Соответствие

9-й год К. В. 10-й день Зимнего Ветра * * * — Господа, — приветствует их Марсель, и Валентину почему-то становится холодно. Граф Валмон выглядит как всегда, но при взгляде на его лицо ясно видится странный, нездоровый блеск в глазах. В кабинете темно, горят всего лишь две свечи в подсвечнике на столе да тлеют угли в камине. Окна занавешены тяжелыми темно-зелеными портьерами. За Марселем — полки с книгами и записями, перед массивным широким столом — диваны вокруг столика для тонто, в середине которого лежит одна-единственная карта Повелителя Кошек. В комнате много лишних на вкус Валентина статуэток и украшений и, кажется, некоторые из них он видел раньше в особняке Капуль-Гизайлей. Подарки барона Коко? — Граф Валмон, — негромко произносит Валентин, кладя руку на эфес шпаги, — вы обвиняетесь в государственной измене и убийстве, а также в покушении на королевскую семью. Будьте добры последовать с нами. — В Занху, к закату жизни? — осведомляется Марсель, откидываясь в кресле. Голос звучит совершенно беззаботно. Он смотрит, как они приближаются к нему, со скучающим видом. Валентину не нравится это ощущение — словно он рядом с Габриэлой, от которой не знаешь, чего ожидать. В одно мгновение она может спокойно есть вместе со всеми, а в другое — вскочить и броситься на кого-нибудь с ножом. Тогда это был Юстиниан, и у него остался шрам. Кто будет теперь? Прежде, чем Валентин успевает ответить Марселю, Лионель выступает вперед. — Ты можешь внятно и разумно объяснить, зачем? — пожалуй, за прошедшие дни Валентин больше, чем за годы, узнает Лионеля. По крайней мере, его человеческую сторону, которая, как оказывается, у него все-таки есть. Марсель ухмыляется и качает головой. — Ты занял его, — он выделяет слово, — место. Этого нельзя было делать. — Росио нет, Марсель, — говорит Лионель — тихо, терпеливо. Словно разговаривает с ребенком. — Нет и не будет. — Это ложь, — холеная рука взмахивает персиковым кружевным платком. — Я офицер для особых поручений при соберано. Мы пили на брудершафт. Мы вместе сражались и вместе шли в Надоре. Уж я бы знал. «Но вы не знаете», — думает Валентин. Первоначальный страх и неловкость смешиваются с жалостью и, пожалуй, некоторой брезгливостью. Нельзя сказать, что он сильно любил Габриэлу. Валентин до сих пор иногда ощущает себя виноватым, но… конечно, ближе всех всегда был и даже после смерти остается Юстиниан. Потом, после всего на Изломе — Ирэна, но у нее сейчас своя жизнь. С Габриэлой Валентин не был близок никогда, и больше всего чувствовал жалость, иногда — отторжение. И корил себя за то, что неспособен дать сестре большего. Когда Габриэла умерла, Валентин ощутил облегчение и чудовищную вину за свои чувства. Все безумцы имеют схожее исходящее от них ощущение — граф Валмон, похоже, не исключение. «Потому что он перестал скрываться», — понимает Валентин. До этого момента никто даже не подозревал, что талигойско-урготский посол может вот так просто взять и лишиться рассудка, ведь граф Валмон продолжает исполнять свои посольские обязанности и поддерживать светскую жизнь без малейших усилий. Марсель пользуется сложившейся ситуацией в меру своей безграничной фантазии и изобретательности, а теперь, когда нужда скрываться отпадает, змея сбрасывает кожу и являет свой новый лик миру. — Ваш ручной Спрут обвиняет меня в покушении на королевскую семью, но у Рокэ нет семьи, а истинный, законный король именно он. Вы ведь не забыли о завещании Эрнани, господин Спрут? — Не забыл, но, поскольку герцога Алвы больше нет, завещание теряет силу, — отвечает Валентин. — Ты пойдешь с нами добровольно, Марсель? — Валентин не думает раньше, что Лионель может сомневаться или не хотеть применить силу. Возможно, дело именно в том, что здесь речь идет о (бывшем) друге, а не о враге. — Не пойду, — лениво отвечает Валмон. — Видите ли, я немного занят. Жду одного человека. Валентин затылком чувствует на себе чей-то взгляд. Еще когда Марсель только начинает говорить, он оборачивается. И видит, как из не замеченной ими ниши справа от двери медленно, с утробным низким рыком выходит огромный волкодав. Готти стар, очень стар, но навыки у него былые, и за хозяина он по-прежнему готов порвать глотки — в буквальном смысле этих слов. Когда Марсель договаривает, Валентин понимает, что должно произойти, и оказывается прав. Короткая команда — словно взмах хлыста. Валентин, не думая, отталкивает Лионеля в сторону, выхватывая оба пистолета. Грохот выстрелов заполняет комнату, раздается скулеж и отчаянный крик Марселя. — Не смей! — который теперь целится в Валентина, а у того разряжены пистолеты! Разрубленный Змей! Валентин никогда не был плохим стрелком, но, похоже, следовало целиться исключительно в голову. А так Готти всего лишь задет, он припадает на задние лапы, готовясь к прыжку несмотря на то, что из двух ран в боку течет кровь. Марсель взводит курок и с безумной ухмылкой направляет пистолет на Лионеля, который не успевает вытащить собственное оружие плохо слушающейся рукой. Пес прыгает, раскрыв челюсти. А Валентин предсказуемо выбирает жизнь своего короля, бросаясь наперерез Марселю и подставляясь Готти. Выстрелы вновь гремят в предрассветной тишине, и, когда пороховой дым оседает, Валентин чувствует, как дрожит. Марсель лежит у стола с двумя ранами в груди. Готти мешком валится в полете — Валентин едва успевает отскочить в сторону. А когда он оборачивается, то видит, как Арно бросает дымящееся оружие на пол и летит к нему. — Цел?! Валентин усилием воли стряхивает с себя ступор и кивает. — Да. Ваше Величество? Герард Арамона с пистолетом в одной руке другой помогает Лионелю подняться. Тот кривится и держится за плечо, но коротко бросает: — В порядке. — Мы забыли про собаку, — щеки Валентина горят от стыда. — Похоже, я никуда не гожусь. — Ты сам сказал — вы забыли. «Вы» — значит оба, — Арно воинственно смотрит на Лионеля — посмеет ли опровергнуть. Тот лишь хмыкает. — Арно… — начинает Валентин, но тот прерывает его: — Нам сказали действовать на свое усмотрение. Мы и действовали. Лионель смотрит в застывшие глаза Марселя. — Благодарю за содействие в устранении государственного преступника, — через силу произносит он и уже по-человечески добавляет: — Идемте отсюда. Хоть к закатным кошкам, хоть куда, только подальше отсюда. Ему отвечает нестройный хор: — Да, Ваше Величество.