Самурайская кровь

Створка сёдзи* открылась, и из комнаты Рики вышел доктор. Следом за ним появилась старуха-акушерка из города. Она принимала роды у всех более-менее богатых и знатных дам, славилась своим опытом и бережным отношением к мучающимся женщинам и младенцам. Такэо ждал вестей в своей комнате: то смирно сидел с закрытыми глазами, пытаясь справиться с волнением, то нервно ходил из стороны в сторону. — Не выжил? — спросил он, как только увидел медиков. — Нет, — коротко ответил доктор, отрицательно покачав головой. — Слишком ранний срок. — А как она? — последовал очередной вопрос. — Скоро вернется в норму. Но Рике-сан нужен полный покой. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю. — Я не об этом спрашиваю! — грубо отчеканил Такэо. — Она наконец сможет родить ребенка или нет?! — Не сможет. У нее было три выкидыша на ранних сроках и преждевременные роды на шестом месяце. Она не вынашивает детей, — уверенно заявил доктор. Такэо перекосило от гнева. Он уже много раз задавал вопрос о том, можно ли разрешить проблему и вылечить Рику, но всегда получал отрицательный ответ. Однако от своего не отступал. И теперь, когда казалось, что все получилось, ребенок снова умер еще до рождения. Такэо пришел к Рике только после того, как полностью совладал с самим собой. Она лежала на футоне* в привычной позе — на спине с прямыми руками вдоль туловища, устремив пустой взгляд в потолок. Рика болезненно воспринимала все происходящее. Такэо тихо прошел и сел рядом с ней. — Отпусти меня к отцу, — немного хрипловатым голосом выдавила из себя Рика. — Запроси развода. Я не смогу дать тебе сыновей. — Нет, — спокойно, но твердо ответил Такэо. — Я не отвернусь от тебя и не выгоню с позором. Ты все равно будешь моей женой. Рика не выдержала и заплакала. Все, чего она хотела — это избавиться от мучений. Ее не пугал позор и невозможность выйти замуж во второй раз. Ее душила бескорыстная любовь Такэо. «Тогда я совершу дзигай*», — подумала она, но вслух ничего не сказала. Знала, что если скажет, ей не позволят осуществить задуманное. Свяжут, приставят постоянную охрану — сделают что угодно. Такэо ушел совершенно расстроенный. Он был уверен, что поступает с Рикой наилучшим образом. Она должна проявлять благодарность, а не строить из себя самую несчастную женщину во всей Японии. Изо дня в день тяжелые мысли терзали Такэо. Так он стал пить сакэ* все чаще сверх той нормы, которую ставил перед собой на гулянках, необходимых для успешного ведения дел. Вечеринки стали проходить не только на нейтральной территории, например в Шимабаре*, но и в его доме. Контингент был самый разный. Сакэ лилось рекой, приглашались гейши, майко*, а потом и вовсе таю*. Приличные встречи постепенно превращались в пьяные оргии. Верхушка Синсэнгуми тоже присутствовала: Кондо Исами, Хиджиката Тошизо, Яманаме Кейске и Ито Кашитаро. Рика же в такие моменты оставалась в своей комнате, слушая неприличные крики и стоны. Она все больше зверела, не до конца понимая, что именно выводит ее из себя. «Кого я ревную?» Противный внутренний голосок настойчиво отвечал: «Хиджикату». После того как заместитель командира Синсэнгуми проводил ее до дома, Рика видела его достаточно часто. Такэо тесно сотрудничал с отрядом ронинов. Постепенно ее раздражение, возникшее в связи с поведением Хиджикаты, прошло. От негативного отношения не осталось даже следа. Невольно им приходилось общаться все ближе и, как следствие, узнавать друг о друге больше личного. Один раз Кондо и Хиджиката застали Рику за тренировкой с нагинатой. Ожесточенный бой между двумя молодыми женщинами заставил мужчин остановиться, ибо они нечасто такое видели. Быстрые и четкие движения двух невероятно гибких тел заворожили бы даже лучшего копейщика Синсэнгуми. Сосредоточившись на тренировочном сражении, Рика долго не замечала появления двух случайных наблюдателей, а когда заметила — пропустила удар. — Больше концентрации, Рика-сама! — резко выкрикнула ее оппонентка. — Спасибо, Мияко, — невозмутимо ответила ей Рика, глядя совершенно в другую сторону. — Сделаем перерыв. Мне нужно поприветствовать гостей Такэо-самы. — Это было очень впечатляюще, Рика-сан! — с открытой улыбкой подметил Кондо. В плане общения он нравился Рике намного больше Хиджикаты, из которого лишнего слова не вытянешь. — Спасибо! — она остановилась напротив них и поклонилась. — Прошу прощения, что предстала перед вами в таком виде. На Рике было надето неприглядное кимоно, в котором удобно тренироваться и не жалко запачкать или порвать. — О! Вы во всем прекрасны! — поспешил поддержать ее Кондо, почти незаметно толкнув Хиджикату в бок. Тот невозмутимо продолжал молчать. Рику это больше не отпугивало. Даже наоборот — подогревало интерес. «Кто же кроется за этим хладнокровием и жестокостью?» — думала она. Женщина внутри нее мечтала разрушить эту оболочку, докопаться до самого сердца сурового воина и завладеть им. Соблазнить, заставить полюбить ее. Но что-то подсказывало ей, что сделать это будет совсем не просто. Способен ли этот человек вообще на любовь? И зачем ему чужая жена, успевшая подпортить свое тело несколькими беременностями и неудачными родами? Он найдет себе свежую плоть: юную майко или дорогую гейшу. В одном только Рика была уверена точно: Хиджиката никогда не женится и до самого конца будет верен только пути воина и отряду Синсэнгуми со знаменем искренности, которое они так явно продемонстрировали наутро после инцидента в гостинице Икеда-я. — Благодарю вас, — с очаровательной улыбкой произнесла Рика. — Такэо-сама ждет вас. Позвольте мне вас проводить. Пока она шла впереди, Хиджиката не сводил глаз с ее точеной фигуры. Буквально пожирал ее глазами. От внимательного Кондо, больше половины жизни знакомого со своим другом Тоши, это не укрылось. Он понимал, почему именно эта женщина заинтересовала Хиджикату. У нее был агрессивный стиль сражения. Внутри скромной с виду Рики подрастала маленькая демоница, еще не опасная, но уже коварная и притягательная. Хиджиката ощущал это всем своим мужским нутром. Рика пришлась ему по вкусу. И он не меньше нее самой желал сорвать оболочку и увидеть истинную женскую натуру во всей красе. С каждой вечеринки Хиджиката уходил трезвым, как только в комнату вплывали таю. Ему не было никакого дела до мнения окружающих. Товарищи и тем более недоброжелатели подозревали всякое разное: импотент, мужеложец, смертельно больной… Кондо же объяснял им все очень просто: Хиджиката в принципе никогда не пьет и содержит для особых нужд одну проверенную гейшу, которая не выходит к другим клиентам. Он не больной, напротив, он за чистоту тела и трезвость ума. Вечером, когда Рика наконец взбесилась окончательно, Хиджиката выбрался на свежий воздух из логова разврата и едва различил ее силуэт в полумраке двора. Она сидела на краю колодца недалеко от ворот. На плечи Рики было накинуто плотное хаори. Под широкими полами прятались ножны с катаной. Об этом легко можно было догадаться. Хиджиката не крался, поэтому Рика быстро обернулась на звук, машинально опустив ладонь на рукоять меча. — Почему я всегда встречаю тебя совсем не там, где тебе стоило бы быть, и не в то время? — резко стерев все границы, строго поинтересовался Хиджиката. — С каких это пор мы так свободно разговариваем? — мрачно спросила Рика, тоже не пытаясь строить из себя образцовую представительницу самурайского клана. В действительности все старания ее любимой мамы и наставниц порой казались напрасными. — Мы уже давно знакомы. Несколько лет. — Это ничего не меняет. Ты никогда не сокращал дистанцию, Хиджиката-сан, потому что того не дозволяет кодекс. Мы давно знакомы, но почти ничего друг о друге не знаем, — Рика продолжала говорить серьезно. Из-за темноты Хиджикате сложно было разглядеть выражение ее лица, но он точно представлял, каким оно было. — Может и так. Но я знаю, зачем ты здесь. Головы этим таю поотрубать решила, — уверенно заявил он, ничуть не сомневаясь в своем умозаключении. — Потому что больше не можешь этого терпеть. Рика его слов не подтвердила. Все-таки еще не совсем из ума выжила. Она просто попыталась увести разговор в другое русло: — Нас могут застукать двоих в темноте. — Там все пьяные, как свиньи, а домашние носа не высунут, пока господин и его гости развлекаются. Сейчас мы в большем уединении, чем когда-либо еще, — заявил Хиджиката и сел рядом с ней плечом к плечу. — Почему ты ушел оттуда? Слышишь, какие сладостные стоны? У меня таких никогда не было. — Таю вынуждены притворяться. Это их работа. А я бы дал тебе все это по-настоящему: со стонами и криками от удовольствия. Но рисковать твоей жизнью не могу. За измену в твоей семье — дзигай. А ушел я, потому что не сплю с кем попало. Я уходил всегда. — Ты врешь мне, — негромко заявила Рика, попытавшись заглянуть в лицо Хиджикаты, но увидев лишь общие очертания. Почему она не боялась говорить с ним на равных? Потому что он этого хотел и позволил. — В чем именно, поясни! — Ты не только моего дзигай опасаешься. Ты знаешь, что результатом наших отношений станет твое личное сражение с Такэо и разрыв с кланом Миямоти. Ты о Синсэнгуми заботишься. Женщина в твоей жизни тоже второстепенна. — Я воин, Рика, и чту Бусидо. Мне нужно, чтобы ты жила. Если все плохо с мужем, не кидайся на клинок, подумай, как можно поступить по-умному. Не срубай головы таю. Это глупое решение, принятое в порыве гнева. Рика глубоко вздохнула, на мгновение прикрыв глаза и представив, что кроме нее и Хиджикаты больше никого в мире нет. Ей стало легче, когда необходимость в ревности отпала. — Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил Хиджиката, зная, что Рика поняла его. Слухи о ее состоянии распространялись в кругу знакомых очень быстро. — Намного лучше, — честно ответила она. — Но матерью мне не быть. От этого больнее всего. — Одна в чужой семье, полностью оторванная от родителей и кровных родственников. Даже поплакаться некому. Ты должна была быть готова к такому, дочь самурая, — тихо, с долей сожаления произнес Хиджиката. — У меня должны были быть мои дети в этом чужом клане, который я обязана считать своим. Но их нет. Последнего даже удалось похоронить по всем обычаям. Такой крошечный, но уже совсем как человек! — Рика замолчала, поняв, что чересчур демонстрирует свои личные переживания, о которых мужчине знать совсем ни к чему. — Прошу прощения, Хиджиката-сан, я говорю лишнее, — собравшись и резко сменив тон, произнесла Рика. Хиджиката ничего не ответил. Рика ощутила ласковое прикосновение его теплой ладони на своей щеке. Последовавший поцелуй вышел долгим: сначала нежным, а потом горячим и глубоким до неприличия. Рика почувствовала возбуждение внизу живота. Одной рукой обняв Хиджикату за плечи, другой она смело коснулась напрягшегося мужского естества, скрытого под широкими хакама, чтобы убедиться, что не одна она настолько сильно желает близости. — Не дразни меня, Рика, — выдохнул ей в губы Хиджиката. — Мы закончим начатое, — шепнула ему на ухо Рика. Получилось томно и слишком интимно. Она тихо встала и поспешила вернуться в свою комнату, окрыленная чувством, оказавшимся взаимным.