Каламити: Элизия

*Рай 2* *** *Пленник* *** Сила трепетала. Она пульсировала, заключенная в сияющую лунным светом сферу. Микулио открыл глаза. Он все еще думал, что спит. Думал, что его сон будет длиться вечно, но это оказалось лишь иллюзией, мечтой. Его бесконечно долгое ожидание, наконец, оказалось окончено - он проснулся. Сначала же он проснулся в сердце земного пульса. Проснулся, властью Аменока отделенный от собственно тела. Проснулся у алтаря, на котором спал его любимый. Он проснулся и не поверил тому, что не спит. А когда Сури подошел к нему со спины, окликнув, он не поверил еще больше. Вернее, нет, он поверил. Он поверил всему и во все. Поверил, ведь сердце, измученное ожиданием, может уверовать во все, даже в иллюзию, порожденную сном… В этом же иллюзорном сне, явившийся ему Сури вновь вырвал меч из камня. Он вырвал его из собственного замершего сердца. Вырвал, а затем вновь испил вод времени. Он выпил их, чтобы вновь разделить вечность с ним - с Микулио. Выпил, чтобы быть с ним вечно… Да, Микулио понял, Сури вновь пошел на жертву ради него. Пошел на это, отчаянно цепляясь за свое счастье. Он рискнул. Рискнул совершить это, не убоявшись Аменока - жестокого бога воды, что издеваясь и играя их сердцами, плел замысловатую паутину, вплетая в нее его и Сурия жизни. Микулио заплакал. Слезы обжигающими звездочками полетели из его мерцающих глаз, замерзая в полете и обжигая его душу своими плазменными краями. Он плакал. Плакал, понимая, что Аменок никогда не отпустит его по-настоящему. Не отпустит, ведь даже сейчас он играл его роль. Подделавшись под него, он явился к Сури. Явился к нему под видом его брата. Явился, манипулируя его любовью. Знание этого причиняло настоящему Микулио лишь еще большую боль. Он закричал… Закричал, отчаянно жаждая вырваться из сияющей сферы, пленившей его, но сила держала его. Держала, все сильнее сдавливая тиски на теле. Он рвался из них. Он продолжал рваться к свободе, к свету и… К Сурию. Он рвался к тому, кто спустя все это проклятое время, все же вернулся, возродившись из пламени, словно феникс. Микулио знал, Маотеррус просто так не отдаст своего апостола, и он не отдал… Дракон вернул его душу в мир. Вернул, даровав ему новый шанс, но Аменок тоже вмешался и теперь… Теперь вновь оба владыки сражались за душу его возлюбленного. Они сражались за любовь… Микулио плакал, и его слезы превращались в кровь. Он рвался из пут, стремясь развеять злые чары. Рвался, и кровь текла по его израненным, обожженным планетарным огнем рукам. Он кричал, а на планете выл ветер, и бушевали волны. Они бушевали, вторя страданиям своего несчастного владыки, а Аменок… Аменок все это время безумно улыбался. Он смотрел на Микулио. Смотрел на него из наземного мира. Смотрел и насмехался над своим несчастным пленником. Ему нравилось играть с его душой, нравилось пить мед его страданий и сейчас, поймав в свои сети еще и Сури, он вновь собирался насладиться их общим страданием… Микулио понимал. Понимал, что не может этого позволить. Не может допустить, чтоб любовь всей его жизни вновь страдала, а потом исчезла. Но, на этот раз уже без следа. И словно сойдя с ума, он принял в себя свет. Принял в себя весь свет, окружавший все это безмолвие. Принял его и, превратившись в стрелу пронзающую бесконечность, устремился ввысь, полетев в небеса на крыльях любви. Он полетел, разбив сферу, оковами вечности удерживающую его в бездне. Он вырвался на волю и полетел. Полетел туда, где на просторах Элизии, под ее ласковым солнцем жил, начав вспоминать прошлое тот, кто волею судьбы был его палачом и при этом его истинной и единственной любовью. Он отправился к Сури, к тому, кто принял его имя. Принял в себя его суть, разделив с ним вечность и судьбу. Планета зарычала, как рассерженный дракон. Она взвыла, бросив ему вослед, когти магмы и рушащихся пород, а он продолжал лететь. Продолжал лететь, развеивая все невзгоды и звеня хрустальным потоком своей немеркнущей в этом безумствующем хаосе силы. Он все же вырвался на свободу из леденящих и обжигающих адом, мрачных когтей смерти. Вырвался, достигнув земли. И звеня хрустальной песней, сверкающий родник, внезапно забивший на поверхности, превратился в Дракона, что взмыв в небеса полетел на свет только ему видимой звезды. Он полетел к Сури… Полетел к нему, понимая, что ему придется вновь сцепиться с Аменоком. Сцепиться не на жизнь, а насмерть... Он полетел вперед, намериваясь спасти смысл своей жизни от новой смерти. Полетел, превращаясь в бушующий молниями мимолетный летний шторм… А Аменок продолжал смеяться. Продолжал, не зная, что смеяться ему осталось совсем недолго, ведь кара в виде небесного гнева уже была готова обрушиться ему на голову, представ пред ним в образе предсказанной легенды - Пастырем-Каламити…