Всё лучшее умножается на три

      Молчание напрягает. Сэма не так бесит вся ситуация, сколько то, с какой чёртовой покорностью Баки собирает свои вещи, будто его присутствие здесь и для него самого неприятное испытание. А Сэм, вообще-то, никого к себе не звал и не принуждал. Это его, Сэма, подбили на эту авантюру и это ему, Сэму, приходилось много чего терпеть в собственном же доме! А теперь он чувствует перед Баки вину. Именно он, а не сам Джеймс Барнс.       Уилсону кажется, что всё должно быть с точностью наоборот. Баки мог бы подойти и спокойно произнести всего одно слово, чтобы разрешить конфликт. Сэм ведь человек незлопамятный и он всё понимает, но Джеймс не делает даже этого.       У Сэма болит плечо после вчерашней потасовки. Вроде бы, и ничего серьёзного, но вот незадача: он был не готов к такому нападению, оттого и злился. Он не ожидал, что Баки сможет так себя повести рядом с ним. И это ранит куда больнее, чем удар о пол.       Баки продолжает молчать. Ни в шесть, ни в семь, ни в восемь вечера он не подходит к нему. Он будто бы заметает свои следы, избавляется от каждой мелочи. Даже маленькую чайную ложечку упаковывает в багаж. Куда он пойдёт? Сказал ли он о случившемся Стиву? Сэму кажется, что никто ни о чём не знает и не узнает, если он сам в это не вмешается. Только вот он теперь сомневается, стоит ли вмешиваться и проявлять заботу.       У Сэма есть свои правила и чувство собственного достоинства. Определённые принципы, которым он исправно следует. И одно из этих правил гласит: не давать вытирать об себя ноги. Баки ходит по его груди, кажется, кругами. Кажется, он даже вытаптывает из него эмоции. И Сэму нужно бы сейчас взять да отпустить Баки… только вот, когда он снова видит его в коридоре, он не выдерживает. Подходит ближе и просто хватает за плечо.       Ни разу ранее он не позволял себе такого, но сейчас сжимает пальцы, потому что знает: он имеет блядское право сжимать эти самые пальцы. Нарушать личное пространство и задавать вопросы. Он, в конце концов, тоже живой человек. И он может злиться и поступать опрометчиво.       — Хватит. Давай мы просто поговорим?       Хочется всё прояснить. Хочется услышать от Баки хоть что-нибудь, чтобы понимать, что он живой человек, а не совокупность исправно работающих систем. Потому что Сэм уже готов поверить в нашествие роботов, в то, что их подсылают к людям для порабощения умов. Чем Баки не робот? Самая настоящая машина.       И речи у него часто бывают пропитаны горьким умыслом. Он будто пересказывает сотни книг о страшном будущем, прогнозирует это, как правду. Заговоры, проблемы. И всё кажется логичным, если побыть немного недотёпой и представить, что Баки не человек.       Только вот, как ни крути, правда остаётся иной. И Сэму приходится сделать чёртов первый шаг. А Баки смеривает его недовольным взглядом. Это так и работает — кто бы не был виноват, злобный и недовольный взгляд получает именно Сэм. И именно Сэму становится тошно, что хочется извиниться за всё, чего он никогда не совершал. И вряд ли вообще совершит.       — Ну?       — Я собрал вещи, — медленно отвечает Барнс. И он отводит взгляд в сторону.— Все. Хочешь сказать, что зря и я могу остаться?       — Да, чёрт. Ты можешь остаться.       — А раньше ты мне сказать не мог? До того, как я всё упаковал и вызвал такси?       — О, нет, я передумал, вали к чёртовой матери, — Сэм говорит это как можно мягче, смехом. И когда губ Барнса касается лёгкая улыбка, Сэм первым делом думает, что сделал правильно. Это только потом он успевает ещё сотни раз пожалеть, но всё это — минутное дело.       Баки хлопает его по плечу и говорит:       — Спасибо, Сэм.