Драбблы по к-поп

- Вашу мать! Гахо вздрагивает и, скуля, забирается под кресло, справедливо опасаясь, что запросто может попасть под горячую руку. Невысокий худой блондин меряет шагами комнату, останавливаясь лишь для того, чтобы поднести к губам бутылку. Шарпей внимательно следит за ним из-под кресла, время от времени совсем не по-собачьи вздыхая. Рядом с Гахо под тем же креслом лежит лист бумаги, на котором распечатан какой-то официальный документ. Там в конце среди прочего текста красным пропечатаны три слова и они в данный момент переворачивают жизнь блондина с ног на голову. Там написано: «Квон Джиён», а еще написано: «уволен». - Вашу мать! – снова разносится по комнате. Гахо, в очередной раз вздохнув, накрывает бумажку лапой, подтягивает ее к себе, и начинает методично пережевывать, полагая, что с ее исчезновением хозяин придет в норму. Джиён падает в кресло, под которым сейчас слюнявят приказ об его увольнении, и стонет, прижимая бутылку ко лбу. Он до сих пор не может поверить в то, что с ним поступили подобным образом. Притом, именно те люди, которых он считал образцом для подражания, и своими наставниками. - Дрянь… - шипит он, обращаясь одновременно к мирозданию и бутылке пойла в своих руках. – Я почти вышел на него, и такой облом... Кто знал, что у этого Чхве свои люди были даже в нашем департаменте? Гахо урчит из-под кресла, расправляясь с правой частью бумажки, а Джиён подтягивает колени к груди и смотрит в окно. Видимо, главная его проблема в том, что он не умеет вовремя останавливаться. Впрочем, он никогда этого не умел. Именно поэтому и решил пойти работать в полицию, игнорируя советы и даже угрозы со стороны семьи. Разумеется, отец с матерью хотели бы видеть его политиком, или адвокатом, но если Джиёну что-то втемяшится в голову – он начинает переть, как танк. Благодаря своему поистине ослиному упрямству и исключительной работоспособности, он быстро продвигался по карьерной лестнице, удивляя окружающих нестандартным подходом к расследованиям и, казалось бы, нескончаемой энергией. Его называли Джи Дрэгоном, за скорость и ярость, с которыми он подходил к работе, и нельзя сказать, что ему это не нравилось. За три года безупречной службы, он поднялся от простого патрульного до следователя, и вот теперь чертов Чхве все испортил. Джиён сплевывает на ковер, чувствуя, как в голове начинают летать первые вертолетики. - Блядский Чхве Сынхён! Надо же было такому случиться, чтобы Джиёну досталось дело этого мелкого наркоторговца, в котором Чхве проходил как свидетель. Джиён вдруг по непонятной ему самому причине напрягся и на всякий случай перепроверил несколько последних отчетов, связанных с наркотиками. Практически во всех фигурировал некто Чхве Сынхён. И это насторожило Джиёна, потому что не бывает таких очевидных совпадений. Он поднял пару прошлогодних дел, и в одном тоже нашел упоминание об этом парне. Наверное, именно в этот момент и стоило остановиться. Ну, или хотя бы запросить официальное разрешение на проведение расследования. Но Джиён решил разобраться с этим сам, прежде чем идти к начальству, и это стало первой фатальной ошибкой. В течение нескольких недель, он выслеживал этого Сынхёна, оказавшегося высоким плечистым парнем, с пронзительным взглядом, на вид не очень-то старше его самого. Он тратил на это все свободное время после работы, и все выходные. Хёри не выдержала, и однажды придя домой после очередной бессонной ночи, проведенной в слежке за домом Чхве, он увидел лишь полупустую квартиру, да записку, приколотую на зеркало в коридоре: «Извини, Джиён, но я так больше не могу. Это уже давно перешло все границы. Не звони и не пиши мне. Хёри». И вот теперь он сидит, лишенный работы и девушки, пьет какую-то невообразимую дрянь, а гребаный Чхве в тот же самый момент где-то у себя посмеивается над ним, бросая оливку в мартини? Джиён скрипит зубами в бессильной ярости и со злости опрокидывает в себя полбутылки разом. Горло словно бы опаляет огнем, и несколько секунд он сидит не шевелясь, открыв рот и выпучив глаза. Наверное, именно в этот момент звонит телефон, потому что когда Джиён наконец отмирает, на мелодии звонка уже идет вторая часть первого куплета. Джи тянется за мобильником и, пусть не с первого раза, но все-таки попадает по клавише ответа. - Привет, хён! – голос его давнего друга Сынри режет по ушам, словно наждачка. Джиён морщится и перекладывает телефон в другую руку. - Ну, привет. Чего хотел? - Я слышал, ты тут без работы сейчас остался? - Откуда это ты… Ааа… - Джиён утыкается лбом в колени, - Дэсон, верно? Основной сверхъестественной способностью Сынри всегда была скорость с которой его уши обрастали всевозможными слухами. Можно было быть полностью уверенным, что если ты вечером переспал с кем-нибудь, то к обеду следующего дня Сынри уже наверняка будет об этом знать и возможно даже в подробностях. - Неее, не Дэсон, Минзи. Логично, кому еще могло быть известно об его увольнении, как не секретарше, напечатавшей об этом приказ. Джиён вздыхает, выпрямляясь и делая очередной глоток. Гахо сердито урчит, заканчивая с бумажкой, а Сынри не меняя голоса продолжает: - Но это не так важно. Главное в том, что у меня для тебя есть работа. - Это какая же? - Ты все еще помнишь, что я работаю частным детективом? О, об этом сложно забыть, учитывая то, как Сынри гордится своей должностью. Она вполне соответствует его маниакальному желанию быть крутым и предполагает наличие как минимум двух стильных черных костюмов с узкими галстуками. Джиён закатывает глаза, болтая бутылкой, и молчит, ожидая продолжения. - Так вот. Не спрашивай, откуда я узнал, потому что я все равно никогда тебе этого не расскажу, но… Короче говоря, я в курсе, что уволили тебя из-за того, что ты слишком близко подобрался к Чхве Сынхёну. Джиён подбирается, разом каменея. Бутылка с глухим стуком падает на ковер, и Джи только сейчас понимает, что кажется уже вылакал все досуха. - Теперь ты можешь подобраться к нему еще ближе, - продолжает Сынри, мастерски игнорируя шокированное молчание Джиёна. – Мой клиент платит за любую информацию об этом типе. А сегодня ночью, согласно данным, которые я пробил по своим каналам, должно случиться что-то такое, что поможет прижучить его раз и навсегда. Ты же не против будешь немного мне помочь? - Ты шутишь? – Джиён наконец обретает способность говорить и соскакивает с кресла. – Что нужно делать? - Ну, во-первых, - Сынри на том конце чем-то шуршит, - во-первых, тебе кажется нужно немного протрезветь. Во-вторых, захвати с собой свой пистолет. - Табельное оружие я… - Да причем тут табельное, бери свой травмат. Джиён кивает, совершенно позабыв, что это – телефонный разговор. - Я заеду за тобой через два часа, пойдет? Джиён снова кивает, потом до него наконец доходит, что его не видят. - Да. - Тогда договорились. Сынри кладет трубку первым, Джи несколько мгновений, а может и минут, смотрит на мобильник взглядом, в котором явственно сквозят попеременно пустота, вакуум и обрывки антиматерии, потом разворачивается и идет в ванную. Промывание желудка и холодный душ должны немного исправить ситуацию. Гахо в углу, видимо из солидарности, тихо тошнит бумагой. Сынри ждет его, облаченный в один из своих классических темных костюмов. Джиён хмыкает и, чуть покачнувшись, вваливается в салон, обдавая младшего ядреным перегаром. Сынри морщится и приоткрывает окно, наивно надеясь, что запах можно выветрить таким примитивным способом. - Нда, нехило ты набрался, хён, - замечает Сынри, и Джиён посылает ему воздушный поцелуй. Младший вздыхает, но, замечая хмурый взгляд исподлобья, быстро заводит мотор. Это место Джиён за время своей единоличной слежки успел изучить, как свои собственные пять пальцев. Он молча указывает Сынри где лучше припарковаться и потягивается, смотря на ворота. - А чего именно мы ждем? – уточняет Джиён, когда мотор, коротко рыкнув, умолкает, и чувствует, как его снова начинает крыть. Сынри смотрит на наручные часы и поджимает губы. - Скоро узнаем, - он поворачивается к Джиёну и придирчиво его осматривает, - слушай, хён, ты вообще как? Чувствуешь себя в состоянии надрать кому-нибудь зад? - Мгм, - отвечает Джи, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы гребаные вертолетики и нарастающая головная боль покинули его организм как можно скорее, и желательно одновременно. – Если его зовут Сынхён, то да. - Меня тоже зовут Сынхён, - напоминает младший, - Сынри всего лишь псевдоним. Джиён пожимает плечами, и хмыкает: - А что, я в состоянии надрать тебе зад, все правильно. Сынри снова вздыхает и лезет в карман пиджака. Джиён не отрываясь смотрит на здание за окном автомобиля, до тех пор пока его не дергают за рукав. - Вот. Джи непонимающе пялится на косяк в руках младшего, а потом поднимает на него ошалевший взгляд. - Говорят, это поднимает работоспособность, а еще от этого трезвеют, - Сынри краснеет и пихает сигарету ему в руки, - блять, да ты же лыка не вяжешь, хён. А ты мне нужен. «Ты мне нужен», - почему, черт побери, это звучит словно какая-нибудь сраная пятая симфония? Джи вырывает косяк из рук младшего и нервно поджигает его, стараясь скрыть дрожащие пальцы. Когда он делает первую затяжку, мир вытягивается и сглаживает все неприятные и острые углы. Ворота дома, в котором живет Чхве, перестают быть «ублюдскими», вертолеты в голове «гребаными», а сам он прекращает быть пьяным, зато, кажется, становится сумасшедшим. Джиён кашляет и удивленно смотрит на Сынри. «Интересно… - пролетает в его голове стайкой бирюзовых колибри, - а почему я раньше не замечал, что он?..» Мысль обрывается на самом интересном месте. Джиён хихикает и делает вторую затяжку, задерживая дым в легких. Сынри успевает только выдохнуть, когда крепкая рука Джи подтаскивает его к себе. Чужие губы накрывают его собственные, и Сынри, больше от шока, чем от большого желания, открывает рот. Легкие болезненно сжимаются, а потом расправляются, наполненные сладковатым дымом. - Сдурел? – орет младший, кашляя и отпихиваясь от ошалевшего Джиёна, а тот смотрит на него враз потемневшими глазами и облизывается так, что, не сиди Сынри сейчас на кресле – у него точно бы подогнулись колени. - Ага, - соглашается Джи и тянется к нему через салон. Младший взвизгивает словно девчонка и пытается выйти через закрытую дверь, но видимо не судьба. Джиён подминает его под себя и срывающимся голосом, словно бы извиняясь, бурчит что-то про то, что у него уже две недели не было секса, что Сынри всегда ему нравился, но только сейчас он понял насколько сильно, и вообще… А самому Сынри очень хочется плакать и посыпать голову пеплом. Во-первых, на нем дорогой костюм, который жалко будет выбрасывать, а отдавать в химчистку – стыдно. Во-вторых – они сейчас на работе и, кажется, скоро завалят миссию. А в-третьих, Джиён сейчас давит на самое больное, потому что видимо даже не догадывается о том, что испытывает к нему сам Сынри. Продолжая бубнить, Джи непослушными пальцами пытается расстегнуть узкий пиджак, потом плюет и нажимает на рычаг, откидывающий водительское кресло назад. Коротко ойкнув, Сынри падает на спину вслед за креслом, и в следующую же секунду Джиён нависает над ним уже сняв рубашку и майку. Сглатывая, Сынри водит взглядом по татуировкам на его плечах и боках и, бесконечно коря себя, понимая что завтра скорее всего будет об этом жалеть… Тянется, чтобы провести по ним пальцами. Джиён коротко рычит и все-таки находит способ расстегнуть чертов пиджак. Он тупо отрывает все пуговицы. Да, они провалили задание. А Чхве Сынхён оказался совсем неплохим парнем, работающим под прикрытием вот уже третий год, чтобы вывести на чистую воду главу крупного синдиката, занимающегося продажей наркотиков. И в тот день он как раз должен был передать главные доказательства. Собственно, глава этого синдиката и нанял Сынри, чтобы отсечь нежелательные элементы. Они неплохо провели время за чашкой кофе в кабинете бывшего шефа Джи. Даже успели в известной мере подружиться. Правда, когда Сынхён, хихикая басом, сказал, что рука Сынри, стукнувшаяся в стекло автомобиля, напомнила ему сцену из Титаника, у Джиёна задергался глаз, а Сынри просто захотелось выйти сквозь стену. Они хором предпочли и дальше считать Сынхёна хорошим парнем, но с поправками на вуайеризм, и совершенно ужасное чувство такта. Ночной Сеул всегда обладал какой-то таинственной притягательной аурой. Джиён выходит из здания полиции, вдыхая полной грудью, и останавливается, чтобы подождать Сынри, закуривая сигарету. Младший тоже останавливается, чтобы сбросить с плеча несуществующую соринку и, засунув руки в карманы, спускается парой ступенек ниже. - Они предложили мне вернуться, - Джи затягивается и обводит улицу взглядом. - Объяснили, что просто не могли позволить случиться утечке информации, поэтому вынуждены были меня уволить до окончания операции. - Угу, - Сынри меняется в лице, отчаянно стараясь это скрыть, и отворачивается, делая вид, что здорово заинтересовался третьим столбом слева. - А я сказал… - Джиён осторожно прикасается к его плечу, и Сынри передергивает от мешающихся, скачущих чувств. – Что хочу работать только с крутыми ребятами в клевых черных костюмах. Сынри оборачивается, удивленно приоткрывая рот. - Так уж вышло, - разводит Джиён свободной рукой и улыбается так, что впору получать от его улыбки электричество, - что это либо агенты Кей и Джей, либо Джеймс Бонд, либо Ты. Сам понимаешь, вряд ли у меня получится замутить команду с персонажами фильмов. Несколько секунд Сынри просто не может найти подходящих слов. Потом закатывает глаза, краснеет, отворачивается, и начинает спускаться по ступеням вниз. - Хён, ты идиот, - только в самом низу он оборачивается, хитро гдядя через плечо, - К тому же, после того, что между нами было, ты теперь обязан на мне жениться. - Окей, - Джиён пожимает плечами, ржет и шагает вслед за младшим. – Жить будем у меня? Сынри снова закатывает глаза. И только запертый на кухне Гахо флегматично грызет плюшевого зайчика, прислушиваясь к скрипам на хозяйской кровати. И вздыхает совсем не по-собачьи.