***
— Вот здесь, — показывает ректор Ким на узкую улочку, застроенную странными низкими домиками, — вот это место я и хотел тебе показать. — Что это? — интересуется Хосок. — Музей, — кивает ректор Ким и присаживается на низкую скамейку к большому неудовольствию молоденькой парочки, кажется, собиравшейся здесь сфотографироваться. — Ох, простите, молодые люди, мы сейчас уйдем. Давай, заглянем в школу. Небольшой домик, и правда, внутри оказывается оформлен под школьный класс. — Смотри, твой отец собрал для этой экспозиции все эти предметы, каждая вещь здесь — это его находка. Хосок рассматривает старомодные столы и стулья, печку в центре кабинета, учительский стол, возвышающийся у доски. — Хосок, конечно, не планировал такой размах, когда начинал свой проект, но предметов набралось так много, что они не помещались в те две маленькие комнатки, что смог выделить университет под его музей. Я тогда работал на кафедре истории и предложил своим коллегам идею. Она была дорогостоящей, но бывший ректор университета выслушал нас внимательно и предложил помочь. Правда, вся его помощь заключалась в том, что он дал нам список предприятий, которые могли бы выступить спонсорами, и познакомил с дирекцией Кёнбоккуна. Короче, это заняло массу времени и сожгло нам много нервов, но зато в итоге получилось вот это — ретро-улочка на территории Кёнбоккуна. Как тебе? Хосок оборачивается и видит напротив еще один домик: — А это что? — А это парикмахерская, смотри, — смеется ректор. — Твоему отцу удалось даже отыскать вот это старое кресло где-то на Мёндоне. Я помню, как мы тащили его пешком до его квартиры. У Джулии, кажется, даже была в нем фотосессия. Хосок удивленно разглядывает внутренний интерьер парикмахерской и тоже улыбается. Он думает, что вот эти вещи когда-то держал в руках его отец, но почему-то ничего не чувствует. Совсем ничего. Наверное, это неправильно, и в каком-нибудь сентиментальном фильме в этот момент звучала бы, скорее всего, красивая фоновая грустная музыка, а у главного героя скатывалась по щеке скупая мужская слеза, но глаза у Хосока сухие и внутри — ничего. — А там что? — указывает он рукой на домик с большими витринами, — магазин? — Ага, — кивает ректор. — Посмотри, нам даже удалось откопать бутылки Пепси образца 1964 года, представляешь? Он носился с ней и говорил на каждом углу что-то про поколение Песи, и это было так мило… Твой отец вообще любил все… ну, ретро… Намджун показательно скучает где-то за их спинами, не прекращая привычно сканировать взглядом стайки посетителей. Хосок еще какое-то время ходит по улочке, заглядывая то в магазин одежды, то в небольшое уютное кафе. Ректор Ким следует за ним, что-то поясняет, то и дело поглядывая на часы. — Ну вот, — говорит он, останавливаясь, — здесь, на этой табличке написано, что твой отец является основателем этой части музея. Хосок всматривается в блестящую табличку и кивает. — Наследство твое, — раздается позади голос Намджуна. — Боюсь, это уже наследство всего Сеула, — смеется ректор. — Щедрый подарок твоего отца. Обещаем обращаться с ним бережно и приумножать.***
Хосок, если честно, устал. Сидя в машине рядом с Намджуном, он вспоминает теплые руки Тэджуна, которые пожимал при прощании, и мрачно думает, что, вот он, наконец, узнал свою историю, но почему-то в ней так много всего и так мало его собственного, что кажется, будто он просто посмотрел интересный, но черно-белый и далекий, непонятный фильм. — Ты не проголодался? — интересуется Намджун. — Можем заехать выпить кофе, здесь неподалеку кафе Джина. Мы как раз Намсан-голь проезжаем. — Я бы попробовал какой-нибудь уличной еды, — Хосок немного краснеет при упоминании имени Джина, и вряд ли он готов сейчас увидеться с ним. Хосоку надо подумать, а рядом с Джином трезво мыслить у него не выходит. — Может, что-нибудь купим вот в этом переулке, смотри, что это? — Омук? — Намджун паркует машину на небольшой стоянке у пончикового кафе. — Ну, возможно, тебе понравится. Рыбные палочки, которые нужно обмакивать в рыбный бульон, вызывают у Хосока благоговейный ужас: он держит стаканчик с бульоном в одной руке, палочку с рыбным фаршем — в другой и молча смотрит, как Намджун с аппетитом отхлебывает дымящуюся жидкость. — Это… — Намджун смеется от того, сколько нерешительности в глазах Хосока, — остро? — Попробуй? Пахнет, если честно, ну… не особо. Тем более, что этот запах — он повсюду, и кажется, что им уже и сам Хосок пропитался с ног до головы. Хосок осторожно отхлебывает бульон, и горячая щиплющая жидкость растекается по пищеводу приятно и жгуче. — Ох, — вздыхает он. — Хорошо. — Да уж, после трудного дня — то, что надо, — кивает Намджун. Они не замечают сами, как проходят в старинные деревянные ворота Намсан-голя, бредут по тенистым дорожкам, разглядывая уютные клумбы и золотых рыбок в искусственном прудике, и почти проходят парк насквозь, когда Намджун вдруг указывает пальцем на ажурную беседку на возвышенности: — Смотри, там Джин! Хосок поднимает голову и видит, что, точно, в беседке Джин, и у него сигарета в углу рта дымится, и он присел на корточки и что-то разглядывает на земле. — Сокджин-хён! — окликает Намджун, и Хосок поднимается следом за ним по каменным ступеням к беседке. — У тебя новый друг? Джин оборачивается, затягивается сигаретой и кивает. — Да вот, у меня тут потеряшка. На земле рядом с джиновым правым ботинком сидит маленький рыжий котенок. Такой маленький и такой рыжий, что кажется, словно солнце, уходя под вечер с земли, потеряло свою пуговку. — Ой, — Хосок присаживается рядом, — какой маленький! — Не понимаю, откуда он здесь взялся, — вздыхает Джин. Котенок заинтересованно рассматривает подошедших, тянется мордочкой к рыбной лепешке на палочке в руках у Хосока и издает требовательное «Мяу!». — Ты… не против? — уточняет Джин, и когда Хосок кивает, отщипывает от лепешки кусочек и кладет перед котенком. Тот принюхивается, чихает и с энтузиазмом принимается за еду. — Такой миленький, — вздыхает Хосок, глядя на него. — Что же с ним теперь будет? Джин тушит сигарету и садится на скамейку. — Не знаю даже, — говорит он, пожимая плечами. — Я спросил у некоторых здешних жителей, но они не знают, чей он. Вот, вожусь с ним уже пару часов. Хёнсан уже рычит на меня. Кормил пару раз булочкой, а он все здесь сидит, не уходит. — Может, позвонить в приют? — предлагает Намджун, присаживаясь рядом. — Я думал об этом, но боюсь, что его будут там обижать…взрослые коты… Хосок смотрит на Джина и немного подтаивает от того, каким беспокойством светится его взгляд. — Может… я смогу взять его себе? Честно сказать, такого вопроса Хосок и сам от себя не ожидал. Поэтому тут же изумленно закрывает рот и смотрит на Намджуна во все глаза. — Ты? — оборачивается Джин. И Хосоку почему-то обидно. Ну да, у него никогда не было никаких домашних животных, и он понятия не имеет, что с ними делать и как о них заботиться, но на земле у его ног пытается справиться с последними крошками еды маленькое рыжее существо, и у существа нос измазан рыбным фаршем, и у него смешно прижимаются ушки, когда вздрагивает от шума проезжающих где-то на трассе машин, и… — Ну, я мог бы попробовать, — осторожно предполагает Хосок. — У тебя же аллергия, — вспоминает Джин. И Хосок краснеет, потому что ему приятно, что Джин помнит, что у него аллергия и все такое… — На кошек, вроде, не было… На растения только… — Хосок, это ведь заботы, ответственность, — Намджун уговаривает его немного строго, и столько взрослости в его словах, что Хосок на секунду вспоминает своего ужасного требовательного учителя в начальной школе. — Я мог бы попробовать, — повторяет он и смотрит на Джина, теперь уж абсолютно уверенный, что намерен забрать себе этого котенка. — Ну… Джин смотрит на Намджуна вопросительно, словно от его окончательного слова зависит ответ на этот вопрос. — Всему ведь можно научиться, — Намджун вздыхает. — В конце концов, мы можем почитать об этом в интернете. — Вы похожи на семейную парочку, решающую завести ребенка, — смеется вдруг Джин и берет котенка на руки. — Эй, ты, как там тебя, пойдешь жить к Хосоку? Он добрый, он тебя не обидит… — Только не говори такого при Чимине, — смеется Джун, — Про парочку. -Ага, точно, — тоже смеется Хосок, чувствуя, как атмосфера плавно разряжается. — Мне еще охота пожить.***
— Значит так, — рассуждает Намджун, пока ведет машину по Ханган-дэро, — сначала нам нужно заехать в какой-нибудь зоомагазин и купить все необходимое. — Сокджин сказал, что привезет книги про кошек… — У него мама была ветеринаром, наверное, какие-то ее книги остались, — кивает Намджун, — но все равно нужно купить ему еду, лоток для туалета, что там ему еще нужно? Котенок сидит на руках у Хосока, вертит головой по сторонам, разглядывая мелькающие за окном деревья, иногда тычется мокрым носом в ладони Хосока и немного дрожит. — Хорошо еще, что он не пищит, спокойно так сидит, — смеется Намджун. И котенок, словно возражая его словам, вдруг начинает громко мяукать. — Ох, я ничего не знаю про кошек, — вздыхает Намджун. — Сокджин сказал, что приедет и… — Да, я слышал, — Намджун улыбается краем рта. — Но до этого нам придется справляться как-то самим. Что, если он будет все время пищать? — Что, если ему у меня не понравится? — вдруг испуганно уточняет Хосок. — Что тогда делать? — Привыкнет как-нибудь, — Намджун аккуратно паркует машину у магазина. — Вот, кажется, здесь что-то такое есть… видишь, кошачья лапа на вывеске нарисована. В конце концов, всегда можно отвезти его в приют. — Нет, — категорически заявляет Хосок, выбираясь с котенком из машины. — В приют — нет. Продавец в магазине оглядывает их компанию с улыбкой. Он приветствует, приглашает войти, и Намджун кратко обрисовывает ситуацию: два растяпы обзавелись животинкой и понятия не имеют, с чего начинать ответственную заботу об этом мохнатом ребенке. — Вам нужно сделать прививки и проверить его на заболевания, уничтожить блох и лишайные очаги, если они есть, — перечисляет продавец, указывая на соседнюю дверь в кабинет ветеринара. И начинает паковать объемное кошачье приданое, рассказывая, что и для чего предназначено. — Вот лоток, вот наполнитель, вот — поилка, вот миска для сухого корма, вот — для консервов, вот это для него лежаночка, а вот это — когтеточка (вы же не хотите, чтобы он испортил вам мебель, хотя, думаю, без этого не обойдется). Вот переноска, чтобы вы могли возить его в машине, вот — игрушки, вот такие, пропитанные кошачьей мятой, кошки особенно любят, он ее из лап не будет выпускать, вот увидите. Одежда вам нужна? Есть джинсовый комбинезончик очаровательный. Можно подобрать планшет для его игрушек, есть последние модели… — Планшет? — удивляется Хосок. — А мой смартфон не подойдет? — Если вы хотите хоть иногда им пользоваться, то не подойдет, — смеется продавец. Пока приданое погружается в багажник, Хосок посещает кабинет ветеринара, который, кстати, констатирует, что у котенка, в принципе, все в порядке, за исключением ранки на правой лапке (видимо, он наткнулся на проволоку или что-то подобное). Ассистент ветеринара предлагает искупать котенка, чтобы Хосок мог в дальнейшем делать это сам, и Хосок с разрывающимся сердцем слушает возмущенное мяуканье дрожащего мокрого котейки, который, кажется, категорический нефанат водных процедур. — Как его зовут? — интересуется ветеринар, капая котенку на голову какое-то средство от блох. — Кстати, да? — оборачивается Хосок к Намджуну. — Надо подумать, — морщится тот. — Можно назвать его… Мони? — Почему Мони? — фыркает Хосок. — Что это за имя? Но котенок внезапно оборачивается и издает громкий вопросительный «Мяу?». — Он совершенно точно определенно и однозначно Мони, — тычет пальцем Намджун. — Думаю, ему нравится, — кивает ветеринар. До квартиры Хосока добираются уже по темноте. Пока едут в лифте, у Намджуна в кармане начинает трезвонить телефон. — Чимини! — кричит Хосок в трубку, когда видит на экране иконку контакта, — У меня теперь есть котенок! — Чего? — пищит в рубку Чимин. — Живой? — Пока — да, — смеется Намджун. — А дальше — как получится. — Я хочу на него посмотреть! — заявляет Чимин безапелляционно. — Приезжай ко мне, — предлагает Хосок. — Переночуешь у Намджуна… — Хосок… — возражает было Намджун. — Еду! — вопит на том конце телефонной связи Чимин и кладет трубку. — Что? — с вызовом во взгляде оборачивается к Намджуну Хосок, пока открывает свои многочисленные двери. — Это не по правилам… — Ну, хочешь, он может переночевать у меня? Это по правилам? Намджун вздыхает и затаскивает в квартиру кошачье приданое. Основное, что удается выяснить про Мони в первые часы пребывания его в новом месте жительства — это его категорическое неприятие ковра как предмета интерьера. Он прыгает на него с разбегу, впивается когтями в высокий ворс и рычит очень угрожающе, насколько угрожающе может рычать крошечный рыжий пушистый комок посреди огромной гостиной. Второе — это то, что к туалету его, кажется, придется приучать с нуля. Потому что еще до приезда Чимина Хосок успевает поползать с тряпкой и аэрозолем, уничтожающим запахи, почти по всей квартире. Намджун смеется, пока собирает когтеточку и трехуровневый кошачий домик, смеется, когда Хосок несется с очередной тряпкой к очередной луже, и утирает слезы от смеха, когда Мони принимает лоток за песочницу, предназначенную для игр. Игрушку, пропитанную кошачьей мятой, которую он, предположительно, не должен был выпускать из лап, Мони игнорирует полностью, но зато пустая банка из-под кока-колы оказывается для него лучшим объектом для игр из всех, когда-нибудь придуманных человечеством. Чимин, входя в квартиру и отскакивая от мимо проносящегося с гремящей банкой существа, говорит, что это, в принципе, у детей в порядке вещей, потому что вот Джинхо, например, считает лучшей игрушкой на свете пустые кастрюли с крышками. — Мони? — уточняет Чимин, когда его представляют нового питомца Хосока по всей форме, — Это не Джуни, часом, предложил? И ржет так, что Намджун краснеет очень сильно, бормочет, что нужно сделать кофе, и смывается на кухню. — Это Намджун, да, — кивает Хосок. — А что это за имя? — Джу-у-у-ни, а можно я расскажу Хосоку про Мо-о-они? — орет Чимин в сторону кухни. — Ну, я все равно расскажу, так что… Короче, как-то Намджун написал в одном эссе, что мечтает писать сказки. Он даже написал, что написал бы сказку про гремлинов, и там был бы главный герой — маленький гремлин с рыжими щечками, и его бы звали Мони. Мы, конечно, с ребятами оборжали этот вопрос как могли. Ну, а Джуни, оказывается, не отказался от своей мечты, да Джуни? — Значит, гремлин? — кричит Хосок и тоже смеется, — Да, Намджун? Мони не похож на гремлина. Мони поднимает свою измазанную кормом мордочку и издает уточняющий мявк. — Немного, все-таки, похож, — смеется, выглядывая из кухни, Намджун. — И он только что грыз твою посудомойку так, словно у него к технике есть претензии. Так что — да, определенно, гремлин.