Соответствие

1-й год К. В. 20-й день Летних Молний * * * Этот небольшой домик на окраине Олларии Валентин приобретает сразу по возвращении в город. Ему хочется иметь убежище, тайное место, скрытое ото всех, доступное только им с Арно. Об Арно он не говорит ни с кем и никому, старается избегать даже упоминаний — боится, что не только Лионель может узнать о них, узнать о том, что с недавнего времени они нечто большее, чем просто друзья. Нечто большее и гораздо более значимое. Валентин как никогда понимает Юстиниана и вечерами шепчет: «прости, что не поддерживал тебя и в этом тоже» — в никуда, перед тем как лечь спать. И пишет письма Арно, которые после последней же точки, с еще не высохшими чернилами, бросает в камин, потому что Валентин не смеет их отправить. Он не показывает ни на мгновение того, насколько ему не хватает Арно рядом, и насколько он боится не за себя — в крайнем случае всегда можно бежать в Васспард и жить там затворником, — но за Арно, у которого еще все впереди, который преданно служит талигойской армии там, на северо-западе. И нельзя ему портить жизнь связью с собой… потому что Валентин не уверен в том, что все, что Лионель делает — правильно. А, следовательно, если (когда?) что-то случится, то герцог Придд, поддерживающий графа Савиньяка, тоже пойдет ко дну — в глубины, из которых когда-то поднялся. В таком случае виконт Сэ должен остаться вне всего этого, чтобы никто не мог тронуть его. Торка очищает, генерал Ариго знает это. В Торке Арно в безопасности и может продолжать быть собой. Этого достаточно. Валентин знает, что Арно не любит писать письма, и поэтому не пытается навязать ему подобный стиль общения. И, когда Арно в первый раз приезжает из Торки в Олларию, пусть всего на несколько дней, передать какие-то важные бумаги и донесения Лионелю от Райнштайнера и Ариго, Валентин захвачен врасплох. Хорошо, что на тот момент он в особняке Приддов, и Арно приезжает именно туда, где можно позволить себе пусть не все, но толику того, чего хочется — и Валентин обнимает Арно, прижимает к себе и снова и снова просит прощения за то, что все так вышло. — Да брось, — Арно сжимает его пальцы и вглядывается в лицо. — Ты не виноват в том, что Лионель — тиран, — он шутит, но Валентин не может над этим смеяться. Лионеля Савиньяка он, пожалуй, будет опасаться всегда — есть в нем нечто темное и непостижимое, ускользающее, словно зыбкие очертания силуэта в темноте, и Валентин не уверен, хочет ли он увидеть то, что скрыто, наяву. — Ну, как ты тут? — Все хорошо, — ничего не хорошо, но Арно не хочется беспокоить. — Может, лучше ты расскажешь, как дела в Торке? — Валентин улыбается и зовет слугу, чтобы принесли вина и закусок. — Ты же знаешь, я люблю слушать твои впечатления. Арно улыбается в ответ и устраивается в кресле в гостиной. На нем нет шейного платка, рубашка слегка расшнурована сверху, и Валентин усилием воли заставляет себя вспомнить, что сейчас лето и платок не нужен, к тому же Арно прекрасно умеет о себе заботиться самостоятельно. — Ли занят во дворце, как раз будет разбирать мои бумаги, поэтому, думаю, время у меня есть, до завтра так точно. А ты? — спохватывается Арно. — Не надо на службу? А то я думал напроситься к тебе с ночевкой, — он лукаво усмехается, и сердце Валентина сжимается. Но отказать он не сможет, не сможет, не в этот раз. Да и в глазах общества ничего дурного нет во встрече двух давних друзей. — Даже капитану Королевской охраны иногда полагаются свободные дни, — сдержанно улыбается Валентин. — И нам повезло, что мой выпал на сегодня. Арно весело смеется. — Вот видишь! Приезд Савиньяка — всегда к удаче, — и показывает Валентину язык. «Только твой», — хочется сказать в ответ. Вместо этого Валентин не выдерживает, срывается с места и целует Арно.