Аэтернус сомниорум: "Кровавый Закат" или "Мир для Людей!"

*Вендетта 2* *** *Квантовый век* *Марлинд* *За два месяца до начала войны* *** Лэндон в очередной раз неверяще взглянул в бинокль. Количество хеллионов поражало, но больше всего его пугал даже не сам факт их присутствия, но люди, свободно с ними взаимодействующие… Он отложил устройство и потер переносицу. Ситуация начинала его порядком раздражать. Он и его группа уже почти месяц вели террористов и как итог вышли на их логово, а вернее, в нем оказались… Хеллионы… Целое море хеллионов… Капитан, зло, сжав зубы, перевернулся на спину, вонзив усталый взгляд серых глаз в холодное ночное небо, с которого на него бесстрастно поблескивали одиночные гвоздики звезд. Материализовавшаяся радом Целестия, неодобрительно на него посмотрела, но все же, смолчала. В ее багровых глазах в буквальном смысле бушевало пламя. Ведь как бы то ни было, но она была огненной серафимой и это иногда мешало. Мешало, ведь импульсивность этой стихии была известна всем и каждому. Капитан не был исключением, испытав праведный гнев своей парии на своей, прожженной временем, шкуре. « - Ну, что смотришь? Думаешь, я не понимаю, что мы в полной заднице? У нас тут по моим подсчетам не меньше полусотни падших и около восьми тысяч хеллионизированных. Это полная засада и я понятия не имею, как мы из всего этого дерьма выбираться будем!» - зло, сощурив сине-сиреневые глаза, произнес Лэндон, повернувшись к компаньонке. « - М-м-м… Ты вот тут лежишь, прохлаждаешься, хема считаешь, а я думаю, что нам нужно действовать и накрыть это осиное гнездо одним махом! Накрыть его, пока они нас сами не засекли и не прикрыли уже нашу конторку!» - произнесла девушка, всмотревшись вдаль и словно покрываясь язычками пламени, что задорно заискрились в ее причудливых, разноцветных волосах. Некоторые пряди, раскаляясь, приобретали ярко багровый оттенок, часть переходила в белый и золотой, а часть упорно отливала непроглядной тьмой, в которой назло всем и на зависть ее подругам поблескивали отнюдь не искорки костра, а далекие и немного нахальные звезды, некогда украденные ею с седого небосвода. « - Нет, Целестия, это плохая идея. Мы разведчики, а не опера. К тому же все слишком серьезно. Нам потребуется помощь. Лучше целая дивизия и желательно не одна! Нужно будет сделать запрос в главный штаб. Думаю, в Лейке все просто счастливы будут! Ох, чует мое сердце, полетят погоны вдоль по мостовой!» - нервно рассмеявшись, вновь произнес капитан, пристально взглянув на серафиму. Целестия вновь промолчала, возмущенно-ехидно и чуточку обиженно стрельнув в него глазами, а затем и вовсе растворилась в воздухе, скрывшись в глубине сердца своего сосуда. Ожидание ее убивало. Она ненавидела сидеть в засаде и часами ждать на море погоды. Будучи огненным серафимом, она жаждала действа и действа немедленного, а Лэндон… Лэндон дать ей этого не мог, но она не собиралась оставлять его. Не собиралась, ведь как бы то ни было, но она все же любила своего пастыря. Любила и не намеривалась его никому отдавать или, тем более, делить. Она решила сделать все, чтобы стать для него единственной. Стать его самой прекрасной и не проходящей любовью, и как ни странно, но у нее получилось… Лэндон действительно любил ее. Любил свою веселую, задорную подругу, что не раз и не два вытаскивала его из буквально безвыходной ситуации. И даже сейчас, попав в столь сложное положение, оказавшись в стану врага, ни он, ни его возлюбленная не унывали. Ведь они оба знали: из любого лабиринта выход есть всегда, а если его все же нет, то они сами сделают его, проложив путь к спасению - в свое прекрасное светлое будущее, что всегда искрилось в глубине ее искрометных глаз. Глаз, пылающих то небесной лазурью, то багровым светом адских глубин, то золотом полуденного солнца, а иногда нежным мерцанием, завораживающей души, Луны… Лэндон тяжело вздохнув, сел. Он понимал: нужно писать депешу в генштаб и чем скорее, тем лучше! Но что-то подсказывало ему, что ситуация может накалиться в любой момент и вылиться им боком, если они замешкаются. Воспользовавшись темнотой, капитан скрылся под пологом ночи, совершенно не замечая, крадущихся в лесной тени, волков-хеллионов. Звери чуяли людей, а серафимов даже еще лучше… И от этого в буквальном смысле бесенели, злобно рыча и истекая пеной. Они мягко ступали по, умирающей под их мощными, пропитанными скверной лапами, траве. Ночь задрожала и застонала, освещаемая угольками их алых глаз и длиннющих клыков. А затем ее пронзил слаженный хор их яростных голосов. Разведчики поняли - их явка провалилась, нужно уносить ноги, иначе к утру от них и косточек не останется. Хеллионы в отдалении заволновались, получив предупреждение от волков, но их погонщики удержали свое безумное стадо от опрометчивых действий. Удержали, сочтя, что с членами епархии разберутся волки, им не стоит марать о них свои руки. У них и так забот полон рот, и им некогда возиться еще и с помехами в виде шпионов. Террористы продолжили подготовку атаки на Лейк и на Марлинд. Продолжали, упиваясь тьмой, щедро дарованной им их прекрасной богиней вечной тьмы. Мрак в впадине Глайвенд сгущался сильней. Лэндон и его люди, отстреливаясь от хеллионов, скользили живыми тенями между деревьев. Время неумолимо уходило. Они должны были спешить. Должны были спешить, потому что будущее могло и не наступить… Ночь продолжала свою кровавую песнь, а Целестия танцевала. Танцевала, расцветив гущу леса своим всепоглощающим пламенем вечной любви. Ведь ее пламя было призвано в мир, чтобы выжигать зло, а о том, что оно могло погубить и невинные жизни, она предпочитала не думать. Ведь она жила ради любви. Жила ради жизни. И она предпочла бы стать драконом, чем потерять того, кого любила больше жизни, и поэтому ее пламя цвело алыми цветами ярости. Цвело, сжигая лес, окружающий впадину. Оно цвело, еще раз доказывая, насколько сильно серафимы любят людей… Лэндон смотрел на это. Смотрел, и на его лице цвела хмурая улыбка неизбывной печали, а в глазах плескался пожар. Пожар, сотворенный его любимой. Он понимал, она не виновата, это безвыходная ситуация, и это действительно единственное решение, какое только могло быть. Он понимал, полностью осознавая, что надежда все-таки есть. Есть, надо только сбежать от огня, и тогда… Тогда они, действительно, успеют. Успеют, ведь любовь и смерть, неразлучные подруги и одной без другой не бывает... Грустно рассмеявшись, он растворился во тьме, увлекаемый в сень лесов, ведущей его за руку Целестией, а хеллионы остались… Они остались ни с чем… Остались, потеряв свою добычу и обзаведясь подпалинами на своей, изъеденной скверной, шерсти. Богиня смотрела в след беглецам. Смотрела и в ее багровых глазах все сильней и сильней разгоралась ненависть к роду людскому… Волки завыли вновь… Завыли, но Лэндон и его люди уже не слышали их тоскливой серенады. Не слышали, ведь они были уже на полпути к цели. Они смогли - сбежали из смертельных когтей смерти, вырвались из западни, предложенной им самой судьбой и теперь… Теперь в буквальном смысле стояли у врат в грядущее, что уже сияло им огнями форпоста, представшего пред их взорами во всем своем грандиозном великолепии. Ведь как говорится: надежда умирает последней… В их случае умирать она отказалась наотрез. Начинался новый день. Начиналась великая война. *** « - Сталь клинка одета в пламя. По глазам несется стая мыслей, чувств, эмоций, силы… И в броне из серафимов с искореженной душой, начинают смертный бой Те, кто выпили закона чашу - полную раздором… И теперь в красе и тлене, на неведомой арене, в пылу битвы роковой, бьются с тенью и с собой… Тьма рекой течет ретивой… Нарисована картина, тушью черной, тушью серой… Ало-белыми краями и узорами из стали, нарисована огнем и застывшим серебром… По воде бегут круги… Песнь свою поют клинки… Воет небо канонадой, а в руке сверкает пламя… Молнии, трепеща люто, ищут цели, ищут чуда… Лед с волной куют рассвет, а закат - сильнее всех… Все кричит в огне земля, вторят вечно небеса, что победа не дана и что бой еще идет… Потому, что весь народ, потерял свое величье и теперь, в войны обличье, бродит тенью по земле… Все сильней горят истоки… Льется магия сквозь сон… И поют о Рагнареке стражи призрачных времен… Рев драконов небо слышит… Слышат море и земля, А в людских сердцах дремает воля чистая огня… Золото сверкает в небе, брезжит ярко луч любви, Но идет война с победой, тьмой окрашивая сны… Бьется пламя с тьмой сражаясь… Души в тьме времен горят… Без конца сердца врачуют те, кто в дне всегда стоят… Ночь сдаваться не желает, брезжит тысячью очей, но огонь сильней пылает, он дарует смертным день…» - тихо шептал эфир…