Соответствие

6-й год К. В. 3-й день Весенних Волн * * * Лионель не замечает ни встревоженного лица Мадлен, ни вопросов слуг, не требуется ли чего господину. Он резко, даже грубо приказывает не беспокоить, влетает в свой кабинет в особняке Савиньяков и запирает двери на ключ. Захлопывает ставни, задергивает шторы, зажигает несколько свечей, садится за стол и достает из кармана скомканный лист бумаги. «Я знаю, ты не ожидаешь этого от меня, и в первую очередь хочу попросить прощения за нелицеприятную картину, которую ты застанешь рядом с этим письмом», — Лионелю приходится напомнить себе, что письмо адресовано не ему. Не ему, но он берет его со стола незаметно, пока лекарь просит принести пузырек, чтобы определить, какой яд использовал Клаус. Зачем он вместе с пузырьком берет письмо с именем Валентина на свитке?.. Допустим, Лионелю хочется понять. Возможно, немного — хочется чем-то задеть Валентина, ведь он будет искать записку (скорее всего) и думать, неужели Клаус не оставил ни слова. Хотя Валентина Лионель заденет потом, другим способом. Он сжимает кулаки при мысли о том, что Валентин посмел выгнать его. Щенок! Но в первую очередь Лионель берет письмо потому, что хочет понять Клауса лучше, и в данный момент это важнее всего. Но письмо не вносит никакой ясности. Оно скорее удивляет — потому что Клаус не говорит о своих причинах и мотивах. Он лишь извиняется, что разочаровал Валентина, и просит позаботиться о Питере, Ирэне и ее дочери, о своем мориске, и беречь себя. Одним словом, Клаус перечисляет незавершенные дела. И простая подпись в конце: «Клаус, граф Васспард, 2-й день Весенних Волн К.В». Следует полагать, Лионеля считают делом завершенным? Или вся соль как раз в том, что для Клауса это настолько личная тема, что не подлежит никакому обсуждению в принципе? Зная Приддов в целом и Клауса в частности, Лионель поставил бы на второе. Это осознание не делает ни кошки легче, но невольное восхищение Клаусом растет. Ведь он ведет себя, пожалуй, в некоторой мере благородно, и придраться-то не к чему — он не затевает бессмысленных дуэлей, не идет искать неприятностей в бедные окраины Олларии, не нарывается на разбойников или Висельников, не мчится, как в свое время Юстиниан Придд, в действующую армию. Просто… решает позаботиться о себе сам. И вопрос лишь в том, за какими кошками Клаус вообще решает это сделать. «Я полагал, что больше тебе не нужен». — Глупый мальчишка, — устало выдыхает Лионель и закрывает лицо ладонями. Какая паршивая ночь! Еще более паршиво то, что к Приддам его теперь не пустят, а ломиться в ворота с Королевской стражей (чьим капитаном по факту остается Валентин) будет в высшей степени нелепо и смешно. Ладно, к Чужому Валентина. О нем Лионель будет думать позже. А сейчас он пошлет гонца к Приддам, и тот будет стоять под их воротами столько, сколько потребуется, пока не получит внятный ответ о состоянии графа Васспарда. И в Закат возможные слухи и сплетни — он будет делать так каждый день, пока Клаус не вернется на службу. Когда решение принято, всегда становится легче. Лионель поджигает письмо над свечой, дожидается, пока бумага вспыхнет, и бросает в камин. А после выходит из кабинета, отдает распоряжения слугам, находит Мадлен в малой гостиной и целует ей руку: — Прощу прощения, что заставил волноваться, сударыня. Вам следует пойти спать дальше, — он набрасывает на хрупкие плечи расшитую узорами шаль. — Благодарю за заботу, — Мадлен отводит взгляд, а потом все же решается. — Могу ли я помочь? У вас неприятности? — Неприятности у одного из моих людей, — останавливается на полуправде Лионель. — Надеюсь, они разрешимы. Вам не следует беспокоиться. Мадлен кивает и робко улыбается. — В таком случае вы правы, мне следует пойти еще немного поспать, — она останавливается в дверях. — Пожалуйста, если я могу помочь, не оставляйте меня в стороне, — тихо произносит она. — Я хотела бы быть вам полезна. Лионель подходит к ней и склоняется в поклоне, снова целуя тонкие пальцы. — Я рад, что вы столь добры и понятливы, сударыня, — говорит он. — И буду иметь ваши слова в виду. Доброй ночи. — Доброй ночи, граф Савиньяк.