Всё лучшее умножается на три

      Без его ведома Баки приводит домой Нат. Это вторая их неловкая встреча, о которой Сэм бы хотел забыть. То есть, совсем не видеть. Может, для Баки и нормально, когда девушка просовывает ему в штаны свою руку, но Уилсону как-то не по себе.       Баки даже в лице не меняется. Просто спокойно стоит и прожигает Наташу взглядом, пока та старается наяривать рукой — и, Господи, они серьёзно? Сэм кашляет, чтобы привлечь к себе их внимание. Кто посреди кухни занимается таким? Уилсон надеется, что в следующий раз не застанет их прямо на этом столе. Сэм ведь на нём ест! Каждый день, по нескольку раз.       Начинает подташнивать. Может, на диване всё и выглядело горячо, но вот когда Уилсон представляет, что смазка будет размазана по клеёнке, что эти двое, потные, разгорячённые, будут своими телами тереться об его стол… нет, ничего в этом возбуждающего точно нет.       — Я задал тебе вопрос, — чеканит Баки. И Нат закатывает глаза, убирая свою руку.       — Ты даже толком не возбудился!       — Я задал. Тебе. Вопрос.       — А я не хочу на него отвечать! Я не понимаю, чего ты хочешь. Ну, знакома я с Шэрон, и что с того?       Сэм начинает понимать, что происходит в его доме. Снова разборки, а он свидетель. То раньше приходилось наблюдать за Стивом и его проблемами, теперь за Баки и его непонятными расследованиями. Вот что значит параноик со стажем! Но Сэм понимает. Отчасти действительно понимает его осторожность. Тем более, во многом это ради Стива. Видимо, не один Сэм такой идиот, который по собственной воле присматривает за Роджерсом. Что-то есть в нём такое, что притягивает, что заставляет о нём переживать и заботиться.       Да где бы он был, если бы не Сэм и не Баки?       Впрочем, где были бы сами они, если бы не Стив?       — Как давно ты знаешь Шэрон, Нат? Чем она занимается?       — Тебе какое дело?       — Она понравилась Сэму, — Баки указывает на него, и Сэм открывает рот. На вопросительный взгляд Наташи он просто кивает, мол, да, понравилась. Она ведь такая… запоминающаяся, если смотреть на неё из окна в десяти метрах. — Вот, видишь. Сэм хочет узнать о ней больше, просто стесняется сам спросить.       — Мне Сэм совсем не напоминает робкого или стеснительного. Правда, Сэм?       Когда Нат к нему подходит почти вплотную, Сэм чувствует себя робким. То есть, обычно он, конечно, так не реагирует, но Нат — не просто девушка, которая им интересуется. Для Сэма она невольно стоит рядом с ярлыком «занята Баки Барнсом», а это не шутки. Дело не в имени, а в том, что она занята, что касаться её, флиртовать с ней было бы неправильным со стороны морали.       Впрочем, она сама так нагло нарушает личное пространство, поэтому Уилсон бросает взгляд на Баки, который смотрит нечитаемым взглядом, пока Нат кладёт свои руки Сэму на плечи.       — Смотри на меня, — просит Нат. И Сэм смотрит. — Я ведь знаю, что Баки нагло врёт. Скажи, из него плохой лжец, правда? Я бы скорее поверила, что он мне позвонил, потому что хотел меня увидеть… А ты хотел?       Сэм качает головой. И что это значит, он сам не понимает. Нат начинает тихо смеяться. Хлопает его по щеке слабо и просит расслабиться, она ведь просто дурачится.       — Я принесла перекусить!       Отстранившись от Сэма, она ставит с пола бумажный пакет на стол и достаёт оттуда три коробочки с китайской лапшой.       — Подумала, что палочками никто из вас есть не умеет, поэтому попросила дать три вилки.       При слове о столовых приборах лицо Баки багровеет, а потом становится бледным. Он бросается к пакету, достаёт вилки, разламывает их и выбрасывает в помойное ведро. И всё это под удивлённый взгляд Наташи.       — Ты чего?       — Я не голоден! Убирайся!       Баки указывает на дверь. Сэм хочет вмешаться, но девушка справляется сама. Она просто пожимает плечами и спокойно, даже гордо, идёт к двери, обувается и уходит. Она ни слова против не говорит, будто ей и вовсе плевать. Правда, бросает напоследок одно:       — Ты порой такой скотина, Барнс. Позвони, когда твой псих пройдёт. Поболтаем.       Сэм молчит. Он не уверен, что хочет знать, какое сумасшествие снова нашло на Баки. Вилки, Вилки. Больная тема. А Баки стоит, пытается дышать ровно.       Баки ведь на самом деле не скотина. Причём ни разу не скотина. Он просто ненавидит вилки.       А ещё — он помнит, как этими самыми вилками — трезубцами Сатаны — Стэнли вырывали глаза, и как он кричал, и был весь в крови.