Соответствие

1-й год К. В. 1-й день Зимних Волн * * * — Вопреки чужому мнению, я не считаю себя чтецом человеческих душ, — Лионель Савиньяк говорит насмешливо и в то же время предельно серьезно. Валентину с самого начала не нравится этот разговор, но он не может сделать вид, подобно Питеру, что он «в домике», как тот делал во время игр, когда был маленьким. Не имеет права. — Однако, — продолжает Лионель, — в вашем случае, смею полагать, вы предпочли бы остаться в Западной армии. Валентин опускает голову и на мгновение закрывает глаза. — То, что вы подняли эту тему… Значит, это невозможно. В кабинете Лионеля в Аконе холодно. За окном идет снег, и ветер трясет голыми ветвями деревьев. Хочется заказать чего-нибудь теплого в ближайшем трактире. Или завернуть на ужин к Селине, Мелхен и Герарду — у них всегда уютно, потрескивают поленья в камине, пахнет специями с кухни. Но это непозволительная слабость, и Валентин возвращается в холодный выстуженный кабинет Проэмперадора Севера, как раз оборачивающегося к нему от окна. — Рокэ мертв, Ноймаринен стар, его сыновья для власти бесполезны, а жена и дочери опасны, — Валентин потрясенно смотрит на Лионеля. Тот усмехается. — Я откровенен с вами, потому что мне нужна ваша поддержка. — Вы хотите?.. — язык не поворачивается сказать «захватить власть», но и так все понятно. — Не хочу, — а ведь он не врет, понимает Валентин. Не врет, но готов для этого на все. И Валентин даже понимает, почему. — Но должен, иначе все, что мы сделали сейчас, на Изломе, пойдет к Леворукому. «Вы и есть Леворукий». Но этого говорить нельзя, как и нельзя отказываться, потому что… потому что Алва мертв, а Ноймаринен стар, а его сыновья не потянут. И потому что Клаус — граф Васспард, и ему скоро в Лаик, если Лаик вернут подобающий вид после всего. И Питер растет. И есть еще будущий ребенок Ирэны. И… Арно. При мысли о последнем Валентин вздрагивает. — Я не стану садиться на трон, если вы об этом, — Лионель смотрит на него так, словно знает все, о чем Валентин думает в эти мгновения. — И не стану ничего делать с Рудольфом — он готов добровольно отказаться от регентской цепи, а его сыновья нужны нам здесь, на севере в армии. К тому же принц Карл еще жив, и он займет свое место на троне. Со временем, когда будет к этому готов. — Если бы герцог Алва не погиб, — вырывается само собой, прежде чем Валентин может остановиться, — вы бы тоже решили именно так? — Нет, — с ответом Лионель не колеблется, и Валентин хмурится. Тогда это не жажда власти, нет. Тогда это действительно просто… — Желание сделать как лучше, — во взгляд Лионеля прокрадывается ирония. — Вас трудно понять, вы скрытный человек. Тем не менее, на вашем месте я думал бы то же самое. Если бы Росио был здесь, мне не пришлось бы делать многое из того, что было сделано. Но его нет. Поэтому нужно решать и действовать самим. Я не хочу терять мир с Гаунау и то хрупкое равновесие, которое назревает у нас с Дриксен. Мы многого добились на севере и на юге, и сейчас нужно объединить Талиг. Вы сами знаете, насколько Излом потрепал нас. Люди разрозненны и боятся бесноватых. Все это нужно брать под контроль в ближайшие годы, пока есть возможность. — Чем я могу быть вам полезен, если вы не хотите оставлять меня здесь? Лионель берет перо со стола, вертит его в руках и втыкает обратно в чернильницу, прежде чем раздельно и четко ответить: — Вы можете защищать мою жизнь, будучи капитаном Королевской охраны. Валентин потрясенно смотрит в ответ.