В сумраке

      Алая помада идеально выделяла её чуть пухлые губы и дополняли подведённые тушью и тенями редкие сине-фиолетовые глаза — они ярко выделялись на её светлой, чуть розоватой коже. Её лицо почти правильной овальной формы с узким подбородком обрамляли распущенные вьющиеся тёмно-русые волосы, ниспадавшие почти до середины спины, прикрывая мелкие шрамы на лопатках. Потянувшись вперёд к своему отражению, она прикрыла глаза и поцеловала его, оставив на чистом зеркале след от помады. Люди веками искали совершенное существо, а она нашла его уже давным-давно, жаль, что им этого не понять.       Её не раз презрительно называли снобкой, но Анжу лишь смеялась, прикрыв рот ладонью. Нет ничего постыдного, чтобы любить дорогую жизнь и общаться только с определённым кругом, особенно если ты можешь себе это позволить. Окружить себя лучшей одеждой, обувью, сумками, косметикой, украшениями, напитками и едой — главное, чтобы это приносило комфорт и удовольствие. Её работа приносила ей достаточно доходов, чтобы содержать себя, удовлетворять свои желания и даже помогать Франциску там, где он не справлялся.       На старом, но чистом и ухоженном туалетном столике, оставшемся ещё со времён абсолютизма, царил редкий порядок, если не считать стоявшие тут бутылку розового вина и пустой бокал. Многочисленные украшения лежали в шкатулках, все сплошь сделанные по её эксклюзивному заказу полтора века назад и напоминавшие об утраченном колониальном прошлом французского государства, частью которого она стала больше пяти веков назад. Три склянки духов причудливой формы стояли в ряд ближе к зеркалу, между ними затесалась любимая заколка в форме короны, возле них лежали повседневные пудры, туши, помады, румяна — все сплошь неярких цветов. Кроме той единственной, которой она накрасила губы и поставила на место.       До встречи есть ещё три с половиной часа, как подсказывали её тонкие золотые часики, лежавшие на одной из шкатулок. Можно посвятить немного времени себе любимой.       Подлив в бокал немного вина и пригубив его, Эмелин встала с мягкого пуфика и поставила его на прикроватную тумбочку. Из приоткрытого окна тянуло вкусным запахом выпечки из пекарни напротив и послеполуденной ленностью, или это просто её настроение. Немного помедлив, она стянула с себя нежно-розовый полупрозрачный пеньюар, чей верх был выполнен в виде кружевных роз, и словно бы невзначай уронила на ковёр. При желании её можно было рассмотреть через полупрозрачные занавески, мягко колыхавшиеся от лёгкого ветерка, но она не была против. Пускай смотрят, ей нечего стыдиться. Округлые бёдра и чуть выпиравшие гладкие ягодицы, идеально выбритая промежность, тонкая талия и узкие плечи, приличного размера грудь, которую она принялась мять, чувствуя, как под её прохладными руками начинают твердеть соски.       Ещё пригубив вина, Анжу забралась на кровать, укрытую мягким узорчатым покрывалом и усыпанную декоративными подушками, и поудобнее разлеглась на ней ногами к окну. Подложив под голову подушку в форме сердца, она довольно потянулась, улыбаясь своим мыслям. Всё хорошо, пока ей хорошо.       Пальцы принялись тянуть вверх, заставляя соски затвердеть быстрее. Не меньше заводило собственное тяжёлое дыхание, а руки всё активнее сминали грудь, прижимая их то друг к другу, то к самой грудной клетке. Сложно было сдержать свой голос, и Анжу тихо застонала, откидываясь назад и ощущая ненасытную волну возбуждения, заставившую потянуть ноги и совсем чуть-чуть выгнуться. В голове не осталось места ничему лишнему, кроме себя и собственного удовольствия.       Оставив одну руку и дальше ласкать грудь, вторая медленно спускалась вниз, нежно поглаживая живот и лобок. Дотронувшись до клитора, она на несколько секунд замерла, едва не вскрикнув от удовольствия. Водя ими взад-вперёд, Анжу ещё грубее сминала грудь и подавалась тазом вперёд. В такие моменты порой не хватало кого-нибудь, чтобы усилить эффект, чтобы кто-нибудь играл языком с её сосками и водил пальцами у входа во влагалище, полном смазки. Повинуясь своей фантазии, она опустила вниз и вторую руку, угрожая войти двумя пальцами внутрь, но не делая этого, тем самым ещё сильнее распаляя себя.       Ей было интересно, наблюдал ли кто за ней в этот самый момент, когда она столь беззащитна и бессовестно прекрасна? Она более не сдерживала стоны и закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям, что накатывали одновременно щекотливой и приятной волной вниз. Промежность словно сжималась и отчаянно пыталась насадиться на пальцы до самого их основания, Анжу чётко чувствовала, как смазка стекает по ней на кровать. Дразнить саму себя было своеобразной, но всё же любимой пыткой, обострявшей её чувствительность, что впору умолять себя войти внутрь, причём самыми грубыми словами. Из тех, что когда-то давно её заставлял бормотать Прованс, хотя с виду был одним из самых приятных в общении стран.       Кажется, сегодня ей захотелось что-то повеселее. Со стоном усевшись на постели, Эмелин взяла с тумбочки вытянутый металлический вибратор и упала обратно. Холодный на ощупь, всё внутри сводило от восторга, когда она проводила им по шее и груди, обводя вокруг сосков. По телу пробежали мурашки, бёдра невольно свело вместе, делая тянущее чувство внизу живота совершенно невыносимым. Доведя его до лобка, она с трудом, но смогла одной рукой повернуть переключатель и, выкрутив его до максимальной скорости, опустила его к клитору.       От резких ощущений Анжу выгнулась вперёд и тут же опустилась обратно, тяжело дыша и словно бы замерев на мгновение. Придя в себя, она принялась медленно водить игрушкой по клитору. И даже не сразу заметила, как ввела внутрь два пальца, ощутив их только от собственных чуть грубоватых движений, когда они почти полностью выходили из неё и входили до упора, быстро и резко. Спустя несколько толчков к ним добавился третий палец.       Тело словно двигалось само, без её указаний, чувствуя, когда надо ускориться, а когда замереть. Таз активно двигался навстречу ласкам, одновременно и насаживаясь на пальцы, и двигаясь вместе с вибратором. Она держала его не за переключатель, а металлический краешек, от ощущения вибрации в двух местах разом перехватывало учащённое дыхание. Раздвинув ноги пошире, Эмелин почувствовала, как поднявшийся ветер совсем немного щекотал хлюпавшую от смазки промежность дразнящей прохладой. Контраст температур сводил с ума не меньше, а руки двигались всё быстрее. Вот внутри оказался и четвёртый палец, оставшийся снаружи большой хаотично ласкал половые губы. Томные стоны наполнили собой комнату, безумно хотелось попросить ещё сильнее двигаться внутри неё, надавливать на клитор, доводя наслаждение до максимума.       Жаль, что никто в комнате прямо сейчас не смотрит на неё голодным, полным вождления взглядом, ещё и без возможности присоединиться к ней, только наблюдать со стороны, как просто мастурбацией она доводила себя до исступления. Возможно, в следующий раз стоит поставить несколько камер и посмотреть на себя с разных ракурсов, как Анжу извивалась на постели, двигаясь всё быстрее и заглушая своими стонами шумноватую игрушку. Все её даже самые грубые движения были преисполнены грации и сексуальности, мало кому свойственными. Быть столь совершенной и желанной, как она — благословение или преступление? Смотреть на себя в зеркале во время мастурбации скорее отвлекает, в то время как о существовании камер можно забыть и полностью отдаться себе и своему вождлениею. А затем пересматривать его снова и снова, лаская свою грудь и клитор, надавливая на него и сжимая, пока всё её естество желает покрыть поцелуями себя с записи, посасывать и тянуть соски, двигаться внутри, ощущая, как сжимаются стенки истекающего от смазки влагалища, и в это время их губы сплетаются в страстном и развязном поцелуе, словно желая заставить друг друга кончить от проникающих в рот языков.       Эмелин сразу не заметила, как оказалась на пределе. Тело высоко выгнулось над кроватью, а ощущалось натянутым, как струна. Доведённые внутри до упора пальцы замерли на месте, пока рука из последних сил прижимала вибратор клитором. Она сорвалась на томный протяжный крик, пока всё сводило судорогой и, словно поразив ударом тока, резко отпускало. И так несколько раз, едва в конце не сжав вибратор в промежности. Тяжело дыша, Анжу заставила себя медленно опуститься на постель и просто полежать и расслабиться.       Хорошо, ей просто было хорошо с собой и своими мыслями. Как с самого детства ей показывала окружающая действительность, нет союзника ближе и вернее, чем ты сама. Точно понять свои желания, раздразнить слабые места и довести себя до пика удовольствия. Несмотря на промелькавшую порой жажду чужих рук, языков и даже членов, себя всё равно хотелось больше.