Звезда моего моря

      Я вышел на улицу часа в три и ужаснулся – деревья мотало из стороны в сторону, ветер выл отчаянно раненым зверем, листья и мелкие ветки теперь не просто кружило шаловливо на дороге, а уносило куда-то вдаль. Мне было страшно идти к утесу, так как в тот момент я, наконец, понял, что значит сильный ветер – вот теперь мне и стоило начинать переживать о том, что какая-нибудь старая ветка может упасть мне на голову. В голове закружились мысли о том, чтобы вернуться и не ходить никуда, однако одна лишь единственная мысль заставила меня не делать этого – мысль о моем друге, который ведь, я был уверен, пришел бы и ждал меня столько, сколько бы потребовалось. Я не мог этого допустить – если бы он даже остался дома, мне нужно было бы в этом убедиться, а потом я шагал к утесу упорно, кутаясь в одежду и закрывая лицо от песка и пыли. Тучами занавесило небо, потому все вокруг казалось особенно мрачным и пугающим. Людей вокруг не было никаких, их и обычно на этой дороге было мало, но сейчас я чувствовал себя совсем одиноким и беззащитным перед буянящей природой. Страшно было, но я все же продолжал идти, ощущая, что ветер почти сносит меня назад.       Подойдя к краю утеса, я тут же схватился за ограждение. Посмотрел на море.       Огромная масса воды ревела, шумела, с яростью кидалась на берег и снова отходила лишь для того, чтобы броситься снова на камни. Шум этот казался мне настолько жутким, словно бы какой морской бог разгневался и голос его громовой, рокочущий раздавался с недр дна моря. Пляж словно бы стал вдвое меньше, ведь теперь вода доходила до его середины, утаскивая с собой камни.       Мне страшно было спускаться – я ступил было на деревянную лестницу, но ветер был так силен, что я боялся не удержаться и сорваться вниз. Жутко сделалось. И только лишь я собрался с духом, решившись спуститься вниз, как услышал что-то среди воя ветра и шума моря. Я замер, прислушался, огляделся – но что я мог увидеть здесь, когда все пришло в движение, все шевелилось и казалось одной живой массой? Решив, что мне показалось лишь, я снова посмотрел вниз – голова закружилась, а потому я лишь крепче вцепился в перила руками.       Тут вдруг мое плечо кто-то крепко схватил – я обернулся и встретился взглядом с глазами Махаона. - Нет-нет, не идите туда, там же опасно! Обратно пойдемте, обратно, - он потянул меня отчаянно назад, но я и сам тут же сошел с лестницы, чувствуя при этом вселенское облегчение от того, что Махаон здесь, он в порядке и мне не нужно будет спускаться теперь вниз. - Нам нельзя оставаться здесь, - прокричал он, стараясь, чтобы голос его звучал громче голоса ветра, - пойдемте! - Куда? – гаркнул я, но он, не услышав меня, схватил меня за руку и потянул за собой, закрывая лицо свое рукавом рубашки. Я же, покорно доверившись ему и судьбе, шел за юношей, пытаясь понять, куда же вообще мы направляемся. Мне уже отчего-то не было так жутко, ведь теперь я понимал хотя бы, что он, мой драгоценный друг, здесь и что с ним ничего страшного не случилось. На душе было спокойно.       Мы шли долго, даже слишком – но я вдруг понял, где мы находились. Шли мы вдоль знакомого мне луга. Как же долго мы шли до него! Теперь-то я понял, про что говорил мне юноша, когда он сказал: «Разгуляется». Действительно разгулялось, да так, что теперь неуютно было даже просто находиться на улице, не то, что гулять.       Я понял внезапно, куда он меня ведет – верно, в кипарисовую рощу, потому я уже с нетерпением ждал поворота, дабы поскорее дойти до того места, в котором можно будет хоть немного укрыться от ветра. Но вот, мы должны были уже повернуть, но Махаон даже не приостановился, а продолжил идти вперед, настойчиво меня таща за собою. Я сбавил было шаг, но он вновь потянул меня за руку нетерпеливо, а потому я просто продолжил идти, понимая, что поговорить сейчас не получится. Я не понимал совсем, куда он ведет меня.       Показались очертания домиков. Затем пошел скат, я подумал было, что он ведет меня на песчаный пляж, но нет, он направлялся как раз к домикам, особенно близко к которым мы и не подходили ни разу. Я щурился, пытаясь разобрать, куда мы вообще идем. Махаон же ориентировался прекрасно – он безо всяких проблем, ни разу не сбившись и не остановившись, довел меня до поодаль стоящего домика, затем открыл дверь и буквально втолкнул меня внутрь.       Дверь закрылась. Рев ветра, такой оглушительный, казался теперь совсем негромким. Здесь было тепло и приятно. Я почти что с осторожностью расправил плечи. Огляделся. - Это… Вы здесь живете? – произнес с запинкой я, ощущая отчего-то небольшую неловкость. - Здесь и живем, да, - произнес он, вздыхая и переводя дух после такой тяжелой дороги. - А семья Ваша сейчас… - начал было я, но он перебил меня: - Нет никого, не переживайте. Давайте, проходите, можете снять верхнюю одежду, я повешу, - затем же я прошел в одну комнату, из которой попал в другую, довольно маленькую.       Впрочем, я сразу понял, что это комната принадлежит Махаону – я заметил сразу две книги, еще столик, на котором лежала пара засохших фиолетовых цветков, на полочке лежали раковины и красивые камушки. В общем, все, что юноша мог назвать своими ценностями. - Обождите минуту… - он включил свет, затем остановился, поглядел на меня смущенно и бросился к своей кровати, - сейчас, заправлю только.       Затем, убрав кровать, он жестом попросил меня присесть в кресло, стоящее с нею рядом, что я, собственно, и сделал. Начал вновь оглядываться. - Не хотите ли чаю? – спросил он, не зная, куда при этом деть руки, так как он постоянно трогал себя за пальцы, - Только пить здесь будем. - Спасибо, не откажусь, - произнес я.       Он тут же умчался куда-то, оставив меня в одиночестве. Я же начал рассматривать вновь его комнату – тусклый свет, теплый, приятный. Стол с парой бумажек – текст был на английском. Засохшие цветки вроде фиалок, которые я осторожно взял в руки и, рассмотрев, положил на прежнее место. Я поднялся с кресла и начал рассматривать коллекцию на полке Махаона: раковины, камни, еще какие-то причудливые деревянные колючки, по виду напоминавшие немного цветы. Судя по тому, какие они были гладкие, они долго плавали в море. Я взял осторожно одну в руки – она мне напомнила чем-то голову черта. Я усмехнулся и положил ее обратно. Затем я еще поглядел еще на странный цветок, серо-коричневый, сухой – впрочем, от цветка у него было только лишь цветоложе, ибо никаких лепестков у него не было. Непонятная коробочка с дырками, в которых гремели какие-то шарики – предположительно, семена. Затем же я начал рассматривать потолок и стены.       В этот момент вернулся Махаон с двумя чашками чая. Он замер, посмотрев на меня как-то удивленно, словно бы вообще не ожидал меня здесь увидеть. - Извините, я просто решил изучить вашу комнату, очень уж она мне интересной показалась, - я внезапно почувствовал в себе нужду оправдаться, - посмотрел еще Ваши ценности… Я колючки потрогал, Вы не будете против? И что еще у Вас за растение странное, там еще внутри есть что-то? - Семена лотоса это. И трогайте, я не против… Колючки, Вы сказали? Мне казалось, что это цветы, - он протянул мне чашку чая и вновь указал кивком на кресло. Я вернулся в него, Махаон же присел на кровать. - Разве что какие-нибудь адские цветы. Забавные такие. - Красивые, - произнес он. - Не без этого.       И мы замолчали. Просто пили чай и посматривали друг на друга. Странно было осознавать, что мы сейчас здесь, вместе, в его доме, в его комнатке, которая была буквально пропитана всем существом Махаона. Время и реальность теперь ощущались совершенно иными, и это чувство меня так очаровывало, что я просто не мог с ним справиться – сидел, прятал сердито улыбку, которая так и норовила выдавиться на губах, да не говорил ничего, дабы не спугнуть его. - Дождь начался даже, посмотрите, - я посмотрел в мутное окно и заметил на нем дождевые капли, - вовремя же мы пришли сюда. - Действительно вовремя, - кивнул я. Чай допили. - А хотите… Я Вам почитаю? – предложил внезапно он.       Я кивнул. Он поднялся, взял со стола книжку, затем сел на кровать и, забравшись на нее с ногами, посмотрел на меня исподлобья. Поймав мой взгляд, снова уткнулся в книгу. - И что же Вам почитать? - Что-нибудь, что Вам более всего нравится, - произнес я негромко.       Он улыбнулся. Кивнул. И начал читать – торопясь, запинаясь – историю. Предложение было, признаться честно, просто великолепное, ведь именно чтение нам обоим было по душе и об этом мы могли говорить много, подолгу, каждый раз совершенно по-разному. Ну а что может быть лучше обсуждения с близким другом прочитанной только истории? За этим занятием мы провели бог весть сколько времени – я часов не считал, так что глянув в окно, я оторопел даже, так как было уже почти темно, а я не мог разобрать, из-за ветра ли или же из-за того, что время было ближе к ночи. - Мне бы пора, верно, домой, - начал было я, поглядывая в сторону темного пейзажа.       Махаон закрыл книгу и посмотрел в окно. Затем произнес негромко и раздосадовано, несмотря при этом даже на меня: - Отчего же так? На улице все еще ветер. - Ваша семья, верно, не будет рада новому столь неожиданному знакомству, когда вернется домой, - ответил я. - Я потому и позвал Вас, что знакомиться не придется. Они уехали еще утром в соседний город, так что об этом можете не беспокоиться, - произнес он, еще боле сбавив тон своего голоса, - так что если Вас только это беспокоит, то оставайтесь.       В ответ я лишь кивнул. И остался. Только вот чтением более заниматься нам не хотелось – мы оба в один момент замолчали. Он сидел, задумавшись глубоко над чем-то и смотря наверх, откинув голову назад, я же глядел в окно и слушал, как стучат яростно капли дождя в стекло, словно надеясь прорваться в тихий и спокойный дом. Слушать непогоду за окном, когда ты находишься в уютном доме, это, пожалуй, одно из лучших ощущений, со мной делавшихся.       Затем я посмотрел на Махаона. Голова его была изящно повернута в сторону, одна рука лежала на остром колене, пальцы второй же касались невесомо его щек. Рубашка была чуть сдвинута набок, так, что была видна не только его шея, но и ключицы. Глаза его были полуприкрыты – он явно думал о чем-то своем и никакого внимания на меня не обращал. Но затем же он все же перевел на меня туманный взгляд и, поняв, что я смотрю на него, тут же выпал из мира своих мыслей: - А, Вы… не хотите ли еще чаю? - Благодарю, но я, пожалуй, откажусь.       Он, уже было поднявшийся с места, осторожно опустился обратно. Затем, прислонившись к стене и чуть откинув голову назад, посмотрел на меня. Помолчал. Затем облизнул губы и произнес, чуть сведя брови мученически: - Когда Вы уедете? - В конце августа. - Так скоро… А Вы сюда боле совсем не вернетесь? - Отчего же? Вернусь обязательно. - Следующим летом? - Конечно. Я же пообещал Вам. - Это славно, что Вы не шутили со мной… И все же без Вас мне до лета грустно будет. - Совсем? - Совсем. Вы даже не представляете каково мне, когда Вы рядом. Это даже лучше, чем быть одному, намного лучше. Давно хотелось поговорить с Вами об этом. Не знаю даже, отчего, просто чтобы знали, наверное. Вдруг это все же поспособствует тому, чтобы Вы вернулись сюда, - он вздохнул тяжело. - Поспособствует, я вернусь. Не думал все же, что Вы переживать так будете из-за меня. Я и не думал, что Вам со мной так интересно. - Интересно и хорошо. Лучше, чем с другими. - Вы пробовали хоть с другими-то общаться? - Неоднократно. Но Вы... Вы – другое. Вы и смотрите по-особенному, и говорите по-особенному, даже молчите по-особенному. Не знаю как, конечно, объяснить все это, просто мне с Вами хорошо, потому и не хочу, чтобы Вы уезжали. Как я один буду? – он свел вновь брови вместе и посмотрел на меня с какой-то мольбою во взгляде, - Мне скучно будет. - Будете на звезды смотреть, - предложил я, - и не будет скучно. - Отчего ж не будет? На звезды я и так смотрю, они, конечно, красивые очень, но Вы-то тут при чем? - А при том. Вы будете отсюда на звезды смотреть, я же со своего города. Звезды ведь одни и ночь одна. Это почти так, как вместе смотреть и молчать.       Махаон внезапно улыбнулся. Посмотрел куда-то вверх, в потолок, словно бы он прямо сейчас мог увидеть там сверкающие бусинки. Даже я поднял взгляд невольно, не знаю даже, для чего именно. - Это Вы здорово придумали. Это можно. Так и до лета можно потерпеть, а потом Вы приедете вновь… - он мечтательно закрыл глаза и выдохнул. - Я еще и не уехал, а Вы уже думаете о том, как без меня тут будете. Ну разве можно так? - Извините, я же не нарочно, просто беспокоюсь немного, - он отвел взгляд в сторону, - я рад, что Вы здесь. Рад, что Вы сейчас не у себя дома, а здесь, у меня в комнате, рядом со мной, - он посмотрел мне в глаза, даже переместившись ближе к краю кровати, - а Вы довольны? Скажите, только честно. - Я счастлив так, как никогда прежде не был, милый друг.       Он, весь подавшийся вперед, с этим его проникновенным чистым взглядом, лежащими как-то небрежно волосами и рубашкой не по размеру создавал впечатление настолько необыкновенное, что я вновь почувствовал, что внутри меня где-то начало образовываться странное чувство, словно бы я смотрю с платформы в скале на бескрайнее синее море или же на цветочный пахучий луг. Я вновь начал очаровываться, но теперь нечто совершенно прекрасное я видел в этом создании, таком хрупком, безмятежном, таком особенном. - Как все странно. Вы счастливы, я счастлив. А все-таки Вам нужно уехать… И Вы если уж и вернетесь, то вновь только на лето. - А если не на лето? – произнес я с лихорадочной почти уверенностью в голосе, чувствуя, что внутри меня начинает разгораться то же чувство, что и тогда, когда я твердил себе лихорадочно: «Останусь, перееду!». - Как же? Для вас здесь должно быть что-то… важное, очень, чтобы переехать из большого города. А что здесь для Вас может быть важного? Вы ведь и море-то узнали только в первый раз… - Если и узнал в первый раз, то разве не могу я им очароваться настолько, что мне нужно будет вернуться сюда, может быть, навсегда только чтобы видеть его и слушать? – с голосом сделалось что-то совсем странное, он словно бы менялся оттого, что я был чрезмерно напряжен. - И неужели море оставило в Вас такое большое впечатление? - Не в море дело.       Молчали, кажется, несколько секунд, но они казались для меня чуть ли не часом. И он внезапно понял. Поднял на меня медленно взгляд. Посмотрел пытливо, но я взгляда не отвел – я не лгал, он просто не мог усомниться в моих словах сейчас. - Как Вы… уверены, - тихо и будто бы немного растерянно произнес он. Я молчал, продолжая пристально смотреть на него. Он продолжил: - А Вы это… всем так…? Обещаете, что вернетесь и… говорите так… - Никому до Вас.       Мы вновь замолчали. Щеки мои горели от того, что я уже был не в состоянии держать столько чувств запертыми внутри себя, дыхание сбилось отчего-то. Махаон же осторожно перебрался на край кровати, поближе к креслу, в котором я сидел. - Так… вернетесь? - Вернусь. - И будете здесь? - Буду. - Обещаете? - Обещаю.       Он все пытался понять, насколько серьезно я говорю, не шучу ли я, не просто ли это горячка, после которой я передумаю. Но он не знал ведь, что я жил уже с этой мыслью, что я уже держал ее в своей голове, что я понял, что же мне нужно теперь с нею делать. Он внезапно опустил голову. «А могу ли я верить Вам?» - я расслышал его негромкий шепот, но не был уверен в том, нужно ли мне отвечать – кто знает, говорил ли он со мной или же сам с собой, размышляя. - Можете, - произнес я также негромко. Я встал с кресла, опустившись на одно колено и пытаясь заглянуть ему в лицо, которое он закрыл одной ладонью. - Отчего же? – он убрал руку все же и взглянул на меня устало. Я колебался секунду. - Оттого, что я люблю Вас, - тон голоса моего внезапно упал, - больше, чем море и небо. Не так, как Вы думаете, это... по-другому.       И, произнеся это, я тут же поднялся и отошел на шаг назад, скрестив на груди руки и уставившись в окно. Я и не думал говорить это ему, ведь я знал, что он сразу все поймет. Сердце колотилось как бешеное, а меня это почему-то расстраивало и злило.       Он замер. Затем выдохнул с каким-то облегчением – безмятежная улыбка проявилась на его губах. Он слез с кровати, подошел ко мне, поднявшись чуть на носочках. Протянул руку к моему лицу и коснулся волос. «Вы мое море», - нежный шепот коснулся моих ушей.       Я все же посмотрел на него. Он все понял. И все же в его глазах не было никакой боязни, только лишь безграничное понимание и нежность. Он не оттолкнул меня. Он не отстранился. И тогда… я поцеловал его. Как в тумане. Помню только, что руки его были в моих волосах, что я прижимал его к себе и что целовал его и ласково, и пылко, так, что голову кружило и дышать было трудно. Я ведь никогда не испытывал ничего подобного. Я и не думал о том, что делаю что-то неправильное, ведь в тот момент мы оба были уверены в том, что все так и должно быть. Мы это знали. Мы это чувствовали.