Вампир

      Как упоительно входить в желанную, вожделенную… Сладкое давление, от которого мурашки по телу… влага и тепло, словно южный океан… глубины наслаждения... моя…       Анна тоже будет довольна, клянусь… сведу ее так же с ума, истерзаю блаженством на грани боли…       Вот сейчас…       — Владимир… Владимир, там кто-то идет!       Смысл слов, слетевших с зацелованных губ, дошел до воспаленного сознания. Черт побери! Чтоб им век воли не видать!       Насильственно вернулся в затрапезную реальность. Приподнялся над Анной, помог ей запахнуть блузу. Неохотно встал сам и быстро поднял на ноги растрепанную красавицу. Заба возник в дверном проеме, за ним появились уже знакомые бандитские морды. Все трое выстроились возле входа и теперь с ухмылкой смотрели на нас, облапывая мою женщину сальными взглядами. Я вытянулся наигранно вальяжно, демонстративно застегнул молнию на брюках.       — А обещали, мы успеем два раза. У вас это по пять минут, что ли?       — Весьма рад, что вы все воспринимаете как развлечение, Владимир Иванович. Видимо, адреналина вам не хватает. Ну, тем проще будет договориться.       Скабрезную улыбочку Забы я помнил еще с тех времен, когда столкнулся с его методами рейдерского захвата. Тогда объект достался мне, подчиняясь элегантной и законной схеме работы.       Этот гад даже не скрывал лица. А смысл? Он лет сто как находился в федеральном розыске и жил под другой фамилией.       Я покосился на Анну. Малышка оперлась о стену, скрестив руки на груди. Вид у нее был такой гордый, что я невольно усмехнулся, представив ее на месте императрицы всея Руси или царицы морской.       — Как же вы докатились до жизни такой, Забалуев? Вот это, — указал пальцем на бумаги, которые так и валялись на полу, — и гроша выеденного не стоит. Потому что подписать их в такой формулировке я, увы, не могу.       Плешивый подался вперед, бугай в балаклаве вытащил пистолет и стал поигрывать им на манер ковбоя из вестернов.       Забалуев картинно поморщился:       — Корф, ну вы же понимаете…       Нет, тут уже не вестерн. Скорее, триллер о гангстерских разборках.       Решетчатые тени — расползающиеся серой угрозой на бетонном полу. Облезлые стены — плачущие шелушением старой краски о лучших временах и потерянных иллюзиях. Рукояти оружия в кобурах — напоминание о превосходстве мертвого металла над жалкой плотью. И пять шагов между бандитами и мной.       До вампирского ужастика, дай бог, не дойдет. А если дойдет, до главная роль будет моей.       Выпрямил спину, скривился в ухмылке. Я не испытывал ни робости, ни волнения. Если и не чувствовал себя, как рыба в воде, то разве что из-за неподходящего антуража.       — Нет, это господин Шуллер не понимает. Не могу не потому, что не хочу даже. — Я держался напоказ расслабленно, используя привычный тон покровительства свысока. — Некоторые предприятия, которые ваш пиндос рассматривает как часть моего, как он считает, холдинга, формально таковыми не являются. Поэтому то, что ему надо, выполнено не будет.       — Какой Шуллер?       — Мы все знаем, какой. Да какой бы ни был.       Лысый хмырь пошленько заулыбался, на лбу заблестели капельки пота.       — И вы не можете на это повлиять? Не смешите меня, Корф.       — Возможно, и могу. Вот только они все равно не справятся. Там повязаны все, как пищевая цепочка в природе, биологию помните?       — Найдете других.       Я почувствовал легкое прикосновение к плечу, и только тогда понял, что моя крошка стоит рядом. Сдвинув брови, наклонился к ней.       — Он ни в чем не уверен, — прошептала мне на ухо Анна. — То ли ничего не смыслит в этом вопросе, то ли опасается, что задание провалит. Возможно, будет звонить шефу. Сам решить не может.       Неужели после всего Анна смогла вернуться к работе? Почему она больше не боится? Или так ловко скрывает страх?       О, как мне хотелось снова быть с ней. Даже уложив на голом полу в старом подвале или вжав в холодную стену и насаживая на себя. Да где и как угодно, лишь бы прямо сейчас!       — Спасибо, — едва слышно прошептал я, а громко заявил: — Не волнуйся, милая, скоро все закончится.       Чмокнул в губы, притянув за тонюсенькую талию, а малышка, кажется, подыграла.       — Уморили вы девушку, Забалуев. Хоть бы стульчики принесли.       Тянуть и тянуть время. Какая скука, даже клыки не чешутся!       — Перебьетесь. Подпишите, что есть, а потом решим.       — Как нецивилизованно! Вы предлагаете поставить подпись под филькиной грамотой? Серьезно?       — Вы думаете, в этом будут разбираться?       — А стоило бы! Скажите пиндосу, пусть он сначала проверит, что подсовывает на подпись…       Кажется, собственная неуверенность начала бесить Забалуева. Он промокнул лысину, высморкался в тот же платок и зло уставился на меня.       — Вам же лучше, если тут и в самом деле что-то не так, — язвительно парировал он. — Обратитесь в соответствующие инстанции. Глядишь, не придется выплачивать неустойку. А с меня взятки гладки.       — То есть господин Шуллер — автор сего юридического «шедевра»?       — Вы уже утомили меня, Корф. Подписывайте.       Он снова протянул мне планшет.       — Не так не только с документами.       Где там Мишка, черт бы его побрал?!       — И с чем же еще? — насторожился Забалуев.       — «Сегодня он танцует джаз, а завтра родину предаст», — под нос процитировал я. — Вы предлагаете мне продать Родину?       Как его перекосило! Достойно шедевра кинематографа. Крайнее изумление, гнев, непонимание… Затем негодяй расплылся в хихиканье, будто наконец до него дошел смыл замысловатого анекдота.       Удивлен, что не все ненавидят страну, в которой родились, как это делаешь ты? Думаешь, это шутка такая?       — Хорошая шутка. Но зачем же такой пафос, Владимир Иванович?       — Знаете, к чему вот такое ведет? — Я указал на неподписанные документы. — Нам опять навяжут устаревшие западные технологии. Наши разработчики, естественно, обанкротятся. И это в лучшем случае. В худшем, вся отрасль будет убита на корню.       — И?       — Что «и»?       — Неужели это важнее жизни, Корф?       Если Мишка не появится сейчас, я его сам убью, даже кусать побрезгую, просто придушу вот этими руками.       — А что, по-вашему, ее важнее, Заба?       Я специально назвал его уголовной кликухой, чтобы отвлечь внимание и потянуть время.       — Зачем же так, господин Вампир. Мы вам предлагаем распилить банк крови, а вы отказываетесь.       Надо же, лоснящееся ископаемое пробует шутить.       — А иначе девчонка ваша…       Он кивнул головой, и бугай, пошленько усмехнувшись в разрез для рта, послушным псом направился к Анне.       — Опять двадцать пять? Вот тогда точно никакой сделки не будет.       Попробуй еще так на нее пялиться, ублюдок, загрызу к такой-то матери!       Сама красавица молчала и смотрела с холодным презрением, гордо вскинув голову, а я стоял и таращился на нее, как полный дурак.       — Сладкая, да?       Бандит не пытался грубо схватить Анну, заломить ей руки или ударить. Нет, он провел пальцем по ее лбу, виску, закончил у губ — да, клык даю! — действительно сладких.       Артист погорелого театра!       — Так ты уймешь свою собаку? Или договориться не желаешь?       Главарь довольно осклабился и махнул холопу.       — Вот так бы сразу, Владимир Иванович. По-хорошему, по старому знакомству.       Я передернул плечами:       — Давайте свою портянку. Но, предупреждаю, некоторые пункты откровенно бредовые.       Бегло просмотрел документ. Шуллер, хитрый пиндос! Все предусмотрел.       — Вот в такой формулировке никак не пойдет. Я предлагаю другой вариант, а вы этот вопрос уж утрясите с Пиндостаном.       — Опять по кругу, господин Корф, — прищурился Забалуев. — Неужто девицу совсем не жалко?       — Я уже давно не девица, — неожиданно сказала Анна. — А вы прислушайтесь к Владимиру Ивановичу. Он дело говорит. Хоть и не имеет к моей невинности никакого отношения.       Забалуев застыл. Казалось, сам факт того, что женщина умеет разговаривать, загнал его в полный ступор.       Я подавил смешок… и тут же снаружи завопили мерзким фальцетом, что-то громыхнуло, дверь, затрещав, слетела с петель — и я кинулся к Анне. Повалил ее на тот же пиджак, что и часом раньше, но в этот раз куда бесцеремоннее.       — Это наши, милая. Все хорошо, — зашептал ей на ухо.       Анна притихла в моих объятиях. Даже позволила легкий поцелуй в висок.       Впрочем было не до нежностей. Я повернул голову. Забу уже держали омоновцы, выкручивая руки. Плешивый и бугай лежали на полу, как паиньки, будто никогда и не пытались командовать и привыкали к коленно-локтевой. Вот и цена мнимой властюшки. За все приходится платить, выкидыши бандитские.       Обошлось без стрельбы, все чин по чину. Неплохо, но почему столько ждать пришлось?       — Встаем медленно и никого не провоцируем, — прошептал я, и Анна кивнула.       Берцы омоновцев маячили перед глазами. На секунду я почти проникся искренней симпатией к военной обуви. Поднялся на ноги, потянул свою красавицу.       — Владимир Иванович! С вами все в порядке?       — Никита! Вы живы! — Анна ответила вместо меня, глядя на телохранителя с таким участием, что я невольно скривился.       Лоб богатыря был заклеен пластырем, но во всем остальном тот выглядел как огурчик.       Анна быстро отряхнула юбку. Легким движением упорядочила золотую гриву в элегантный полу-хаос. Пуговицы блузы оказались застегнуты, в этом я сам ей помог. Теперь строгая училка вполне напоминала отчаянную героиню гангстерской слезодавилки.       — Почему так долго? Где Репнин?       — Михаил Александрович вылетел, как только узнал. Мы давно вас нашли, вы не думайте. Но… он распорядился использовать прослушку.       Когда узнал?! Что за бред? Я крепко сжал кулаки, закипая снова.       — Так-так… давай по порядку.       — В общем, сознание я не потерял, только прикинулся… — изяществом речи Никита никогда не страдал, но на сей счет и не печалился вовсе. — Меня так прикалывал в «Звездных войнах» момент погони за Джанго Феттом. Там Оби-Ван кидает жучок… И у меня был, зацепил к джипу.       И это говорит профессионал.       Я даже злиться перестал. Мысленно покрутил у виска. Это вам не вампирский юмор даже… Вот прибабах у парня. Не ожидал, что настолько сильный… Но коли идет на пользу, пусть живет, джедай доморощенный.       Я переглянулся с Анной, ее губы подрагивали: еще немного — и прыснет со смеху. Едва сдерживаясь сам, покачал головой. Только смеяться сейчас и не хватало, особенно истерически, чему никто, впрочем, не удивился бы после всего пережитого. Ситуация теперь напоминала смесь фэнтезийного фарса с дешевым боевиком. Добавить зомби с утюгами — и картина маслом.       Однако по сути рассказ здоровяка ничего не объяснял, кроме принадлежности Хворостова к поколению газировки и жареной кукурузы.       — И что дальше?       — Тут ребята подбежали… у них машина в хлам, но ранило, слава богу, только Славку, водителя. В общем, завели «Порш»… Мы бы давно вас вытащили, Владимир Иванович, и ничего страшного не допустили. Но Михаил Александрович настоял, что вызовет ментов. Батя тоже добро дал, подкрепление прислал быстро.       Я застыл, вновь сжимая кулаки. Челюсти, казалось, свело так сильно, что раскрошились клыки вместе с зубами.       Мишка спелся с начальником охраны. Уволю нафиг... Нет, не уволю. Переведу, где мешаться не будут.       — Вот вам и управление, — вдруг сказала Анна, открывая бутылку с водой. — Теперь ты понимаешь, о чем я?       Меня вывело из ступора. Укоризненно взглянул на прелестную зануду, сделал глубокий вдох и, медленно выдохнув, заставил себя разжать ладони.       И что это значит, месье Мишель? Надо поостыть, иначе наору в трубу так, что и меня прихватят в каталажку.       — Ментам сдайте только переговоры с Забалуевым. Остальное их не касается.       Никита покраснел поросенком, несмело взглянул на Анну и усиленно закивал, как болванчик. Я жестом отослал горе-Ромео и повернулся к своей отважной спутнице:       — Аня, идем давать показания.              Всю дорогу до Красноярска я держал малышку за руку и нес милую чушь ей на ушко. Пожалуй, я искренне восхищался ее стойкостью: Анна вынесла такое, что и не каждому мужику окажется по силам. Она не выясняла отношений, лишь расслабленно лежала у меня на плече, и я рассчитывал, что день закончится удачнее, чем имел наглость начаться.       Пока Анну расспрашивали менты, я успел переговорить с руководителями охраны и информационной безопасности, уточнил результаты собрания с Андреем, дал распоряжения Трофиму. Картина вырисовывалась скорее странная, чем плачевная, не критическая, слава богу, и в то же время не победная. Я обдумывал ее вдоль и поперек, наслаждаясь уютной компанией пригревшейся красотки и лихими звучаниями «Кармен».       В гостиницу приехали затемно. Анна заметно устала, легкий перекус помог не особо, и я уговорил ее разделить со мной ужин в номере.       Сделал заказ и сразу же отправился в душ. Теплые струи долгожданно расслабили тело, смывая грязь и усталость. Давно у меня не было такого экстрима. Эмоциональные встряски, конечно, случались и несравнимо круче, но бандюги все же принадлежали к иному миру. Анна держалась на все сто, и я мог только догадываться, как сильно помогли ей в этом ее мозголомные приемы.       Моя отважная леди должна была уже скоро появиться, и я собирался продолжить наше во всех смыслах приятное… общение.       В дверь постучали в тот момент, когда я застегивал рубашку. Собралась быстрее меня? Неужто соскучилась уже, детка? Я тоже тебя хочу.       Улыбка слетела с губ, едва я открыл дверь. Жалкая рожа Мишеля была совсем не тем, что я желал увидеть.       Мишка понял, что его ждет, по выражению моего лица.       — Володя, я все объясню. Это было…       Слушать я не стал. Размахнулся и с удовольствием, смачно дал ему в морду. Хук пришелся в челюсть и, ей богу, вобрал в себя всю накопившуюся вампирскую злость. Репнин пошатнулся, не удержался на ногах и картинно бухнулся на пятую точку.       Схватившись за горящую щеку, «гений» подставы начал оправдываться, но я уже не смотрел на него. В паре шагов стояла Анна — в чистенькой блузе и брюках, красивая и тоненькая, беззащитная на вид, будто молодая березка на ветру. Мне снова захотелось врезать Мишке, который тоже обернулся в ту сторону, куда я глядел, и принялся неловко вставать.       — Можешь пнуть его, Анна, — с сарказмом сказал я. — Михаил Репнин, виновник всего произошедшего.       — В следующий раз, — кивнув раскисшему Мишелю, сухо произнесла она. — Вас оставить для выяснения отношений?       — Наоборот. Это он нас оставит. Сейчас принесут еду. — Я посторонился, пропуская прелестницу в свое логово.       Зло посмотрел на Репнина и картинно хлопнул дверью у того перед носом.       — Анна, прошу простить за неприглядную сцену. Не сдержался.       Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут нас прервали долгожданным ужином. Мы молча устроились за столом и дружно набросились на кулинарные изыски, словно вернулись с необитаемого острова.       — Почему Репнин так поступил, уже ясно? — поинтересовалась Анна, закончив с десертом и прикоснувшись пухлыми губками к бокалу с минералкой.       От вина она отказалась. Боится потерять голову?       — Уверяют, что случайно вышло. Я не одобрил дезинформацию, которую подготовил Михаил. Но она ушла вместе с той, которая должна была уйти.       Анна изумленно вскинула брови.       — Совпадение или диверсия?       — Начали проверку. — Я улыбнулся «вампирской» улыбкой, которая предназначалась исключительно для соблазняемых женщин. — Давай не будем пока об этом. Я так благодарен тебе, Аня. И так виноват перед тобой. Хотелось бы загладить вину.       Фима справился с поставленной задачей, как всегда, на все сто. Когда я зашел в номер, меня уже поджидала статусная экспресс-покупка.       — Прошу принять в качестве извинения. Мне правда жаль, Аня.       Я открыл бархатную коробочку — в свете вечернего освещения брильянтовая подвеска засверкала радужным многоцветьем.       Анна, бегло посмотрев на дорогой подарок, криво усмехнулась. Ни женского восторга, ни восхищения, ни-че-го.       В чем дело, крошка?       — Это подарок для любовницы, а не сотрудника.       Меня задел тон, с которым она это произнесла, даже не сами слова. Не сдержался:       — Предлагаешь оплатить счет по особому тарифу за услуги в экстремальной ситуации?       Между нами снова вдруг выросла стена. Я ощутил эту стену почти физически: по телу пошли мурашки, а вслед — холодная волна, от которой задеревенели мышцы и свело челюсть со всеми клыками.       — Нет, предлагаю провести терапию, которая поможет тебе, Владимир, — как ни в чем ни бывало ответила гордячка.       — Спасибо. Но я себе и таким нравлюсь, — язвительно парировал я.       Анна вздохнула, поставила на стол бокал с водой и посмотрела мне прямо в глаза.       — Тебя колбасило. Неужели так трудно это признать?       Придется вести долгую и нудную беседу. А я уже и забыл, когда в последний раз приходилось уговаривать женщин.       — И что? Все прошло, — повел плечами. — И мне очень понравилось, благодаря чему это случилось. А тебе?       Теперь я прожигал упрямицу взглядом, от чего она покачала головой и принялась разглядывать пуговицы на моей рубашке.       Можешь расстегнуть их в любой момент, куколка.       — И ты уверен, что всегда найдется объект для твоего мужского выкобенивания, готовый подставить плечо? Пардон, не плечо, другое место.       Я поморщился.       — Ты всегда так прямолинейна?       — Нет, конечно, — фыркнула она. — Но в твоем случае, господин Вампир, лучшая защита — нападение.       — Может быть, лучше просто перестать сопротивляться? — промурлыкал я с кривой усмешкой. Анна иронично подняла бровь, и я добавил: — Разве неприятно ухаживание мужчины?       Моя собеседница снова отпила воды, выпячивая губки с бессовестной привлекательностью. Сглотнула так сексуально, что я аж напрягся.       — Это в общем или в частности?       Маленькая садистка!       — Я тебе не нравлюсь персонально? — Что за вздор я несу? — Или твоя беда в том, что ты уже не в состоянии отделить мужчину от пациента?       Вот это вполне возможно, хотя и звучит пессимистично.       Анна почему-то рассмеялась, убрала волосы со лба — мне страшно захотелось запустить ладони в эти шелковые локоны.       — Кокетство тебе не к лицу, — с улыбкой сказала она, и эта улыбка сделала ее еще прекрасней, будто озарила солнцем изнутри. — Ты очень красив, Владимир, даже непозволительно красив. Среди женского пола твой типаж не нравится разве что мумиям и зомби. Даже статуи оживут и снегурочки растают.       С ума сойти, непризнанная ты моя поэтесса! Меня окутало неожиданной сладостью, будто искупался в сахарной вате, и я улыбнулся по-кошачьи сыто.       Неужели я действительно усомнился, что нравлюсь ей? Черт возьми, на миг — да! А ведь Репнин всегда шутил, что я действую на женщин как истинный демон ночи, чей мимолетный взгляд вызывает в жертве нестерпимую жажду отдаться, и сделать это прямо здесь и сейчас.       Я ей нравлюсь! В чем же дело?       — Ты боишься влюбиться в меня, Аня?       Сказал, посмеиваясь, ловя ее взгляд. Смутилась? Нет?       — Я просто не вижу смысла, — гордячка насмешливо поджала губы.       Но я уже не шутил:       — Хорошо провести время?       Анна неспешно отвернулась, разглядывая светлые стены, словно ненавязчивый узор ее интересовал куда больше, чем наш откровенный разговор.       — Для настоящего удовольствия этого мало. Есть более приятные занятия.       Дотронулся до ее ладони, сжал тонкую кисть и без тени иронии проговорил:       — Дай мне шанс доказать, что это не так.       Ресницы взмахнули, и глаза цвета вечернего неба снова встретили мой взгляд, настойчивый и пронзительный, как сталь.       — Ты не сможешь, не умеешь.       Упрямица!       — Хочешь романтики? У тебя это будет.       Прикоснулся к изящным пальчикам, наклонился и покрыл их быстрыми поцелуями.       — Скажу конкретнее. Мне не нужны такие отношения. — Она вздохнула едва слышно. — В них нет ничего, что могло бы принести удовлетворение душе.       Все ясно, болезнь любовных грез. В твои-то годы, Анечка, ай-ай.       Она ладонь не отняла, но смотрела раненой ланью, будто сожалела о несбыточном или отказывалась от пломбира по простуде.       — Позволь ухаживать за тобой, и тогда ты передумаешь.       Может быть, заодно и выздоровеешь…       — Лучше подумай о моем предложении. — А заучка-то считала больным меня! — Я понимаю, что оно достаточно серьезное. Но люди платят хорошие деньги ради подобного рода терапии.       Анна говорила так строго, что я сам в сердцах отпустил ее ладонь, чтобы ненароком не впиться клыками.        — Ты считаешь, я помешан на контроле? — я взял фруктовою вилку и резко воткнул ее в грушу. — Если и так, это только на пользу, уж прости!       Прыснул сок, настырная глупышка сглотнула и нахмурилась.       — Ты не осознаешь, что многие аспекты жизни для тебя ограничены, — словно очнувшись, она покачала головой, вновь прельщая золотым водопадом волос. — Тебе может казаться, что это сила или свобода, однако все в точности до наоборот.       — Ой ли? Всем бы здоровеньким такую эффективность.       Строптивая красотка закатила глаза, выказывая отношение к моему сарказму.       — Сейчас ты кусаешь, подчиняясь расстройству, а после терапии сможешь сознательно выбирать, кусать или не кусать. Понимаешь?       — Да ну? Неужто проблема моего питания так интересна и волнительна?       Я отрезал бочок ароматного фрукта и, смакуя, положил в рот.       Анна отвернулась в сторону окна, в которое нагло подмигивал полумесяц в ожидании компаньонок-звезд. Затем встрепенулась и теперь снова неотрывно смотрела на меня, как пташка, распушившая перышки после дождя.       — Я пишу диссертацию о расстройствах, как у тебя. Мною разработан метод комплексной терапии. Это поможет, поверь мне.       Я вытер рот салфеткой и откинулся на стул. Сдержать кривую ухмылку не получилось. Признался с гротескной проникновенностью:       — Всю жизнь мечтал оказаться лабораторной мышью, а потом и героем научной портянки.       Анна поморщилась:       — Прекращай паясничать. Я серьезно.       Теперь уже я закатил глаза, подался к малышке и легонько погладил по розовой щечке. Какая же она сочная и аппетитная, эта глупышка, витающая в облаках.       — Ты понимаешь, Аня, что просишь слишком много? Тем более, вашему центру поступит оплата за твои услуги консультанта.       Она кивнула на открытую коробочку — подвеска экзотически сияла среди сервировки стола.       — В таком случае как это понимать? Раз услуги оплачены.       Ах ты, маленькая недотрога! Умудрилась оскорбить в лучших чувствах, стервочка-феминистка!       — А ты? Ты остальным героям своего опуса хотя бы заплатила? Или они тоже повелись на «эффект от терапии»?       Наверное, Анна уловила яростный блеск моих глаз.       — Это они мне заплатили и еще спасибо сказали! — с вызовом заявила она. — Признаюсь, часть методики предназначена для самотерапии, а ты идеально подходишь, чтобы ее отработать. У тебя не все родом из детства!       Ах вот как! По-видимому, я тоже задел ее нежные чувства. Да сейчас ты у меня покраснеешь, как рак, детка. Кажется, я нашел твое слабое место, царевна Несмеяна!       В чудеса психологии я не верил, но открывалось многообещающее поле для игры.       — Ну так в нашем случае все будет с точностью до наоборот. — Снова сжал ее миниатюрную ладошку, как добычу, в своей большой загребущей лапе.       Она изумленно уставилась на меня и отняла руку, как ошпаренная.       — Ты предлагаешь, чтобы я заплатила тебе?       — Скорее, бартер.       Девчонка хочет меня препарировать, как букашку под иголкой. Противостоять этому может только ответная операция.       Анна молчала, оценивающе взирая на меня. Видимо, ей не понравились хищные огоньки в моих глазах.       — И что это значит, Владимир?       Я отпил из бокала и вновь обольстительно улыбнулся.       — Отдайся мне.       Вот и узнаем, насколько мой случай уникален.       — Что?..       — Ну ты же просишь полный доступ к моему «я», моей психике. Мне нужен встречный полный контроль.       А у малышки железная выдержка!       — Стать твоей крепостной рабыней? Серьезно?       Перешли к деталям? Значит, ты сдаешься, дорогуша.       — Если ты про садо-мазо, то нет, это меня не заводит. Разве что слегка пошлепаю тебя по попке. Может быть, наручники закажу, меховые, не бойся. Или оденешься кошечкой с хвостом…       Она смотрела на меня, как на сумасшедшего. Впрочем, с ее точки зрения, я таковым и являлся. Терапия, йошкин кот!       — А что тебя удивляет? Ты же хочешь пациента. А я хочу, чтобы ты за этой ролью увидела меня и признала во мне мужчину, который желает обладать тобой как женщиной. Понимаешь?       — А как же азарт охотника, укус Вампира? — вдруг пролепетала она.       — Охота уже давно идет, Аня.       — Полный контроль?       А ты быстро сечешь, заучка моя.       — Угу. Пока ты пробуешь на мне свои мудреные методики, я должен полностью владеть твоим вниманием, временем, голосом и, разумеется, телом, — продолжал разглагольствовать я, неотрывно глядя на свою сладкую «жертву». — Никакой боли и членовредительства, это я обещаю. — Сделал театральную паузу. — Но секс — без предохранения, без какого бы то ни было, если я того захочу.       Это ли не полная власть мужчины над женщиной? Оставить на ней, в ней свой след. Обрюхатить ее, привязать к себе. Поставить в зависимость от даримого наслаждения. Все помыслы и мечты замкнуть на себя.       Как расширились небесные глаза, надо было видеть! У меня сразу встал. Аппетитная грудь красавицы поднялась в глубоком вдохе.       Ты будешь кончать подо мною до сумасшествия и просить еще, если на то будет моя воля, милая. Тебе понравится, не сопротивляйся.       — И как давно это у тебя? — преодолев волнение и нахмурившись, произнесла Анна.       — Я слишком давно практикую безопасный секс, — пояснил я в том же тоне, с тем же невинным выражением лица, как будто речь шла о покупке автомобиля или аренде жилья.       — Разумеется, ты же не умеешь доверять партнерше, — она машинально кивнула. — Но потому и странно. Раньше такого желания не было? В смысле, полного контроля?       — Раньше никто не контролировал меня! — наконец вспылил я.       Она вскинула точеные брови.       — То есть ты это видишь как защиту? Очень интересно. А как именно ты представляешь мой якобы контроль?       — Якобы? — я продолжал плотоядно смотреть на крошку, не обращая внимания на ее озабоченный вид.       — Послушай, Владимир, тебе действительно нужна терапия. Твое состояние может усугубиться, я тебе серьезно говорю.       — Так ты принимаешь мое предложение?       Удивительно, но она улыбнулась, глядя мне прямо в глаза. Как будто я ей сделал предложение руки и сердца.       — Сексуальные фантазии говорят о многом. Хотя не думаю, чтобы тебе отказывали. Про кошек и наручники ты, наверное, добавил для красного словца.       Все так. Но опять она за свое! Неужели придется уговаривать крошку по новой? Срочно придумывать, чем соблазнить. Возможно, даже нести пургу о чувствах…       — Я согласна при одном условии.       Я замер, не веря ушам своим. Что? Она согласна?       Выдохнул:       — Каком условии? — И, кажется, расплылся в блаженной улыбке, о которой говорят «сбылась мечта идиота».       Я не испытывал такого взрыва адреналина и прилива восторга, даже входя в свою тесную малышку не далее, как пару часов назад. Да что там, мне не было настолько бесшабашно радостно с тех пор, как я совершил свой первый рейдерский захват. Анна теперь моя!       Я чуть не схватил ее в охапку и не закружил по комнате.       — Начнем с терапии, и никак не наоборот.       Эх, Аня, умеешь же ты обломать. Ну да ладно. Это и есть сделка.       — Не боишься? — с легким ехидством поинтересовался я.       — Это же сделка, Владимир. — Анна будто прочитала мои мысли. — У нас был бы красивый ребенок. Плюс необходимый финальный штрих к моей диссертации. Наука требует жертв.       Что-что?       Но все заботы и тревоги уже ушли на задворки сознания. Показной цинизм завоеванной строптивицы лишь посмешил и вдохновил.       Я порывисто встал из-за стола, взял полыхнувшую брильянтовой россыпью подвеску. Подошел сзади к своей чаровнице, сдвинул в сторону волну волос, пьянея от изысканного парфюма. Не удержался и оставил красноречивый вампирский засос на беззащитной шее в том месте, где проходит жилка. Застегнул колье, словно метку свою поставил. Потянул красавицу вверх, прижал к себе, зарывшись ладонью в мягких прядях, впился в манящие губы. Яд поцелуя безумием пробежал по венам, медовой сладостью расслабил мышцы. А я все целовал и целовал свою женщину до дрожи, до умопомрачения, до тех пор, пока она не повисла в моих объятиях безвольной куклой.       — Считай это авансом, милая.       Анна Платонова, отныне ты моя!