Table for Two by Abel Korzeniowski
Flightless Bird, American Mouth by Vitamin String Quartet
Она сидела на кровати в его спальне. Через тонкую ткань занавесок проходили солнечные лучи, эта комната всегда была освещена солнцем. Она запомнит её именно такой. Светлой и теплой, как и того человека, который когда-то здесь жил. — Эмми? — за спиной раздался тихий голос её подруги. Эмми обернулась и заметила темноволосую девушку, стоящую в дверном проеме. — Ты чего так долго? Что это с тобой? Темноволосая отложила швабру в сторону и подошла к девушке, уже вблизи рассматривая слезы на её глазах. — Что случилось? Почему ты плачешь? — ласково спросила она, усаживаясь рядом на кровать. — Я не должна была этого делать, Эш, — тут же проговорила Эмми и, прикрывая руками глаза, положила ей на колени чью-то старую потрепанную временем записную книгу. Эш погладила ее по спине и потянулась к книге. — Это его?.. — Да, — кратко ответила Эмми. — Ты прочитала его записи? Поэтому ты плачешь? — вопросила Эш, и Эмми лишь быстро закивала головой, теперь уже не пряча от нее свои заплаканные глаза. — Это тебя тронуло? — Просто… Прочти это. — Хорошо, — улыбнулась Эш и открыла записную книгу, скользя взглядом по освещенным солнцем страницам. Она тихим голосом начала: «5 сентября, 1995. Мне кажется, я был влюблен однажды. Наверное, это было очень давно, ведь я часто вспоминаю о… тебе. Могу просто сидеть в кресле, наблюдать за тем, как идет на улице дождь, и воспоминания сами приходят в голову. Я помню ссадины на своем лице и твои заботливые руки, которые клеили к моей щеке маленький пластырь. А когда наблюдаю за тем, как заходит солнце, вспоминаю, как ты любил провожать закаты. Сидел на вершине холма с голыми ногами, так доверял ветру. Знаешь, иногда нам позволяют выходить на двор, и я нахожу забавным снять свои туфли и наступить босыми ступнями в траву. Мне кажется, я делал это раньше. Ты меня этому научил, да… Мы прятались в поле, часами лежали в тени старого дуба и наблюдали за тем, как плывут облака. Каким ясным и чистым тогда было небо… Там было много цветов, много диких запахов. Ты любил цветы, я помню. В твоей сумке всегда лежали ромашки и старая книга с сухими цветами. Ты рвал цветы и носил их за ухом или долго рассматривал свои небольшие букеты, катаясь на самодельных качелях. Знаешь, я пишу это днем, когда жаркие лучи солнца слепят глаза и опускаются на мой стол. Кажется, ты любил солнце. Твоя улыбка была солнцем, твои глаза излучали тепло. Твое сердце было таким добрым, когда ты наблюдал за божьей коровкой на своем пальце. А я наблюдал за тобой. Тебе нравилась тишина, которая стоит сейчас в моей комнате. Нравилось слушать пение птиц и гудение пчел над ухом. Нравился шум ветра и то, как шуршат деревья. Нравился летний дождь и тучи, которые сгущались над пригородом. Ты говорил негромко, но я любил твой голос. Ты играл на фортепиано, а я любил слушать твою игру. Ты был светом, я помню лето в твоих глазах. Они горели даже ночью, отражая мерцание миллионов звезд. И даже ночная прохлада тебя не пугала. Ты кутался в чью-то кофту или прижимался ко мне. Брал за руку, и мне хватало этого, чтобы продолжать тебя любить. Я помню твои голые ноги, короткие шорты и свободную рубашку. Маленькие туфли, которые ты однажды потерял на речке, и разноцветные бусы на шее. Тканевую сумку и шляпу, с лентой которой играл ветер. Помню твои пальцы и крепкий замок из рук. Разлитые чернила на бумаге и рисунки на запястьях: «Ты будешь солнце, я — луна». Почему так тяжело писать об этом? Извини за мои слезы. Мне так жаль, что я спрятал тебя так глубоко в своем сердце и откопал только сейчас. Спрятал воспоминания о твоих медовых поцелуях и кольцах из проволоки на пальцах. О времени, проведенном с тобой, о нашем лете. Прости, мне так жаль. Где же ты сейчас?.. Ах, я вспомнил кое-что еще. Своё обещание держать за руку во время расстрела. Держать за руку, пока будет дуть Восточный ветер, и никогда не отпускать, но… Но почему тогда?.. Почему я отпустил тебя? Почему позволил этому случиться? Я не знаю, как давно это было и не помню твоего лица. Не помню твоего имени, я… Я не… не помню тебя, но так отчаянно нуждаюсь в тебе сейчас… Мне кажется, я был влюблен однажды. Мне кажется, я все ещё тебя люблю. Но моё лето прошло. Моё лето прошло». Произнося последнее слово, Эш закрыла записную книгу и поджала губы. Изо рта вырвался судорожный вздох и она позволила слезам скатываться по своим щекам. Эмми обняла ее за плечи и тоже украдкой начала плакать. — О, Эмми, разве могли мы подумать?.. — вопросила Эш и снова поджала губы. — Он каждый день записывал что-то в свой дневник. Эти воспоминания и горечь утраченного прошлого. Знал ли он, что скоро его лето по-настоящему пройдет? — Я не знаю, — шепотом ответила Эмми, обжигая дыханием кожу. — У него никого не было, никто никогда не приезжал сюда навестить его, и даже вместо общения с другими пожилыми людьми он предпочитал оставаться один, чтобы писать о ком-то дорогом и любимом. — Потом она замолчала, а когда отстранилась и заглянула Эш в глаза, тихо спросила: — Как думаешь, они когда-то встретятся там, на небесах? — Надеюсь, — улыбнулась девушка. — Он заслуживает на это. Его сердце было таким чистым и добрым, как эти искренние слова на бумаге. — Эмми согласилась с ней. — Что нам теперь делать? — Оставим это здесь, — проговорила Эмми. Она протянула руку к лицу подруги и вытерла ей слезы с щек. — Это его прошлое, его воспоминания и любовь. Мы не должны были читать его записи, но, раз уж мы сделали это, пообещаем сохранить его историю каждая в своем сердце. Эш кивнула и грустно улыбнулась. Они встали с кровати, кто-то из них поправил одеяло, а кто-то — поставил записную книгу на стол, освещенный солнцем. Они забрали все вещи для уборки комнаты и, безмолвно прощаясь с призраком прошлого, закрыли дверь, зная, что он и его любовь вечность будут жить в каждом лучике света.