even if i die its you

Чимин извивается, проводя руками по собственному телу, слегка задевая полы рубашки, приподнимая их вверх. Открывается вид на аппетитные бедра, что обтянуты дорогой тканью черных брюк. Сексуален. Пак Чимин чертовски сексуален. У Гука сносит крышу при одном только взгляде на изгибы этого тела, длинные ноги, чарующую улыбку. Он смотрит на нее с первых дней их знакомства и не может отвести взгляд. Это конкретно бесит. Ни одна его интрижка, ни одно увлечение не позволяли себе такого, он сам им не позволял, но Чимин словно из другого теста сделан, он мягкий, когда этого хочет, и жесткий, когда этого требуют обстоятельства, Чимин настоящий. Он настоящий от кончиков пальцев до самого затылка, от крайности до крайности, от и до. Чонгук клясться готов, что он таких в жизни не встречал. Видимо, поэтому и зацепился. Откровенно говоря, Гуку лучше бы иголки под ногти, резать по живому, кричать от физической боли, – все, что угодно, только бы не чувствовать моральную. А она потихоньку приходит, разъедает внутренности, не щадит ничего, все подчистую уничтожает. Судьба глумится над ним, и Чонгук вместе с ней нервно смеется: сосуд наполнился, ура. Он больше не пустой. Он такой полный, что скоро за пределы выльется, и содержимое на Чимина; убьет все, что между ними могло бы быть, одной единственной волной. И Паку, скорее всего, тоже будет больно. Такого допустить ну никак нельзя. Чертова непонятно откуда появившаяся чувствительность. Поэтому он сидит за барной стойкой, уставший, похудевший, бледный, но не двигающийся с места. Напрягается Гук только тогда, когда к Чимину пытаются подкатить, но тот всех отшивает умело, одного за другим. Это не удивляет: юноша слишком хорошо знает себе цену. Это Чон тоже с первой встречи усвоил. Он не особо-то и удивляется, когда в дверях клуба показывается стильный Тэхен, приковывающий к себе внимание сразу же, держащий за руку Джина. Гук так и знал. Ему ничего не пришлось делать, чтобы увидеть их собственными глазами. Лучшие друзья сталкиваются взглядами, и уголки губ Чона дьявольски приподнимаются, но Тэхен только закатывает на это глаза. Сокджин ловит глазами друга на танцполе, дергается, но крепкая хватка ладони Тэхена держит его на месте. Младший теряется, это видно, но подчиняется мужчине, двигаясь к Чону. — Привет, — кивает Тэ, как будто бы пришел один. — Давно тут сидишь? — Да, — неопределенно жмет плечами Гук, закусывая губу, когда Чимин в очередной раз ведет бедрами. — Что, даже не спросишь ничего? — поражается друг, не отрывая от Чона взгляда хищных светло-карих глаз. — Зачем? Я итак вижу. — Ты какой-то ... невеселый. На это Чонгук не отвечает, лишь закатывает свои черные глаза и морщится, словно кислое проглотил. — Эй, Гук, слушай... — голос Кима чуть глуховат, но впервые в нем можно услышать каплю какой-то даже нежности. — Заткнись. Просто замолчи, Тэхен. — Это грубо, но я тебя уже простил. На секунду их компания погружается в тишину, а потом Джин начинает что-то шептать прямо в ухо Тэ, привлекая внимание Гука к себе. — Что ты вообще нашел в нем? — скривившись, Чон тыкает пальцем в Тэхена, насмешливо улыбаясь уголком губ. Он сам знает, что можно найти в Киме, но его долг – делать так, чтобы тот никогда так о себе не думал. — Если я приведу сюда его, — Сокджин поворачивается всем корпусом к танцполу, безоговорочно угадывая в Гуке интерес к Чимину, кажется, жалея Чона. — Ты заткнешься? — Грубо, — задумчиво кивает Чонгук. — Но если ты его сюда приведешь, то я тебя уже простил.

***

К его чести, Джин выполняет свое обещание на все сто процентов, прежде чем скрыться, держа за руку Кима-старшего. Пьяный Пак Чимин сидит на соседнем стуле, покачиваясь из стороны в сторону, и старается держать лицо. Чонгук свое уже потерял. — Ты сводишь с ума всех более или менее адекватных мужчин в этом клубе, — он прочищает горло, но голос все равно остается хриплым, словно Гук прокурил его. — Знаю, — Пак пожимает плечами, знаком прося бармена повторить очередной шот. Опирается о стойку, словно боясь упасть, так, что его костяшки пальцев даже белеют от напряжения. — Ты меня раздражаешь своим упрямством, знаешь, — начинает заводиться старший, будучи не в силах совладать со своими эмоциями. — Зачем так танцевать на виду у всей этой кучки озабоченных? — Помни, Гук, — Чимин наклоняется совсем близко к его лицу, так, что Чон может чувствовать его пьяное дыхание на своих щеках. Приятное ощущение. — Ты среди них. Что ж, даже невозможно сказать, было ли это секретом для Чонгука или нет. Сам бы он вряд ли когда-либо причислил себя к подобным людям, но для Чимина является именно таким. Гук ехидно улыбается: — Стоит ли мне гордиться тем, что сидишь и разговариваешь ты только со мной, м? — Скажу больше: ты единственный в этом клубе, кого я хочу, — юноша произносит это, закусив свою до невозможности пухлую нижнюю губу, глядя из-под опущенных ресниц порочными глазами. Вот это выбивает Гука из колеи. Первые пару секунд мужчина не может прийти в себя, даже дышать забывает, выпадает из реальности. — Так что тебе мешает? — когда старший снова произносит это еще более низким и хриплым голосом, Чимин уже извивается в его руках. Дальше все как в тумане. Он ни секунды не хочет и не может ждать, когда чувствует, как зад Чимина проезжается по его паху, где итак с каждой минутой все теснее. Напряжение только растет, и Чонгук заставляет Пака откинуть голову на свое крепкое плечо, когда проходится языком от ключицы до уха. Громкий стон тонет в нескончаемой музыке, однако Чон его слышит слишком хорошо и возбуждается только сильнее. Что ж, возможно, комната в близлежащем отеле и не является лучшим местом для секса с Чимином, выбирать не приходится. В дом к брату он Пака отвезти не может, ехать на другой конец города в собственную квартиру нет желания, а к самому Чимину в любое время могут наведаться Тэхен с Джином. Врагу не пожелаешь. Поэтому стоит им разобраться с проблемами на ресепшене и попасть в комнату, как Чонгук прижимает юношу к двери и сразу же ныряет горячими ладонями под полы рубашки, проводит руками по такой же разгоряченной коже, ловит каждый стон, вздох своими губами, ни на секунду не останавливается. — Хочу сразу тебе объяснить, почему это происходит именно здесь, — отрывисто произносит он, не обращая внимания на Чимина, который смотрит на Гука, как на идиота. — Ты ведь понимаешь, что... — Да понимаю я все! Пак в порыве возбуждения хватается за черный свитшот Чонгука, тянет вверх, откидывает в сторону, выражая восхищение одним взглядом, а следом за этим – губами. Этого слишком много, Чимина вокруг слишком много. Ни на секунду не задумываясь, Гук подхватывает его под бедра, прижимая к стене и покрывая засосами все свободное пространство на его коже. Голова кружится нещадно. — Боже, — сдавленно произносит Пак, когда бьется головой об стену. — Я больше не могу. Чонгук слышит, поэтому и несет его в сторону ванной комнаты, где незамедлительно сдирает с Чимина всю одежду. Тот, кажется, не стесняется совершенно, только стонет громче и тянет к себе ближе. Торопиться не хочется, но по-другому не получается. Притягательное тело Чимина заставляет его скинуть все с себя с завидной скоростью, и вот Гук, уже полностью обнаженный, прижимается к юноше, радуясь, что ничто им не препятствует. Тратить время на прелюдии не хочет ни тот, ни другой, воздух сгущается, дышать становится только труднее. Гук отрывается от желанного парня только для того, чтобы начать рыться в ящиках в поисках смазки и презервативов. Находит с первого раза, хвалит сам себя и, облизываясь, возвращается к Чимину. Чонгуку жарко. Он, весь вспотевший, жмется сильнее к горячей спине Чимина. Кожа того горит под пальцами, а внутри парня так хорошо, так горячо и узко, что, не выдержав, мужчина оставляет след от своих острых зубов прямо у основания шеи Пака. Чимин шипит и подается назад, стараясь насадиться сильнее, почувствовать глубже, разводит руками ягодицы в стороны, сходит с ума и громко, очень громко стонет. — Быстрее, — сквозь зубы не просит, а приказывает. И Чон подчиняется, берет размашистее, глубже, меняет углы. Когда они кончают, Гук чуть раньше, Чимин на несколько толчков позже, даже не прикасаясь к себе, то стоят еще пару минут в попытках прийти в себя. — Только не исчезай, — переводя дыхание, шепчет Чонгук. — И не говори, что это была ошибка. Молчание Чимина его смущает, но тот наконец произносит веселым голосом: — Я и не собирался. Хочу принять душ и завалиться в постель. — Чимин, — уже грубее говорит он, сжимая чужую талию сильными руками. — Это не было ошибкой, ведь так? — Это была минутная слабость, — пожимает плечами юноша в ответ и тянет его в ванную, включая воду. — А теперь заткнись и потри мне спину. Про себя отмечая, что слишком многие просят его заткнуться, Гук берет мочалку. По крайней мере, сегодня он всем прощает. Настроение хорошее.

***

До последнего нежась в постели, потягиваясь до хруста в позвонках и выгибаясь, Юнги нехотя приподнимает голову. Неудобный диван с трудом умещает троих человек, а он еще и зажат между двумя крупными телами, и ему жутко жарко, так что теперь определенно надо успеть и в душ. Отмечая, что Намджун еще спит, он поворачивается на правый бок и натыкается на серьезный взгляд Хосока. У того синяки под глазами, уставший вид, складка между бровей и напряженные плечи. — Ты рано проснулся, — Мин тянется к нему, словно ребенок, требующий ласки и нежности. Чон подтягивает ближе к себе, а Юнги обхватывает его шею со всей силы, прижимается и целует в щеку. Чувствует, как босс расслабляется. — Я не хочу оставаться в кровати с Намджуном вдвоем, — шепотом отвечает нахмуренный Хосок. — Ты знаешь, я здесь только ради тебя. — До сих пор поверить не могу, — совсем тихо, куда-то в шею говорит Юнги и целует там же. Он не привык к таким щедрым подаркам со стороны Чона, однако других вариантов даже не рассматривал. — Я тоже, — тяжело вздыхая, мужчина скидывает легкое одеяло и поднимается на ноги. — Идешь? Получает в ответ кивок, протягивает руку и помогает любимому подняться. Задумчиво провожает усталым взглядом тонкую фигуру, скрывающуюся в ванной и дает себе немножко времени, чтобы расслабиться. Жить с Мин Юнги – это рай, но Ким Намджун не входит в список вещей, от которых Хосок получает удовольствие. Он каждую ночь, с тех пор, как уступил Юнги, просыпается в постели с двумя мужчинами. Честно, это полный отстой. Во-первых, он не привык ютиться, но профессор Ким не заслуживал их с Юнги огромной кровати. Поэтому приходится втроем спать на раскладном диване, где он раньше и один с трудом помещался. Во-вторых, наблюдать за тем, как перед сном Намджун целует его парня, а сам Мин обнимает его неосознанно во сне, – не самая приятная ситуация. Вообще неприятная. Но отказаться от Юнги было бы выше его сил. Если было нужно терпеть Намджуна, то что ж, Хосок потерпит. А может, тот не выдержит. Хотя это вызывает в Чоне огромные сомнения.