Он никогда…
Крутой поворот. Сигарета обжигает дрожащие губы, срывая с них тихое: «ссука». Шины с мерзким звуком истираются об асфальт, оставляя за собой дымящиеся под падающей с неба водой полосы. Джиёна бросает из стороны в сторону и вперед. Лишь, уродливым шрамом пересекающий грудь, ремень безопасности спасает его голову от удара о ветровое стекло. Впрочем, он предпочел бы разбиться о него к черту, если бы это пообещало ему пустоту в черепной коробке.…Никогда не…
Джиён выворачивает на обочину, глушит мотор и его сотрясает выворачивающий мучительный кашель, перерастающий в беззвучный крик. Тлеющий фильтр дымится на приборной доске, намекая на возможный счет из автомастерской, но Джиён в последнее время платит совсем по другим счетам. Буря за стеклом обрушивает на землю миллиарды капель воды, но ни единой не вытекает из его глаз.…Не стал бы…
Джиён с трудом отцепляет дрожащие ладони от руля и обнимает себя руками. Почему это никак не проходит? Все должно было давно закончиться, словно страшный сон, но почему то все еще длится. Бледной дымкой истирающийся вдалеке силуэт. Слова, которых не могло и не должно было быть, но которые были произнесены. Слишком много «но». Он всхлипывает, жмуря сухие веки, а первые струйки воды, словно бы компенсируя отсутствие слез, мягко обнимают его ступни. Он вдавливает ногти в кожу плеч и закусывает нижнюю губу. Вода, тихо журча, заполняет свободное пространство между его ногами, проникая в салон сквозь дверцы, дно и небо знает еще откуда. Джиёну все равно. Все равно, но…… Бы говорить того…
Заглушить бы его. Того, изнутри. Того, чей хриплый тихий голос не может заткнуться ТАК долго. Чересчур долго. - Чересчур, - шепчет Джиён, не ощущая, как вода, плескаясь, поднимается до уровня его щиколоток. Он не позволяет себе слушать этот хриплый шепот, только вот… Он все равно знает все, что тот может ему сказать. «Давай еще разок?» «Вдруг, теперь все будет по-другому?» «Ты ведь тоже слышишь его?»… Того, что вертится…
Эта боль раковой опухолью съедает его изнутри. Она отбирает все: собственные слова, ощущения, не отнимает только память. А именно от нее Джиёну и хотелось бы избавиться в первую очередь. Вода поднимается еще выше, скрывая под собой его щиколотки и заливая сиденья. Джиён наконец расцепляет руки и без сил падает на спинку, откидывая голову на подушку. Буря за окном бушует, пригибая деревья к земле, а внутри Джиёна бушует голос. - Если ты… - эхом откликается он, болезненно морщась и прислушиваясь к кому-то невидимому.… Вертится на языке, попадая…
Вода пробирается под рубашку, заставляя ее то подниматься невесомым покрывалом, то прилипать к животу. Джиёна это не беспокоит. Он улыбается, как улыбался все это время. Год? Два? Сколько времени ему приходилось растягивать губы, чувствуя, как хрипло из грудной клетки рвется осточертевшее «если?».… Попадая на оголенные нервы в…
Сколько нужно храбрости, чтобы спасти от дракона принцессу? А сколько нужно храбрости, чтобы быть принцессой в замке, охраняемой драконом? А сколько нужно храбрости, чтобы быть драконом, стерегущим принцессу и знающим о том, что рыцарь побеждает всегда. Сказки. Стиснутое в груди дыхание радостно отзывается на прохладное и влажное прикосновение первых волн.… В выдернутых и сломанных клыках…
Все это время был ли он жив? Джиён не уверен даже в том, что жив сейчас. Впрочем, лизнувшая горло, вода намекает на то, что в любом случае, это продлится недолго. Странно, но это его устраивает. Все слова, что не принадлежат тому голосу, все равно несут в себе отпечаток хрипотцы. Джиен чувствует ее горький привкус на кончике языка всякий раз, как выводит букву в блокноте или нажимает на клавишу микшера. Такое ощущение, что там в глубине осталось только это. Да теперь еще озеро.… Он никогда не скажет этого вслух, потому…
Он приподнимает подбородок, даже не делая попыток отжать кнопку ремня безопасности или открыть дверь. Несомненное и болезненно-острое приходит ощущение: все должно окончиться здесь. Вода, тихо звеня, обрушивается в его легкие, обнимая все его тело, прикрывая ему глаза и целуя невесомо, нежно, почти как… Джиён подается ей навстречу, приоткрывая губы и жадно протягивая вперед руки. «Если ты…» Тепло чужого тела разрезает прохладу. Легкое касание волн превращается в чувственный поцелуй, а по внутренней поверхности бедра мягко скользит чужая ладонь. Джиён вздыхает, выпуская стайку сверкающих пузырьков, и боится открыть глаза. Чужое тело уверенно двигается вперед, разводя в стороны джиёновы колени и вжимаясь в его пах. Под стиснутыми веками мечутся разноцветные круги и звезды, легкие горят в ожидании хотя бы глотка воздуха, но Джиён наощупь упрямо придвигается ближе. Вдох. Выдох. Агония. Тело перекручивает от дикой смеси желания и ужаса. Волны, с тихим плеском, сходятся у него над головой. Джиён умирает под тихое: «может быть, еще не поздно? Если ты… Если ты…» Джиён просыпается в темном номере отеля в три сорок три. Сынхён нависает над ним, внимательно смотря прямо в глаза. Его тонкие губы стиснуты так сильно, словно это он только что агонизировал в утонувшем автомобиле. - Снова? Джиён отрывисто кивает, не пытаясь отвести взгляд. Сынхён чертыхается и сгребает его в охапку. Буря за окном стучит в стекла ледяными пальцами, принося, однако, успокоение. - Если ты… - шепчет Джиён, щекоча дыханием чужое ухо. - … То вернемся домой вместе, - отвечает Сынхён. Джиён улыбается, пуская вверх очередную порцию пузырьков. Вода переливается через край крыши отеля и водопадом льется на улицы Сеула.… Потому что произносит это изнутри… Каждый день. Беззвучно. Утопая. В себе. Не один.