отточенными плавными движениями накрывала стол. А что за повод кстати, мне так и не сказали? «О, ты не понял? — добрая улыбка, — да, Женя мне говорил, что ты не догадаешься, но пусть будет сюрприз». Пока женщина хозяйничала на кухне Миша решил всё же осмотреться, и прошёл по коридору до конца, туда, где раньше была его комната. На двери он обнаружил рисунок разноцветного единорога обелённого блёстками, и усмехнувшись, всё же заглянул за дверь. Игрушки, куклы, альбомы, фломастеры и рисунки были разбросаны повсюду, но явно лежали на своих местах. Небольшая кроватка в центре и столик в уголке у шкафа. Что ж, эта цветная комнатка на самом деле уже давно не была его, но прикреплённые к обоям плакаты с мультипликационными персонажами, которые он покупал лично, лет так пять назад, его приятно удивили. Больше не намереваясь вторгаться в чужую собственность, он отправился обратно по коридору в гостиную, где замер разглядывая семейные фотографии на комоде. Вот Даша с отцом, который крепко держит кроху-Алису и обнимает за плечи супругу. Вот девочка катается на качелях во дворе. Вот супружеская пара только вдвоём счастливо улыбаются с любовью глядя друг на друга. Некоторые из фотографий делал сам Миша, собственно поэтому его не было в кадре (хоть его очень просили просто поставить на камере таймер), а другие, ну, парня просто рядом не было, когда они создавались. Под рёбрами начало что-то царапать и фотограф опустил взгляд, но заметив знакомое пятно на одной из картинок, пригляделся, и его сердце упало. Да, эта фотография и стоит у него дома на полочке около рабочего стола. Да, на ней он и радостный отец, но… разве это не был целый кадр? Тогда почему немного правее от плеча мальчика стоит его настоящая мама? Её длинные русые волосы и клетчатое черно-белое платье развиваются на ветру. Глаза так похожие на его собственные с душераздирающей нежностью и заботой глядят на мальчика. — Я не помню этого. — сорвался губ непонимающим шепотом. «Она смотрела на меня когда-то…вот так?» «Мне жаль, что ты мой сын». — Мишка! — раздаётся радостный писк по квартире и в ноги парня тут же утыкаются маленькие девичьи ладошки. — Ты плиехал! — Привет, одуванчик, — ласково произносит парень присаживаясь на корточки, чтобы сестрёнка смогла его обнять, как она обычно это делает. Тонкие ручки Алисы тут же обвиваются вокруг его шеи, а носик утыкается около ключицы. Миша легонько треплет её светлые мягкие волосы, кивая стоящему в проёме отцу, который спокойно дожидается, когда дочь позволит ему пожать руку сыну. — Здравствуй, парень, — сдержанно говорит мужчина, хлопая Мишу по плечу. Многозначительно оглядывает его, приглашая к столу, где Лиса в нетерпении прыгает у праздничного торта. — С днём рождения! — произносят вместе Дарья с отцом, и девочка весело кивает присоединяясь к поздравлению. — Но… — растеряно начинает Михаил. — Да, мы решили заранее отпраздновать, полагая, что послезавтра ты скорее захочешь провести с друзьями или своей девушкой. — пояснила мачеха усаживая фотографа за стол. — К тому же в кой-то веке следует отметить всей семьёй, — подтвердил мужчина. — Спасибо большое, но не стоило… — парня снова перебивают. — То есть я могу толт весь сесть? — восторженно хлопает глазами Алиса. — Вот уж нет, — отвечает Дарья дочке, легонько щёлкая её по носику. — А как же именинник? — А я с блатиком поделюсь! — Мне хоть кусочек достанется? — веселился отец. — Я подумаю. Дружный хохот, и Миша слегка приподнимает уголки губ. Смотря на счастливую девочку с горящими карими глазами, поглядывающую то на маму, то на папу, и не менее счастливых родителей, которые с нежностью в голосе продолжают выпрашивать лакомство, хотя заведомо знают, что в этой битве им не выиграть, Мише тоже становиться немножко теплее под кожей. Но мысли вновь улетают в омут прошлого и смех сменяется криками, руганью, слезами и дикой виной перед матерью, не нашедшей путь оправиться после потери работы; перед отцом, который несмотря ни на что пытался уравновесить и расставить по полочкам всё навалившееся на него. Возвращаясь назад Миша понимает, что помнит в основном плохое, а всё то, что подразумевалось под «счастливыми воспоминаниями» возможно было лишь сном, возможно он лишь придумал, то хорошие, что было — просто, чтобы заполнить всё чаще возникающую пустоту. Возможно развод его родителей был неизбежностью. Но возможно, если бы Миша сделал хоть что-то, если бы был более послушным, более правильным, более понятливым и сумел бы вовремя продержать, если бы… — Миш? Так что? — выжидающе мелькает огоньками Алиса. — Поровну поделим, — незамедлительно отвечает фотограф, и пытаясь отойти от плохих мыслей насмешливо добавляет, — на двоих. Дарья притворно тяжело вздыхает, когда слышит радостный писк, и строго (на самом деле скрывая улыбку), произносит, что сладкое можно только после полноценного обеда, а девочка, надувшись, говорит папе, что поделится только с ним. И Миша читает безграничную нежность и любовь к своей семье в его взгляде. — Может останешься? — Нет, прости, завтра важная встреча. — Миша забирает телефон с зарядки и оглядывает пришедшего в гостиную отца. «Морщинки на лбу стали заметнее», — промелькнуло в мыслях, и парень снова посмотрел в рамку на комоде. — Можно вопрос? Почему эта фотография здесь? — Потому что это полка для семейных фотографий, — пожимает плечами Евгений, с некой скрытой печалью проследив за взглядом сына. — А Дарья не против? — вырывается как-то само собой и Миша ругает себя за бестактность. — Она понимает, — лёгкая улыбка касается губ мужчины, смягчая строгое выражение лица. Фотограф отворачивается к окну из которого видна детская площадка, где он часто подолгу бывал раньше, когда не хотел возвращаться. Он, бывало, сидел на качелях до самой ночи, пока отец не выходил его искать. Мужчина требовательно говорил не гулять так поздно, а на следующий вечер вновь находил сына на том же месте. — Знаешь, я рад за тебя. За то, что ты нашёл свой дом. — Это и твой дом тоже, — отец хмурится, услышав недоверчивое мычание. Женя так хотел бы сейчас взглянуть сыну в глаза, и попытаться прочитать там о том, что гложет его ребёнка. Конечно он замечал обеспокоенность его сына почти всегда, когда они виделись. Он часто подмечал вымученную улыбку, синяки от недосыпа и усталые вздохи, но не хотел давить на Мишу. Всё-таки некое напряжение зачастую присутствовало при их общении, поэтому мужчина не хотел навязывать своё общество и считал, что если и есть у парня какие-либо проблемы, то он обратится сам, когда посчитает нужным. Но вот сейчас, видя опущенные плечи и явно подавленную атмосферу после заданных вопросов, Женя как никогда раньше ощущает необходимость поговорить. Ему стоило сделать это раньше. — Когда мы с твоей мамой развелись, и она уехала лечиться от алкоголизма, я очень переживал за тебя. Ты любил её несмотря ни на что, и никто не смог бы её заменить. — мужчина берёт в руки старую фотографию и оглаживает пальцами по краям, на миг забываясь в чём-то своём. Миша наконец смотрит на отца, когда слышит тихую усмешку, тем не менее пропитанную горечью. — Знаешь, я был готов к трудностям в воспитании с тобой, но их не было. Ты отлично учился, убирался в комнате, гулял с друзьями, стал часто фотографировать и с пятнадцати вовсе начал зарабатывать. Помню даже ты как-то пытался завтрак приготовить, но блинчики в основном были подгоревшие. — Ты всё равно их съел, — возмутился фотограф, подойдя ближе. — Ещё бы, ты так старался! — посмеивался Евгений, а поставив рамку на место, продолжил. — После я встретил Дашу, и ожидал чего угодно, но ты спокойно принял мой выбор, а через год съехал от нас. Тогда я корил себя за то, что так редко говорил как сильно горжусь тобой, сынок. — Миша замер, сдерживая ехидный ответ, если бы отец знал всё…он бы забрал слова обратно. Евгений заметил холодность парня и принял это на свой счёт, поэтому, кивая на изображение бывшей жены, посчитал нужным добавить. — Она бы сказала тоже. — Нет. — Миша заметил как собеседник слегка стушевался, так резко прозвучал ответ. — Она даже не позвонила, когда срок её лечения был закончен. — Полагаю, были причины, — мягче чем обычно начал отец, вглядываясь в лицо напротив. — Я — причина. Она не приняла меня, — раздраженно взмахнул руками парень, снова отвернувшись. Потому что между рёбер загорелось что-то с большей силой, сжигая, и Миша задышал чаще, пытаясь затушить эмоции. Страшно. Ему было очень страшно, но признание вылетело с очередным несдержанным вздохом. — Я гей. Она узнала и ушла… — в миг пожар в легких прекратился, но началась неконтролируемая дрожь. Фотограф глубоко вздохнул, а с выдохом всё-таки выплюнул язвительное: — Что, всё ещё горд мной? Застывшая тишина неприятными мурашками проходилась по коже обоих в комнате. Миша не смотрел на отца, боясь увидеть то самое выражение, которое преследовало его в кошмарах с мамой. «Когда он не примет меня, я пойму, — думал парень. — Когда он меня выгонит, я даже не попытаюсь вернуться. — уговаривал он себя. — Мне не будет больно». А его сжатые в кулаки руки не прекращали дрожать. Он попытался расслабиться, потрепал волосы и опустил голову в пол. Не помогло. Миша ждал ответа, как приговора, но в сердце всё-таки билась дурацкая надежда. Черт, это так на него похоже: при каждой встрече готовиться к ножевому ранению, — и всё равно в итоге не быть к нему готовым. Он вздрогнул, когда через несколько минут, вместо крика или обвинений послышался ровный голос отца: —…Твоя мама…— мужчина откашлялся, заметив хриплое звучание, —…ушла из-за меня, из-за того, что я не смог поддержать её, когда это было необходимо. Она ушла потому что сама не смогла справиться со всем, и не хотела навредить этим тебе ещё больше. — Но она не вернулась, — парень стряхнул туман с глаз и закусил губы почти до крови. — То что я знаю наверняка — она любила тебя всем сердцем. — Женя подошёл ближе к сыну и, так же как и ранее при встрече, похлопал его по спине, а после оставил ладонь на плече. Не допуская возражений, сказал: — Как и я. — Значит, ты не разочарован во мне? — парень с отчаянной надеждой произносил каждое слово, и старшему в конечном итоге стало ясно отчего Миша так сторонился общения с семьёй. Он с непоколебимой уверенностью произнёс то, что позволило бы его сыну сбросить тот груз, который не оставлял его с самого детства. — Я никогда не буду разочарован в тебе. Мише вдруг стало так легко искренне улыбнуться. — Спасибо… — парень глянул на стоящую у дверей Дарью, незаметно утирающую слезы, —…вам, за всё. Когда Миша уходил, Алиса запрыгнула ему на руки и, обняв, снова сказала, что скоро соскучится. — Я тоже. — услышала она в ответ, и обняла братика крепче. Больше ему не будет страшно возвращаться.