Всё лучшее умножается на три

      Сэм открывает дверь и видит на пороге Наташу. Слова вылетают из головы, порой ему кажется, что он даже может забыть, как дышать, когда она находится рядом.       — Какими судьбами? — он пропускает её в дом и она, пожимая плечами, осматривается. Она здесь далеко не в первый раз. Но складывается ощущение, что ей здесь не по себе. Что она в сомнениях, раз не задаёт с порога ответные вопросы.       Разувшись и скинув со своих плеч куртку, она поворачивается к Сэму и смотрит на него, уверенно, даже с вызовом. Будто только и ждёт, пока он поймёт.       Сэм так и не понимает.       — Всё в порядке?       Барнс выходит из комнаты. Он замечает Романову и довольно хмыкает.       — Надумала? — интересуется он. И она кивает, наконец-таки расслабляясь.       — Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?       Ему обещают объяснить. И после — так оно и происходит. Ему объясняют так, что он засыпает только ближе к рассвету.       Значит так, каким-то неведомым Сэму образом, но они оказываются в одной кровати. Для него это самый странный сюрприз. Он без зазрения совести касается Наташи, точно зная, что при этом может себя не винить. Баки одобряет всё, что делает Сэм: и более того, когда Наташа начинает стонать в голос, Баки больше распаляется.       В самом начале трудно устроиться втроём. Приходится потратить время, чтобы определиться, кого и в какой мере и степени касаться. Сэм поначалу целует Баки, пытаясь руками касаться Нат везде. И он действует наугад, будто идёт на ощупь. Это становится неправильным.       Баки ему советует: расслабься и просто не думай о том, что кого-то обделяешь вниманием. После этого они оба сосредотачиваются только на Нат. В четыре руки они гладят её тело, будто заранее сговариваясь, кому и что достанется.       Сэм целует Наташу, а Баки скользит губами от её шеи вниз. Он разводит её ноги, как только доходит до лобка. Его язык скользит по чувствительным складкам, и Нат выгибается, а после сама стараться еще сильнее насадиться на ласкающий язык.       Ей не дают думать о том, что нужно что-то давать в ответ: в эту ночь всё посвящается только ей. Девушке, привыкшей только отдавать.       Сэм сцеловывает каждый её выдох и протяжный стон. Она кончает, всё также прижимаясь к Сэму, а ногами сжимает голову Баки между своих бёдер. Её трясёт. Когда она приходит в себя, она видит, что Сэм и Баки довольны случившимся. Они переглядываются (Баки просто кивает, уступая место Сэму), ждут, пока она даст знак, что они могут продолжать.       И как только это происходит, Уилсон оказывается рядом. Он получает от девушки влажный поцелуй, а он, отвечая на её доверчивость, ведёт губами по шее, спускается к груди. Он теребит и прикусывает соски, дует на них, пока не добивается протяжных стонов.       Кажется, и всей ночи для них будет чертовски мало. Сэм подхватывает её бёдра и тянет немного вниз, на себя. Он направляет член внутрь и одним толчком, мягко входит в горячее лоно. Наташа возбуждается быстро, Сэм соврёт, если скажет, что не представлял её в таком свете: чувствительную, влажную, нежную. Позволяющую о себе заботиться.       Толчок первый, второй. Баки ложится к ним ближе. Нат облизывает ладонь, а после опускает её на член Барнса. Тот делает точно также, только его пальцы ложатся на её промежность, и он трёт её клитор, пока Сэм наращивает темп.       К утру вымотанными оказываются все. Они и засыпают на одной постели, липкие от пота, на уже не свежем постельном белье. Сэм только к рассвету слышит, что Наташа идёт в душ. Он хочет у неё кое-что спросить, но засыпает. А когда просыпается во второй раз, вопросы задавать уже некому.