В погоне за драконом

Четвёртый и последний ход, который предстояло сделать Дракону для завершения комбинации, был самым сложным. К этому моменту Цан прекрасно понимал, что будет следующим, и постарался обезопасить каждый свой шаг. Около его дома постоянно дежурили машины с затонированными стёклами. В Высокой башне он появлялся редко, предпочитая затаиться для упреждающего удара, и Фейлон переживал, что их с Асами обнаружат до того, как они приведут планы в исполнение. Такое везение не могло продолжаться вечно. И даже если Цану не удастся преуспеть с частью «бей», у него всегда был шанс провернуть «беги». По слухам, он собирался покинуть Гонконг как раз после намечающейся премьеры. Дескать, не устоял перед просьбой дорогой девочки. А сам Фейлон смог бы рискнуть жизнью, посетив, к примеру, праздничный школьный спектакль Тао? Когда им довелось обсудить это, они друг напротив друга за столом, за которым обычно работал Асами. Якудза был настроен очень скептически. Впрочем, Фейлон тоже не испытывал особого оптимизма по этому поводу. — Ты хочешь действовать сейчас? — А когда, ты думаешь? Ещё чуть-чуть, и он возьмёт и исчезнет. Уедет из страны. А у нас не останется времени. И всё потому, что Михаил произвёл фурор, а… у тебя не было выбора. Вот и у меня его нет. Да, Фейлон мог охотиться за добычей гораздо более неторопливо. Сидя за тысячи километров от Гонконга, в безопасности, он мог попробовать отследить, где прячется его заместитель, и отдать команду нужным людям. Скорее всего, так поступил бы сам Цан. Но у Фейлона не было подобной роскоши. Цан Вайхэй был человеком, который имел талант обратить против Дракона и его союзников огромное количество людей, и пока Фейлон медлил, его врагов стало бы ещё больше. Согласившись ему помочь, Михаил уже раскрыл своё инкогнито (впрочем, не особо скрываясь при этом), и то же самое грозило и Асами Рюичи. В одиночку Фейлон мог и дальше пробовать играть в кошки-мышки своей вендетты, но рисковать другими не хотел. Рисковать жизнями тех же Акихито и Тао, которые были вообще ни при чём. Как всегда, Асами выглядел так, будто вот-вот раскритикует план Дракона парой разгромных комментариев, но вместо этого сказал: — Как и когда ты собираешься проникнуть в театр? — Мои люди договариваются, чтобы нас пропустили с чёрного входа. В день премьеры и за сутки до. — Послушай меня, Фейлон, — весомо произнёс якудза, наклонившись вперёд, к столешнице. — Я понимаю, ты наслаждаешься свободой действий и почему-то упёрся в один-единственный вариант решения проблемы. Но… я просто предупреждаю: зная твоё упрямство и удачливость, я буду присматривать за тобой. И если увижу, что тебе грозит опасность — сделаю по-своему. Даже если в результате твоя стадия переговоров провалится. Дракон вспомнил, какой крепкой и неожиданно надёжной была хватка Асами во время недавнего спарринга. Вспомнил, как волновался — до ватных ног, — ожидая его возвращения после операции и как обрадовался, когда якудза вышел из машины невредимым. Пожалуй, даже если из-за Асами Рюичи он не услышит от Цана то, что хочет, он сможет примириться с этим, покуда их общая цель будет достигнута. — Ладно, — сказал он. — Я запомню. *** ~КОНГ Ощущение ирреальности не отпускало Фейлона с момента, когда он переступил порог театра «Санбим» и оказался в служебных помещениях. Сейчас он стоял около одной из гримёрных, в темных очках и неприметной одежде, и старался слиться с окружающей средой. Дверь ближайшей комнатки открылась. — Как я выгляжу, дай ло? Красный Жезл был загримирован так же, как и все участники спектакля: белоснежные лоб, переносица, алые щёки, густо подведённые брови и глаза. На нём был менее богато расшитый и менее яркий кафтан второстепенных актёров. Фейлон с лёгкой одобрительной усмешкой оглядел его. — Просто снос башки. Силовик церемонно поклонился ему в знак благодарности. Стадию «А давайте наденем вот это шикарное платье, дай ло. И грим! Исключительно маскировки ради!» они, к счастью, прошли. На них обоих никто не обращал внимания: ведь уже за полтора часа до начала спектакля вокруг кипела суета. Служебные помещения и коридоры постепенно заполнялись артистами труппы, костюмерами, группами поддержки, состоящими из близких знакомых и родственников актёров. В зале уже в течение двух часов разминались оркестранты, наиболее неуверенные повторяли свои роли, кучками перетекая из помещения в помещение, вокруг смеялись, переговаривались, галдели, примеряли и подшивали костюмы, накладывали грим. К началу спектакля Фейлон уже стоял за сценой и мог видеть кусочек роскошных многослойных декораций; даже оттуда слышался возбуждённый гул зрительного зала. «Сейчас, когда традиционное искусство переживает сложные времена, мы счастливы видеть среди поклонников жанра молодых людей, — послышался голос ведущего. — «Соблазнительная красавица» — современное переложение классических мотивов, которую вам представят восходящие звёзды театральной сцены…» После аплодисментов на несколько секунд наступила полная тишина. Фейлон видел, как внучка Цана Вайхэя, исполнительница фа дань, главной женской роли, устраивалась в центре сцены, расправляя подол своего роскошного костюма. А потом волна музыки, гула и человеческих голосов, которая сначала плескалась у самых ног, постепенно подхватила Фейлона во всю мощь. “ Я усердно постилась и совершала омовение перед тем, как прийти сюда помолиться луне, — высоким, неожиданно хорошо поставленным голосом пропела героиня Ютин, Дьяо Чань, сидя на фоне сияющего лунного диска в драматически полной темноте. Музыка вторила ей: тандемом ударных, струнных и духовых, четко в унисон. — Половина страны моей разграблено, везде свирепствует война. Я молюсь на коленях с благовониями в руках. Надеюсь, что мои молитвы достигнут лунных чертогов, и здоровье моего отца восстановится». Фейлон продвинулся из-за кулис чуть ближе к сцене, старательно вглядываясь в первые ряды. — Он на месте, — раздался голос Камвая над его ухом. — Хорошо. Ваша задача — следить, чтобы он не попытался незаметно скрыться, как только спектакль закончится. — Вы уверены? — Пока да. Он нужен мне живым. И способным к общению. На сцене прекрасная Дьяо Чань, воплощение самоотверженности, продолжала молиться и петь. Шёлк её костюма приглушённо сиял в голубоватом, призрачном свете софитов, каждое движение было выверенным и полным изящества. «О, лунная богиня, да очистится от зла императорский двор, да останутся в нём только достойные и праведные. Молю, пусть удача сопутствует моему мудрому отцу, да будет правление его долгим и радостным, да будет длань его тверда, да возрадуются его подданные». На сцене появился разодетый в яркие шелка принц. Он направился к Дьяо Чань и скорбно склонил голову. «О несравненная сестра моя, укрепи своё сердце, ибо тяжёлую весть несу я тебе. Наш мудрейший отец решил покинуть эту грешную землю, и нам остаётся только помолиться вместе о спокойствии его души, которая направится в загробный мир.» Фейлон слушал арию с невесёлой задумчивостью. — Постарайтесь держать людей Цана снаружи театра и не пускайте внутрь, — произнес он, едва шевеля губами. — Когда подадут знак, зал и прилегающие к нему помещения должны быть под нашим контролем. И не делайте резких движений, даже если он будет вас провоцировать. Прежде всего я хочу поговорить с ним. — Слушаюсь, дай ло. Сюжет на сцене разворачивался своим чередом. Принцесса и её брат стояли у отцовского ложа, и император завещал им свою последнюю волю: отдать трон сыну, а дочь выдать замуж в соседнее царство. «Не плачьте, дети мои. Живите в гармонии, и пусть брат твой по праву займёт престол, когда я отойду в мир иной». Печальная ария сменилась краткой сценой с погребальной церемонии, где скорбящий принц, рядом с телом отца, заговаривает с главной героиней о смутном будущем. «Душа моя противится тому, что ты должна покинуть меня, о прелестная сестра. Я так люблю тебя, что с радостью взял бы тебя в жены вместо того, чтобы отдавать тебя в чужой дом». «Что ты говоришь, о брат мой? — вторила ему Дьяо Чань, — это же неслыханное распутство». «Сестра моя, — искушал будущий император, — ты ведь знаешь, что мы с тобой не родные по крови. А наш отец больше всего заботился о твоём благополучии. Соглашайся, и ты ни в чём не будешь знать нужды при дворе, как райская птица, я окружу тебя всеми почестями». Фейлон, который волей-неволей следил за происходящим на сцене, всё более раздражался фривольности классических сюжетов. Камвай, также вслушивавшийся в тексты арий, недоумённо поднял бровь. — Что за разврат они пропагандируют со сцены, дай ло? — Чтоб я знал, — выплюнул Дракон. «О богиня, услышь горестный зов моего сердца! — причитала Дьяо Чань в следующей арии, и инструменты вторили ей почтительным аккомпанементом. — Как это можно — быть женой мужчины, с которым ты выросла с детства? Но богиня подсказывает мне, что родная и любящая душа — лучше, чем объятия постылого незнакомца. Хорошо же! Невзирая на сомнения в моём сердце, я выйду за брата и буду править с ним, и пусть мой почивший отец возрадуется, глядя на нас». Музыкальная тема, все это время лишь следующая тенью за солисткой, достигла своей кульминации и оборвалась, оставив за собой звенящую тишину. Первый акт закончился. Оркестр умолк. В зале постепенно вспыхивал свет, и зрители медленно потянулись к выходу — отдохнуть, купить буклеты и диски, пообщаться и перекусить. По программе планировался получасовой перерыв и смена декораций. Фейлон не горел желанием действовать именно в этот промежуток — было слишком опасно, — поэтому продолжал ждать. Камвай прислушался… и предупреждающе поднял палец вверх. — Что-то не так? — спросил Фейлон. — Мне показалось, за кулисами началась какая-то нездоровая движуха. Это не должны быть наши люди. Слишком рано. Погодите-ка, дай ло. Надо всё проверить. Спектакль продолжался. Во втором акте в империю приехал чужак, которого все знают как успешного военачальника и параллельно — шпиона соседнего государства. Недолго думая, новоиспечённый король решил пригласить его во дворец и свести с сестрой под предлогом официального знакомства с монархом. Та, естественно, терзалась угрызениями совести ровно одну арию, а потом согласилась — чего ни сделаешь ради государства! Даже переспишь с двумя мужчинами сразу. Во время чаепития, на которое порочная чета пригласила военачальника, послышался мелодичный звон струн. «Какая утончённая музыка, — восхитилась потенциальная жертва. — Кто же поёт там, за ширмой?» «Это моя сестра, господин военачальник». «Она замечательно играет на цинь». «О, это так невежливо со стороны моей сестры играть и петь, мешая нам. Мне пригласить её, чтобы она извинилась?» «О, в этом нет нужды». «Пусть твоя хозяйка выйдет к нам», — обратился император к служанке, после чего Дьяо Чань вышла на сцену и запела. «Красота моя всё больше слепит, Жасмин в моих волосах источает приятный аромат, Я мягко шагаю, и робок мой взор, Одежды мои развеваются, украшения мерцают, и я вступаю в холл». Рядом с Фейлоном мелькнула тень, и он мысленно возблагодарил Кона Камвая за то. что тот вовремя возвратился. Чёртова пьеса грозила подорвать последние остатки его самоконтроля. — Людям Цана удалось проникнуть внутрь через чёрный вход. — Это значит, что наши парни снаружи… — Убиты или тяжело ранены. Простите, дай ло. Нас было не так много. — А что Асами, который обещал поддержать нас? — Он уже отправил резервную группу к служебным помещениям, и теперь они сдерживают людей Цана, чтобы те не проникли в зал, — отчитался силовик. — Господин Асами изначально не располагал настолько… большими возможностями. — Михаил? — Мы до сих пор не можем до него дозвониться. Дракон ожидал, что им придётся столкнуться с сопротивлением. Правда, не во время спектакля. Начинать вооружённое противостояние в антракте и тем более при полном зрительном зале было бы актом наивысшего идиотизма. Но, похоже, Цан намеревался внести в его планы свои правки и сработать «фоном», не дожидаясь, пока замолкнет последний аккорд. Тем временем на сцене разворачивались кульминационные события. Главной героине удалось успешно соблазнить военачальника, источая комплименты его воинской доблести и стати. После пары романтических сцен они оказались в постели. И, когда тот, разнежившись и признавшись в любви красавице, уснул, Дьяо Чань вытащила из складок своих одежд кинжал и успешно заколола беднягу. Потом на сцену вышел старший брат-император. Он был вне себя от восторга, что их затея удалась, восхваляя ум и ловкость возлюбленной, и после торжественной арии, посвящённой «страшному оружию — красоте», они рука об руку ушли со сцены, пока прислужники уносили тело поверженного врага. Спектакль завершился, зрительный зал постепенно пустел, а Дракон стоял за кулисами мрачнее тучи, погружённый в невесёлые мысли. Чёртова пьеса со своим незамысловатым сюжетом словно бы прошлась по его бессознательному, и он уже не мог стопроцентно утверждать, что это было сделано не нарочно — каким-то злым гением, причём, возможно, не без вмешательства самого Цана. Что-то гулко грохнуло: массивные двери зала закрылись, а наверху включились ослепительные софиты. Звуки борьбы за сценой становились громче. Теперь было чётко видно, что Цан Вайхэй сидел в середине первого ряда с поистине царственной осанкой. — Ну и где же ты, Фей? — спросил он негромко, с издёвкой. Было прекрасно слышно, что он говорит. — Смущаешься выходить к своим поклонникам? Поверь, мы будем очень, очень рады тебя видеть. Фейлон опустил голову, рассматривая носки своих туфель. Почему бы и нет. У пожарных выходов и у арьерсцены скрывались ещё полдюжины его людей. Вместе они могли бы… — Стойте, дай ло! — припечатал Камвай, будто прочитав мысли своего босса. — Он пока не знает, где вы. Только предполагает. Иначе бы нас вынесли уже в первые секунды. — Не спорю, план был зрелищным, но очень… подростковым, — от души издевался Цан. — Не удивлюсь, если вы хотели принять участие в спектакле. Возможно, даже обезоружить меня, захватив в заложники мою дочь. Не зря же её героиня принесла себя в жертву во имя всеобщего счастья. Нельзя быть столь наивным, Фейлон. Замыслы подобного рода раскусываются на раз и вовсе не требуют такой огласки, поверь мне. Хоть ты и хотел самоутвердиться по максимуму, гораздо проще было бы подстрелить меня в подворотне. Слова Асами про снайпера опять всплыли у Дракона в голове, и он устало поморщился. Да, он понимал, что лишает себя великолепного и очевидного шанса не марать руки, но ему слишком хотелось разобраться со строптивым заместителем самому. Да что там. Даже при гораздо менее зрелищной развязке для Фейлона было почти жизненно важно выбить из Цана причину отчаянного желания себе подгадить. Он интуитивно чувствовал, что за формальной неприязнью из-за невыполнения обязательств скрывалось что-то ещё, и теперь у него был повод это выяснить. — Выходите, — устало произнёс Цан Вайхэй. — Тогда полиции будет представлен гораздо менее красочный доклад о ваших приключениях. А она очень давно жаждет вас видеть. Всех троих. И тут из-за сцены, с противоположной стороны кулис, по направлению к Цану двинулась роскошно одетая, густо загримированная фигура. Фейлон не мог распознать лица под слоем красок, только понимал, что идущий примерно с него ростом и такой же комплекции. Впрочем, платье, головной убор и обувь скрадывали многое. Таинственный незнакомец остановился у края сцены напротив кресла, где сидел Цан. — Взять его! — коротко скомандовал тот. «Двойника» окружили сразу пятеро и повели вниз. — Нам с тобой есть о чем поговорить, правда, Фей? Цан встал с кресла навстречу ему, растянув губы в улыбке. Полы его пиджака слегка раздвинулись; идеально выглаженная бордовая рубашка обтягивала подтянутый торс. Из своего укрытия Фейлон загляделся на кроваво-красный блеск запонок на его манжетах и не мог видеть стремительное шевеление в противоположной стороне зала — сбоку, у самого выхода, который изначально был заблокирован. Он увидел только, как правый висок и шея его заместителя взрываются брусничными брызгами: будто выстрелили в стакан гранатового сока. Цан не успел ничего сказать, падая как подкошенный. Пока тянулись секунды шокированного молчания, дверь с той же стороны, откуда стреляли, распахнулась и ударилась о стену. Вслед убегавшему послышалось: «стоять!» и приглушённые хлопки. «Слишком рано!» — мелькнула мучительная мысль. Неужели у Асами не выдержали нервы, и он дал сигнал приходить на помощь, посамовольничав ради того, чтобы переломить ситуацию? Или Михаил, аки deus ex machina, решил повернуть всё в соответствии со своими интересами? Где-то за кулисами раздался полный ярости и неподдельного горя вопль: это Цан Ютин, все ещё в костюме и с наполовину снятым гримом, выбежала в зал и метнулась к деду. Из-под длинного широкого рукава её платья выскользнул пистолет, и девчонка с воплем принялась прицельно опустошать магазин, поворачиваясь на каблуках. Снайперы Фейлона, затаившиеся как раз на такой момент наверху, на высоте осветительных приборов, открыли ответный огонь, телохранители Ютин — заградительный, «двойник» Дракона дрался с его недавними пленителями. Завязалась очередная перестрелка, ещё ожесточённей прежнего. Повинуясь какому-то безотчетному порыву, словно по мановению волшебной палочки, Фейлон непроизвольно шагнул вперёд. Ему хотелось подойти ближе. Послушать, что шепнут искривлённые предсмертной судорогой губы при виде него. Казалось, это будет нечто важное. Что-то, чем он мог бы воспользоваться потом… — Валим, дай ло, валим, валим, пока не замели и нас! — громким шёпотом возмутился Камвай за его спиной, забыв про всякий пиетет и схватив босса за локоть. Видимо, кто-то всё же вызвал полицию: ещё издали, с улицы, послышалось настойчивое тройное рявканье сирен. Красный Жезл среагировал оперативно: благодаря его реакции им удалось выбраться из здания и сесть в вовремя подогнанную «тойоту». Потом они свернули на подземную парковку в паре соседних кварталов, подождали минут десять, разделились и выехали оттуда уже на других машинах: кто-то спешно, отвлекая внимание, а кто-то — уже на вполне обычной скорости. И сейчас они удачно оторвались от погони: в наряде банально не хватило мотоциклов и машин, чтобы перехватить и опознать бежавших с места подозреваемых. По всем канонам, дальше по курсу патрульные авто должны были заблокировать им выезд и перехватить их постфактум, но пока улица, куда они свернули, была свободна. Чудо. Настоящее чудо божье. Или вмешательство Асами Рюичи, который задействовал свои связи? Если это так, подобное злоупотребление не прошло бы незамеченным, учитывая недавний эпизод с яхтой. — Признаю, это самое идиотское мероприятие в моей жизни за последние лет десять, — пробормотал Фейлон. — Не говорите, дай ло, брызнули как тараканы, — ржал Камвай, ещё наполовину в гриме. На его волосах оставалась тонкая чёрная сетка, на которую надевался театральный головной убор. — Но зато, вроде бы, за нами нет хвоста. — Не помню, когда я участвовал в подобном самостоятельно. А ведь я думал, что история с документами меня многому научила. Но… — Фейлон предпочитал не вспоминать мнение якудза об этой авантюре. В конце концов, они обо всём договорились, и теперь Асами оставалось только дождаться, когда Дракон вернётся. — Но вам захотелось посмотреть в глаза этому ублюдку, я вас понимаю, — закончил за него Камвай. Красный Жезл вообще воспринимал жизнь более оптимистично, хоть и переживал за босса. — Ткнуть его рожей в свое дерьмо. Ведь такой, как он, обязательно подосрал бы нам в будущем. — Не получилось, — с чувством резюмировал Фейлон. — Но ведь вышло не так уж и плохо! Да, задницы у нас слегка подгорели, — хохотнул Камвай. — Но по-любому не казните себя, дай ло. Не допросили, как планировали, зато остались живы. Фейлон только головой покачал. Он снова и снова думал о том моменте, когда Вайхэй замертво свалился на пол, обливаясь кровью. Да, он был доподлинно уверен, что именно Цан со своей давней личной неприязнью стоял за организацией молчаливой оппозиции, покушением на Тао и взрывом особняка. Но кто стрелял в Цана, раз уж эту привилегию оставили за Драконом, а критический момент для того, чтобы Асами перехватывал инициативу, ещё не наступил? Ведь лично ему не настолько грозила опасность. «Кто просил тебя импровизировать?» — написал он смс, едва попадая по кнопкам — настолько ледяными были пальцы. «О чём ты говоришь? — тут же пришёл ответ. — Мои люди ждали у входа». Фейлон недоверчиво хмыкнул. С другой стороны, зачем Асами лгать? Дракон уже выяснил, кто был его таинственным двойником: один из подчинённых Чойфая, который максимально походил на Дракона и физиогномически, и ростом. Придумал это тоже Чойфай, и именно он высказался за то, чтобы Фейлон узнал об этом в последнюю очередь. Что же, у него действительно были основания довериться давнему другу. Ведь Фейлон, как глава триады, вполне имел полномочия отменить утверждённый план и пойти на сцену. Возможно — навстречу своей смерти. Но вот кто — и, главное, зачем — заткнул рот старейшему и мудрейшему провокатору «Белого змея», он понять не мог. И это ещё чудесно, что для них последняя партия оказалась минимально катастрофичной. Без значимых потерь, хотя они все несли их — как и в любых стычках, приходилось жертвовать личным составом, и сейчас — в том числе. Пока все они были живы (в груди Фейлона привычно заныло при этой мысли), и их ещё не посетила полиция. Возможно, именно поэтому она и придержала свою карающую длань: сейчас в Байше не осталось никого из непосредственной верхушки, кроме самого Дракона. — Заезжаем в молл, дай ло, — оповестил его Камвай, включая поворотник и стаскивая с волос сетку. — Там, на парковке, меняем машину и едем в отель, о котором говорил господин Асами. Номер снят уже на ваши новые документы, вам осталось лишь забрать их. — Хорошо, — махнул рукой Фейлон. Сейчас он думал только о вариантах ликвидирования последствий. Они с Асами уже слишком долго светились в Гонконге. И если по приезде сюда он чувствовал, что они летят прямо в раскрывшуюся перед ними западню, то сейчас клацанье челюстей, которые захлопнулись за их спинами, можно было буквально слышать. Пора уезжать отсюда. Со дня на день. Возможно, если получится проработать маршрут частных вертолётов — уже сегодня. Вьетнам. Филиппины. Возможно, удастся даже без лишнего шума прибыть в Японию, чтобы захватить с собой Тао. *** ~ПРОСЯЩАЯ РУКА Встретиться после успешного завершения операции решили без шумных застолий и лишних людей. «Красная молния» с её каскадом комнат как нельзя лучше подходила для тихой встречи в привычном заведении. Правда, в отличие от предыдущего раза, сейчас к ним присоединился Люн Чойфай. Арбатова позвали тоже, хотя впечатление об его участии было смазано непонятным исчезновением. — Пришлось съездить кое-куда, чтобы разобраться с отправкой тел на родину, поэтому и не мог ответить, — туманно объяснил он своё молчание по телефону. Вероятно, у него были действительно серьёзные неприятности, а показывать это не хотелось. — Я попробую подъехать. Только, скорее всего, опоздаю, так что имейте в виду. И Асами. Его опека (иначе не скажешь) над Фейлоном кончалась, и самолёт в Токио вылетал уже сегодня, через три часа, но он пообещал появиться. Дескать, им нужно было серьёзно поговорить. И это после всех дней, что они провели вместе, нос к носу. Фейлон сидел за столиком у иллюминатора в зале-каюте и смотрел вдаль, в сгущающийся полумрак. Окно выходило на старые двухэтажные жилые здания и частные виллы за соседней сопкой, но перед глазами Дракона отчего-то стоял пустынный пляж, на который они недавно выезжали с Асами для тренировок. — Выглядишь не слишком радостным, — заметил Чойфай, подсаживаясь напротив. — Впрочем, паранойя и меня бы заедала. Лицо Фейлона немного просветлело. Друг всегда понимал его. Даже когда расстояние разделило их. — Мы сработали очень быстро, на самом деле, — проговорил Фейлон скептически. — И недели не прошло. Как в кино: согласно сценарию. Никто никому не мешает, не начинает отмораживаться, не пытается проворачивать интриги. Даже если допустить то, что мы действовали почти одновременно. При практически нулевой реакции доблестных правоохранительных органов. Нет, конечно, что-то там отражалось в репортажах и новостях. Но по факту… Всё сложилось слишком удачно. И ему это не нравилось. Слишком уж зловещим было то предупреждение во сне. Фейлон поглядел на лежащую рядом с ним длинную тонкую трубку, похожую на ту, что лежала у него дома. Видимо, страдая, что теперь босс лишён своих привычных атрибутов, Камвай незаметно подсунул ему похожую. Вокруг многие курили, и Фейлон не мог не чувствовать нетерпение, изводящее его изнутри. Удерживали его только собственные принципы. Не хотелось, чтобы старания Асами сделать из него человека, многочисленные посещения клиники и курсы уколов пошли прахом. Ведь вся нервотрёпка была, в сущности позади. Их приключение уже почти закончилось, и основные фигуранты со дня на день разъезжались обратно. — В такие моменты в ресторан или главный офис обычно заходит полиция и начинает обширный шмон с арестами, — усмехнулся Фейлон, отпивая из бокала пиво в качестве альтернативы. — «У нас все схвачено, — говорят они. — Вы серьёзно думали, что это сойдёт вам с рук? Наивные гонконгские мальчики.» Чойфай приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут к их столику метнулся его подчинённый. — Господин Асами Рюичи подъехал к клубу, дай ло! — доложил он. — Ну так пусть зайдёт, — слегка протяжней, чем обычно, отвечал Фейлон. Он уже успел захмелеть от полбокала пива — с непривычки. — Я сказал ему то же самое, но господин Асами говорит, что не может. Просит вас выйти, дай ло. Что ему передать? — Я сейчас, — ответил Фейлон с неудовольствием, поднимаясь и оставляя на столе недопитый бокал. — Как-то не похоже это на Асами Рюичи. На пути к выходу он даже успел подумать, что это ловушка и некто мог назваться именем якудза, сыграв на хрупком доверии между ними обоими. В рамках договора. И сейчас, открывая дверь, он мог запросто получить пулю в живот. Или нож. Те, кто уже давно охотится на Дракона, славились своей изобретательностью. Это было бы хорошим ходом. В стиле современных новостных заголовков. «Глава гонконгской триады, объявленный в международный розыск, убит на пороге печально известного бара». Но перед дверями действительно стояла очередная примелькавшаяся «японка». И Асами слегка не в духе, встающий с места рядом с водительским. За то время, что они знали друг друга, Дракон научился хотя бы в какой-то степени угадывать настроение Асами — при минимальной исходной мимике. — Ты не зайдёшь? — приветствовал его Фейлон вопросом. — Что-то случилось? — У меня возникли изменения во времени вылета, — ровно отвечал Асами, но Фейлон уловил непроизвольное напряжение в его голосе, как это обычно бывает при волнении. — Непредвиденные изменения. — Тебе нужно будет раньше вернуться в Токио? Я бы мог… — Не мог бы, — отрезал Асами с прежним хладнокровием. — Весь твой частный парк давно под наблюдением. Те, с кем ты обычно можешь связаться, — тоже. И не стоит обижаться на простое напоминание, — добавил он, видя, как потемнело лицо Фейлона. — Это констатация факта, а не стремление тебя уязвить. Даже твои подчинённые из Японии сейчас рискуют с каждым таким вылетом, поэтому я не советовал бы просить их подсуетиться. Впрочем, я не об этом. Я приехал поговорить с тобой. Выслушай меня и не перебивай. Фейлон подавил желание поморщиться — даже в просьбу Асами Рюичи умудрился вложить изрядную долю авторитаризма. Так проявляется его фирменное «Извините, был напуган»? — Я прошу тебя поехать со мной, — негромко, но весьма уверенно сказал Асами, слегка протянув руку ему навстречу — ладонью вверх. Сердце Фейлона болезненно сжалось. Он знал, что это глупо, что виноват вечный «испорченный телефон» между ними и собственные фантазии, но было поздно. Он промедлил с нейтральным ответом, и повисла неловкая — скорее всего, неловкая лишь для него — пауза. Фейлон смешался и непроизвольно отступил на шаг, почувствовав сзади первую ступеньку короткой лестницы, с которой он сошёл. Асами же, напротив, сделал несколько шагов вперёд, — благо, они стояли достаточно близко друг к другу, — ухватил Дракона за запястье и для пущей убедительности потянул его к машине. Несколько секунд Фейлон стоял ни жив ни мёртв, не в состоянии ни стряхнуть с себя его пальцы, ни сойти с места. — Когда я приехал за Акихито и мы встречались на лайнере, я сказал тебе, что собираюсь исправить ошибку, совершённую семь лет назад, — начал Асами. — Надеюсь, ты помнишь это. — Практически каждое слово, — невольно съязвил Фейлон, высвобождая руку и пряча её за спиной. — Насколько я помню, тогда ты мечтал открутить мне голову. Ты приехал сюда ради одной удачной фразы? — Не только. Я приехал помочь. Те мечты, что ты излагал мне в самолёте, именно что останутся мечтами, — настойчиво повторил Асами. — Прежде чем ты откроешь свой магазинчик и будешь наслаждаться идиллией на берегу моря, тебе придётся решить кучу проблем, и один ты не справишься. Я готов… в какой-то степени помогать тебе, но делать это на расстоянии будет довольно сложно. Поэтому я прошу тебя поехать со мной в Токио, сейчас. До недавнего времени Дракон действительно не мог привести ни один аргумент, чтобы остаться: у него с собой не было ни вещей, за которыми пришлось бы срочно возвращаться, ни документов, проблемы с которыми обычно решал Асами, ни людей, которые держали его здесь. Сейчас же им всё больше овладевало иррациональное упрямство. — С твоей стороны наивно думать, что я буду один. Иные люди, такие, как Арбатов, всегда готовы оказать мне внеочередные услуги. Асами недоверчиво глянул на него. — Ты говоришь это из вредности, — довольно уверенно произнёс он. — Зачем ты упрямишься? Ты же понимаешь, что сейчас тебе в любом случае не стоит оставаться в Гонконге. Мы на крючке. И это дело не дней, а буквально часов. А Токио — и Япония в целом — хороший вариант, чтобы залечь на дно. Ты сам сказал мне, что не хотел бы больше управлять «Байше». Ты сейчас и кровь-то проливал ради свободы, а подответственные партнерам компании могут спокойно развиваться дальше, даже легально. В Токио, под моим прикрытием, ты сможешь выполнить свою часть обязательств по поставке прекурсоров. Где я не прав? Фейлон стиснул зубы. — Спасибо, конечно. Но не стоит помогать мне из чувства вины. Я прекрасно помню, что ты говорил тогда, и знаю, как может раздражать беспомощность. Но я справлюсь. Столько лет спустя я отнюдь не в восторге от перспектив быть перед тобой вечным папенькиным сынком, которого бросили и не долюбили.  — Фейлон, — сказал Асами недоумённо, с лёгкой ноткой раздражения, но большей частью действительно не понимая. — Что плохого в попытке стать ближе? Недавно, когда мы, наконец, смогли поговорить друг с другом как нормальные люди, я вновь увидел в тебе человека, а не врага или конкурента, — Асами старался подбирать слова, но чувствовалось, как он начинает накаляться и сам. — Рациональное мышление, забота, душевные порывы — это ведь тебе не чуждо, когда на уме не одна только месть. — К чему мне знать о твоём внезапном озарении? — допытывался Дракон, — эта бескорыстная помощь? Мне больше ничего от тебя не нужно. Тогда, на лайнере, я прекрасно выучил урок. Разве мы не закрыли эту тему? Я получил прямой ответ, когда поцеловал тебя там, на полу. Я никогда не забуду твой взгляд в тот момент. На кучку дерьма и то смотрят с большей любовью. — А ты ожидал чего-то другого? Фейлон, ты похитил человека, который мне важен, делал это, искренне злорадствуя, и думал, что я буду говорить с тобой по душам? Внезапно признался, что захотел меня присвоить, а потом остался недоумевать, почему тебе дали от ворот поворот? Именно тогда, когда я думал только о спасении Акихито? Что ж, могу сказать, ты мастер выбирать не то место и не то время для выяснения отношений. Виртуоз высшей категории. Фейлон слушал не моргая, словно оцепенев. — Более упёртого и одновременно инертного человека я ещё не встречал, — продолжал Асами. — Ты видишь только то, что хочешь видеть, и впечатляешься этим на многие годы. Тем временем, все проблемы, в которых ты, казалось бы, заходишь в тупик, имеют довольно простое решение. Ты понимаешь, как важно выбрать нужный момент? Дракон вздрогнул. — И это говоришь мне ты? Свой момент ты продолбал давным-давно, — с наслаждением съязвил он. — Я не знаю, чем надо было думать, чтобы так смалодушничать. Хотя о чём я. Мы ведь говорим о выгоде. Останься ты со мной, ты навредил бы своей карьере и репутации. И вообще ты хотел как лучше. Чтобы закалить мой незрелый характер. А то, что было потом, уже только последствия. Да, ты спас мне жизнь. Но сделал всё, чтобы я пожалел об этом. И теперь я — мстительная, злобная, коварная сволочь, от которой невинные мальчики просыпаются в кошмарах. А ты не думал, почему так случилось?.. Фейлон обхватил себя руками. Временное успокоение он принял за эмоциональную стойкость? Помилуйте. Если Асами продолжит в том же духе, у него есть все шансы увидеть, как хладнокровный экс-глава «Белого змея» падает ниже некуда в плане сдержанности. Ещё слёз обиды не хватало для полного счастья. — Всё зашло слишком далеко, чтобы я мог это контролировать, — отстранённо произнёс Асами, будто погружаясь в воспоминания. — Моя помощь тебе. Наши взаимоотношения. Услышав об убийстве То, босс приказал мне возвращаться, и я воспользовался шансом. — Как-то так я и думал. Задавить презренные эмоции в угоду здравому смыслу, — усмехнулся Фейлон. — А теперь с тобой рядом целый сгусток эмоций, и это тебе не слишком мешает, верно? Асами молчал.  — Зачем тогда ты зовёшь меня с собой? Зачем я тебе нужен? Чтобы очистить совесть? Разобраться с чувством вины? Ну, так я тебя не виню. Это уже не имеет значения. Ты увидел во мне человека — прекрасно. Можешь спокойно жить своей жизнью. Хотя вы в моем благословении никогда не нуждались. Асами вновь шагнул к нему, взял за плечи и легонько встряхнул. Фейлон не сопротивлялся, поглядывая иронично, со всезнающей заинтересованностью, будто знал, что он скажет: за столько лет он успел обдумать многие варианты. — Собираешься поцеловать меня, м? А то и нечто большее? Ты всегда так решал проблемы. А я вёлся. Очень удобно. Губы Асами замерли в сантиметре от его губ. Фейлон чувствовал, как в глазах якудза тлеет неудовлетворенное пламя — почти физически, обжигая. — Что ты планируешь делать, когда привезёшь меня к себе? — осведомился Дракон. — Тайно поселишь в каком-нибудь доме и будешь навещать раз в пару месяцев, с оглядкой? А то и прикажешь нам обустраиваться втроём? Двадцать первый век на дворе, к чему условности? И что скажет на это твой юный любовник? Можно ведь ненароком потерять обоих с такими вольностями. Подумай об этом. — Асами-сан! — осторожно окликнул его водитель, и Асами невольно обернулся, отступил на шаг. — У нас очень мало времени. — Фейлон, — произнёс Асами уже без прежнего давления. Теперь он не требовал, а действительно почти просил, а взгляд его пронизывал так глубоко, словно рыболовным крючком поддевал. — Если не решишься сейчас, тебе будет крайне сложно вылететь отсюда самостоятельно. Я могу… Фейлон опустил голову, не делая попыток вырваться или отойти. Язык его будто присох к нёбу, а сердце билось тяжело, как осадный шар, ломающий стены грудной клетки. — Асами-сан! Время! — Прости, — сказал Асами уже более буднично, отходя к машине. На запястье Дракона постепенно таяли синевато-розовые следы от его хватки. — Я действительно должен ехать. Фейлон зажмурился. Смотреть, как Асами Рюичи уезжает, было выше его сил, и он смог поднять голову только тогда, когда услышал шелест шин. Через несколько метров извилистая неасфальтированная дорога кончалась, сливаясь с основным шоссе. Постепенно «тойота» уменьшилась до размеров игрушечной, а после — и до точки в бесконечном потоке транспорта. Ну вот и всё. Фейлон повернулся на каблуках и тяжело опёрся на перила, поднимаясь к дверям клуба. На его счету было уже довольно много прощаний к двадцати восьми годам. Но почему-то именно это отдавало отчетливым чувством вины, царапало и скребло где-то за грудиной. Быть может, стоит признать, что и он вёл себя как упрямый козёл. Обидчивый и самолюбивый; такой грешок за ним водился. Но не без причин. Это было так грустно… и глупо. Пусть даже эти несколько недель взаимодействия стали одними из самых ярких и значимых в его жизни. Как раньше. Но, что бы там ни говорил Асами, большей частью его действия продиктованы буквой контракта. И чувством вины. Пора было уже выкорчевать из себя эту раковую опухоль, рассчитаться с долгами и жить дальше. Даже если он пока не видит смысла. Даже если в его состоянии он только и делает, что опирается на десятки подставленных рук. Он справится. За столиком его ждали Чойфай и Камвай, которые успели уже и выпить, и хорошенько покурить, и в воздухе стояло привычное кружащее голову амбре. И, хоть Фейлон не прикасался к дури в течение месяца, в тот момент ему вновь захотелось наплевать на собственные внутренние запреты и повторить ещё и ещё раз, довести себя до привычного состояния эйфории, когда сознание плавает где-то под потолком, весь мир наполняется безусловным счастьем, радостью большей, чем после самого яркого секса, а мозг со всеми неудобными мыслями усыхает до размера кофейного зёрнышка. — Ну что, проводили, дай ло? — со свойственным ему весельем поинтересовался Камвай. Фейлон глянул на свою плотно набитую, не раскуренную ещё трубку, лежащую на столике. Руки его затряслись от нетерпения. — Похоже, да, — сказал он.