***
Детектив Райан удовлетворенно вышел из здания полицейского участка в восемь часов три минуты утра, чувствуя себя, как обычно чувствует коп после ночного дежурства. Он съел невкусный завтрак в кафе возле участка, запивая его горьким кофе. Завтраки напротив двенадцатого. Горько, кисло, несъедобно с момента открытия. Мы держим марку, господа. Ему стоит немного отоспаться – мужчина хотел навестить родителей в обед. Пусть у него проблемы в отношениях с отцом. Но, кроме отца у него есть и мама. Единственный нормальный человек в его семье. Не считая Мэй – у него были хорошие отношения с одной из средних сестер. Наверное, потому, что она – единственная, кто удался характером в мать. Кевин Райан не хотел думать, в кого именно из родителей он пошел характером. Настолько он не любил своего отца. И, тем не менее – детектив Райан со страхом замечал, что он похож на отца сильнее, чем ему хотелось бы. К счастью, ему удавалось скрывать свои не самые лучшие стороны. Или находить им достойное применение. Фентон О“Коннел – тому доказательство*. Все проходит по стандартной схеме: Кристиан Райан не отличается мудростью, его сын – терпением. Хотя. За тридцать два года жизни ему бы стоило научиться не поддаваться на провокации. Но в какой-то момент ему не захотелось спускать все, что говорит его отец просто так. Сложно сохранять спокойствие, когда твоя душа и так разорвана на куски. Отец предсказуемо плюется проклятиями. Кевин огрызается. Потом – говорит то, что никогда не должен говорить хороший сын, и это заставляет его отца заткнуться. На какой-то момент наступает странная, почти звенящая тишина. Кевин смотрит на пожилого, изможденного мужчину. На которого он похож сильнее, чем ему хотелось бы. В идеальном мире он мог бы любить своего отца. В реальном мире он его не любил. А сейчас… Сейчас он не чувствует вообще ничего. Его в который раз умножил на ноль человек, которого он должен любить. Его всегда умножали на ноль те, кого он любил больше всех. В его голосе звучит странное, отрешенное спокойствие, когда он говорит страшные вещи. «Если ты настолько сильно не хотел меня – значит, надо было настоять на том, чтобы мама сделала аборт. Или избить ее до полусмерти, тогда я бы вышел оттуда безо всякой медицинской помощи, больной ты ублюдок!». Он делает несколько больших глотков виски из горла, потом – уходит, стараясь не смотреть на мать. Его начинает трясти, когда он садится на скамейку в парке, чтобы перевести дух. Он слишком перенасыщен и устал для того, чтобы обдумывать ситуацию. И слишком взрослый для того, чтобы плакать навзрыд. Детектив Райан чувствует, как его начинает тошнить. То ли от сильного стресса. То ли гнойник в душе окончательно прорвало. Еле поднявшись на ноги, он рвет в ближайшую урну. Самозабвенно, до тех пор, пока не чувствует горький вкус своей желчи. Становится ненамного легче. По крайней мере, его больше не трясет – он просто ощущает сильную слабость. Дальнейшая дорога домой проходит как в тумане. Он берет такси, из последних сил называет свой адрес. Таксист оказался добрым человеком – он помог клиенту добраться до квартиры. И сбегал в ближайший магазин за минеральной водой и лимоном. Детектив Райан отблагодарил его десяткой. И пожеланием клиентов получше, чем он. Не раздеваясь, он падает на диван в гостиной. Наверное, это своего рода благословение – дойти до той точки, когда ты не ощущаешь абсолютно ничего. Вернее, то была временная анестезия. Когда шок проходит, детективу Райану становится еще хуже, чем было. Потому, что он испортил праздник единственному человеку, для кого он никогда не был нолем. Он испортил праздник своей маме. Он чувствует, что снова близок к краху. Со слезами в уголках глаз. Неизвестно, что было более жалким – обблеваться на глазах у всех в парке или сидеть и наматывать сопли в полном одиночестве. Он слишком взрослый для того, чтобы плакать навзрыд. Поэтому, слезы просто стекают по его щекам. Хорошо, что этого никому не видно. Его снова начинают одолевать отвратительные мысли. Настолько, что в какой-то из моментов детектив Райан устает бороться самостоятельно. Он берет мобильный, набирает смс, отправляет ее определенному абоненту. Через пятнадцать минут он получает ответ. «Я сегодня на работе, моя смена оканчивается завтра, в восемь. Забери меня с работы, там и поговорим» Мужчина звонит Беккет с просьбой предоставить ему завтра отгул. Или разрешить прийти на работу к одиннадцати. Немного поворчав, лейтенант Беккет разрешила прийти ему позже. «Кеви. Не делай до завтра ничего, о чем бы ты мог потенциально пожалеть».***
В восемь утра он ждет на парковке госпиталя Маунт- Синай, выглядывая знакомую фигуру. Его названная сестра одета в белый пуховик- пальто, украшенный синим эскимосским узором. И в шапку из меха серебристой лисицы с хвостом. Поздоровавшись, Валери спрашивает, что у него случилось. Детектив Райан медлит. – Может быть, для начала ты позавтракаешь? – Я согласна, но, насколько я помню, тебе стоит успеть на работу к одиннадцати. Так что, либо ты рассказываешь, либо я завтракаю. Третьего не дано. Он паркуется возле небольшого сквера с лавочками и детской площадкой. Валери щипает себя за мочку уха – ей надо как- то удержаться и не заснуть. – Подожди… Я возьму нам кофе. – Угу. Только быстро. И мне возьми клюквенный чай – я пила кофе всю смену. Когда он протягивает сестре ее чай в стакане из кофейни напротив, у него заканчиваются все разумные доводы затягивать с разговором. Детектив Райан рассказывает. О грязи, переполнившей его душу, о том, как он встретил новый год. И ничего не почувствовал после того, как отец его проклял. Детектив Райан цепляется за любую возможность не говорить о ней. Тем не менее – он находит смелость рассказать. О похоти, о постоянных мыслях. О том, что он мог бы сделать в тот Сочельник. Валери внимательно слушает, не перебивая. Когда он заканчивает, она смотрит на него. Детектив не может сказать, что он видит в ее почти черных глазах. Кажется, там нет брезгливости. И презрения. Уже легче. – Бедный мой брат, – с этими словами ее рука касается его волос, – Бедная живая душа. – Я конченный. – Не сказала бы. Это – самое милое и одновременно – одно из самых мерзких признаний, что я слышала. – Одно из? Она выразительно смотрит на него, слабо улыбаясь. – Я пообещала тем людям, что никогда и никому не расскажу о их секретах, – Валери чувствовала себя слишком усталой, – Люди почему-то любят рассказывать самые грязные вещи мне. Не знаю, почему. Наверное, у меня на лбу что-то написано, – она не к месту хихикает, – Извини. Я могу отчасти понять твое состояние. Про грязь в душе. Моя работа тоже предполагает время от времени видеть такое, от чего душа каменеет. Валери рассказывает. О маленьких детях, которые поступают к ним с разрывами внутренних органов, о женщинах, которых избивают их мужья. О молодых людях, умирающих от передоза: наркотиков или ред-булла с водкой – неважно. – Иногда мне хочется напиться, если смена была чересчур ужасной. Или заняться членовредительством. Или просто вредительством, – миссис Тисиано молчит, что- то обдумывая. Потом – рассказывает о смене, из-за которой ее напарница приняла решение уволиться. Три женские смерти.Пять лет, девятнадцать лет, тридцать четыре года. Сексуальное насилие в первых двух случаях, в третьем – женщина- нелегалка, работавщая проституткой. Ее сутенер размозжил ей лицевой отдел черепа в порыве гнева, усиленного приемом фена. Детектив Райан внимательно смотрит на свою собеседницу. – Я знал, что у тебя нервная работа. Но я никогда не задумывался, насколько. – Да, пустяки. Я на своем месте, я уверена в этом. А насчет той проблемы, что ты описал – Господь просвещает тьму мою**. В этом я тоже стопроцентно уверена. Немного помолчав, Валери касается самой щепетильной части разговора. – Для меня нет ничего удивительного, что это произошло. Молодая влюбленная девушка и… – Погоди, что? Ее губы тянутся в ехидной улыбке. – Я знала, что ты слегка тормоз в плане личных отношений. Но не думала, что до такой степени, – она с шумом отхлебывает немного чая, – Алексис влюблена в тебя. Странно, что ты этого сих пор не понял. – Я как раз понял. В Сочельник, – воспоминания снова встают яркими всполохами, – … Вэл, я ведь мог… – Но не стал. Поэтому, дорогой брат, я не знаю, что тебе посоветовать. Самое разумное – это держаться от мисс Касл подальше. Но, будучи пьяным и желающим потрахаться, ты уже перешел все границы. Поэтому, я бы крайне советовала тебе подумать, что в твоем отношении к ней преобладает: похоть или все- таки ты готов относиться к ней, как к кому- то совершенно особенному. Готов ли ты защищать ее, заботиться о ней, принимать ее такой, какая она есть, не желая исправить. Готов ли ты любить ее не за что- то, а вопреки чему- то. Вот в чем вопрос. – Да, мэм. – И. Если любви все же больше, если ты решишься на отношения с ней – готов ли ты не торопить ее и немного придержать своего дружка в штанах? Конечно, если девочка сама на него не сядет. Ох уж эти молодые акселераты, – Валери неодобрительно покачала головой, откашливаясь, – И, самое интересное: готов ли ты стать предметом сплетен. Никто не подумает, что вы с Алексис нежно влюблены друг в друга. В тебе будут видеть хитровыебанного копа, охотящегося за бабками некоего писателя. В ней – либо молодую похотливую шлюшку. Либо полную дурочку, которой пользуются, охотясь за баблом. И я думаю, что Касл будет слегка разочарован в таком финте с твоей стороны. – Ну ты и завернула. Миссис Тисиано выразительно подняла бровь. – Я женщина, и я итальянка. Я как никто другой разбираюсь в некоторых вещах, – она довольно улыбнулась. Настала вязкая тишина. Валери прервала ее первой. «Знаешь, почему я не отговариваю тебя? Потому, что я не хочу быть виновата, если ты вдруг упустишь любовь всей своей жизни». «Почему ты в этом так уверена?» «Я ни в чем не уверена. Просто… У вас в роду принято заводить романы с молоденькими девушками, а потом – женить их на себе». Детектив Райан негодующе фыркнул, закатывая глаза. «А у вас – заводить себе молочных братьев. У всех есть свои вредные привычки». В ее взгляде появляется странное выражение. «Я думаю, что Бог подарил нас друг другу для того, чтобы у нас был человек, который может поддержать в любую минуту. Мы довольно похожи – о нас говорят как о людях с двойным дном, мы оба работаем со смертью. Только я помогаю врачам спасать людей от нее, а ты – помогаешь установить причину, по которой она наступила. И мы являемся по- своему яркими личностями, нашедшими свое место и исполняющими свой долг». «Мы пили молоко одной матери. Наверное, это сделало нас похожими». Детектив Райан не мог сказать, что его душевная боль была исчезла сразу же – такое быстро не проходит. Тем не менее, ему становится немного легче. Он подвозит ее домой. Перед тем, как попрощаться, сестра советует ему взять небольшой отпуск и ненадолго уехать куда- то из Нью- Йорка. «Тебе стоит проветриться и выспаться. И немного сменить обстановку – она слишком давила на тебя последние полгода». Он так и сделает. В участке он говорит Беккет о своем желании взять отпуск на три дня. «Я не против. Тебе нужна небольшая перезагрузка» – коллега понимающе смотрит на него. Касл великодушно предлагает ему свой дом в качестве базы отдыха, детектив Райан вежливо отказывается. Он слишком давно не выезжал за пределы штата Нью- Йорк, поэтому, мужчина решил устроить себе мини- путешествие. Он никогда не был в Кентукки. Почему бы не поехать в этот дивный штат? Предвкушая отпуск со следующего понедельника, детектив Райан бодро направлялся в морг – ему были нужны заключения Лэйни по вчерашнему трупу. Он поприветствовал Лэйни, которую не видел еще с прошлого года, поинтересовался ее делами. Они разговаривали ни о чем, пока мисс Пэриш не позвала своего нового стажера. Детектив Райан проклинал себя за забывчивость. Касл ведь говорил, что Алексис изъявила желание постажироваться в морге при двенадцатом участке. Мужчина чувствовал себя крайне неоднозначно. И не знал, как ему стоит вести. «Алексис?» «Кев… Мистер Райан?» Она держит листы с заключением в руках, испачканных порошком от принтера. И над ее головой горит прозекторский светильник. Так, что его белый свет похож на нимб. Детектив Райан слабо улыбнулся. Лэйни говорит, что на сегодня ее стажер может быть свободна. Они вместе идут к лифту, вместе ожидают его. – Говорят, вы решили пойти в отпуск? – Алексис решает прервать тишину первой. – Да. – Вопрос не к месту, но: почему зимой? Она одарила его растерянным, немного грустным взглядом. Детектив Райан глубоко вздохнул. – Иногда люди ломаются и устают. Со мной произошло и то, и другое, – наверное, его голос звучал слишком бесцветно, – Я хочу уехать из Нью- Йорка на несколько дней. Хочу побыть наедине со своими мыслями. Иногда это очень необходимо. Мисс Касл согласно кивнула. – Куда вы планируете поехать? – Не знаю. Я никогда не был в Кентукки. Может быть, поеду туда. Я еще не решил, – он подмигивает ей, стараясь не быть настолько мертвым, – Ну, не будь такой грустной. Такое чувство, будто бы я собираюсь переехать в другую страну, а не уехать из города на пару дней. – Я просто… переживаю о вас. Вы – мой друг, мистер Райан. И, я бы очень хотела, чтобы вы были счастливы. Алексис выглядит так, будто бы выдавила из себя признание в чем- то постыдном. Его губы трогает легкая, немного горькая, улыбка. Ему очень хочется поцеловать ее снова. Не так, как неделю назад. Аккуратно, со всей возможной нежностью. Она этого заслуживает. Мужчина прикрыл глаза, слушая, как мерно гудит поднимающийся лифт. Перед тем, как попрощаться, Алексис кладет руку ему на плечо. «Берегите себя, мистер Райан». Он аккуратно берет ее руку в свою. Потом – бережно прижимает ее к губам. С одной стороны – его сердце готово разорваться от всей гаммы чувств, которые он ощущает. С другой – ему предстоит много над чем подумать. Хотя, он более чем уверен: его ответ – «да» на все вопросы.