Octobertales

      Здесь, на глубине, тихо и спокойно – редкие рыбины подплывают поближе, предпочитая не рисковать своими хвостами и плавниками. Те же, что покрупнее, все равно не суются без предупреждения.       Подводные течения обегают провал омута, и в нём – там, куда солнечный свет ни за что не проникнет, – лишь изредка заметно какое-то шевеление, будто кто-то иногда бьет плавниками, поднимая тучки песка и ила.       Водоросли, коих тут немерено, почти не колышутся, плотной массой покрывая дно и остатки старой деревянной лодки, с крупной пробоиной возле кормы. Лодка давно заросла ракушками, и раньше служила пристанищем мелким речным жителям. Сейчас же и она оставлена своими привычными обитателями.       Где-то далеко на поверхности вода вдруг приходит в движение, что-то темное опускается в неё, распугивая мальков и заставляя верхушки подводных лесов колыхаться, пропуская сквозь свои стебли инородный предмет.       В темноте омута что-то тоже движется, среди клубов ила зажигаются два белесых огонька. Эрмаль – так он зовёт себя, совершенно не помня, откуда у него это имя – подбирается к самому краю, к развалинам лодки, затаившись там. Длинный хвост беспокойно шевелится, тонкие пальцы – с острыми когтями – предвкушающе скребут по дереву. Кудри темным облаком колышутся вокруг головы, пронизываемые двумя ушами-локаторами, что сейчас движутся в разные стороны, пытаясь уловить все подводные звуки, а их немало, просто не все их слышат.       Немигающий взгляд следит за добычей – а уже понятно, что на глубины опускается тело, от которого доносится лёгкий, но такой сладкий запах крови. Тело опускается безвольно, человек – вроде бы, так они называют себя – не делает никаких попыток спастись, возможно, он уже мёртв, но мёртв совсем недавно, он ещё теплый и наверняка такой вкусный...       Но Эрмаль выжидает ещё несколько мгновений, нетерпеливо облизываясь, скользя языком по мелким острым зубам. И когда их разделяет всего пара метров толщи воды, он бросается вверх, чтобы вцепиться в такой неожиданный подарок с поверхности и, утащив его к себе в омут, устроить тихое пиршество.       Вот только за мгновение до того, как острые когти впиваются в плечи, человек дергает одной из конечностей, резко переворачиваясь, а затем Эрмаль чувствует боль. Не слишком сильную, скорее неожиданную и оттого более обидную. Но у него нет времени на анализ своих ощущений, потому что острый крюк вдруг сильнее впивается в него под одним их хвостовых плавников, легко вспарывая чешую, а человек с неожиданной силой ещё раз дергает за веревку, к которой этот крюк привязан. Во второй конечности – в руке, вспоминает Эрмаль, – у него нож, который тут же оказывается прижатым к горлу, в опасной близости от судорожно дергающихся жабр.       Добыча превращается в охотника, в глазах человека – какая-то мрачная решимость, и облик его отчего-то знаком Эрмалю, а ещё ему отдаленно любопытно, как тот ещё не задохнулся под водой, ведь лёгкие людей не приспособлены к этому... – Отпусти его, – человек не шевелит губами, этот мысленный приказ будто зарождается у Эрмаля в голове, и он не понимает, что этот обитатель верхов от него требует. – Поздно, – отвечает он, - Ты опоздал, человек, – он скалится, слова вырываются из горла с шипением и присвистом, и это вроде бы он говорит, да как будто не совсем он.       Человек дергает верёвкой, крюк поддевает плавник, выворачивая его и лишь входя в тело глубже. Эрмаль замахивается когтистой лапой – рукой? – пытаясь дотянуться до своей не-добычи, но не преуспевает. – Отдай его мне, и я отпущу тебя, – повторяет голос в голове, и этот голос знаком ему, хотя обычно он не наполнен такой злостью, скорее, наоборот, мягкий, несмотря на природную хрипотцу, и откуда ему это известно?       Белесые глаза-фонарики закрываются на мгновение, и когда Эрмаль снова открывает их, то видит перед собой Фабрицио, который всё также прижимает нож к его горлу, и они почему-то в воде, а ещё страшно болит нога... хвост? – Фабри... – ошарашенно срывается с губ.       Тот опускает руку с ножом, собираясь что-то сказать – и это становится ошибкой, потому что сильный удар отправляет человека вниз, ко дну. Эрмаль скалится, выдергивая крюк из хвоста, шипя и рыча от боли, и бросается следом, чтобы не дать человеку опомниться.       Нож выпадает из ослабевшей руки, сломанной ударом хвоста. Следующий удар оглушает добычу – всё-таки добычу! – и теперь уже никто и ничто не помешает ему пировать.       ...Темные облачка крови медленно поднимаются к поверхности, но никто из речных хищников не рискует последовать за таким приятным запахом, позволяя обитателю омута насытиться первым. После, быть может, им и перепадет что-нибудь.       ...В омуте и его окрестностях вновь царит тишина, и лишь редкие рыбы проплывают по невидимой границе чужих владений. В темной глубине иногда зажигаются два глаза-огонька. Фабрицио – да, кажется, его всегда звали именно так, - ревностно следит за своей территорией, поджидая новую добычу.