Каламити: Элизия

*Рай 3 *** *Правда* *** Муза смотрела в бокал. Кровь, поднимаясь вверх багровыми струйками, рисовала пронзенные стрелой бьющиеся сердца, а затем, опав вокруг бокала одним, пульсирующим сердцем, испарилась, обдав женщину жаром и силой. Она закрыла глаза, прикусив губу и с силой сжав опустевший бокал, поняла: печать, наложенная на ее сына и его супруга - пала. Микулио пробудился и теперь игра началась по новой... Началась, суля новые великие перемены и лишения. Это опечалило е сердце еще больше. Майкл, севший к ней за столик, мрачно взглянул на нее. Под его глазами залегли темные тени. Он тоже чувствовал это - Аменок пил их жизнь. Пил, вырывая энергию по капле. « - У нас проблема, сестра. Владыка беснуется.» - произнес он, мрачно делая глоток из своего бокала. « - Микулио больше не спит.» -помертвевшим голосом ответила Муза. Ответила и поняла, что плачет. Слезы, падая из ее глаз, окрашивали скатерть в серый цвет. « - Да, это однажды должно было произойти. Должно было случиться рано или поздно. Ведь Сурий возродился, став сыном Рейры, а Аменок воплотился в мире под видом Микулио, отыгрывая его роль. Все это было неправильно. Неправильно и бесчеловечно.» - с болью в голосе изрек Майкл, смотря в стол. « - Я знаю. Это действительно было неправильно, но мы ничего не можем сделать, как не могли и раньше. Бог воды все еще управляет нами. Он повелевает нашими сердцами, а значит…» - произнес, не договорив, Майкл. « - Значит, все действительно плохо.» - закончила за Майкла Муза, вставая из-за стола. « - Я должна предупредить Эдону и Вельвет. Они ведь тоже заинтересованы в происходящем!» - произнесла она, глядя на белого как мел брата. « - Да, ты права. Нам стоит это сделать, а еще… Еще оповестить Забиду и Рейру. Не думаю, что они в курсе, что «их» «сын» пробудился!» - изрек Майкл, также вставая и плотнее запахиваясь в плащ. Они вышли из ресторана, разминувшись с Сурием и Аменоком, в образе Микулио, следовавшим за Сурием. Они разминулись с юношами, привязывавшими лошадей к коновязи… «Братья» приехали в Камланн и как всегда были чуть раздосадованы тем, что город вновь преобразился, укрыв свое величие под фасадом неказистых домиков, изображающих строения дикого запада. Все же божественное влияние эмпиреев наделило его неким подобием разума и способностью изменять свой вид, искажая его в глазах не только врагов, но и друзей… Сурий вошел в ресторан, с виду напоминающий ковбойский паб и с сомнением окинул присутствующих мрачным взглядом. Зенруса он не обнаружил, хоть старик и был завсегдатаем оного заведения. На лице юноши отразилось искреннее разочарование, а Микулио лишь хмыкнул, растянувшись в змеиной улыбочке. Сидящую за одним из дальних столиков и подавившуюся вином Симонну, Сурий не увидел. Девушка же в свою очередь, встав, тенью последовала за вышедшим из ресторана молодым человеком. На ее лице играл интерес, а в багровых глазах искрились черные молнии злобы. Она ненавидела Сурия ни в бытность им принцем, ни сейчас. А то, что перед ней был именно «Каламити», а не «милый» «сын» Рейры, она поняла мгновенно. Поняла, ощутив дремлющую и начавшуюся пробуждаться в нем силу, в связи, с чем и поперхнулась вином, чуть было, не выдав себя. Она последовала за ним, а из окна одного из номеров за ними всеми уже наблюдали подсвеченные алым светом Титании глаза Роузи, Дезеру и Ариши… Трое древних смотрели вниз. Смотрели, внимательно следя за тем, кто буквально выбрасывал в эфир колеблющую реальность силу. Силу, способную перекроить весть лик планеты. Они смотрели, ничего не предпринимая. Ведь они видели и то, что по их следу шел Дракон… Дракон, буквально сотканный из грозы и молний, и что еще один, белый как свет, вился вокруг Сурия. Вился, оскаливаясь на злобно ухмыляющегося ему Аменока. Мусифе бездействовал. Бездействовал, равно как и прочие лорды Зестирии. Великие эмпиреи решили не вмешиваться и оставить разборки сугубо тем, кто и начал весь конфликт - Сурию, Микулио и Аменоку. Элизийцы меж тем уходили с пути Сурия. Уходили, утекая как река, а под ногами темного Пастыря умирала от горя земля… Умирала, расцветая анемонами и ликорисами, лишь лишний раз, подчеркивая, что в его образе по земле шагает смерть...