В погоне за драконом

*** ~ПАРА Время в штаб-квартире «Белого змея», как обычно, близилось к концу рабочего дня. В субботу, да еще и предвкушении единственного выходного в неделю, практически стандартного для Гонконга, обстановка была почти расслабленной. И, за исключением некоторых совсем колоритных парней, пришедших получить очередные распоряжения, ничто не напоминало о том, что тут, собственно, находится штаб мафиози. Те же молоденькие помощницы с ногами от ушей, составляющие расписания встреч, то же распределение по отделам (юридический, айти), те же совещания, проводимые каждые две недели, та же текущая работа за компьютером. Только что столовой не было — едва солнце уходило в зенит, народ рассасывался по ближайшим забегаловкам и лапшичным, а спустя час-полтора возвращался обратно. В отличие от некоторых мечтателей, Мэнди Чан не питала иллюзий насчёт своего рода занятий, каким бы нейтральным и комфортным он ни казался. По местным меркам, она работала здесь так долго, что уже перестала считаться секретарем (и, как она подозревала, женщиной). Разруливание графика приёма посетителей босса давно превратилось в рутинную и автоматизированную процедуру, а она сама — в фактического помощника господина Лама и сросшуюся с ним правую руку: разве что не дрочила ему на досуге, — эту функцию исправно выполняла желающая выслужиться молодёжь. Даже на её письменном столе, помимо обычного монитора, был и другой — разделённый на сектора с камерами наблюдения, точно такой же, что и внизу, на пропускном пункте, а в верхнем ящике тумбочки лежал заряженный «смит и вессон», с которым она регулярно практиковалась в тире. Новость о перестановке кадров, произошедшей в «Белом змее» внезапно, тихой сапой, заставила Мэнди лишь вяло удивиться. Её непосредственным боссом всегда был Лам, и она, по сути, не хотела в этом ничего менять, пока ей было относительно спокойно под ним работать. Господина Фейлона она видела довольно регулярно, когда начиналось очередное совещание, и так же регулярно заваривала им всем чай во время перерывов. И всегда глава триады производил на нее впечатление человека весьма отстраненного, замкнутого в своей утонченности (и, если честно, несколько более молодого, чем те, с кем она обычно привыкла вести дела). Дракон плескал ядом и коварством только тогда, когда речь шла об интеракциях с японскими конкурентами, тем же Асами Рюичи; в эти моменты его словно подменяли. Мэнди только головой качала и думала, что тут не обошлось без, гм, перехода на личности. Но так как мнения её обычно не спрашивали, она и не пыталась его формулировать либо высказывать. По сути, ей было слишком все равно. Привычней и ближе был босс Лам — требующий то переработок за красивые глаза, то презентаций за один вечер, то срочную сервировку стола, то вызова скорой для внезапно избитого в хлам посетителя, вываливающегося из кабинета. Она в очередной раз посмотрела в монитор, задумчиво постукивая карандашом по подбородку. Потом подняла трубку телефона и нажала пару кнопок. — Привет, Лай, — сказала она, не отрывая взгляда от монитора. — А что это у вас за скопление машин у заднего входа? — Парковка переполнена, миз Чан, — виновато отрапортовал тот. Сегодня именно он был ответственным на посту охраны. Точнее, безответственным — ленивый старый (старше её лет на восемь) пердун, только и знающий, что жрать на рабочем месте и чесать вываливающийся из рубашки живот, пока никто не видит. Вслух она, тем не менее, только сказала: — Я в курсе. Я вчера делала список пропусков на заказ, но там их был-то всего десяток. Тебе же передавали на пост охраны? В трубке раздался характерный звук скрежетания ногтей по ткани, и Мэнди поморщилась. Она посмотрела на крайний левый квадрат, который и правда показывал необычную для этого времени скученность на стоянке. Камера была закреплена на высоте второго этажа, снимая крыши машин, и вид сверху представлял собой беспорядочное скопление цветных прямоугольничков, словно фигур в тетрисе. — И кто это может быть, а, Мэнди? — лениво осведомился у неё Лай. — У господина Лама назначено? — Назначено, — с неудовольствием подтвердила Мэнди, — через двадцать минут у него должна быть встреча с Люном Чойфаем в большом конференц-зале. И правда, совсем недавно Лам вышел из кабинета с нехарактерно предвкушающим выражением лица, поиграл бровями и направился к лифту. — Ну, так он, наверно, и притащил сюда своих подчиненных. Они договаривались об этом? — Не уверена, — ответила Мэнди, наблюдая, как выгружающиеся из машин люди в расстегнутых пиджаках по двое, по трое тащили из багажников подруливающих машин тяжелые деревянные ящики с вином. Точнее, она надеялась, что это было вино: методы контрабанды оружия и прочей нелегальщины ей были хорошо знакомы. — Это ведь в его полномочиях? — Вполне, если планируется какое-то важное совещание. Но о банкете мне не докладывали. Следи за ними, — требовательно уронила она. — И сообщай мне, что там происходит. Сотовый телефон, лежащий на столе, завибрировал. Мэнди автоматически взяла его в руку. Сын извещал её, что вышел из университета и решил проветриться — как обычно, в клубе. Судя по уведомлениям, к сообщению прилагались ещё и фото, но простенькая модель не обладала функцией приёма ммс. Мэнди купила отпрыску знаменитый нокиевский камерафон, о котором недавно говорили по всем каналам, но сама так не приучилась доверять новомодным дорогостоящим технологиям. Она резонно считала, что телефон необходим ровно для того, чтобы по нему звонить и отправлять смс. «Не приходи поздно, — написала она привычно. — Увижу, что опять пьян — выставлю из дома». Она с недовольным вздохом открыла отчёты, которые уже давно собирала и обрабатывала для Лама, и погрузилась в их изучение. Правду сказать, её это бесило, но боссу ужасно нравилось, когда в рот предусмотрительно клали уже разжеванное. Коситься на соседний экран раз в двадцать минут было неудобно, но необходимо. Час спустя толкотня на парковке прекратилась, и Мэнди позвонила на пост охраны опять. Трубку подняли не сразу, а когда ответили, то Мэнди с трудом узнала Лая. — Так они бухают! Официальная часть кончилась, и бухают! — его обычно желчные интонации сменились на разухабисто-веселые, с характерной невнятной растяжкой. — И тебе налили, — утвердительно произнесла она, уже предвкушая разброд и шатание на пропускном пункте. — Ты хотя бы назначил ответственного на замену, чтоб тебе потом голову не снесли? — Конечно, — протянул тот так, будто это было самим собой разумеющимся. — Там же молодой Чой Винхон сидит. Мэнди закатила глаза. «Молодой» Чой Винхон, в отличие от своего пожилого тезки, который сейчас кутил вместе со всеми, исправно и даже рьяно выполнял свои обязанности, но более неподходящего на эту должность товарища было тяжело найти во всем «Белом змее». Сложно сказать, кто за кого попросил в его случае или дал на лапу — скорее всего, это был племянник их силовика, — но в итоге мальчишка пошёл работать в охрану, видимо, пытаясь избавиться от своих внутренних комплексов (а заодно — от худосочного телосложения, которым его все попрекали). Возможно, в этом и был резон — встретиться со своими страхами и выковать из себя супергероя, но только не в этой мясорубке, только не тут. «Лучше бы в полицию пошёл, и то было бы больше толку,» — малодушно думала Мэнди всякий раз, когда видела его за пультом охраны. Не шёл. Сидел дальше на всем готовеньком, на относительно непыльной работе, хоть и издёвок в его сторону было выше крыши. Ну что ж, его проблемы. Именно он заверещал ей в трубку два часа спустя, когда отчётная часть давно закончилась. В его голосе звучало столько ужаса, что первой её мыслью было встать и бежать к нему, и лишь потом — нажимать на тревожную кнопку. «Ну вот, накаркала». На самом деле она часто размышляла о подобном. Но только не думала, что это случится сегодня… Мэнди окликнула Чоя ещё раз. Послушала невнятную тишину в ответ. Она была уверена, что, помимо неё, на место происшествия (?) уже бежит целая команда вооружённых парней, знающих своё дело куда лучше неё. Даже можно не утруждаться звонить им. Но всё-таки набрала номер. Первый, второй раз, услышав длинные гудки. А потом, кляня себя на все корки, вытащила из стола пистолет, засунула под широкий пояс офисной юбки и осторожно выглянула наружу. Она должна посмотреть, как там босс, — говорила она себе. Это её долг в первую очередь, и ей не приходило в голову уклоняться от его исполнения. Её уже давно никто не считает слабой женщиной, так почему она должна позволять себе такую роскошь? В коридоре было так тихо, что она испытала сильное желание снять туфли и пойти босиком по ледяной плитке. — Господин Лам? — осторожно позвала Мэнди, чувствуя себя героиней тупых фильмов ужасов. Голос предательски дрожал. Тишина. Только чьи-то глухие шаги, возня на дальней лестнице и потренькиванье лифта. Кто-то едет вверх. Она нырнула в неглубокую нишу и заставила себя успокоиться и прикусить язык. В конце концов, в их кругу нештатные ситуации случались сплошь и рядом, но с такой вопиющей халатностью с одной стороны и наглостью — с другой в штаб-квартире не сталкивались уже давненько. Ещё бы разобраться, кого винить… Створки лифта раскрылись, и Мэнди вжалась лопатками в стену. Из лифта вышел, сильно хромая и пошатываясь, заместитель начальника юридического, Чоу Карфат. Светлая брючина на его левой ноге, сзади, вся пропиталась кровью, и та оставляла устрашающие потёки на белом полу. Что, во имя всего святого, там происходит?! Неужели отзвук её привычных параноидальных мыслей в кои-то веки воплотился в реальности и оказался пророческим? Да ну, быть не может… — Мэйхён, — позвал Чоу нехарактерно дрожащим голосом, и Мэнди не могла не высунуться наружу из своего убежища — слишком уж не ожидала, что он запомнит её китайское имя. Ведь виделись они не чаще, чем дважды в неделю, а переговаривались крайне редко. — Сюда! — махнула она рукой и разморозилась окончательно. Чоу, немногословный засранец, нуждался в её помощи, и это подавляло инстинктивный страх и желание не отсвечивать. — Я за аптечкой, сейчас! Чемоданчик уже где-то с год лежал под рукой, в крайнем нижнем ящике шкафа, но она никогда не думала, что он может пригодиться. Теперь и бинт, и бутылочка с перекисью, и йод, и кровоостанавливающий жгут — все это она вывалила прямо на пол, а Чоу, неловко опершись о стену, уже перетягивал штанину выше колена. — Не возитесь со мной, — он говорил хрипло и отрывисто, и Мэнди боялась, что он свалится в обморок. — Босс… С боссом Ламом беда. «И нам всем тоже кранты,» — прочитала она в глазах Чоу. Он уже начинал сползать на пол, кривясь от боли. — Какого черта творится внизу? — Да чтоб я знал, — выдохнул он, заваливаясь на бок и вытянув пострадавшую ногу. — Они заявились, притащили всем дорогого бухла, пили его, обнимались в холле, чуть не прострелили стекло на радостях, идиоты… а потом заперлись в конференц-зале. С ними был Лам. Минут двадцать спустя Люн Чойфай вышел оттуда с какими-то бумагами, потом появились и остальные, а ещё через минут десять обнаружили, что босс вроде как мёртв. Сидит там, где сидел, в кресле. Пуля в башке. Я не видел сам, мне так же передали… А те, кто подняли тревогу… с ними тоже разобрались. И с тобой могут, Мэйхён, поэтому я пришел к тебе. — Чоу говорил отрывисто, судя по его виду, боль вгрызалась в рану сильней, мешая мыслить связно… и, чёрт возьми, сердце ныло, когда Мэнди думала, что он может умереть. Это потому, что он слишком молод. Точнее, младше её лет на семь, — поспешно рационализировала она. И вообще… Сын бы поржал над ней, узнав, в каком ключе она внезапно начала мыслить. — Ради всего святого, как в это ввязались вы? Чоу с досадой мотнул головой. — Проходил не в том месте не в то время. Попытался бежать, и меня… угостили. Просто чтобы не рыпался куда не следует. Не думаю, что кто-то изначально в меня целил. Это плохо. Плохо, если они реагируют так бездумно… Мэнди схватила сотовый со стола и набрала номер, автоматически, не глядя, — слишком много раз набирала его для Лама. — Машина подъедет к главному входу через пять минут — чтобы как можно больше свидетелей — и отвезёт тебя в больницу. К врачу, у которого обычно наблюдается… наблюдался Лам. Боссу он уже не понадобится. Если я правильно поняла. Она сбросила туфли и с опаской подбежала к уехавшему вниз лифту, нажимая на все кнопки, которые можно. Не было никакой реакции: либо он застрял где-то, либо ему специально не давали подняться, чтобы убегающие использовали лестницы, на которых их наверняка поджидали люди Люна Чойфая. Но как же тогда… — Ну твою же ж мать! — досадливо воскликнула она. Как же ей поднять Чоу? По ступенькам они точно не дойдут вместе. — Я попробую позову этого придурка Винхона, если его там не пристрелили, или кого-нибудь посильней, и мы поможем тебе спуститься. Слышишь меня? Карфат! — Я в порядке, — замедленно отозвался тот, открыв глаза. Сказывался то ли шок, то ли кровопотеря. Мэнди продолжала прозванивать то сотовый, то рабочий телефоны пункта охраны, но никто не брал трубку. С охранниками должны были разобраться в первую очередь — либо нейтрализовать, если хотели оставить их в живых — но в любом случае толку от них, что пьяных, что мёртвых, было бы мало. Может, молодые парни из аналитического отдела выше этажом? Сейчас Мэнди сгодился бы кто угодно. Дай бог, чтобы они вообще знали, что происходит… Босиком, держа в одной руке туфли, а в другой — пистолет (видел бы её сейчас бывший муж, который учил её стрелять ещё в юности — высмеял бы), она выбежала на лестницу и быстро заглянула между пролётами. Внизу слышался топот и разговоры, окрики, повелительные распоряжения — хаос, как воздушно-капельная зараза, постепенно распространялся все дальше. Пользуясь тем, что их с Ламом этаж был одним из верхних (выше находились только аналитики и апартаменты Фейлона), она рванула вверх, по-прежнему не надевая туфель и чувствуя, как дорогие колготки зацепляются за металлические полосы, привинченные ближе к краю мраморных ступенек. Навстречу ей выбежал взлохмаченный младший ассистент в белой рубашке, и по его обалдевшему виду тут же стало ясно: не вариант. Благо, за его спиной нашлись парни покрепче, и Мэнди, как можно лаконичней объяснив ситуацию, повела их за собой. Чоу по-прежнему лежал там же, побледневший, но хотя бы в сознании. Но когда его поддержали сразу с двух сторон, он обмяк и готов был окончательно отключиться. — Эй, не раскисать! — скомандовала она всем троим, нарочно пренебрежительно. Сердце ёкнуло, конечно, куда деваться, но к такому Мэнди небезосновательно готовилась каждый день. Да, на лестнице их в любой момент могли снять — хотя бы из-за нелюбви к её персоне, потому что она была помощником Лама. — Ну-ка, давайте за мной, несите его. Раз с лифтом такие выкрутасы, придётся идти пешком, хотя бы несколько этажей. — Но… Мэнди снисходительно оглядела самого младшего из парней. Несмотря на то, что двое из них показательно расчехлили кобуру, уверенности в некоторых не было ни на грош. Ну копия сына. Тот тоже вечно удивлял её своей мягкостью и местами — откровенной трусостью. Она вздохнула и вынула из сейфа ключи от отсека запасной лестницы, которой пользовались в экстренных случаях. Там же, парой этажей ниже, находился узкий, но вполне рабочий служебный лифт. — Идёмте за мной. Всё это время Мэнди не прерывала связь с водителем. Благо, тому удалось подъехать немедленно, не вызывая при этом особых подозрений. Зачистка и правда шла жёстко, но точечной, кого-то перестрелка не коснулась вообще. Судя по полному отсутствию полицейских машин снаружи и малейшей огласки, в «Змее» шли внутренние разборки. В лучшем случае, жертвами этого мини-покушения должны были пасть только Лам и его сотрудники. Да, ей тоже грозила опасность, но, по этой логике, относительно невовлечённые сотрудники ещё могли спастись. Мэнди прикрыла трубку рукой, переводя дух. Натянула усмешечку на лицо. — Когда лифт откроется, сыпьте отсюда прямо к главному входу, парни. Стальная тойота «ист», водитель в зелёной фуражке. Отвезете господина Чоу в больницу, убедитесь, что его определили в палату. Спасибо вам за помощь и все такое; думаю, никто не будет возражать, если остаток дня вы затаитесь дома. Она выдержала их взгляды — вопросительный, возмущенный, обеспокоенный — и договорила: — А я останусь здесь. В моем случае бегай, не бегай — я та, кто я есть, и чему быть, тому не миновать. Если со мной что-нибудь случится, проследите, чтобы с моим охламоном все было в порядке. Впрочем, у него есть бабушка, которая будет с радостью ему потакать. — Не глупи, Мэйхён… — Да что вы! Пойдёмте с нами, миз Чан, пока тут никого нет! Но она лишь упрямо покачала головой. Лифт остановился. Сейчас они завернут за угол, пройдут несколько метров с независимым видом — и выйдут на улицу. А она будет умолять всех богов, чтобы им не пустили пулю в затылок — как раз, когда они облегчённо выдохнут. И только потом посмотрит, что там с её непосредственным руководителем, который уже гарантированно отошёл в мир иной, еслине случилось чудо. Но те, с кем она обычно работала, чудес не допускали. «Аналитики» кивнули ей, одновременно сумбурно попрощавшись. Она не отрываясь смотрела им вслед, пока они благополучно не дошли до выхода — нарочито неторопливо. А потом подгадала, когда вокруг останется поменьше людей и, всё так же не надевая туфель, осторожно покралась вдоль стены холла по направлению к конференц-залу: до него было рукой подать. Она и сама не могла толком сказать, зачем туда идёт. Удостовериться, что слухи не врут? Попытаться помочь?.. Посмотреть в такие знакомые остекленевшие глаза? Смерть всегда влекла Мэнди. И сейчас она, словно зачарованная, шагала ей навстречу. Паники вокруг не наблюдалось, ажиотажа, благодаря слаженным действиям вторженцев — тоже. То ли в назидание, то ли еще почему они не стали оцеплять место происшествия, и охрана, стоявшая ближе всего, отвлеклась на очередного сопротивленца, открывшего пальбу с главной лестницы. Поэтому она смогла добраться до высоких тяжёлых дверей конференц-зала почти беспрепятственно. Огляделась ещё раз. И заглянула внутрь. На мягких стульях, слегка отодвинутых от круглого стола, недвижно сидели трое. Её босс был в середине. Голова его запрокинулась, руки свободно висели вдоль тела, а на лице застыло смутное удивление. Он даже не успел толком испугаться, когда пуля вошла в его висок. Примерно такие же расслабленно приоткрытые рты, полузакрытые глаза — и одинаково окровавленные рубашки — были и у двоих его ассистентов, замерших по соседству. Тело одного из них постепенно сползало на пол. Поправлять его Мэнди благоразумно не стала бы, даже если бы речь шла о её боссе. У двери раздался лёгкий шорох. Оцепенение, овладевшее Мэнди, постепенно спало. Она смогла повернуть голову на звук — и увидела Люна Чойфая собственной персоной. Его телохранители, стоящие рядом, синхронно потянулись к пистолетам. Сейчас, когда ни укрыться, ни сопротивляться она толком не могла, ею овладел не страх, не отчаяние — лишь, как ни странно, равнодушие. «Смит и вессон» в руке ощущался скорее средством провокации, чем реальным оружием, и поэтому Мэнди даже не думала проявлять чудеса храбрости и воспользоваться им. Она слишком хорошо представляла, что последует потом. Как ни странно, подобные сомнения не мучили её во время защиты других — раненых, беспомощных. Упадническое — или реалистичное? — трезвомыслие включалось у неё только в отношении себя. Она могла поклясться, что на лице Чойфая была такая же решительная убеждённость в своих действиях, как и у неё недавно, когда она, крадучись по ступенькам не хуже Расхитительницы Гробниц, выбирала самый безопасный путь для храбрящихся мальчишек и мужчины, за которого чувствовала глупую ответственность. Они ведь даже не разговаривали толком… А потом ей почему-то подумалось, что когда её бестолковый сын придёт из клуба (под утро, вопреки уговорам), некому будет проконтролировать его, дать животворящего пенделя, чтобы не устраивал выкрутасов на пьяную голову, не таскался за юбками, подцепленными в первый же вечер. И его девчонка, с которой он сошелся вот уже три месяца как (хорошая, между прочим, неожиданно хозяйственная), закономерно обо всем узнает, устроит ему скандал и вновь от него уйдет. Мирить их на этот раз будет некому. Жаль. Но она уже ничего не успеет сделать. Она посмотрела на Люна с телохранителями — прямо, чуть исподлобья — и приготовилась умирать. *** Звонок лидера «Айзава-кай» был неожиданным. Благо, вкрадчивый голос кумитё сайко комон приучился распознавать с полсекунды. Как и скрывать свои эмоции. — Здравствуй, Нобуо. — Рад слышать вас, Айзава-сама. Чем обязан? — А ты не слушаешь радио, не читаешь газет? Птички не приносят тебе новости на хвосте? — неторопливо, словно наслаждаясь вступлением, проговорил тот. — Приносят, и много, Айзава-сама, — рассмеялся Сугияма. К раздражению в голосе шефа он привык. — Что конкретно вас волнует? — Думал, ты сам догадаешься, — с лёгким недовольством отозвался Айзава. — Как раз собирался отчитаться вам по паре событий, — улыбнулся сайко комон. Самым лучшим способом задобрить руководителя он считал вежливое, но непоколебимое дружелюбие. Ведь они знали друг друга столько лет. — Не намекнёте, что ставить первым пунктом? — Лама Кайюэня убили, — без лишних реверансов проговорил Айзава. Настроение у него, судя по всему, было препаршивое. — Слишком своевременно для совпадения. Не кажется ли тебе, что ты упустил что-то важное в воспитании своего протеже? Сугияма вздохнул, постаравшись вложить в собственные интонации как можно больше отстранённости. Конечно, убийство администратора «Байше» не было для него неожиданностью. — Я и сам удивляюсь, что у Лю Фейлона остались силы на сопротивление. Значит, ему не полностью перекрыли воздух. Но при чём тут Рюичи? — Полно, друг мой. Думаешь, мы не знаем, кому он согласился помочь? Совсем недавно Асами уверял, что эта помощь вызвана чуть ли не любовью к ближним и ограничивается исключительно малолетним воспитанником Лю Фейлона. И посмотри, чем это закончилось, не успели мы и глазом моргнуть! — Понимаю ваши подозрения, Айзава-сама. Но Рюичи тут ни при чём. Местные информаторы скажут тебе то же. Как и полиция. Лама убили исключительно из-за внутренних разбирательств. К этому причастно токийское отделение Байше. У его главы к погибшему были свои претензии. Айзава длинно выдохнул в трубку. — Учти, — наконец сказал он. — Мне не нравятся ни намерения Асами Рюичи, ни его мотивы. Я изучу это дело и буду держать руку на пульсе. И если в следующий раз я услышу о чём-то подобном, не помогут ни твои связи, ни его исключительная самоуверенность, что он играет грамотно. Хорошего дня, Нобуо. Думаю, ты донесёшь это до его сведения. *** ~ПАНГ По одной из дорожек, что вели от здания библиотеки Гонконгского университета в старом крыле до парковки у Пок Фу Лам Роад, неспешно щебеча, прогуливалось трое студенток. Разговоры о том, у кого какие оценки и насколько им нравится учебный процесс, плавно перетекли в обсуждение парней. Кому-то надо было идти на дополнительные занятия или по домам, но жажда пообщаться заставляла девушек раз за разом нарезать круги по одной и той же дороге, обмениваясь последними сплетнями, и неестественно громко хохотать, когда в поле зрения появлялся мало-мальски смазливый молодой человек. Минъи, сидевшая на деревянной скамье возле корпуса юридического факультета, ненавидела это. Кому, как не ей, младшей из фамилии Во, одной из самых богатых и влиятельных семей в Коулуне, пристало быть в компании более бедных и оттого излишне заискивающих товарок. Но нет, всеми этими благами с радостью пользовалась её старшая сестра, Лайшань, достаточно фигуристая и раскованная, чтобы за ней толпами носились парни, причём и местные, и гвайло. Сейчас именно она была центром и душой компании, за которой ревниво следила Минъи. Всё дело в том, сказала она себе, что сестра здорова и достаточно красива (хоть и наивность её порой граничила с дуростью). Случайных подружек Минъи хватало только на полчаса, максимум час, чтобы поддержать беседу. Парней же как ветром сдувало, даже если они были приглашены на вечеринки отцом или матерью специально для неё в качестве возможных избранников и могли поддержать разговор в рамках светской беседы и увлечений. Этому отнюдь не способствовали коротковатая, скрюченная нога и слабые руки, судорога, которая постоянно вздёргивала уголок рта кверху. Почти все время Минъи приходилось проводить на костылях, а то и в коляске. И это несмотря на разговоры о толерантности в университете и в интернете. Не спасало даже то, что она была наследницей отцовских миллионов наравне со своей сестрой. И высшие баллы, которые она получала, упорно оказываясь на самом верху списков экзаменующихся. Минъи подтянула к себе костыль, лежащий на краю скамейки, и с привычным усилием встала. Стараясь не показываться на глаза хохочущим девчонкам, она неторопливо шла за ними след в след — к парковке, — и пока что успевала. Большинство одногруппников щеголяло «тойотами», «мерседесами» и «лексусами», стараясь переплюнуть друг друга размерами или примочками. Блестящая красная «пежо 307» Лайшань, купленная в прошлом месяце взамен случайно разбитой «ауди», также стояла в крайнем ряду, но девушка не спешила садиться за руль. Это значило, что вечер ей придется проводить в благопристойной трезвости, чего очень не хотелось. Поэтому обычно, в надежде на приключения, девчонки оккупировали машину самого сдержанного из приятелей и ехали веселиться в клубы центральных районов, благо, до тех было рукой подать. Вот она заговорила с одним, с юридического, помахала ему и тут же переключилась на долговязого с «бмв». Этот, последний, к слову сказать, был намного симпатичнее… — Желаете, чтобы я подогнал машину? Минъи вздрогнула и с досадой замотала головой. Личный папенькин шофер соткался словно из воздуха — она и не увидела, как он подошёл. Конечно же, её тоже возили до университета, причем отдельно, и это было более чем обусловлено состоянием её здоровья. Но сейчас ей как никогда хотелось очутиться вдали от удушающей заботы, в дружной (или хотя бы делавшей вид, что дружной) компании. Услужливое выражение на лице водителя сменилось столь же привычным унылым. Его истинное отношение — «убить всех человеков» — Минъи тоже видела не раз и по понятным причинам хотела держаться от него как можно дальше. Едва удержавшись от облегчённого вздоха, когда тот отошёл, Минъи вновь уставилась на парковку. Прямо на её глазах сестра перегнулась через дверцу белоснежного спортивного «кабриолета», изящно отставив зад. Марку машины Минъи не определила — столь виртуозно в них разбирались только парни, — но совершенно точно понимала, что та выделялась, как грациозная лебедь среди ощипанных куриц… Сложно было даже придумать достойные сравнения для подобной красавицы, выдававшейся своими обтекаемыми габаритами почти до соседнего ряда. Минъи ненавидела дешёвые понты, которыми щедро раскидывался пока не видимый ею незнакомец и на которые с такой легкостью клевали девушки. В том числе такие, как Лайшань. Что же поделать, если в первую очередь ей важны признаки финансового статуса… Лайшань, стоявшая к ней спиной, повернулась боком, распахивая дверцу, и Минъи потеряла мысль. На водительском сиденье расположился блондин с самыми яркими голубыми глазами, которые обычно сверкали только с обложек американских модных журналов или в рекламе жевательной резинки. И то можно было быть стопроцентно уверенным, что это цифровые ухищрения. Здесь же, если красавчик не напялил линзы и не обесцветил свои и без того светлые волосы с лёгкой волной, был огромный шанс того, что всё это дала ему матушка-природа. Да и такими носами не разбрасываются. И губами тоже, с неудовольствием отметила она, осознавая, что практически приклеивается к мужчине взглядом. Хотя в ту же самую ловушку попалась и её сестра, причём прочно. Минъи навострила уши, пытаясь уловить обрывки разговора. Не английский. Кто-то немного подучил мандарин. «Отвезите меня в квартал красных фонарей», ага… Но и на такое ужасное интонирование с примитивным набором слов сейчас он получит кучу комплиментов от девчонок. Вот-вот, именно это они ему и говорят. Захвалили… Что? Оказывается, он приезжает сюда уже не первый раз и совершенно не против захомутать такую дурочку, как Лайшань. И именно её он искал среди тысяч других? Ну как же, так мы тебе и поверили… Хотя нет, она поверила или сделала вид, что купилась. С готовностью распахнула дверцу. Наклонилась к нему, говоря название ночного клуба, который она выбрала на этот раз, и двигатель взревел, девчонки со смехом посыпались на заднее сиденье «кабриолета», а она, Минъи, так пристально следящая за ними, так глубоко нырнувшая в чужую жизнь, осталась на обочине… — Стойте! — закричала она в спину своему водителю, уже не боясь, что её услышат, и, как могла, поспешила к машине. — Белый кабриолет, в который села моя сестра! Поезжайте за ним! Они гнали на скорости, наверное, больше ста, разгоняясь с нуля и опять тормозя, умудряясь не уйти в занос. Подобная лихая езда, с учётом плотного траффика и светофоров, воспринималась как полное сумасшествие, но им было плевать. — Ми… са… Ми… Са… — хохотала Лайшань, в восторге пробуя имя своего нового знакомого на вкус. — МиШа! — поправлял тот с терпеливой снисходительной улыбкой, перекрикивая свист ветра в ушах. — Майкл! — нашла компромисс её одногруппница, Фаньчау, и компания залилась смехом. Когда Лайшань с подружками и божественным Ми-Ша за рулём подкатили к клубу «Silver Lining», к ним присоединились ещё трое — Лё… ЛёСа, Ванья и Димитри: красивые, высокие, не по-азиатски напористые и ощутимо опасные, но Лайшань такие нравились. Для неё они все были похожи, как братья, и даже глаза у них троих казались ей одинаково голубыми, хоть она и старалась вычленить малейшую разницу в цвете радужки, форме носа и губ. Она не поняла до конца, друзья они или подчинённые: с «Майклом» они вели себя достаточно раскованно, но не до такой степени, чтобы опускаться до панибратства. В общем-то, ей было все равно, кем они друг другу приходятся: будучи объектом внимания стольких мужчин сразу, она чувствовала себя счастливой и слегка пьяной. В клубе они танцевали, пили, смеялись и отчаянно флиртовали — ничего нового из того, что может произойти в смешанной компании навеселе. Когда слова на мандарине резко закончились, в ход пошли английский и язык жестов, который понимался даже успешней ввиду того, что все были одинаково разгорячены спиртным. Темнота, крепкие шаловливые руки, оглушительный ритм музыки, накатывающий со всех сторон, и сверкание стробоскопа — все это вгоняло в блаженный транс. То, что нужно, чтобы отключить голову. Лайшань уже мало удивилась, когда увидела, как в руках у парней появляется пакетик с белым порошком, как они высыпают его на столешницу, разделяя на дорожки привычными движениями. Она наклонилась. Ослепительные огни стробоскопа отражались на полированной поверхности. — Ближе, ближе, — подбодрил Ми-Ша, кладя ей руку на колено. — Как будто не нюхала никогда. Лайшань широко улыбнулась, прижала нос совсем вплотную к столешнице и вдохнула. Странно, но парни не последовали её примеру, а с интересом наблюдали, как они с подружками стремительно теряют берега. Пили, не пьянея. И тискали то одну, то другую. Спустя минут пять коллективного кайфа раздался телефонный звонок. — Слушаю, — сказал Михаил уже по-русски, с трудом подхватив телефон и прижав к уху — на коленях у него сидели растекшиеся в совершенную лужицу девчонки, жались к его груди и бормотали какую-то чушь на кантонском, которую он уже мало понимал. Еще две таких же сидело на коленях у его парней, планомерно напивалось шампанским и дымило травкой. Никакой благовоспитанностью и не пахнет. Если хотя бы одна из них окажется девственницей, он сильно удивится. Золотая молодежь, что с них взять. Он сам был таким же. — Как вы там, шеф? — развязно осведомилась трубка голосом Васьки Терешковского. Его первый подчиненный в этой заварушке, которого он взял с собой только потому, что рожа поинтеллигентней и английский на уровне. — На месте, — лаконично ответил Арбатов. — Вы? — Тоже, — глумливо пропел Вася. — Всё ещё у офиса клиента, ждём отмашки. Девка у вас? Михаил расплылся в улыбке. — Обижаешь, друг, — сказал он. — В следующий раз я возьмусь за квест посложней. Нам даже не пришлось искать их. Она и её подружки сами прилипли ко мне, чуть ли не ноги раздвигая. — А вторая? — Какая вторая? — Там же была ещё какая-то баба. У неё что-то с ногами, помните фотку? — Не думаю, что инвалидка для нас опасна. Да, она вроде отиралась где-то рядом. Может быть, она умственно отсталая вообще. — Ну вы нетолерантный, шеф. Инвалидка только потому, что не клюнула на вас? Арбатов фыркнул. — Да на кой она нам. В любом случае, азиатки меня не особо возбуждают. Но в качестве заложниц сойдут. Мне и с этими-то пришлось достаточно выпить… — тут его собеседник с готовностью гоготнул. — Караульте деда. Он у себя хотя бы? — В офисе. Судя по тому, что мы видим через оптику отсюда. Лёнька с парнями уже какой час сидит там у входа, пасёт его. Дед вроде задерживается. Собрание у них, что ли. Арбатов нахмурился — его всегда раздражали долгие разговоры и когда что-то шло не по плану. — Хм. Сообщите мне, как закончите с ним, окей? — Ясно дело. Давайте, шеф. — Baaaa-ba? — с интересом пропела Лайшань, поднимая голову, и потянулась к его телефону. Михаил шутливо шлёпнул её по руке, и та надула губы. — What’s that? — Даааа… — в тон ей заулыбался он. — Yeeeah, love. A gorgeous woman. Predominantly Russian.* Лайшань кокетливо хлопнула ресницами. — Baba means ‘father’ in Mandarin, but I’ll believe you, — сказала Пекъюэнь на другом колене. — And in Farsi, too.** — Заткнись, ты, отличница, — огрызнулась Лайшань, и девчонки тут же захохотали за её спиной. — Can I be baba for you? *** Арбатов милостиво покивал, стараясь не обращать внимания на душащий его смех. — Only if you prefer, darling.****