***
Вечер был монотонным. Обозвать его иным словом становилось трудновато, так как в ресторане было тихо, зал казался почти пустым, а официанты неплохо справлялись и втроём на два широких зала, где обычно, в самый «пик», тут и яблоку было некуда упасть. Монотонным также был и голос Билла Денбро, который зачитывал Эдди очередную главу своей новой книги, так ни разу и не заикнувшись, что стало по-настоящему успокаивающим и волшебным. И уже в который раз подтверждало, что сами заикания Денбро могли быть вызваны наличием стресса, его личного или извне. Сейчас этого не было. Разница во времени между ним и Ричи была всего два часа, но этого хватало, чтобы, когда Эдди уже ложился спать, Тозиер ещё только мог начинать выступать где-то. Ричи часто отправлял ему что-то похожее на: «Добрых снов. Чмок в пупок!», а Эдвард ему в ответ желал хорошей публики, не пить много (даже «для храбрости») и хорошо выспаться потом. Последний раз они переписывались сегодня днём, когда Ричи обедал-завтракал и прислал Эдди фото блинов, политых клиновым сиропом, подписав, что это круто — есть и вспоминать про него, ведь Каспбрак обожает этот сироп ещё с детства. Эдди отправил фото чашки сладкого (будьте уверены) латте и себя в зеркале в шортах и с зубной щёткой во рту. Ричи наградил его кучей «влюблённых смайликов». — Т-тебе совсем скучно, д-да? — его вырвал голос Билла из мыслей. Стало стыдно, что он отвлёкся куда-то в собственные размышления при вполне реальном собеседнике рядом. — Нет, — тут же откликнулся Эдди, надеясь сгладить своё кромешное молчание до этого, — Извини, моя концентрация хромает последние несколько дней. Ты тут не виноват, — он заводил пальцами по красной скатерте. — Где-т-то с понедельника, да? — Билл улыбнулся, дав понять, что он, видимо, всё прознал, — Когда он прилетает? — мужчина отпил свой чай из кружки, который уже почти остыл. — В вечер воскресенья, — ответил Эдди, — Ты второй человек, с которым я об этом начинаю разговор, при том, что первый — это сам Ричи, но у меня уже неопровержимое чувство того, что я просто выношу этим всем вокруг мозг, — он устало потёр глаза. — Да у тебя п-паранойя, — заключил Билли, с пониманием смотря на него, — У тебя такое раньше бывало? — Вроде, нет, — задумался Эдд, — Да мы и не расставались раннее на такой большой отрезок времени. — Я не только про Ричи, — уточнил друг, — Я про любого чел-ловека. На протяжении всех этих лет. Эдди бы стал изображать смятение, задумчивость или попытки что-то вспомнить из своего не такого уж и насыщенного прошлого. Но он знал точно, что такого с ним никогда раньше не было. — Я иногда вижу его, — он потёр указательным пальцем переносицу, — Ну, знаешь, когда смотришь на кого-то в обычной обстановке, которая не принуждает буквально ни к чему, но именно в такие моменты я почему-то полностью и понимаю, что, возможно, только сейчас начал жить. Как хочу, а не как кому-то надо. И Ричи Тозиер тому конкретная причина. — У тебя было т-трудное детство. — У нас у всех оно было, — поспешил заметить Эдди, — Но мы не будем копаться в дерьме, хотя бы сейчас. Оно позади. — Ты прав, — повисла пауза, но Билл, должно быть, хотел продолжить разговор, хотя бы свернув его в другую сторону, — А ты в детстве чувствовал это? — «это» не требовало чёткого термина. Да и вряд ли имело какое-то определенное название. — Мне кажется, что да. Но я был далёк от такого настолько, что обрёл всё только сейчас, — захотелось пить, и он налил в стакан из кувшина, стоящего на столе, за которым они и сидели сегодня, — Это как ты, — улыбнулся Каспбрак, — Чмокнул Беверли в третьем классе, влюбился в неё в гордые двенадцать, а потом нынешняя обстановка чуть протянула вас в прошлое. — Беверли волшебная, — кивнул Билл, — Была, есть и будет таковой, но мы просто вернулись в детство, это иное, чем у тебя и Ричи. Беверли была влюблена не в меня, а в образ мальчика, в первую очередь — настоящего человека, который ценил в ней душу, а не внешность и обстановку вокруг неё, которая являлась откровенным ублюдством. И этим человеком был Бен. А я… нуждался в чём-то или в ком-то тогда, ибо мне казалось, что у меня ничего н-не осталось, когда у м-меня отняли Джорджи. Люди замечают всё и однов-временно ничего в такие момент-ты. Наверное, это было одним из «писательских преимуществ» Билла, потому что он высказывал законченную, казалось бы, мысль, но оставлял после своих слов какую-то незавершённость в самом воздухе, вокруг и везде. — Ты будешь намерен мне соврать, если скажешь, что это были все твои эмоции? — Птицы улетели на юг, Эдди, — фраза стала бы загадочнее, если бы Каспбрак не подумал о том, что Стэнли Урис сейчас находился где-то в районе Италии. Южной её части, видимо.***
Выходные прошли странно. И вместе с тем ещё и скучно. Потому что всю субботу Эдди убирался во всех комнатах их жилья, и, если вы можете представить себе то, как выглядел бы Каспбрак в приступе безумства — сделать чистым всё и вся вокруг него, то лучше не надо. К вечеру на всю кухню пахло порошком для чистки плит и раковин, каждый гарнитур блестел, а в полах любой комнаты можно было с лёгкостью увидеть своё отражение. Эдди принял душ и отрубился, вымотанный, к двум часам ночи, плавно таким образом перемещаясь в воскресенье, потому что ещё на середине недели он думал, что просто за теликом или с книгой в руках он бы не уснул совсем. На будильник было наплевать, спешить сегодня никуда не стоило, поэтому бодрым и свежим, а не нервным, Эдди начал казаться только к полудню. Ричи должен бы появиться дома часов в десять вечера. И коленки просто дрожали от нетерпения увидеть его, Эдди находил слегка нездоровой мысль о том, чтобы прижать Тозиера к стене и обнять его настолько сильно, чтобы просто оказаться к нему чуть ли не впрессованным. В семь он достал новое и чистое постельное белье, которым вскоре оказалась застелена их кровать. В восемь тридцать Эдди достал чистую одежду, а в без десяти девять сам ушёл в ванну. Эдди, наверное, и сейчас бы покраснел, в наши дни, если бы Ричи завёл разговор про какой-нибудь их подростковый период, пошутил бы про дрочку и всё втекающие в присутствие шальных гормонов в ранние годы, но Эдди, конечно, краснел сейчас, но явно не от смущения. Когда ему предстояло запереться в душевой кабине с тюбиком смазки и… да и всё. От одной мысли, что пришлось бы что-то заказывать или (упаси боже!) покупать самому в «магазине для взрослых», у Эдварда сводило желудок, а смазка была в квартире всегда. Её покупал Ричи, тому было особо пофигу на то, как на него посмотрят в секс-шопе, аптеке или ещё где-нибудь. Ричи вообще мог подойди к какому-нибудь фармацевту с довольным лицо, а-ля: «да, у меня сегодня ночью будет секс!». Для Эдди же это было труднее, он шёл туда с лицом, как в пути до минного поля, зная, что точно оступится. Хотя сам привык к аптечной атмосфере гораздо сильнее. Трахать себя пальцами оказалось не так приятно. Вернее, менее приятно, чем это делал с ним Ричи. И Эдди, изначально следуя в душ, рассчитывал лишь на то, что он немного подготовит себя к приходу мужа. Когда три пальца стали нормой, а средний задел простату и Эдди чуть не упал на коврик с уточками на присосках, он понял, что, пожалуй, этого ему будет достаточно от себя на сегодня. Эрегированный член слегка натянул ткань чистых трусов, но потерпеть казалось вполне возможным. Таким образом время и пришло к десяти часам. Когда Ричи скинул ему смс, что его такси уже подъезжает к их дому, Эдди последовал в спальню; не было свечей, расставленных по полу, нигде не лежали брошенные на поверхности лепестки роз или чего-то такого. Завтра утром Ричи, возможно, отпустит комментарий и про это в целом. Или про «сгореть заживо». Или про приступ аллергии прямо во время секса. — Солнышко! — Ричи зашёл в квартиру, когда Эдди ещё сидел в спальне, в которой был слегка приглушен свет. Каспбрак почувствовал, как его конечности потяжелели от какого-то приятного волнения, — Сиди, я в душ и сразу к тебе! — Эдди не сказал ни слова, потому что ему показалось, что за него уже всё и было сказано. Наверное, Ричи ещё никогда так быстро не принимал душ. После самолёта хотелось «обновиться», как какая-то ящерица, он скинул абсолютно всю одежду в полностью пустую до того момента корзину для грязного белья, снял часы с запястья и встал под тёплую воду, будучи вполне расслабленным сейчас. Перед вылетом ему, четно говоря, казалось, что он захочет повеситься от нетерпения и не особо большой любви к перелётам, даже несмотря на то, что данное — часть его работы. И, если при словосочетании «сорокалетний мужчина», ваша персона смутно может представить что-то интереснее, чем тумбочка заполненная виагрой и спатки после одиннадцати (а вот это имело место быть, конечно, но выкусите), то вы плохо знаете Эдди. Особенно, Эдди, который напрыгнул на Ричи с матраса. И да, этот Эдди, к слову, был явно немного тяжелее, чем тот двенадцатилетка с персональный аптечным счётом. — Ты что, — он держал его в обнимку, когда кареглазый неуклюже висел на нём, ибо из такого положения его ноги даже до пола не доставали ввиду их разницы в росте, — Тренировал прыжки в длину без меня, — Ричи спустил свои руки тому на ягодицы, когда они уже начали целоваться, потому что давно хотелось, чёрт возьми! — Вот ты... — Ричи в полумраке только сейчас заметил, что на Эдди его трусы. Опять. — Ты же хотел, — пожал он плечами, кусая слегка его ухо и оставляя под мочкой мокрые поцелуи. — И ты… не только тренировался, но и подготовился, — рука мужчины заползла под трусы, начиная слегка массировать член Каспбрака, тот ахнул от неожиданности, — Пять баллов, детка. Значит, тебе будет всё равно, если от них и живого места не останется, — рука отстранилась, и Эдди готов был падать без сознания, когда до его ушей долетел трек рвущейся ткани. — Подготовился, — поцелуй в губы, — Листал твои фотки весь день, — съехидничал Эдди, снова притягивая его к себе. Как у них оставались силы на нежные поцелуи — было не понятно, Ричи продолжал медленно ему надрачивать, сам стоя в одних своих трусах (этим вечером у них чуть больше общего, чем обычно). До кровати Эдди дошёл уже абсолютно голый, оставив то, что было раньше элементом одежды, где-то на полу, и пофиг. Впервые, но настолько всё равно ему ещё не было. — «Неуклюжие девственники» или «Как в нашу последнюю ночь»? — накинул варианты Ричи. — Судя по тому, — Эдди встал на матрас коленками, пошатываясь, заметил, как тот был готов его подхватить за руку, если он начнёт падать, — Что ты только что порвал на мне свои трусы, то нечто среднее. — Иди ко мне, моё нечто, — Ричи мягко поманил его обеими руками, притягивая к себе, начиная целовать того в подбородок и в местечко рядом с кадыком, — Ты даже мылся моим гелем, — он вдохнул носом побольше, — Просто маньяк какой-то. — Что-то в этом есть, — Эдди уже сам потянул за резинку боксеров Ричи, — Это будет нам уроком, — кивнул он. — Тебе, — усмехнулся Ричи, — Что-то я не помню: «Не убивай», «Не прелюбодействуй», «Не кради». Там было что-то про «не уезжай»? — Я оформил подписку на интернет-магазин для взрослых. В среду. Ты уехал в понедельник. Ричи хватило пяти секунд, чтобы Эдди уже с его волей потерял равновесие, а Эдди от неожиданности мыкнул в голос, падая. Они целовались ещё минут семь, и это было просто восхитительно, потому что та копилочка эмоций наконец-то смогла лопнуть, ведь им так захотелось, а не кто-то сорвался и пролетел с недержания (читай: недотраха) гору километров, бросив все свои дела. Ричи вальяжно разлёгся почти «звездой» поверх пока чуть смятого одеяла, Каспбрак слегка замкнулся, смотря на него, а потом сел сверху, проведя ладонями и подушечками пальцев от низа живота и до плеч, специально задевая соски. — Я хочу массаж, — голос звучал весьма игриво, что заставило Эдди улыбнуться. — Я не очень в нём хорош, но я мог бы… — Нет, я хочу сделать массаж тебе, — Эдди понял, но не до конца, — Ляг на меня сверху. Спиной и поясницей чуть выше, — тот, всё ещё ведомый в этой ситуации, сделал всё так, как попросил Ричи, будучи мало уверенным в его затеи, потому что, пока не понимал её сути до конца. — Ты оставил смазку в ванной. Возле слива в кабине, — Эдди замер, чувствуя, как Тозиер тыльной стороной ладони поглаживает его спину, — Поэтому я сразу подумал, что ты решил сослужить мне, да? — Да, — Эдди постарался бы расслабиться, но с тем возбуждением, которое у него уже было сейчас, это являлось весьма трудной задачей, — Ты решил… Боже, я не буду это говорить. — А тебе и не нужно ничего говорить. О последнем Эдди был не против вовсе, когда в него проникли сразу два пальца. Движения в манер ножниц, а к ним присоединился и третий, благо этому помогла слюна Ричи и некоторые остатки смазки внутри Эдди. Ричи не искал его простату, он хорошо знал и научился управлять эрогенными зонами Эдди, — это было так и к тому, что большим пальцем правой руки Рич сейчас легонько массировал его плечо — там тоже была найдена им когда-то своя точка. Эдди вскрикнул настолько высоко, что ему на мгновение показалось, что это и не его голос, а кто-то просто неудачно подыграл ему из темного угла их спальни, пытаясь выразить за него это ощущение. — Коснись её, — Эдди уже и не хотел быть скованным, — Ещё раз. На обычных «тычках» ничего не смело кончаться. Ричард, как минимум, этого не планировал. Поэтому через пару таких же касаний, он и не стал убирать руку или просто пальцы, он массировал, по-другому это назвать вряд ли получилось бы. Тело Эдди стало свинцовым, он расслабился и напрягся одновременно, кровь в его жилах вскипела, стало душно, но даже это было приятно. Казалось, что все органы чувств мгновенно отключились, чтобы он мог испытывать лишь это плавное и непрерывное движение Ричи. Это не было резко и страстно, поэтому, возможно, Эдди еле смог подумать о том, что от этого сонно-нежного касания он готов был обкончаться без резкости, скорости и безумного порыва. Он слегка двинул тазом, как по инстинкту, Тозиер рефлекторно прихватил его второй рукой за бедро, затем в гримасе довольного кота зашептал: — Детка соскучился по нежностям, да? — поцелуй в ухо, — Есть какие-нибудь пожелания? — мочка на секунду оказалась сомкнута меж его губ, пока Эдди не закинул голову чуть назад от нынешних ощущений. — Во славу простате, — Эдди попытался выдавить усмешку, но получился лишь стон, который прорвался сквозь сбитое дыхание, — И «нет» дэдди-кинку, Ричи, — не сдержался он, даже сейчас. — Но тебе же нравится, я знаю это, — в противовес настаивал Ричард, — Пожелания? — повторил мужчина. — Молочный коктейль с водкой, блять. Трахни меня, Ричи! И получилось действительно «во славу», потому что уже будучи перевёрнутым на спину и с членом Ричи там, где ему в этой ситуации и нужно было быть, Эдди ничуть не пожалел о своём пожелании, так как нежностям этим вечером наступил конец.***
Осознавать очевидные вещи многим бывало не по вкусу. Осознавать посредственные очевидные вещи — становилось ещё хуже. Эта самая вещь заключалась не в том, что Эдди кончил за последние пару часов раз пять, что было невероятным для него (смысл с двойным дном, если подумать), и не в том, что на его крики, буквально, не сбежались люди из соседних домов или штатов, он думал, что это было бы предсказуемо, потому что эта ночь стала одной из тех, когда Каспбрак забывал себя контролировать. Ричи трахал его действительно быстро, ему не нужно было даже шептать в тот момент, как он скучал по нему, подавая это, как аргумент за свой пыл. На позу третью, когда Эдди сел на него сверху и мог самостоятельно контролировать процесс, младший уже и сам доказал тому, что он тоже соскучился, не меньше. Так вот… Очевидная вещь. Она была важна, хотя бы для Эдди. Он понял, что нормально сесть уже часов через семь будет трудновато. И это было бы почти смешно, если бы не определённый факт того, что он также не сможет нормально контролировать походку, принимать душ, водить машину и просто элементарно работать в сидячем положении. — Придётся взять больничный, — выдохнул Каспбрак, сам неверя в настоящую причину его отсутствия в отделе ближайшие пару дней. Они с Ричи лежали в позе «Ложечек», укрывшись одеялом. Рич загрёб его к себе одной рукой и дышал куда-то в висок, без очков и с прикрытыми глазами. — Ты настолько соскучился, что наш уикенд затянется? Будем кроликами? — абсолютно серьёзно поинтересовался он, слегка зевнув. — Ага, конечно, — издевательски ответил Эдди. — Ну оргазм мы уже пережили. Можно и сарказм потерпеть, — Ричи прижал его крепче, заметив, как Эдди перенял его зевок к себе.