Мирная ночь

Итак, Эмма привела ее к реке, которая протекает вдоль окраины города по пути к океану. Она сказала много лет назад, как сильно любит эту реку, которая предоставляет ряд уединенных мест вдоль ее берегов, куда Реджина приходила на протяжении многих лет, чтобы убежать. До прибытия Генри она исчезала из города на несколько часов, и люди, с которыми она была поймана в ловушку, почти не замечали ее. С Генри многие из них стали местами, куда можно было пойти вместе. И теперь Эмма открыла для себя новое место, которое Реджина не смогла найти за все годы в этом городе. — Это прекрасно.- выходит на одном дыхании, почти не слышно. Солнце садится сквозь деревья за водой, окрашивая небо эффектными розовыми и оранжевыми цветами, что придаёт туманному летнему воздуху золотой оттенок. Это слишком много, чтобы принять. — Хорошо, — говорит Эмма, подходя к ней. Брюнетка поворачивается и крепко обнимает её за плечи. -Я очень надеялась, что тебе здесь понравится. — Спасибо тебе, дорогая. Как бы сильно женщина не хотела остаться вместе в тепле заката навсегда, Эмма отступает назад и протягивает руку к краю леса, который Реджина не заметила. Под группой ветвей, усыпанных сказочными огнями, разложено одеяло для пикника. Здесь есть большие подушки и корзина для пикника, пара бутылок вина. Реджина толкает Эмму в бок, когда видит, что ее причудливые тарелки стоят на открытом месте. — Тебе лучше быть поосторожнее с ними, — упрекает она. — Это особый случай, — смеется Эмма. Она берет Реджину за руку и целует ее. — Ваш обед ждет вас, Моя королева. _______ И ужин правда очень вкусный. Легкая паста с курицей и поздними летними овощами. Он восхитительно выдержан, что заставляет Реджину ухмыльнуться. Все эти годы Эмма добивалась того, она могла быть ее су-шефом, и похоже, её старания окупаются. Не то чтобы Эмма когда-либо суетилась на кухне, но там всегда присутствовало много споров, и это, должно быть, составляло приправу тех первых двух лет совместной жизни. Они едят в основном в тишине, шум их наслаждения едой все еще слышен над рекой в нескольких футах отсюда. Реджина слишком глубоко погрузилась в свои мысли, чтобы заметить неприятную жару в саду. Прохладный ветерок, дующий от бегущей воды, и темнеющее небо заставляют ее признать, что жара от безжалостного летнего послеполуденного солнца мало что делала, чтобы облегчить ее страдания, независимо от того, как сильно она любила сад, чтобы снять стресс. Теперь, выпивая охлажденное сухое Розе, которое прекрасно сочеталась с их едой, наблюдая за светлячками, порхающими в умирающем свете, в то время как Эмма сидит рядом, явно наслаждаясь видом своей жены, расслабленной в их совместном вечере- все это заставляет Реджину снова чувствовать себя самой собой. Она говорит об этом Эмме, и улыбка, которая освещает лицо женщины, стоит всего. К тому времени, когда Эмма показывает свой десерт, звезды полностью исчезают, но почти полная луна и волшебные огни, нанизанные вокруг них, обеспечивают удивительное количество света. Конечно, достаточно светло для Эммы, чтобы наблюдать, как лицо Реджины смягчается в блаженстве, когда она делает свой первый укус. Она стонет, легкая сладость перистого торта и домашних взбитых сливок смешивается с терпкостью клубники на ее языке. Именно так, как она предпочитает. Ее глаза распахиваются, и на лице расплывается улыбка. — Ты действительно все это сделала? — говорит она, уверенная, что мало кто знает о ее пристрастии к десертам, как Эмма. Или даже как сильно она любит хороший клубничный торт летом. — Это очень хорошо, дорогая. — Я хочу, чтобы ты знала, я становлюсь намного лучше в выпечке, — говорит Эмма, практически прихорашиваясь от комплимента. — Но Люси мне немного помогала. — Эта девушка безусловно о знает толк в кухне. Реджина улыбается при этой мысли, зная, что ее любовь к приготовлению пищи для своей семьи передалась другому поколению. Девочка выросла в семье поваров и пекарей, как и она сама, так что это не было неожиданностью. — Она напоминает мне тебя на кухне! — Эмма смеется, а потом улыбается, когда её жена прищуривается. — И что это должно значить? — Что мне пришлось бороться, чтобы оставаться во главе всего этого.- Она снова смеется и кладет в рот очередную клубничку.-Она всегда хотела взять все на себя, когда беспокоилась, что я делаю что-то не так. Реджина улыбается с гордостью при мысли о своей внучке, но также и об Эмме. Заступиться за себя в таких ситуациях всегда было нелегко для неё, и она сама наблюдала, как женщина постоянно работает над этим на протяжении многих лет. Как и Реджина, Эмма всегда будет сомневаться, что она действительно принадлежит к такой семье, хотя их причины для этих сомнений могут быть разными. — Вы проделали замечательную работу. Мне очень понравился каждый кусочек. Они почти закончили, когда Реджина заметила, что Эмма наблюдает за ней; её глаза задержались на макушке, а на губах появилась легкая улыбка. — Ну и что же? — Спрашивает Реджина. Она смущенно вытирает рот, опасаясь, что к ней могут прилипнуть самые разные сладкие вещества. Не то чтобы ее губы были там, куда смотрит Эмма. Она очень хорошо знает, каково это, когда Эмма смотрит на ее губы. — А? Эмма явно не в себе. Брюнетка приподнимает бровь, глядя на нее, что наконец действует. Теперь женщина краснеет и смотрит на свой собственный десерт. — Значит, ты точно знала, что я пялилась тогда. Смешок. Реджина пожала плечами. Затем Эмма наклоняется над их пикником, ее улыбка становится шире. — Это просто… — она протягивает свои (надеюсь, чистые) пальцы к волосам Реджины, заправляя выбившуюся прядь за ухо и проводя пальцами по голове сбоку, от виска назад, где галстук собирает ее длинные вьющиеся волосы в конский хвост. Женщина ответно наклоняется к руке, чувствуя, как тает от прикосновения — Ты наконец-то показываешь свои седые волосы. Насмешка. Света вокруг них может быть достаточно, чтобы поесть, но Реджина уверена, что Эмма едва может различить разницу в цвете волос. Она никак не могла заметить легкий контраст серебристой седины в темных волосах. Перистые полосы или то, как они начинает выглядывать из-под части корней. Конечно, сейчас у Реджины не так уж много денег. — Я была слишком занята, чтобы пойти в парикмахерскую, вот и все. Она отстраняется от прикосновения Эммы. То, как губы женщины становятся надутыми в ответ, как будто ей может быть больно от потери контакта, заставляет молочные продукты неприятно свернуться в животе. Она хотела бы забрать его обратно. Но рука уже исчезла и переместилась обратно на колени. Эмма надежно вернулась в свое собственное пространство, внезапно оказавшись гораздо дальше, чем помнит Реджина. Она хочет извиниться, хотя и не совсем уверена в этом. Вместо этого она продолжает. Это всегда так легко продолжать вместо извинений. Забыть о том, что ранила чувства Эммы. Забыть, что её жена не заслуживала такого отношения. — Завтра я напишу своему помощнику, чтобы он договорился о встрече. Я уверена, что где-то в моем расписании есть место. Или я смогу пропустить обед в како-то день. — Нет! — Вмешивается Эмма, а потом, кажется, спорит о чем-то сама с собой. — Я не хотела… прости, что заговорила об этом. Я не пыталась заставить тебя чувствовать себя плохо или думать так себе. Я просто хотела, чтобы ты знала, что мне это нравится. Мне это очень нравится. Это тебе подходит. Именно то, что женщина становится более уверенной в себе, когда говорит больше, чем сами миры, заставляет сердце Реджины трепетать. — Неужели? — О боже, да! Это так… — Эмма берет кусочек торта, чтобы скрыть свои слова, но брюнетка все еще слышит их ясно — Это так жарко. Реджина хихикает. Хотя только отчасти от слов. Жара, которую они посылают, проходит через нее. Конечно, Эмме удалось вляпаться в сливки носом. Светлые глаза широко распахиваются и темнеют, когда женщина наклоняется через разделяющее их пространство, внезапно ставшее таким маленьким, чтобы справиться с пищевым недоразумением Эммы. Она издает писк, когда Реджина проводит пальцем по ее носу, чтобы собрать сливки. Когда брюнетка отодвигается, чтобы поднести его к своему собственному рту, Эмма, наконец, берет себя в руки в достаточной степени, чтобы поймать руку Реджины. Она обхватывает губами её палец и медленно слизывает языком взбитые сливки. Реджина задыхается от этого чувства. Сам вид этой женщины, делающей это, заставляет ее чувствовать то, что она не чувствовала слишком долго. — Ты действительно чертовски горячая штучка, — говорит Эмма после того, как она отводит свою руку. Ни одна из них, кажется, не знает, что делать с ситуацией, которую они создали для себя. Брюнетка пораженно молчит, и это молчание сбивает Эмму в собственной уверенности. Что-то в этом только усиливает желание глупое желание Реджины поцеловать ее. Конечно, разговоры уже давно стали способом Эммы справиться со своими нервами. — Я знаю, что была довольно настойчива с этим» нет», когда ты сказала, что покрасишь волосы, — говорит Эмма, ее глаза бегают вокруг, чтобы не останавливаться на лице Реджины.- И я полностью поддерживаю твою безумную привлекательность с этими серыми прядями. Типа, блин! Женщины так красиво стареют, но нам редко это позволено, понимаешь? Общество хочет, чтобы мы выглядели вечно, как будто нам недавно за двадцать, и это такая чушь! Но также, если окрашивание волос заставляет чувствовать себя более комфортно или думать лучше о себе, или что-то еще, то ты можешь это сделать. Мне действительно жаль, если я подорвалась, пытаясь диктовать тебе выбор, потому что я супер никогда не хочу этого делать и — — Эмма.- Реджина произносит ее имя спокойно, почти шепотом. Она не может сдержать ухмылку, которая появляется от мгновенной реакции жены: она сжала губы и села, копируя форму угольника. — Ну и что? — Ты закончила со своей едой? Единственный ответ-это кивок. По мановению ее запястья, остатки их прекрасного ужина надежно убраны в холодильник их дома. — Весь этот вечер был невероятно сладким, и ты самая замечательная жена, которую только можно найти во всех королевствах, — говорит Реджина, наклоняясь вперед, опершись на руки, чтобы наклониться ближе к Эмме, позволяя своим глазам задержаться на ее губах. — Но я думаю, что мне пора поцеловать тебя, чтобы ты перестала разговаривать. — Ты хочешь поцеловать меня только для того, чтобы я заткнула рот? Их ухмылки совпадают. Это заставляет желание Реджины поцеловать ее гореть ярче, чем когда-либо. — Ну, это большая премия, но я уже давно хотела сделать это. Прежде чем она успевает закончить свое движение вперед, губы Эммы касаются ее губ. Она тает от этого прикосновения. Нежные руки касаются ее щек, подбородка, шеи. Прикасаются к каждому кусочку кожи, который они могут найти. Рука, скользящая вниз по груди, согревает её кожу, согревает прямо сквозь нее, хотя она и не помнит, чтобы раньше чувствовала озноб. Она всхлипывает, когда прикосновение Эммы поглощает ее; это тепло обволакивает ее, как магия, как будто женщина касается ее везде и сразу. Это не новый опыт, но это то, от чего она никогда не устанет, даже если они найдут способ жить вечно. Теплые руки Эммы касались ее с любовью, страстью и нежностью. Это там, наверху, когда видишь, как Генри вырос, счастлив и улыбается ей. Или смотришь, как Люси, Хоуп и маленькая Робин бегают по двору с собаками, неудержимо хихикая. Или кто-нибудь из детей обнимает ее и говорит, как сильно они тебя любят. Сладость губ притягивает Реджину. Это затягивает ее быстрее, глубже, чем самая темная магия, за которую она цеплялась. Она хочет удержать каждую секунду этого, независимо от того, насколько мимолетной она может быть. Как часто она пробовала сахар, корицу и шоколад? Эмма всегда была слишком нетерпелива, чтобы проявить благодарность за испеченное угощение с поцелуями. Резкий запах клубники выходит контрастом, и необходимость исследовать этот новый вкус на губах жены- не то, с чем она хочет бороться. Она втягивает нижнюю губу Эммы в свой рот, наслаждаясь вкусом. Наслаждаясь тем, как руки в ответ обнимают её ещё крепче, когда она придвигается ближе. Она упивается тем, что Эмма растворяется в ней, когда ее язык проводит по губе между зубами. Ухмыляясь, Реджина отпускает губу, чтобы лизнуть пятно взбитых сливок, которому каким-то образом удалось остаться прямо над ртом женщины. Это заставляет Эмму впасть в приступ хихиканья, который прерывает поцелуй. — Ух ты, — говорит Эмма, снова падая в некий эйфорический обморок на одеяло, чтобы отдышаться. -Это было… ого. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мы делали что-то большее, чем чмокали друг друга в губы перед сном. Реджина согласно улыбается. Но она чувствует, как у нее разрывается сердце.