Звезда моего моря

      Погода, как сказали бы местные, испортилась – с самого утра накрапывал серый мелкий дождик, приятно стучащий каплями в небольшое занавешенное бежевыми шторками окно в моей спальне. Мне же оттого было еще приятнее дремать, ведь мелодии дождя оказывают какое-то особенное, магнетическое воздействие на человека: от этих звуков лишь сильнее спать хочется. А потому я, планировавший еще вчера рано утром встать да отправиться вновь к утесу, благополучно забыл про мысль свою, выбрав вместо этого отдых в мягкой, словно лебединый пух, постели.       И все же дождь вскоре прекратился, что было вполне естественно для этого города – дожди здесь не имели свойства лить днями и ночами, - а потому я, поднявшись нехотя с кровати, начал неспешно собираться, дабы все же проведать дикий пляж. Не знаю уж, что меня побудило в тот день встать с кровати и отправиться на улицу, ибо, зная себя самого, я бы скорее предпочел работу бесцельной прогулке. Никакой речи о купании не шло, мне просто отчего-то хотелось пойти на сам пляж. Я и сам не знаю, почему – то ли меня манило одиночество и пустынность сего места, то ли мне нужен был отдых от работы, то ли погода мне настолько пришлась по душе, что я решил внезапно выбраться наружу и насладиться отсутствием жары.       До утеса я дошел быстро и, когда я уже начал спускаться по шаткой лестнице вниз, я понял, что мои ожидания насчет погодных изменений все же не оправдались и, к моему неудовольствию, начал накрапывать дождь. Я остановился, захотев было уже развернуться и отправиться домой, так как желания разгуливать под дождем у меня не было ровным счетом никакого, но внезапно что-то помешало мне: краем глаза я уловил внизу какое-то движение. Мне причудилось, что чей-то человеческий силуэт промелькнул там, но более я не смог ничего заметить – было высоковато, да и серость дождя перед глазами мешала мне на чем-то удержать свой взгляд. Однако я, даже не сумевши разобрать, было ли там что-то, сразу же для себя определил, что там не может быть никого, кроме юноши, которого я недавно повстречал, так как более я тут никого и не видел, а уж в такую погоду вряд ли бы у кого вообще могло возникнуть желание пройтись по дикому пляжу.       Возможно, именно это мое короткое воспоминание заставило меня все-таки передумать и спуститься вниз, но в тот момент я и сам не понимал, отчего же я не пошел домой. Верно, мне просто было любопытно проверить, что же я там внизу увидел, ведь по моим убеждениям, тут никого не должно было быть.       Оказавшись внизу, я осмотрелся, но не нашел ничего, что могло привлечь мое внимание – здесь никого и в помине не было. Мне стало даже как-то неловко, так как теперь я стоял под дождем, пусть и небольшим, на каменном пляже в полном одиночестве, безучастно глядя на дрожащее от холодных капель воды море. Впрочем, меня никто не мог увидеть, так что мне было не так стыдно за себя самого. - Вы снова тут?       Мне не послышалось – это был уже знакомый мне голос. Мальчик стоял чуть поодаль и с нескрываемым любопытством смотрел на меня, чуть склонив голову набок. Его обычно пушистые волосы завились от влажности и теперь липли к голове, а потому вид его показался мне совсем уж забавным. Рубашка его, пусть она и была ему большой, промокла и липла к худощавому телу, а на штанах его теперь я видел темные мазки от дождевых капель. В общем, впечатление он создавал то же, что и промокший, но при том крайне довольный дождем, щенок.       Что ж, теперь я мог быть уверенным в том, что я сюда спустился не зря. - Как видите, - произнес я, небрежно при этом кивнув. Я не был уверен, насколько мой собеседник меня младше, а потому решил, что будет не лишним обратиться к нему на «вы». - А отчего так? Сейчас же дождь, - спросил он, сделав еще два шага навстречу мне. - Так отчего ж Вы сами здесь, раз дождь? – ответил я вопросом на вопрос, потому что меня это в первую очередь интересовало. - Так я люблю дождь. Он приятный, - он тут же запрокинул голову, закрыв глаза и с улыбкой сморщив нос, когда по лицу его прошлись дождевые капли.       Я лишь усмехнулся в ответ – трудно было не заметить то, что дождь ему нравится, ибо выражение лица его уже говорило о многом. - Вы тоже? - Скорее нет, чем да, - произнес я, - влага портит хороший костюм.       Я отряхнул свою одежду, чуть нахмурив брови, понимая, что дождь может меня насквозь вымочить, а тогда уж было недалеко до какой-нибудь неприятности вроде болезни, которая мне не нужна была совершенно – в конце концов, не мог же я работать над переводом, будучи совершенно больным. Да и вид в таком случае у меня был бы не самый приятный. - Тогда идемте, идемте, - он, тут же уловив – непонятно как – мои настроения, поманил меня рукой, развернулся и тут же куда-то направился скорым шагом. Сам не знаю почему я стал доверять, по сути, незнакомому мне юноше, однако я все же поспешил за ним. Видно, он с первого взгляда умудрялся каждому внушать некое доверие.       Мы подошли к низу утеса. Парнишка внезапно направился прямо в траву, затем свернул куда-то и внезапно пропал. Я приостановился, но затем все же прошел в траву вслед за ним и внезапно обнаружил нечто вроде небольшого пещерного отверстия прямо в утесе. Именно здесь расположился юноша, усевшись прямо на землю и при этом подперев ладошкой щеку. Я же не решился пачкать одежду, а посему лишь сложил руки на груди, начав с прищуром рассматривать море, при этом пытаясь пригладить намокшие волосы – мне в первую очередь не хотелось бы ходить с порченой прической. - Тут посуше будет, - сказал он, - я тут всегда от дождя прячусь, если совсем мерзну. И сейчас тоже. - Отчего ж вы здесь, если мерзнете? Разве не лучше дома остаться? - Мерзну, так и что? Все равно слишком здорово, чтобы сидеть дома. Если так всего бояться, то можно же вообще из дома не выходить и сидеть там всю жизнь, и в жару, и в холод, А разве это интересно? Совсем не интересно.       Я, вспомнив, как из-за жары предпочитал оставаться дома и сетовать на погоду, почувствовал себя внезапно сконфуженным. Он говорил так, словно бы знал о том, что я как раз так и делаю в любом удобном случае, но это было попросту невозможно. В любом случае, я предпочел ничем не отвечать, а посему лишь хмыкнул и легким кивком выразил свое некоторое согласие.       Мы замолчали. Я бесцельно смотрел на воду и чувствовал в себе острое желание уйти домой, дабы укутаться в одеяло и отогреться, несмотря даже на наш разговор, юноша же тоже смотрел на поверхность моря, однако в его взгляде было что-то осмысленное, будто бы он в этом видел что-то очень уж занимательное. Я лишь краем глаза заметил это, а потому внимания не обратил – если уж нравится, пусть смотрит, мне дела не было. - Почему вы ко мне на «Вы» обращаетесь? – внезапно спросил он, подняв голову и взглянув в мое лицо своими чистыми голубыми глазами. - А почему я не должен? – я был даже несколько обескуражен. - Ко мне так никто не обращался, - пожал он плечами и вновь замолчал.       Я вздохнул коротко и посмотрел куда-то вверх. Мне хотелось уже уйти, а потому я раздумывал над тем, вежливо ли будет сказать, что у меня дела, или все-таки нет, как вдруг он произнес еле различимо: - Слышите?       Я прислушался. Затем посмотрел с явным непониманием во взгляде на своего собеседника. Он же смотрел куда-то перед собой. Затем он все же поднял взгляд на меня и, увидев, что я не понял, о чем он говорит, улыбнулся и покачал головой. - Дождь поёт. Он редко так поёт. Прислушайтесь.       Я замер. Впрочем, никакого чуда не произошло, и я ничего особенного не услышал. Только лишь шум падающей воды, привычный и ничем особо непримечательный. Да, слушать такое было приятно, но я не понимал, отчего же в нем это вызвало столько восторга, а потом я лишь ответил тоном не особенно заинтересованным: - Да, слышу.       Он посмотрел мне в глаза. Затем поднялся и, отряхнув руки и штаны сзади, произнес простодушно и с уверенностью в голосе: - Не слышите.       Мне в тот момент это почему-то показалось каким-то даже оскорбительным – как это я не слышу, если уж уши есть? Дождь и дождь, чего тут не разобрать-то? А потому я тут же произнес даже с некоторым возмущением: - Отчего ж не слышу? Слышу. - Вы не то слышите, - он подошел ко мне ближе и, посмотрев внимательно в глаза, добавил поучительно, - глаза закройте и услышите.       Он сам тут же закрыл глаза, с трепетом выдохнув. Я же, сам не зная зачем, последовал его примеру и, прикрыв глаза, начал вновь слушать. Чувствовал я себя в тот момент не лучшим образом, ибо все это почему-то казалось мне каким-то глупым и несуразным, а мне не хотелось применять какое-либо из этих слов к себе.       Я так ничего особенного и не услышал. А потому, постояв так какое-то время, я все-таки открыл глаза, так как мне наскучило просто стоять столбом и вслушиваться в мерный однотипный звук дождя.       Он все еще стоял передо мной с закрытыми глазами. Ресницы его еле заметно подрагивали, рот был чуть приоткрыт. Одна рука его была чуть приподнята, и пальцы на ней он держал так, что каждый бы расслаблен и находился повыше другого, словно бы он и впрямь слушал какую-то необычайно прекрасную мелодию. И в тот момент мне показалось это таким удивительным и странным, что я попросту взгляда не мог отвести от его мечтательного лица, словно бы меня загипнотизировал кто. А потому я тут же закрыл глаза и вновь попытался прислушаться. Снова ничего.       Вновь распахнул глаза, я понял, что юноша вновь смотрит на меня внимательно и с непонятной мне даже надеждой в глазах. Затем он спросил негромко, почти шепотом, при этом подойдя на полшага ближе: - Слышите?       И тут я понял, что он говорит о чем-то другом. И, поняв это, я, словно растерянный и обескураженный, покачал головой в отрицании и плечами пожал. Он, к моему удивлению, нисколько этому не расстроился, а только лишь кивнул с пониманием и улыбнулся, опустив взгляд вниз. Затем он произнес: - Не понимаю, почему никто не слышит, а я слышу. Так странно, неужели у меня со слухом что? – он тут же запустил руки под все еще влажные волосы, потрогав себя за уши, - или с глазами тоже? – он тут же закрыл глаза ладошками и улыбнулся, после чего, отняв руки от лица, взглянул в мои глаза, словно бы проверяя, как я отреагирую. Меня же этот юноша со странными манерами занимал, а потому я смотрел на него внимательно, не отводя взгляда. - Да все-таки я смирился уже, что так всегда происходит. Не страшно, не страшно, - он говорил это не с сожалением, а с какой-то беспечностью в голосе, но во взгляде его скользила странная задумчивость, которую я не мог не углядеть.       Тут же он вновь плюхнулся на пол пещеры и вздохнул, замолчав. Через какое-то время это молчание между нами начало приводить меня в состояние некоторой неловкости, а потому, решив вновь завести разговор, я произнес: - Так… Могу ли я поинтересоваться насчет Вашего имени? - Зачем? – спросил он так просто, словно бы этот вопрос был совершенно уместным. - А как же? Раз уж мы разговариваем, то мне надобно знать, с кем я разговариваю. - Вы, может, не придете сюда больше, так зачем вам знать? - А если приду? - А если придете, тогда узнаете, - ответил он, подняв на меня взгляд и улыбнувшись. - Сейчас, значит, не скажете? – уточнил я. - Ничего не скажу, - отрицательно покачал головой он, и по тону одного его голоса я почувствовал, что он действительно ничего не собирается говорить и никак упросить его не получится, посему я только кивнул согласно, решив про себя, что теперь-то я уж обязательно приду, потому что мне было жуть как интересно. Да и мой новый знакомый был слишком уж интересным – впервые кто-то за все время моего отдыха смог привлечь мое внимание.       Дождь начал постепенно стихать. Мы, не нарушая тишины, смотрели на то, как все меньше капель падает с неба, слушая, как шум постепенно начинает утихать. Мы ничего не говорили, не пытались даже завести беседы. Он, верно, прислушивался все еще, а мне было просто нечего сказать, да и говорить не особенно хотелось в силу характера, а потому я по привычке флегматично молчал.       Когда же дождь почти совсем утих, я, заметив, что теперь мне можно будет безо всякого вреда для своего внешнего вида дойти до дома, начал собираться с мыслями, дабы как-нибудь тактично сообщить о своем скором уходе, однако мой собеседник сделал все за меня, произнеся задумчиво: - Вам, верно, уже пора? - Верно, - только и смог сказать я, думая, что бы еще добавить для того, чтобы объясниться, но ему никаких объяснений было не нужно – он лишь кивнул после моей фразы. - До встречи, - произнес он, тут же поднимаясь и отряхивая вновь штаны. Затем он в последний раз взглянул мне в глаза внимательно и тут же первым вышел из пещеры. Он отправился куда-то вдоль берега, а я же повернул назад, в сторону лестницы. Затем же я отправился домой, будучи полным задумчивостью и разного рода размышлениями.       Я одного лишь не понимал – зачем он вновь говорил мне «до встречи», если не был уверен в том, что я приду? Впрочем, верно, он был все-таки в этом убежден, потому что он увидел во мне признаки заинтересованности. А может, просто каким-то образом почувствовал, что я все же сюда вернусь.       Когда же я дошел до своего домика, я вновь сел за перевод и, почти и не отрываясь от работы, просидел за ним до самого вечера. До того момента, пока вновь не зарядил дождь. Он как раз и отвлек меня от работы, вынудив вернуться к реальности.       Я, поднявшись с места, проследовал к окну. Затем открыл его. Тут же на меня обрушилась громкая и шумная песнь дождя, словно бы совершенно оглушив меня. Я стоял, чувствуя, как на руки мои попадает вода, но даже не пытался предпринять что-либо, потому как она мне словно бы и не мешала совсем. Не знаю почему, но мне снова пришла в голову мысль о том, что нужно попытаться, а потому я закрыл глаза и вновь стал слушать.       Шелест дождя, звон разбивающихся маленьких капель о стекла создавали вместе знакомую уже каждому человеку музыку. И все же среди этого всего рождалось множество других звуков, глухих, практически незаметных, но все же играющих свою небольшую, но все же значимую роль. Я не столько понимал это, сколько чувствовал – в сердце моем внезапно родилось смутное чувство неясного восторга, отчего слух мой стал словно бы более острым, а оттого я словно бы начал разбирать и слышать отдельно все звуки, даже совсем скромные и маленькие.       Я закрыл окно. Надо было поужинать, а потом вновь вернуться за работу. Никакого пения ведь я так и не услышал, а стоять дальше под открытым окном мне совсем не хотелось – в конце концов, таким образом можно и простудиться, а мне необходимо было для начала хотя бы перевод закончить.