The Road to Mandalay

В окнах первого этажа горел свет. Ичиго кинул взгляд на часы – мигающие цифры показывали без четверти пять. Странно... Неужели у отца выдался свободный день? В последнее время из-за налётов банд работы в участке прибавилось, и Ишшин зачастую возвращался поздно, редко когда приходя домой к шести. А тут... Одним прыжком перемахнув через калитку и кусты и пригнувшись, Ичиго перебежал заросшую лужайку и, нырнув в заросли сирени у окна, вытянулся у стены. Из дома не доносилось ни звука. Жёлтый свет резал уже начавший синеть в сумерках газон на равные прямоугольники; с листьев, неприятно холодя кожу, капала вода, пресыщенная недавним дождём земля влажно чавкала под ногами. Затем наверху проскрипели половицы, и Ичиго увидел на траве чью-то тень. Тень постояла-постояла, а потом начала увеличиваться в размерах и расползаться, пока не превратилась в очертания Ишшина. Не успел Ичиго подумать, какой же он идиот, как створка окна хлопнула, и отец, перевесившись через подоконник, сказал с ухмылкой: – Ну что? Долго там стоять будешь? – Как ты узнал? – буркнул Ичиго, выходя из-под своего «укрытия». Ишшин хмыкнул: - Эх-х, сынок, до полноценного «хвоста» тебе ещё плыть и плыть. Лучше иди в дом, пока не замёрз – трава мокрая, ноги промочишь быстро. – Чего так рано? – поинтересовался Ичиго, когда, разувшись и закинув мокрые носки в бак с грязным бельём, сидел на кухне, жадно уплетая обед. – А что такого? Неужели папочка не может прийти пораньше, чтобы больше побыть со своим сыном? И, кстати, а что это у тебя за десантские замашки вдруг проклюнулись? Иль в спецгруппу захотелось?.. Ичиго тряхнул головой – с недавних пор любые намёки на спецоперации вызывали у него глухое раздражение. Ишшин меж тем продолжил: – ...или нет? А-а-а! Знаю! Ты хотел привести домой девушку, вот и проверял, да? – А, ну, никогда не терять бдительность – хорошая привычка. Молодец! – Ишшин потянулся, намереваясь потрепать сына по волосам, но тот вовремя увернулся, правда, едва не пролив при этом суп. – А вот над рефлексами мы с тобой ещё поработаем... Ичиго фыркнул, отодвигаясь сам и двигая тарелку подальше от загребущих лап отца. Поковырял ложкой мясо, подцепил капусту с вермишелью и отправил в рот. Ишшин задумчиво смотрел поверх его головы на висевшие на стене часы, стрелки на которых неуклонно ползли к четверти шестого. – А если серьёзно? – не заметив сосредоточенного взгляда, вернулся к теме Ичиго, зачёрпывая вторую порцию. – Дело есть, – коротко и даже как-то суховато отозвался Ишшин, не отрываясь от движущихся стрелок. Ичиго дёрнуло; ложка замерла на полпути ко рту. Хоть отец и не говорил подробностей, он почему-то сразу понял, про что речь. Про кого. Шестое чувство, не иначе. – Ясно. Воцарилось натянутое молчание. И когда Ичиго уже хотел сказать хоть что-нибудь, только чтобы нарушить эту тягостную тишину, в дверь позвонили. Ишшин резко поднялся, едва не своротив стол. Ичиго вскочил следом за ним, оглянулся загнанно. Ишшин сгрёб посуду со стола в раковину, задержавшись у пайка Ичиго. – Ты суп не доел. И точно. – А... да, – Ичиго забрал тарелку и отошёл к стене, чтобы не мешать ему убирать со стола. В дверь позвонили во второй раз. – Ладно, я... пойду... – Ишшин оглянулся на него, и Ичиго поспешно добавил: – Не на улицу, не волнуйся. Так, в игрушку порежусь. – Ага. Он взлетел по лестнице аккурат тогда, когда Ишшин открыл дверь, и ещё успел услышать щёлканье замка и усталое знакомое «Привет». Ичиго перегнулся через перила, одновременно и желая увидеть, и не слышать ничего вообще. Шаги прошлись по коридору, послышался стук снимаемой обуви и шелест дождевика. В решётке перил мелькнули коротко стриженные светлые волосы и болотно-зелёный свитер. У лестницы Урахара замешкался: – Ичиго дома? Ичиго замер; пальцы до побелевших костяшек вцепились в поручень. Он понимал, что похож сейчас на нашкодившего ребёнка, карауля Урахару вот так, в тени, и наверняка выглядит при этом крайне глупо, но поделать с собой ничего не мог. – Да, он... у себя. Занят. – Ясно. Он услышал, как Ишшин прошёл в кухню и ждал, когда Киске проследует за ним. Но тот не спешил и стоял, чуть откинувшись назад так, что Ичиго был виден разворот его плеч и открытая полоска кожи на шее. Ишшин не торопил гостя, давая ему как следует осмотреться. Ичиго слышал, как отец прибирается на кухне, как наливает воду, как ставит и кипятит чайник... Тихо тренькали часы в прихожей, а они оба так и стояли на одном месте – один внизу, второй наверху. – Давно я тут не был... Да, Ишшин? – Это точно... – Сколько же лет прошло? Пять, семь? У вас тут всё здорово поменялось. – Заходи почаще, тогда и удивляться меньше будешь, – отозвался Ишшин. Засвистел вскипевший чайник, зазвякали чашки. – Да, надо бы... – Урахара откинул голову на перила, размял шею. И посмотрел наверх – прямо на отшатнувшегося в тень Ичиго. Спросил, непонятно к кому обращаясь: – Как вы тут, ладите? – Нормально. – Не твоё дело! – запальчиво раздалось со второго этажа. Киске улыбнулся и, потянувшись в последний раз, двинулся на кухню. Не забыв по пути прикрыть за собой дверь. Ичиго постоял ещё минут десять, но внизу было тихо: стены и толстая обшивка не пропускали ничего лишнего, – и только потом вернулся к себе в комнату. Щёки горели, и он неосознанно растёр их ладонями. – Очень ты мне нужен... – прошептал он сам себе, прислушиваясь к медленно успокаивающемуся сердцу. – А, к чёрту. Негромкий шелест дождя за окном действовал угнетающе. Ичиго откинулся в кресле, передёрнул плечами и, чуть помедлив, резко встал из-за стола, не обращая внимания на то, что управляемая им машина врежется в заграждение. Экран мигнул, отсчитывая потраченные «жизни», и Ичиго не глядя вырубил системник. Он позволил «убить» себя девять раз из десяти возможных: тупо не мог отвлечься. Вот же напасть, а. Ладно... Интересно, они всё ещё там или уже разошлись? Надо бы проверить... Он вышел в коридор, мельком глянув на часы: стрелки уже двигались к началу девятого, но в доме по-прежнему было тихо, лишь снизу доносились неясные голоса. По лестнице Ичиго спускался очень осторожно и, кажется, не дыша. И так же бесшумно прокрался к двери на кухню... но о чём разговор, разобрать всё равно не смог. Хотя... был один способ если не узнать это конкретно, то хотя бы в общем – заявиться туда без предупреждения. С этой мыслью Ичиго решительно распахнул дверь... Говор стих как по мановению волшебной палочки, и Ичиго, удовлетворённо хмыкнув про себя, зашёл внутрь. Раз заткнулись – значит, точно про него. – Что, снова секреты? – усмехнувшись, спросил он, проходя на кухню напрямик к холодильнику. – Не надоело ещё? Как бабки-сплетницы, ей-богу. Ишшин открыл было рот, чтобы осадить сына, но Урахара подал ему знак, чтобы не встревал. – И тебе здоровьица, – отозвался Киске, откидываясь на спинку стула; от Ичиго не укрылось, что когда он ворвался к ним, тот весь подобрался, а теперь снова расслабился. – Как дела? – Не жалуюсь. – Ясненько. Ну что ж, я рад... – ладонь легла на стол, легонько барабаня кончиками пальцев по гладкой поверхности. Ичиго против воли зацепился взглядом за этот жест. Левая рука Урахары лежала на коленях, и отсюда Ичиго не было видно, есть там кольцо или нет. – Ну а как мои, не спросишь? Пялиться и дальше Ичиго не хотелось, поэтому он повернулся к ним спиной и открыл дверцу холодильника, намереваясь налить себе молока. Дёрнул плечом, показывая, что отвечать не собирается, но потом всё-таки сказал: – Уж извини, неинтересно. – Так и знал, – с напускной грустью продолжил Киске. – Вот так всегда – ты к ним со всей душой, а к тебе... Ичиго резко развернулся; в карих глазах плеснулась и потухла злость. Ишшин вздрогнул, но поза Киске была по-прежнему беззаботна; лишь глаза смотрели требовательно и режуще, даже ещё неприятнее, чем тогда, на крыше. – Странно слышать это от того, кто, если судить по недавним событиям, не должен иметь её вовсе. Он ожидал ответного подкола или перевода стрелок... чего угодно, кроме того, что Урахара, помолчав, произнесёт: – Наверное, ты прав. От такого, как я, точно ничего нельзя было ждать. – Пауза. И потом: – Ладно, что-то я у вас тут засиделся, а времени-то... Ого, уже почти девять! – Тебя проводить? – наконец подал голос Ишшин, не вмешиваясь и внимательно наблюдая за ними обоими. – Нет, спасибо... – Как знаешь. – Хотя, думаю, если я вдруг заблужусь у тебя в прихожей, твой сын с радостью покажет мне выход. Да, Куросаки-сан? Ичиго не ответил, неотрывно следя за каждым шагом Урахары, пока тот, уже выйдя из кухни, не остановился в коридоре у зеркала. Так же он не произнёс ни слова, когда их гость вышел на улицу. И лишь после того, как за Киске закрылась дверь, а скрип калитки возвестил об окончательном его уходе, Ичиго позволил себе расслабиться. Выдохнув, он прислонился к стене, поднял руки на уровень глаз, разжимая кулаки. На ладони отчётливо виднелись выемки от ногтей. Ишшин подошёл, встал напротив. Посмотрел в глаза – твёрдо, успокаивающе... и Ичиго почувствовал, как его отпускает. – Ты как? – Нормально. Ишшин пожевал губами, словно не знал, говорить или нет. Ичиго поднял голову: – Что? – Знаешь... Я хотел сказать – не всегда то, что ты видишь, происходит на самом деле. Ичиго в момент напрягся; брови сошлись в одну линию на переносице. Сейчас он всем своим существом бросал вызов. Дурачок, не тому ведь. – Намекаешь, что я ошибаюсь? – Нет. Только советую как следует подумать перед тем, как снова бросаться в омут с головой, – с этими словами Ишшин, сняв с плеча полотенце, вернулся обратно в кухню, оставив Ичиго в прихожей. Тот постоял ещё несколько минут, посмотрел на свои руки, вновь сжал и разжал кулаки. Потом выпрямился и, чеканя шаг, медленно поднялся наверх... чтобы уже у самой двери в комнату прошипеть: – Да... да что ты знаешь. Да что вы все знаете! Он нутром чувствовал, что это ещё не конец, и что уже в ближайшем будущем он снова увидит Урахару. И ведь не ошибся. В их следующую встречу Киске подловил его у универа. Без предупреждения, безо всего – и именно тогда, когда Ичиго совсем не ожидал его увидеть. Просто заявился прямо туда, подкараулил его у выхода и вышел навстречу, предложив прогуляться. Талант у него, что ли?.. Лето кончилось месяц назад, а осень даже в самом начале сентября выдалась пасмурной. Ичиго шёл, засунув руки в карманы и отчаянно стараясь сохранить хоть остатки тепла, когда из-за угла показалась знакомая фигура. Внутренне напрягшись, он поравнялся с Киске как раз тогда, когда сверху начал накрапывать мелкий дождик. Урахара посмотрел на его сгорбленные плечи и успевшую намокнуть спину, затем покачал головой и достал из сумки зонт. И с приветливой улыбкой раскрыл его над головой: – Помочь? Деваться было некуда, а отступать, тем самым показывая своё поражение, Ичиго не хотелось. – Чёрт с тобой, – пробурчал Ичиго, запрыгивая под него и одновременно стараясь не прижиматься к Урахаре слишком уж близко. До дома шли молча, и только когда, решив срезать полквартала, они свернули в узкий сквозной проулок, Урахара заговорил. Причём начал совершенно неожиданно и не о том, про что Ичиго думал, чем изрядно сбил его с толку. – Так вот, про душу... Помнишь, в прошлую нашу... м-м... встречу ты заикнулся о том, что у меня её нет, раз я посмел уйти тогда? Ичиго ощетинился: – Меня это не волн... – Заткнись и выслушай меня. Вопреки намерениям, Ичиго послушался. Урахара поправил шарф, передал Ичиго зонт, затем похлопал себя по карманам и, найдя пачку, вытащил из неё сигарету. Попытался прикурить, но отсыревшие спички не зажигались. Через несколько секунд Ичиго надоело смотреть, как раз за разом они падают на землю, и он, вытащив из кармана зажигалку, шагнул к Киске: – Дай я. – О. Ты куришь? – Да. «Теперь – да», — мысленно поправил он себя. Урахара подставил сигарету. Раздался щелчок, и вспыхнувшее пламя на миг озарило пальцы и скрытое в тени лицо оранжево-красным. Ичиго подождал, пока Киске раскурится, после чего снова отступил, сложив руки на груди, что не укрылось от внимания Урахары. – Злишься? – Нет. Просто мне неприятно находиться рядом с тобой. – Вот как. Хотя, этого следовало ожидать... Ичиго дёрнул плечом – говорить ещё и об этом не хотелось тем более. – Короче. Так что ты там хотел? – Всего лишь предупредить. – Урахара умолк, выдыхая дым. Помолчал пару минут, после чего продолжил: – Я знаю, мне нет оправданий, и любое объяснение покажется тебе попыткой выгородить себя, но... Я рад, что ты держишься от меня на расстоянии. Я не могу тебе всего рассказать. Я не мог рассказать и тогда, иначе... Неважно. Неважно... В общем, держись от меня подальше. Правда, Ичиго. Так будет только лучше. Для всех. Хорошо? Ичиго застыл, переваривая. Слова Урахары вызвали внутри него настоящую бурю – всё его, таким трудом удерживаемое, спокойствие при каждом новом слове рушилось, словно карточные домики, и все мысли «а если бы?», «а что это?» – всё это сминалось, уходило на задний план... чтобы восстать вновь. И, наверное, оно слишком легко читалось по глазам, потому что Урахара вдруг шагнул вперёд, и Ичиго неожиданно понял, что они стоят близко-близко – так, что он видит едва заметный красноватый отблеск в самой глубине чужих зрачков, чувствует неровное дыхание на своём лице и почему-то знает, чего именно стоит Киске всё это говорить. И что странно – он и не собирался уклоняться или переводить тему; чутьё подсказывало, что на этот раз ему говорят чистую правду. И от этого становилось ещё страшнее. В паре сотен метров до их дома Урахара остановился. Ичиго, шедший вровень с ним, не сразу сориентировался и чуть было не выскочил под проливной дождь, но вовремя затормозил. – Ну, что ещё? – Дальше дойдёшь? – спросил Киске, буквально впихивая Ичиго в руки зонтик. – А... Да. Дойду. – Вот и хорошо. Тогда... пока? Ичиго не был уверен, что он должен отвечать, но на всякий случай кивнул. Урахара улыбнулся – чуть-чуть, самым краешком губ, – и нырнул назад, скрывшись за сплошной стеной воды. Ичиго проводил его взглядом, пока он не исчез за следующим поворотом, и побрёл к себе. Впервые он не мог понять, что чувствует. После этого Урахара пропал ещё на два месяца. Декабрь оказался снежным и мягким, не сравнить с той промозглой сыростью, что настигла его два года назад. Словно погода, устав от совпадений, заглаживала перед ним свою вину, изменяя окружающее до неузнаваемости. Но чувство тревоги, кольнувшее в их последнюю с Киске встречу, никуда не исчезло. Словно бы предостерегало. В тот день дома его встретил отец. Ичиго поздоровался, но Ишшин против обыкновения не ответил, бросив вместо этого: – Ужин на плите. Как поешь, зайди ко мне. У Ичиго ёкнуло под ложечкой. Что-то не нравилось ему всё это, ох как не нравилось... Наскоро поев и закинув посуду в раковину, он постучался в кабинет и, услышав короткое «входи», открыл дверь. Ишшин кивнул головой в сторону кресла, приглашая сесть, но Ичиго остался стоять на пороге. Ишшин был мрачнее обычного, и в горле у Ичиго заскреблось нехорошее предчувствие. – Пап? – осторожно начал он. – Что... – Есть разговор. Садись. – Что с тобой? Ты весь... – Сядь. Таких ноток в голосе он не слышал уже давно, и перечить им совсем не хотелось. Ичиго сел, неосознанно вцепившись в подлокотники. Предчувствие усилилось. – Ты о сегодняшнем, да? – почему-то он был уверен, что отец знает про их с Киске встречу. Не может не знать. – Не только. – Ишшин отпил кофе, поставил кружку на стол подальше от края и сцепил руки в замок. – Помнишь, ты спросил, откуда у меня та фотография? Думаю, ты подразумевал немного иное. Так вот... я много думал над этим... и решил, что ты имеешь право знать. Тем более теперь... – он не договорил, вновь делая глоток. – Да что случилось-то?! – Для начала успокойся и выслушай меня. Итак... Первое: да, я знаю его, и знаю довольно давно. Я сказал тебе, что мы с ним познакомились в академии, и это правда. Но дальше наши пути разошлись: я пошёл в полицию, а он – в спецгруппу. Ты понимаешь, что это значит? Ичиго достал из нагрудного кармана сигарету, повертел её в пальцах и засунул обратно – ещё не время. Невесело усмехнулся: – Ещё бы не понимать... – Послушай, Ичиго. Не доверять ему – твоё право. Но я не могу просто смотреть на то, как вы делаете вид, что ничего не произошло, и это только потому, что ты обижен, а он принимает любое твоё решение. Это слишком похоже на то, как было у меня с твоей матерью. И тоже ни к чему хорошему не привело. Поэтому я не могу. – Выходит, ты был в курсе... нас? Хорошенькое дельце! И каково тебе – знать об этом? – Я знал про вас, но... не моё это дело, лезть в чьи-то отношения. – Так зачем же влезаешь теперь? – Потому что обстоятельства изменились. И потому что кто-то же должен, раз уж вы сами между собой разобраться не можете. Ичиго попытался было возразить, но Ишшин поднял ладонь вверх, призывая к молчанию. Продолжил: – А теперь второе: ты знаешь, что такое рокировка? – и, не давая ответить: – Это такой ход в шахматах, когда с помощью ладьи можно переместить своего короля в менее опасное место, одновременно выводя на центральные вертикали сильную фигуру – ладью. Так вот... того Урахары Киске, которого ты знал... нет, которого мы с тобой знали – скоро не станет. – В каком смысле? – В прямом. Опуская подробности, скажу, что та его «смерть» была нужна для этого задания. И ещё для того, чтобы отвести кое-чьё внимание от тебя. А смерть – наилучший выход не только чтобы замести следы, но и заставить тебя уехать из города, пока всё не устаканится. Понимаешь? Урахара Киске должен был умереть, чтобы мы могли подобраться к тем людям. И он «умер». За это время и благодаря ему мы здорово продвинулись, но... этого всё ещё недостаточно. Мы должны вывести тех подонков на чистую воду, а для этого ему будет нужно оборвать все связи и ещё раз перевоплотиться в кого-то другого. А значит, снова умереть для этого мира. – На сколько? – Как повезёт. Может, на четыре месяца, а может, и на год. «А может, и навсегда», – пронеслось у Ичиго в голове. Отец умолк, давая ему время подумать, но Ичиго не спешил отвечать. Вместо этого он всё-таки вытащил сигарету и прикурил. В комнате повисла дымная тишина, нарушаемая только звуком дыхания да шелестом бумаг на столе. Наконец Ичиго подал голос: – Когда? – Через неделю. Несколько секунд для проформы – даже если уже всё для себя решил. – Мне нужно его увидеть, – он и не представлял, как трудно будет произнести это вслух. И в то же время, стоило это сказать, как с груди словно снялся многотонный груз. – Устроишь? Ишшин улыбнулся уголком рта: – Мог бы и не спрашивать.