The Fatal Man

Алкоголь — коварный вторженец. Сначала думаешь, что просто выпиваешь и прекрасно проводишь время, ты ведь контролируешь свои действия, но в действительности только постепенно теряешь этот и без того мнимый контроль над собственным телом и разумом, соскальзывая по гладкой наклонной. Ни за что! Покерфейс. Я быстро вскакиваю с места, и вот я уже на ногах. От резкого подъёма в висках бьёт горячий ключ пульса. — Надо сейчас же вымыть посуду! Я произношу это абсолютно серьёзно, без пафоса, просто надо и всё, но голос немного дрожит. А он цепляется за меня взглядом, как упрямая колючка. Хочется спрятаться куда-нибудь. Окунуться в холодную воду от этого жара. Сгребаю тарелки со стола как можно быстрее в таком неопределённом состоянии, пока не поздно. Встаю у раковины и не оглядываюсь. Но чувствую пристальный неуёмный взгляд на себе. Оборачиваюсь и встречаюсь с этим прямым, как лом, взглядом. Тед просто тихо смотрит. — Что-нибудь нужно? И температура этого жара многократно растёт. Тед отрицательно мотает головой, но вдумчивее заглядывает в глаза. — Уверен? Тед секунду мешкает, но то, как он поджимает губы с поигрывающей на них смешинкой, заставляет думать только об одном. — Ладно. Продолжаю убирать со стола, выдерживая недвусмысленные косые взгляды. И тут он просто внезапно хватает мою руку. — Я помогу! Перестань! Мне удаётся неплохо держаться на ногах, несмотря на действие алкоголя при общем утомлении. Мы чуть ли не сталкиваемся лбами, когда он срывается с места. Затем выхватывает бокалы, и мы оказываемся в одной точке тесного пространства, в медленном танце соприкосновения. Он топчется сзади, пытаясь управлять моими движениями. Включает тёплую воду, берёт моющее средство, греет мои руки. Наши пальцы плавно и неизбежно сплетаются под струями воды. Это укачивает и немного усыпляет. Окутывает нежным дыханием плечо, его губы впервые нарушают границу телесной близости, первый рубеж, отчего мурашки начинают бесчинства на затылке. Пленит близостью сильного мужского плеча, на которое можно припасть и раствориться к ночи. Я ощущаю, как дыхание Теда становится тяжелее и глубже. Этот рваный ритм делает мытьё посуды напряжённым и небрежным занятием. И невозможным. Всё немедленно тянет бросить. Но Тед подхватывает, и я уже просто наблюдаю, как он заканчивает дело сам. Чувствую бёдрами под тонкой тканью платья растущее давление. Он закрыл мне пути к отступлению и прижимается чуть сильнее прежнего сзади. — Мы ещё не закончили... Загадочно шепчет на ухо Тед, жёсткая нежность дышит и колеблется в его приглушённом голосе, и головокружение от выпитого помогает мне чуть уклониться в сторону, извернуться и с трудом вырваться, улучив момент, когда он потянулся за полотенцем для посуды. — Извини, Тед, голова кружится, мне правда надо прилечь... Спасибо за помощь. Это бесценно... И за приятный вечер. Я выдавила из себя усталую улыбку, приготавливаясь его провожать. Но он уже, казалось, ничего не слушал... Лишь через пару минут выдал что-то типа: — Ага... Лады. Я вышла в комнату и притушила свет лампы. Однако лунная дорожка оставляла на полу свои блики, перемешиваясь с попадающим в неё светом из коридора. Я застыла на месте, вдруг меня пронзила мысль, что я собираюсь лечь, находясь в одной комнате с мужчиной, который мог сделать всё что угодно, но и к тому же вспомнилось то ночное перевозбуждение после встречи в супермаркете и томительное рукоблудие после. Тед долгое время не отвечал, он подсматривал за мной с порога. — Ты всё-таки должен уйти в этот час... Так было бы правильнее, Тед! — Ложись! Хмель в голосе приобрёл нотки командной жёсткости, и в то же время разнузданного расслабленного дребезжания, словно душевной простуды. Некоторое время я оставалась неподвижной. Но во мне нашлись силы ответить достаточно уверенно: — Скоро вернётся Меган. В полумраке мы не сводили глаз друг с друга, примериваясь и изучая каждое едва уловимое движение, повадки, невербальные знаки. Лунные проблески обнажали ночные контуры в их откровении, поигрывали на волосах, ключицах, в блеске глаз, в остроте профиля. — Ну да ну да... Тоскливо произнёс он, выдержав многозначительную паузу. Я даже задумалась о возвращении Меган как о варианте наискорейшего разрешения возникшей эротической напряжённости, о предотвращении какого-то сексуального буйства, слишком скорого и непредсказуемого. Надо было срочно найти способ отвлечься, выиграть время, сменить тему. — Как ты нашёл нас? Вопрос сам осел на языке и просился весь вечер. — Таргет. Я обратил внимание, в каком направлении от супермаркета ты пошла тем вечером, а дальше... ну дальше всё просто, студентка, а поблизости только одно общежитие, потом поспрашивал тут... слово за слово и... никаких особо трудностей. — О да? Интересный подход к делу... Полумрак снова выцепил его лёгкую ухмылку. Никаких проблем! — Это важно — основательное отношение к делу. Особенно к делу, которое любишь, верно? Смутное чувство беспокойства поднимается со всей прочей мутью со дна моей души. Тед стремительно сокращает расстояние между нами до одной чудовищной плотности совместной точки. Его непросто оттолкнуть. Непросто сбежать из одной с ним комнаты. И вот он уже подбирается ближе, подходит решительнее, давит, наседает, совсем рядом, заглядывает прямо в глаза, и полумрак отражается в нас. Тед запускает пальцы в мои волосы и упоённо вдыхает. Размеренно, медленно. Меня касается тонкий дразнящий сигаретный запах. Я чуть вздрагиваю и чувствую, как набухают соски. Как возбуждение наэлектризовывает каждую клеточку тела. Как его горячие пальцы шершаво скребут ключицу, поглаживают шею, подминая под себя, словно переходят в удушающий безысходный захват, властное удерживание, контроль над каждым вдохом и выдохом. — Значит, ты мой ангел, Ло... Шепчет Тед исступлённо до саднящей нежности и прижимается носом к щеке. И я ощущаю, как комнату начинает лихорадочно покачивать под моими ногами. Он прикасается к заострённому уголку маленького серебряного ангела на цепочке, вдавливает в кожу мучительно плавно. Тающая боль от этой остроты гонит адреналин прямо в сердце, и оно болезненно взрывается. Тед чуть отстраняется и смотрит поверх головы, обозначая безграничное господство. Нащупывает подушечками пальцев бесноватую артерию, накрывает ладонью, надавливает чуть сильнее, словно исследует тело и его возможности, замеряет пульс. И сердечный ритм возрастает под его сильными пальцами, словно он управляет каждым ударом сердца. Он нанизывает меня настырным взглядом. — Вот так... детка. Слышу я сбивчивое бормотание в полузабытьи, внимательно наблюдаю за ним. В голове бухает огромная вертушка на батарейках, так подскочило кровяное давление. — А ведь я не называла тебе своего имени... Совсем из головы вылетело тогда, в магазине... Извини, неловко получилось, обычно я так не делаю, но обычно я и не знакомлюсь так легко... Смотрю во все глаза, стараясь сохранять спокойствие разума при бушующем урагане эмоций. Ни один мускул на его лице не дрогнул, Тед ничем не выдал себя. — Это ничего... Долорес. — Долорес, да. Мамины религиозные заморочки. В честь Девы Марии Скорбящей. Ещё она любила называть меня своей болью. И я невольно улыбнулась ему. — Пусть будет боль... мне нравится... В голосе Теда дрожит возбуждение и нетерпение. — Моё имя тебе тоже кто-то выдал? Он едва заметно отводит взгляд в сторону, но тут же возвращает его прямоту. — Возможно, Лола... Где-то услышал. И он налегает всем телом ещё напористее. Несущийся на тебя локомотив уже не остановить! — Ло... Я хочу... Dancing Dancing Dancing... Грохот басистых хрипов динамиков обрывает этот наш странный и страстный диалог душ. Музыка врывается в пространство, придавая полумраку полудикую окраску. Она плывёт над нами по воздуху и переливается многоликими аккордными трелями. Мы оба вспыхиваем улыбками в дюйме от прикосновения губ. Полумрак плавится и звенит. Ритмическая, акробатическая, Она — невероятно привлекательна, При падении монеты тут же оживляется, да... Она знает, что делает, Она сейчас такая развратная, Она на самом деле намерена завладеть твоим разумом. Dancing, dancing, dancing She's a dancing machine... Слова песни продолжают крутиться в воздухе, пока мы с обожанием пожираем друг друга глазами. И Тед как будто весь светится изнутри. Он привлекает меня к себе и начинает основательнее изучать руками. — Наши соседи никогда не были такими шумными как сегодня. Безумие заразно, должно быть. Я пытаюсь освободиться, чтобы глотнуть чуть больше воздуха, но он только крепче сжимает в бескомпромиссных объятьях. Музыка за стеной стихает. Тед повелительно наклоняется к губам, стискивая в охапку всесильнее, неодолимее с каждым прикосновением. Ничто не спасёт! И вдруг дверь с треском распахивается, и в самоорганизующийся романтический полумрак комнаты влетает невероятная и взрывная — Меган. — Так, котики! Моё спальное место никому ещё не завещала! Идти мне некуда, время позднее, в барах опасно, живу я тут! Так что, извините великодушно, но я ложусь спать! Как хотите, можете даже не обращать на меня внимания. Меган проходит мимо нас без тени смущения и моментально плюхается на свою кровать. Тед замирает, напряжённо дыша мне в шею. Сильный запах алкоголя дурманит сознание. Он озадаченно оглядывается на Меган. Я смотрю на Меган тоже, и мне кажется, что она вовремя. Меган так же внимательно смотрит и хитро улыбается. — Ну что? Я не специально! Хотите продолжить свистопляску? — Я как раз собиралась проводить Теда. Слабым голосом отвечаю я ей. Ноги мои подкашиваются, в ушах стоит перезвон. Тед не сразу отлипает от меня, он как-то рассеянно продолжает стискивать талию. — Ох, я вижу, Ло! — саркастически восклицает Мег, и в её голосе слышится чёрное возмущение. — Тед... пойдём. Шепчу я осторожно, и мы выходим в просторный тускло освещённый коридор общаги, где глаза начинают слезиться после комфортного полумрака. — Ну... Вот и всё на сегодня. Увидимся завтра, ладно? Я поглядываю на Теда, но он топчется на месте как заведённый, словно у зверёныша отобрали любимую игрушку. — Когда? — нетерпеливо спрашивает он. — После занятий, наверное... Я должна заглянуть в расписание. — Ладно. Но только точно! — Конечно, Тедди! — мягко отвечаю я, и ласковая улыбка скользит по губам, как по маслу. — Куда ж я денусь! — Никуда... — он пристально смотрит, не мигая. Я скрещиваю два пальца и поднимаю. Тед повторяет этот жест и забавно улыбается. Но улыбка тут же сползает с лица, мимикрируя в свою мрачную тень. Он подходит вплотную и приближается лицом к моему лицу. — Лучше поклянись жизнью! Шипит он хищно и бесцеремонно. Я внимательно оцениваю сказанное, но молчу. Его мутный взгляд наполняется неизбывной яростью жажды. Я открыто смотрю в его напряжённые глаза и утоляюще киваю. Он не выдерживает и срывается на поцелуй, его губы напористо скользят по щеке, обрушивая всю затаённую властную нежность. Очень жестокую, больную нежность. И я понимаю, что не так... Я чувствую единение с ним. Но я уже ничего не смогу изменить! Когда я сбегаю за дверь и закрываю её с другой стороны, мне кажется, что он ещё долго не уходит. Что он будет бродить поблизости всю ночь...