Жемчужины молчащего моря

      Сегодня ночью все решится. Закончится власть трех тысяч законов, что с такой легкостью воспроизводил некогда его суженый. Они рухнут под напором темного безумия, что с каждым часом поглощает его. В окнах заманивающе горит свет, словно там действительно ждут, причем именно его, а не нового шанса прочитать заунывные нравоучения.       А ему как будто все равно, он, самопровозгласив себя Старейшиной, рвется к стенам белоснежного замка, что скрыт в облаках, со своей армией теней. Мертвецы заполняют все пространство вокруг, а жених все ещё не показался — сегодня должна была состояться коронация, разумеется, ему предпочтут брата. Его часто ставили на второй план. Пожалуй, слишком часто. — Вэй Ин.       Казалось бы, неожиданно, но почему-то пугающе ожидаемо. Все же пришел, всегда приходил, чтобы…Что? Вэй Ину все равно для чего, лишь бы тот продолжал смотреть на него так же, как и в первый раз — с печальным надрывом и поражающей готовностью обрушить свой меч на любого, кто у него, Старейшины, попадет в немилость. Эта чужая сила так пьянила его раньше, а теперь ему пусто. — Ханьгуан-цзюнь, ты рад меня видеть? Может, станцуем? Помнишь, как мы танцевали тогда, в нашу первую встречу? Мне кажется, тогда я и … — Музыка. — А? — юноша звонко рассмеялся.— Не волнуйся, среди моих слуг наверняка отыщется мастер-музыкант. Или ты хотел бы, чтобы сыграл я? У твоего дядюшки кровь из ушей пойдет. Снова.       В глазах Вэй Ина отражалось лишь кровавое зарево, но улыбка была такой же мягкой, словно и не было этих лет, полных серого безразличия к собственной судьбе. — Потанцуй со мной, пока можешь, ведь через пару часов мы сойдемся в бою, и ты знаешь, за кем будет победа. — Ты можешь остановиться, пока ещё не потерял контроль. И тогда я бы танцевал с тобой каждый день. — Посмотри на меня, Светоносный, посмотри на тех, кто стоит за моей спиной, ощути силу, что бьется в моей крови, и подумай, стоит ли мне бояться тебя, короля или ещё кого? Прояви такт, Лань Чжань, возьми меня за руки и начинай отсчет.       И, может, тогда Старейшина Тьмы не заметит твоих дрожащих рук.       Он словно горит в огне, становясь чем-то насыщенно-желтым, чем-то обещающим вечно согревать изнутри. По ощущениям похоже на янтарь в глазах, который манил его тогда, в юности. И который погас. Во всем мире он не сыскал подобных Ханьгуан-цзуню, тело которого он своими руками погрузил на дно холодного источника.       С тех пор страна замирает каждую ночь, когда из подземелий замка раздается смех. Все больше мертвецов населяют сады, где шестнадцать лет назад в фантастическом вальсе кружились юноши, и тот, что с красной лентой в волосах, видел, как в глазах напротив плавилось январское солнце.