Драбблы по к-поп

[по заявке Тортик с вишенкой, но вышло так, что это для Дяди Чхве. Nevermind] «Он… Где-то здесь?» Джиён прикрывает глаза рукой и отчаянно кашляет, силясь понять, в какую сторону ему бежать теперь. Все произошло как-то чересчур внезапно. Здание погружается в огненный хаос буквально в считанные минуты, и с каждым мгновением положение становится все хуже и хуже. Джи не помнит как он здесь оказался, кажется, он искал кого-то… «Кого-то?..» Прогоревшая балка, рушащаяся с потолка, обрывает его мысли, заставляя отступить влево. Джиён разворачивается и бежит что есть сил, отчаянно пытаясь вспомнить, кого именно он ищет. Огонь лижет ему пятки, вынуждая двигаться еще быстрее. «Он точно где-то тут…» До смерти пугая рыб, Джи окунает в аквариум в холле свою куртку и заматывает ей лицо. Хотя едкий дым все равно пробивается сквозь влажную ткань, но уже, по крайней мере, можно дышать. Он пробегает по холлу под мерное гудение пламени и оказывается наедине с лестницей, ведущей наверх. «Там?» Он пробежал уже весь первый этаж, так что остается только этот путь. Джиён скачками поднимается на второй этаж и оказывается перед огромным балконом. Он выбегает на него, лихорадочно оглядываясь по сторонам, и тут же видит практически подсвеченный неоном путь к спасению. Огромный платан, нагнувшись, приникает к балконному ограждению, если оттолкнуться всего лишь чуть-чуть, то можно перелезть, и… Джиён оглядывается, непонимающе смотря на затягивающийся дымом коридор. «Но ведь он все еще где-то там…» Ноги сами отходят от ограждения, Джи озадаченно смотрит на свои ладони и только сейчас замечает, что его всего трясет. «Он там, и ждет меня». Джиён выскакивает в коридор, на ходу затягивая куртку получше. Дымом затянуто практически все, поэтому большую часть времени он движется наощупь. На втором этаже кроме балкона и огромной залы ничего больше нет, поэтому он поднимается еще выше, чувствуя позади нестерпимый жар. Лестница подозрительно трещит, и Джи останавливается, чувствуя, как все вокруг ходит ходуном. Он смотрит вниз и видит что пролета, соединяющего первый и второй этаж, больше нет. Возможно, когда он доберется до последнего четвертого этажа, не будет уже и того пролета, на котором он стоит сейчас. Никакого балкона и никакой возможности спастись. Джи делает шаг назад. Он хочет жить и не видит в этом ничего зазорного, только вот… «Как же он?..» Больно даже физически, хочется плакать, и в этом тоже нет ничего плохого. - Прости, - шепчет он, делая шаг. - Прости меня, - шепчет он, делая еще один шаг вперед. Слезы застилают глаза, сливаясь с влагой на куртке, в которую затянуто его лицо. Джиён бежит наверх, оплакивая себя, ему никогда в жизни не было так страшно. Но он никогда еще не чувствовал себя таким отчаянно живым. На третьем этаже коридор с пятью дверями, Джиён пробегает их все, широко распахивая и громко выкрикивая чье-то имя. Когда он пытается вспомнить, что это за имя – ничего не выходит, он словно бы напарывается на глухую стену. На третьем этаже пусто, поэтому он снова выбегает на лестницу. Когда он добегает до четвертого этажа, снизу что-то рушится с громким грохотом, и ему даже не нужно смотреть туда. Он знает, что это прогорает его путь наружу. Джиён просто поднимается еще на один этаж выше. На четвертом комнат десять, и, хоть что-то подсказывает ему, что тут Его нет, Джи все равно проверяет каждую. Если он пропустит, то… То. «Где же он?» Джиён пробегает обратно до лестницы, но вверх дороги уже нет, зато огонь уже подбирается к его ногам, видимо, усилившись за счет прилива кислорода со второго этажа. Джи отшатывается, прикусывая губу и ошалело глядя на пламя. Он не хочет умирать. Он не хочет умирать. Он не хочет умирать. Он не… Джиён обрывает истерику ощутимым ударом по щеке. Резко поворачиваясь на пятках, он кидается вглубь коридора, все еще смутно надеясь на чудо. Пламя кидается вслед за ним. В самом конце коридора из дыма выплывает хрупкая деревянная лестница. Джиён, не задумываясь, хватается за перекладины, подтягиваясь наверх. Треск позади него – звук копыт лошади, которой правит старуха Смерть. «Чердак! Он там, я знаю». Задыхаясь, он толкает плечом люк и выползает наверх. Пламя с монотонным гудением пожирает первые ступени лестницы, по которой он только что поднимался. Дрожь пробегает вдоль позвоночника, и Джиён захлопывает дверь, понимая, что это все равно ничего уже не изменит. Он вскидывается и оглядывается, широко открыв глаза. На чердаке никого нет. И ничего нет. Только одно маленькое круглое голубиное окошко. Снизу все так же неторопливо похрустывает лестницей огонь, запуская на чердак удушливые комья дыма. Джиён обессилено опускается на колени. Когда первые языки пламени пробиваются сквозь покрытие двери, Джи уже ничего не ждет. Он ничего не хочет, разве только чтобы было не слишком больно. Еще он, кажется, слышал где-то, что многие погибают от отравления, а не от ожогов, и если на то пошло… Он развязывает куртку, и она падает к его коленям, грустно шелестя. Джиёна всего колотит, он проживает каждую секунду, до боли живым, до боли настоящим, наверное, потому что знает, что скоро их лимит будет исчерпан. Когда ядовитый дым начинает мутить сознание, огонь уже практически сжирает люк и перекидывается на чердачный пол. Пошатываясь, Джи отползает к голубиному окошку и локтем пробивает в стекле дыру. Необыкновенно чистый воздух волной накрывает его, и он пьет его словно путник в пустыне воду. Но чересчур увлекаться нельзя, иначе все пойдет насмарку. Он приникает к окошку лицом, вдыхая в последний раз, и чувствует, как пламя робко, почти нежно прикасается к его правой ноге. Пока он умирает, все, о чем он думает: «Хорошо, что тебя все-таки здесь не было…» Вдох. Глубокий вдох и надсадный кашель. - Кажется, мы сбили температуру, хен. - Отлично, черт… Дальше я сам, ладно? - Ты уверен? - Думаю, я справлюсь, иди отдохни, Дэсон. - Хм… Ну ладно. - Ты, мелкий, тоже иди, и позвони Ёнбэ, пусть захватит еще аспирина. - Эм?... - Это мне. - Окей. Выдох. Выдох. Выдох. Резкая боль где-то посередине грудной клетки, что-то, нагло раздвигающее губы, и что-то теплое, влажное, касающееся их, вдувающее внутрь воздух. Вдох. Выдох. Вдох. Джиён кашляет, словно бы пытаясь выплюнуть легкие, и открывает глаза. Над ним нависает Сынхен, с расширившимися от испуга глазами. Джи щурится от яркого света и растерянно смотрит на Чхве, даже не пытаясь собрать все воедино. - Ты как себя чувствуешь? – басит Сынхён, не зная куда девать свои руки, еще секунду назад покоившиеся на груди Джи. - Как будто меня постирали вместе с ведром гвоздей… А что?.. - Идиот. Джиён смотрит молча на то, как у Чхве меняются маски. Злость-страх-разочарование-боль-облегчение и снова злость. В конце остается один настоящий. САМ. И Джи почему-то очень от этого хорошо. - В следующий раз, когда не будешь спать три дня подряд, работая над треком, убедись в том, что ничем не болен. Сынри было не очень-то весело обнаружить утром твою пылающую тушку. А скорая застряла в пробке, и … При слове «пылающий» по телу Джиёна пробегает дрожь, а на глаза сами собой наворачиваются слезы. Сынхён умолкает, растерянно комкая в руках полу пиджака, и вдруг порывисто заныривает вниз, немного неуклюже обхватывая его руками. - Ты нас очень напугал, идиот… Температура почти перевалила за сорок. Джи поднимает подрагивающие руки и успокаивающе гладит хена по спине. Он зарывается лицом в его волосы и делает вдох. Вдох. Вдох. От волос Сынхёна несет дымом и гарью. Джиён покрепче прижимает его к себе, чувствуя, как что-то, сжимающее его изнутри, медленно отпускает. Хочется так многое сказать, но языка хватает всего на одну фразу: - Пообещай мне, что однажды мы бросим курить… Сынхён замирает и потом медленно кивает, больно толкаясь подбородком в плечо Джи. Квон улыбается, чувствуя, как слезы катятся по щекам, оставляя влажные дорожки, и чужие руки сильнее сжимают его, не мешая, однако, дышать. Вдох. Выдох.