Тайная жизнь Юрия Анатольевича

      Ольга Николаевна была сама не своя, потому что ни на секунду не выпускала из головы мысль о том, как Карл Вейерштрасс из того научного журнала безумно похож на Юру. Все чаще ее можно было увидеть с сигаретой и бокалом вина на веранде, и даже по-осеннему недружелюбный дождь не мог прогнать оттуда печальную женщину, душевные загадки которой не под силу разгадать даже опытным детективам. Ей хотелось абстрагироваться от всего внешнего мира, сбежать в глухую тайгу, чтобы просто переработать этот бескрайний мысленный поток. Постоянное присутствие Берковича не вызывало ничего, кроме дикого отвращения и немотивированной агрессии. Он мог поднять настроение Ольги в единственном случае: если бы только превратился в огромный боксерский мешок. - Саша, ну почему, скажи мне, ты всегда где-то пропадаешь со своими дружками из министерства, уезжаешь на попойки, охоту, "заседания" и еще непонятно куда постоянно уезжаешь. А как только мне захотелось побыть одной, тебя не выгонишь даже в магазин! Ну почему, почему ты все всегда делаешь неправильно? - Олюся, получается, что ты не против того, чтобы я уехал к товарищу на юбилей? Как раз хотел спросить... Думал, наоборот порадую тебя своим домоседством... - Господи, уходи скорее с глаз моих долой! Разрешаю пить за здоровье юбиляра, сколько только в тебя может влезть, только уходи из дома, оставь меня одну, уходи, пожалуйста! - с подчеркнутым драматизмом, взявшись рукой за голову, выкрикнула Ольга Николаевна и вновь достала свой серебряный портсигар. - Ох, эти женщины, конечно, прямо как инопланетянки! - с ухмылкой пробурчал Беркович, торопясь изо всех сил покинуть дом, пока у жены не кончился приступ доброты и она не передумала.       В своих повадках Сан Саныч походил на дворового мальчишку, который каждый раз пытался выслужиться перед строгой мамой, чтобы в следующий раз подольше побегать с пацанами на улице. Может быть, рядом с волевой женщиной кто угодно мог превратиться в инфантильного ребенка, и проблема была совсем не в самом Берковиче. Так или иначе, он просто был рад тому, что Ольга буквально сама прогнала его, поэтому даже не пришлось отпрашиваться, изображая из себя дрессированную чихуашку. И если Сан Саныч вернется сильно навеселе, ругаться она не станет - сама виновата. Понял ли он, что жена чем-то сильно обеспокоена, поэтому так странно ведет себя последнее время? Наверное, супругу легче было воспринимать как своенравную дикую кошку, впутываться в эмоциональные дебри которой - себе дороже.       Наконец-то ее дом навестили такие приятные, долгожданные пустота и одиночество. Ольга Николаевна прошлась по всем комнатам, чтобы выключить свет и зашторить окна. Излишек фотонов будто бы мешал разглядеть четко свои мысли. Они, словно фотопленка, могли проявиться только в темноте. В комнате мелькал только красный огонек на кончике сигареты. Но чего-то по-прежнему не хватало. Давящую тишину хотелось сменить на музыку. Как у любой загадочной женщины с натурой дикой кошки, у Ольги Николаевны было свое странное, аристократическое увлечение: коллекция виниловых пластинок и старомодный дорогой проигрыватель. В подобные моменты уединения она могла слушать только Земфиру, рука безошибочно достала из стопки альбом "Бордерлайн". Центростремительная сила закрутила виниловый диск под иглой проигрывателя, Ольга Николаевна постепенно растворялась в заполонившей пространство музыке.       "Жди меня" звучала на репите. Ольга Николаевна то и дело отматывала пластинку к началу песни, чтобы получше прочувствовать ее настроение. Она поняла, насколько приятным может быть ожидание, пускай, не многообещающее, вернее, не обещающее ровным счетом ничего. Только после полной уверенности в том, что любимого человека уже не вернуть, появившаяся из ниоткуда неопределенность уже не кажется чем-то плохим. Он обязательно вернется этой осенью, она будет ждать сколь угодно долго, стоять на невидимом посту, как солдат кремлевского полка, а солнце, пробивающееся из под осеннего свинцового неба, станет станцией ее верного ожидания. Ольга Николаевна под давлением чувств начала представлять возможную встречу с Котей, решала, какие же слова она произнесет первыми. Сможет ли признаться, что вышла замуж за его лучшего друга? Если бы Юрий Анатольевич стоял сейчас прямо перед ней, то нужные слова приходили бы сами собой!       Но фантазии, в которых уже пару часов витала Ольга Николаевна, оказались куда скуднее, чем реальность: она даже предположить не могла, что ее любимый Котя вот-вот и вправду может оказаться в этой самой комнате, и встреча, старательно отрепетированная в соло, даже не потребует тяжелых объяснений друг перед другом.