Зазеркалье: Миракль Донум

*Чудо 9* *** Когда стали падать самолеты, а машины вспыхивать, как свечки, он понял - Алиса принялась за землян всерьез. И ярость все же взяла над ним верх. Симонна буквально выпила тени, облекшись в них. И теперь в своем черно-траурном наряде по погибшей весне, она вместе с ним шла в бездну. Шла вперед, в неизвестность, чтобы положить конец безумию. Безумию, что словно дикий зверь пожирало предопределенность и рациональность. Георг получил послание Зенруса. Получил к своему искреннему удивлению. Старейшина прислал ему смс о месте встречи, сказав в нем, что его изменить нельзя. Пастырь не ответил, сжав смартфон так, что тот рассыпался мелким крошевом в его становящейся нечеловеческой руке. Но они вдвоем все же пришли на нее… Пришли как раз тогда, когда начался ливень, уничтожая город за их спинами. Они пришли на эту, забитую крестным отцом серафимов стрелку, и завязался спор… Зенрус был непреклонен. Он отметал все варианты, которые ему предложил Георг. И это не могло не взбесить темного Пастыря, особенно сейчас, когда у него кончилось терпение. Он, не мудрствуя лукаво, приставил к горлу старика меч, но тот оказался не лыком шит и не испугался. Напротив, он словно ощутил себя еще сильней, пробудив уже свою власть серафима. Этот прискорбный факт, в свою очередь разочаровал и расстроил Симонну, что злилась, так как им вновь не удалось добиться своего. К тому же, ее бесили лица тех, с кем ей пришлось свидеться вновь. Ведь все эти люди, ухитрившиеся в свое время скрестить с ней клинки, воспевали доброе, вечное, светлое. Они делали это, извращая, по ее мнению, своими нерушимыми идеалами, честностью и героизмом сами постулаты реальности и саму обыденность. Они делали это, коверкая действительность наивностью, простотой, меркантилизмом и иногда непроходимой тупостью, что простить им она, будучи хозяйкой тьмы и злословия, попросту не могла… Не могла, ведь как бы то ни было, но она была антагонистом, а значит, их вечным соперником. И уж что-что, а это вытравить из нее не мог никто, даже сама Алиса… Симонна не позволила им приблизиться к своему возлюбленному, а затем, когда они оба поняли, что разговор уперся в тупик и спорить бесполезно, послав Зенруса к хема, они оба ушли. Ушли, покинув зал советов, решив решить проблему радикально. Они решили убить Алису… Убить, отравив ее всей украденной у мира тьмой… Дождь обжигал, замораживал, растлевал, раскладывал на атомы, пронзал в самую душу. Ей было все равно, но при этом весело и скорбно. Силовое поле теней с непробиваемой завесой парило вокруг. Парило, защищая их обоих от разрушения. Она подошла к супругу. Подошла, улыбаясь. Подошла, улыбаясь, как может улыбаться только демон… Он тоже улыбнулся ей… Улыбнулся, и, притянув к себе за талию, впился в ее пунцовые уста страстным поцелуем власти. Впился, стремясь утолить свой неизбывный голод страсти и жажду тьмы, и сила, взбесившись, вышла из-под контроля окончательно. Вышла, меняя все… За его спиной выросли, пронизанные и буквально пропитанные тьмой, кровавые крылья. Она же полностью преобразилась, переродившись в смертоносное величие тьмы и мрака, в его неусыпное и бессердечное порождение - в Дракона ночных теней… Он взлетел ей на спину и, прорезая действительность, опровергая законы логики и времени, они помчались к сердцу бушующего урагана - навстречу своему будущему… Навстречу своей смерти… Они помчались туда, где одевшись в сверкающий наряд, танцевала прекрасная богиня. Танцевала, творя великое слияние и великое разрушение… Они влетели в пламя… Влетели в него, ничуть не заботясь о том, опалило ли оно их или нет… Молнии, затанцевав, устремились к ним. Устремились, стремясь сжать в своих сладострастно-смертельных объятьях, а они… Они лишь рассмеялись… Рассмеялись синхронным смехом своих, прожженных тьмой, истлевших в пороке дум, сердец… Симонна дыхнула тьмой, и огни умерли, опав. Из его же рук низверглись, заклубившись, черные протуберанцы силы. Заклубились, буквально поглощая материю. Он делал дыры и бреши в и без того истончившейся реальности. Делал, прожигая ее, как кислота сжигает негатив… Краски начали блекнуть. Гром по мере их приближения становился все громче и громче. С визгом и шипением пламя и ветер ревели - безумствуя. Вода ледяными копьями силы поднималась ввысь… Поднималась, тщась нанизать их на иглу обыденности, но ее попытки были тщетны. Они были неустрашимы и поэтому неуничтожимы…. Словно бабочки они уворачивались от лезвий пустоты. Уворачивались, танцуя свой последний танец со смертью, а Алиса… Алиса смеялась… Смеялась все сильней и сильней… Смеялась и звала Сорея… Георг взбесился. Он был в гневе. Его уязвляло, что богиня из всех предпочла именно его беспутного и безалаберного сына… Зависть, злоба, оскорбленье уязвляли его душу. Он бесился, а тьма поглощала небо… Поглощала, пронизывая действительность безумными колышками настоящего. С неба потекла тьма. Потекла, разъедая скрепы мира и норовя стереть его в порошок. Алиса на миг остановившись, окинув их своим взыскательным взглядом и послав им воздушный поцелуй… Послала его и их обоих сдул, швырнув за грань времени, ревущий ураган. Их обоих в буквальном смысле выставило вон с Земли. Выставило вон, отправив в Зестирию - Зазеркалье, туда, где рушащаяся реальность обломками надежд поднималась в небеса миллиардами камней. Поднималась, творя замысловатые конструкции разрушения, так сходные с вавилонской башней древнего мира… Душераздирающий вопль Георга, сулящий Алисе все казни египетские, это было последнее, что услышала Земля прежде, чем он навечно исчез из ее истории, а Алиса… Алиса все еще улыбалась… Улыбалась, вглядываясь вдаль, туда, где горстка Пастырей и серафимов отчаянно пыталась разорвать связь миров. Она улыбалась, ловя в свои ладони сверкающие стрелы, что слал ей с любовью ее любимый… Она вновь засмеялась, принявшись танцевать, а сила, кружась, меняла действительность. Чарующие звуки небесной арфы тревожили небеса. Мир звенел. Звенел, вторя безумному смеху богини, и песня радужными потоками абсолютно неприкрытого счастья принялась литься с небес… Она мчалась к тому, кто, держа в руке новое начало, парил, расправив сотканные из грозы крылья. Парил и стрелял звездами из лука, переполненного смыслами. Вечность, улыбаясь, тянула к нему когти и, разъярясь еще сильней, он вложил в последний выстрел уже свое сердце… И все поглотил свет… Время перестало существовать. Наступила минута тишины.