Соответствие

6-й год К. В. 9-й день Весенних Волн * * * Валентин видит гонца Савиньяков — каждый день в одно и то же время он появляется у ворот и осведомляется у привратника о состоянии графа Васспарда. Привратник просит подождать и вызывает из дома слугу, передать вопрос и вернуться с ответом. Как бы сильно Валентин ни злился на Лионеля, он отдает слугам распоряжение отвечать правду — Клаус поправляется. Клаусу Валентин о человеке Савиньяка не говорит. Как не говорит и о том, что он выгнал Лионеля. Но он знает — рано или поздно Клаус спросит, почему граф Савиньяк не приходит. В день, когда Клаус стучится к нему в покои, аккуратный и собранный, Валентин готов. Он догадывается, что разговор будет не из легких, понимает, что они с Клаусом, вероятно, сильно после этого поссорятся. Но Валентин не собирается отступать, потому что с него достаточно. — То есть как это в Васспард? — опешивает Клаус после первой же фразы Валентина. Тот ставит точку в последней строчке письма, которое пишет, аккуратно запечатывает конверт и ставит печать на расплывшемся лиловом воске. Потом поднимает глаза на Клауса и видит то, что и ожидал увидеть — упрямство и сведенные брови. — Ты едешь в Васспард, — негромко повторяет Валентин, — потому что я сделал ошибку, позволив тебе быть столь близким с графом Савиньяком. Клаус вспыхивает мгновенно, вскакивает со стула, сжав пальцы в кулаки. — Он не виноват! Это было исключительно моим решением и моей виной! — Нет, — Валентин холоден и спокоен, как айсберг из Седых земель. — Валентин! Мгновение Валентин думает, а потом решает, что правда лучше лжи. В их семье достаточно лжи, которая наносит вред всем. — Он присылал гонца, чтобы узнать о твоем здоровье. Но сам не появлялся, — или полуправда? О том, что именно Валентин не пускает его, пожалуй, можно и умолчать. Потому что день назад Лионель приходил лично, и Валентин вышел к нему и спокойно сообщил, что с Клаусом все хорошо, но на вопрос, можно ли его увидеть, ответил отказом. Об этом Клаусу знать необязательно, как и о том, что между господином регентом и капитаном Королевской охраны все не совсем гладко. — Он просто сильно занят во дворце! — в голосе Клауса слышится еле заметное сомнение. — И, Леворукий, почему ты не говорил? — Потому что с меня хватит, — Валентин тоже поднимается, опираясь на стол. — Сядь. — Ты… — Сядьте, граф Васспард! Не заставляйте меня повышать голос. Клаус дергает щекой, но садится. Валентин остается стоять. — Когда господа Манрики и Колиньяры делили север и юг, нам досталось в первую очередь. Наша семья, наш Дом был неугоден короне. За это заплатили родители и чуть было не заплатил я. Герцог Алва убил графа Гирке, а последний граф Гирке погиб. Габриэла умерла. Юстиниана убили из-за политики и, судя по всему, Манрики к этому имеют непосредственное отношение, — Валентин смотрит на Клауса в упор. — Правление Манриков и Колиньяров в свое время было одобрено в том числе и графом Савиньяком. Который знал, к чему это приведет. Знал — и не стал ничего делать. — Ты лжешь. — Увы. Кардинал Сильвестр вместе с герцогом Алвой и Савиньяками допустили это. Лионель не уехал бы иначе, не позволил бы им. — Он мог не знать всех планов кардинала. — Но мне кажется, знал. Сопровождая графа Рокслея во дворце, я не раз слышал обрывки разговоров о том, что «поголовье спрутов следует сократить», что нас слишком много, — Валентин делает паузу, давая Клаусу возможность все осмыслить. — Я очень долго закрывал на это глаза. Сначала потому, что пытался заново выстроить репутацию нашего Дома, доказать новой власти, что мы не враги. Защитить вас с Питером. Потом я закрывал на это глаза из-за Арно — ведь он не имеет отношения к тому, что творят старшие Савиньяки. Затем Ирэна была за союз с Савиньяками… ты и Лионель… Знаешь, — в голос Валентина невольно прокрадывается горечь. — У меня осталось слишком мало живых родственников, чтобы я рисковал ими. Конечно, граф Савиньяк и остальные имели что-то против лишь отца, ведь отец многое делал против них. Я не виню Лионеля в этом, на самом деле не виню, — Валентин медленно садится, кладет руки перед собой на стол, сцепляет пальцы. — С моей стороны просто было ошибкой допустить вашу связь. То, что тебе вообще пришло в голову сделать с собой подобное из-за него, из-за ваших отношений — недопустимо. Поэтому я хочу, чтобы ты пожил в Васспарде. Клаус долго молчит, сердито глядя в сторону. — Полагаю, твое желание как главы семьи окончательно, — он взбешен, видит Валентин. Взбешен и раздосадован. — На этот раз — да. — Он любит меня, — бросает Клаус горько. — Тем губительнее это для всех. — Я все еще оруженосец Лионеля. И это обязывает меня… — Служба оруженосцем окончена. Формально тоже — три года почти прошли. — Почти! А не… — Как глава семьи я досрочно освобождаю тебя от службы. С графом Савиньяком разберусь лично. Клаус не выдерживает и ругается вслух. — Ты можешь меня ненавидеть, — спокойно произносит Валентин, хотя это спокойствие дорого ему стоит. — Но… — Хорошо, — Клаус встает, показывая, что разговор окончен. — Пойду собирать со слугами вещи. Отъезд завтра? — Да. — Валентин тоже поднимается и смотрит ему в глаза. — Надеюсь, ты понимаешь, что любая переписка и контакт с графом Савиньяком находится под запретом. Клаус дергается, порывается что-то сказать, а потом просто уходит, с силой захлопнув дверь. Валентин закрывает глаза и обессилено падает назад на стул.