Sorry, Not Sorry (Прости, но мне не жаль)

Весной, когда уходил пронизывающий холод, Баки обычно становилось легче. В этот раз не помогло: хоть в форточку дул приятный ветерок, спалось все равно паршиво. Вот уже несколько дней он чувствовал себя напряженным как струна — и при этом очень усталым. С тех пор как Мистер Вселенная нагло вмешался в митинг у Ветеранского центра, а потом притащился к Баки домой, Баки то и дело обнаруживал, что торчит за компом посреди ночи, бодро отвечая на электронную почту или решая чужие технические проблемы. Хотя срочной работы сейчас не было. Но это придавало его бессоннице смысл — иначе пришлось бы тупо валяться и смотреть в потолок, вспоминая, что творилось на этом самом матраце. До сих пор не верилось, что ему дрочил сам Капитан Америка. Конечно, между ними проскочила искра, но это можно было рационально объяснить — чувак взял в руку член Баки. И чем больше Баки об этом думал, тем больше бесился. Он закрыл ноутбук и включил телевизор, но мозг даже не пытался вникнуть в происходящее на экране. Что, блядь, этот Роджерс о себе возомнил? Притащился к Ветеранскому центру, выполнить, так сказать, норму благотворительности, и на этой волне слегка увлекся? Устроил Баки развлечение, чтоб потешить свое самолюбие или приласкать «несчастного ветерана»? Мысль о том, что Роджерс просто пожалел его, привела в бешенство. И когда на экране в очередной раз появилась красивая самодовольная рожа Капитана Америки, Баки швырнул в телевизор банку из-под пива. Снаружи выли сирены — полиция и скорая. Баки выключил звук и нахмурился. В этом районе к вою сирен все давно привыкли, они воспринимались как фоновый шум, но сейчас орало подозрительно громко. Он встал и подошел к окну. Красно-синие огни вспыхивали буквально под домом, и Баки вылетел в коридор, обливаясь холодным потом. Ночь полыхала красным и синим. Группа парамедиков толпилась на пятачке, который местные называли «седьмое небо». Потому что именно там торговали наркотой. Баки вгляделся и разглядел за спинами парамедиков потертую, местами драную желтую куртку — очень знакомую. — Мать твою, Денни, — прошептал он, бездумно охлопывая себя по карманам в поисках сигарет. Хотя одет был в треники без карманов. — Подымить охота? — поинтересовался Бобби, бывший морской офицер. Его бледное лицо прорезали морщины, а еще у него не было ног. Обеих. Он слегка приподнялся в инвалидной коляске, чтобы предложить Баки сигарету. Баки кивнул в ответ. — Спасибо. — Чувак, где тебя носило? — вмешался Стерлинг, в прошлом — морской пехотинец, а сейчас просто здоровенный латиноамериканец, темноволосый, с обветренной кожей. Он годился Баки в отцы, однако до сих пор мог перепить его — оставался сидеть, когда тот уже валялся под столом. Баки повернулся к Стерлингу, прикуривая от его сигареты. Глубоко затянулся, наслаждаясь вкусом, и медленно выдохнул — напряжение понемногу уходило. — Да тут, рядом, — расплывчато ответил Баки и кивнул на носилки — Денни как раз укладывали на них. — Думаешь, он выкарабкается? — Ясен пень, — отозвался Микки. — Как минимум, ради того, чтоб ширнуться еще раз. Микки был чуть младше Баки. Темная кожа, бритый череп. Бывший Армии сержант, из-за тяжелой формы ПТСР не может удержаться ни на одной работе. И как-то умудряется стебаться над всем подряд. Баки задохнулся от нервного смеха. — Кошмар какой. — Так правда же, — ухмыльнулся Микки. — В каком это смысле «тут рядом»? Мы не любовались на твою задницу с тех пор, как ты утащил к себе Капитана Америку. Остальные так пристально уставились на Баки, что ему немедленно захотелось развернуться на каблуках и нырнуть в подъезд. Меньше всего хотелось обсуждать Роджерса и то, что между ними случилось. — Так что там было, Баки? — не отставал Стерлинг. — Ты не имеешь морального права продефилировать мимо нас под ручку с супергероем, а потом ничего не рассказать. Баки раздраженно выдохнул. — Он заскочил в Ветеранский центр попиариться на халяву, возомнив себя нашим благодетелем. Я позвал его в гости и заодно высказал все, что о нем думаю. Ему это не понравилось, и мы поцапались. Бобби длинно присвистнул. — Ну ты, Баки, и засранец. Этот чувак спасал город и заодно весь мир раз, наверное, десять. Ты не имеешь права хамить ему. Баки опустил глаза, делая вид, что отповедь произвела на него впечатление, хотя вообще-то ему хотелось заткнуть Бобби к собачьей бабушке. Стерлингу история тоже понравилась, его глаза так и сверкали в красно-синем свете мигалок. — Не может быть все так плохо. Он пошел за тобой и оставался наверху какое-то время. Чем больше Баки рассказывал, тем настойчивее становились вопросы. Он снова затянулся, и Микки начал ржать. — Да быть того не может! Ты завалил в койку Капитана Америку? — Стоп, — предупреждающе сказал Бобби, глядя Микки в глаза. — Не сочиняй глупых сплетен. — Но ведь это могло случиться! Помните, в прошлом году он проболтался, что на самом деле бисексуал? Бобби только рукой махнул. — Поверю не раньше, чем увижу сам. Подозреваю, он до сих пор сохнет по Пегги Картер. — Но это никак не мешает ему быть бисексуалом, Бобби, — сказал Микки так терпеливо, будто разговаривал с ребенком. — Ладно, может, Баки подтвердит, — примиряюще сказал Стерлинг, скрестив руки на груди. В ответ Баки выдохнул облако дыма прямо ему в лицо, и Стерлинг шарахнулся, мотая головой. — Ничего такого не было, — фыркнул он. — Эту бы фантазию, да в мирных целях. Вам, ребята, романы надо писать. — Как появится у меня компьютер, так сразу и займусь, — огрызнулся Микки. Стерлинг все не мог успокоиться. — Так почему он торчал у тебя так долго? — Спорил. Горячая голова, хлебом не корми — дай повоевать. Я ему чутка подыграл, а потом выставил за дверь. — Е-мое, Баки, — в голосе Бобби слышалось явное неодобрение. — Это ж герой войны, гребаная легенда! — Бобби, ты его вообще не знаешь! — вырвалось у Баки. — Это просто перекачанный мудак с раздутым эго, я всего-то пнул его слегка. Думаю, пойдет на пользу. Микки снова рассмеялся. — Чувак, у тебя стальные яйца. Ты хоть представляешь, насколько он силен? Я слышал, он может поднять танк как пушинку. — Еще как! — убежденно воскликнул Бобби. — И поднимал уже, в сорок третьем, прямо перед тем, как вмазать по роже Гитлеру. Баки закатил глаза. — Боже ты мой. Хватит уже верить в бабкины сказки. С Гитлером он не дрался. — Тебя там не было, — упрямо возразил Бобби. Баки поджал губы. — Когда я в последний раз читал Википедию, никто не писал, что Гитлер умер от того, что ему кто-то вмазал. Если Роджерс так силен, чтобы поднять танк, он одним ударом бы его прикончил. Стерлинг хмыкнул. — А тебе приспичило его позлить? Ты самоубийца или кто? — Да нет, — Баки пожал плечами. — Просто этот парень мне не нравится. Подумаешь, Американский пирог-переросток. Тут застонал Микки. — Баки, Баки, слушай меня. Ты не видишь картину целиком. Капитан Америка в курсе, как тебя зовут! Он пришел к тебе в гости! Чувак, шанс один на миллион! — Ага, был, — проворчал Бобби. — Баки психанул и разозлил этого парня. Умный — сил нет. — Ну может стоит извиниться — и он вернется, — почти взмолился Микки, будто его это задело до глубины души. — Может, вы с ним договоритесь, и он прицепит кому-нибудь навороченный протез от Старка. — Меня и собственный вполне устраивает, — сообщил Баки, сжимая свой кулак из углеродного волокна. — Или работу найдет, — добавил Бобби. — Спорить могу, если ты извинишься и объяснишь ситуацию, он тебе поможет. Он отличный парень. — Да вы его даже не знаете! — возмутился Баки. — Угу. Ты его лицо видел? Там огромными буквами написано «блин-блин-блин, я так хочу помочь», — не согласился Стерлинг. — Да ну, чувак, тебе выпал счастливый билет. Хоть о друзьях подумай. На крайняк, хоть выпросишь нам экскурсию по башне Старка. — Мне бы хотелось встретиться с Тони Старком, — задумчиво произнес Бобби. — Я рассказывал, как однажды видел его отца? Баки устало вздохнул. — Ага, ты постоянно об этом рассказываешь. — Этот мужик был гением, и сын пошел в него. Если ты будешь с Капитаном повежливее, он может устроить нам встречу. — А я хочу увидеть Черную вдову! — подхватил Микки. — Не, не, Сокола! Этот парень чертовски шустрый. Видал, как он летает на своих крыльях? И вообще, он правая рука Кэпа. Если ты с ним подружишься, Сокол всяко нарисуется поблизости. — Ну уж простите, что всех разочаровал, — подытожил Баки, растирая ботинком окурок. — Ничего этого не будет. Я не имею привычки извиняться, и Капитан Трепло тут больше не появится. И очень прошу не упоминать о нем в моем присутствии, лады? Все послушно замолчали, но на лице Бобби отражалось искреннее огорчение. — Микки, ты сегодня в норме? — уточнил Баки. Тот кивнул. — Ага. Я останусь у Бобби. — Тогда ладно, ребята. Пересечемся позже. Спокойной ночи, — пробормотал Баки, поворачиваясь в сторону подъезда. Пока он поднимался по лестнице и доставал ключ от квартиры, ненависть внутри достигла точки кипения. До сегодняшнего дня он ни разу не окрысился на ребят. Они были его спасательным кругом, особенно тогда, когда остальной мир казался совсем уж невыносимым. Они прикрывали ему спину в нелегком бою с мирной жизнью. Во всем виноват Роджерс. Он притворялся своим в доску парнем так успешно, что друзья Баки готовы были молиться на его задницу. Пусть этот Роджерс в жизни выглядит еще здоровее, чем в телевизоре или на плакатах. Пусть у него идеальное лицо, красивые глаза и обаятельная улыбка. Пусть когда-то, будучи еще подростком, Баки мечтал о таком огромном члене — пока не отправился на войну и не перестал мечтать. Потому что наконец понял, что герои вроде Роджерса не могут быть настоящими, это самая обычная показуха. Пропаганда, если угодно. Образ Капитана Америки — умело придуманная иллюзия, и Баки видел его насквозь. Достаточно было пары оскорблений — и фанера раскололась, этот святоша разозлился, как самый обычный человек. Баки забрался под одеяло, пытаясь не думать о том, как Роджерс поднял его в воздух и швырнул на матрац будто вещмешок. Бесило само воспоминание о том, как жар охватил все его тело, и рык, вырвавшийся из горла Роджерса, заставил его сердце биться как сумасшедшее. Такая страсть, направленная только и исключительно на самого Баки, взволновала его больше, чем хотелось бы. Как бы глупо все это ни выглядело, лицо Роджерса он точно забудет еще нескоро. Стоило подумать о делах поважнее. Например, про очередной митинг, который запланирован на завтра. Предстоит многое сделать. Баки мысленно взмолился тому, кто присматривает за Вселенной, чтобы эти протесты привлекли достаточно внимания перед ближайшим заседанием Бюджетного управления Конгресса. На следующее утро Баки проснулся от того, что свело шею. Чего и следовало ожидать, раз спишь на продавленном матрасе без всякого каркаса. Пришлось долго крутить головой и разминать плечи, чтобы привести себя в порядок. Горячая вода заставила его кровь циркулировать быстрее, и скоро Баки начал насвистывать песенку. Мысль о предстоящем митинге всегда заряжала его бодростью. Он написал электронное письмо начальнику и договорился о предварительной проверке с новыми клиентами. Среди входящих обнаружилось одно письмо от сестренки Бекки и еще два от матери. Баки переместил их в папку «Семья». Позже он ответит на все сразу, в день, специально выбранный для того, чтобы разобраться с этой херней. Пока сама мысль об этом заставила его поежиться, и Баки спешно нажал кнопку «назад», в поисках очередного письма по работе или о любой другой ерунде, которая не действовала бы ему на нервы. Внизу экрана всплыло уведомление от банка. Баки точно знал, сколько он зарабатывает, но все равно открыл письмо, чтобы убедиться в реальности собственного счета. Ему невероятно повезло найти работу, которая соответствовала бы его умениям и способностям, да еще и удаленно. Благодаря этому ему не приходилось общаться с незнакомыми людьми, плюс свободный график и стабильный доход. Впрочем, до идеала было еще далеко, особенно если представить, где работают, точнее, не работают его друзья. Баки в который раз охватило чувство вины, и он спешно задумался о том, как можно компенсировать эту незаслуженную удачу. Сегодняшний митинг — уже что-то. Баки был искренне благодарен работникам Ветеранского центра, которые разрешили ему собирать людей перед зданием, хотя сами не имели права участвовать в протестах. Выйдя во двор с рупором наперевес, Баки огляделся в поисках Бобби, Стерлинга и Микки. Никого из них не было видно. Разумеется, им еще рановато было появляться, но слабый голосок в голове требовал немедленно извиниться перед друзьями за резкие слова. Впрочем, на это еще будет время. А прямо сейчас Баки нужно быть в другом месте. Едва бросив взгляд на небольшую толпу, которая успела скопиться перед входом в Бруклинский Ветеранский центр, Баки замер. Все принесли плакаты, как было велено. В том числе и Роджерс. Баки прищурился и негромко зарычал себе под нос. Роджерс не испортит ему митинг. Не сегодня. Люди болтали и пересмеивались с Роджерсом, будто он был одним из них. — Ты что тут делаешь? Роджерс сверкнул улыбкой — той самой, с плаката — и поднял повыше транспарант «Выполните свои обещания ветеранам!» Баки пару раз моргнул и уставился в большие глупые голубые глаза. Они казались честными и искренними. Как всё, что говорил и делал Роджерс. Баки напомнил себе, что невзлюбил его в том числе и за это. — Думал, мы тут просто потусить собрались? Или затеял очередную пиар-компанию? Речь идет о человеческих жизнях! Он не собирался орать, но само присутствие Роджерса буквально взрывало что-то у него внутри — как бензовоз, в который ударила молния. Даже думать не хотелось, что это значит. Не сейчас уж точно. Прямо сейчас Баки было куда важнее, чтобы Роджерс свалил отсюда на хрен. — Я знаю, о чем идет речь, — возразил Роджерс, упрямо вздернув подбородок. — Поэтому я и пришел. Я верю в то, что вы делаете хорошее дело. И хочу привлечь к нему больше внимания. Столпившиеся вокруг ветераны одобрительно закивали, кто-то похлопал Роджерса по спине, и Баки чуть не взорвался от злости. Если вышвырнуть Роджерса сейчас — ветераны дружно осудят Баки. Их обманула милая улыбочка и восторженные статейки в СМИ, написанные под диктовку ЩИТа. Трудно было винить их за это. Они просто не знают правды. Баки втянул воздух через нос, досчитал до пяти и медленно выдохнул. — Зашибись, — прошипел он сквозь стиснутые зубы и влез на знакомую скамейку. — Терри, поднимешься сюда? Пожилой мужчина, который стоял рядом с Роджерсом, кивнул и сжал протянутую руку — подняться на скамейку для него было не так-то просто. Баки осмотрелся и с удивлением обнаружил, что толпа стала заметно больше, и плакатов в ней хватало. На другой стороне улицы виднелся фургон Двенадцатого канала. Это было здорово, круче, чем Баки смел надеяться — если не обращать внимание на сраного Капитана Америку, который торчал прямо перед ним с плакатом наперевес — так уверенно, будто имел на это право. — Доброго утречка, ребята, спасибо, что пришли, — начал Баки в рупор. — Сегодня нас собралось немало, давайте сделаем так, чтоб нас наконец услышали. Будем здесь с девяти утра до полудня, кто может — оставайтесь до конца. Если встретите журналистов — вспоминайте наши речевки, и не стесняйтесь махать плакатами, для того мы их и рисовали. У кого-то есть вопросы? — А кофе будет? В толпе послышались добродушные смешки, Баки тоже улыбнулся. — Да, Крис, мы учли твои пожелания. Наши трудолюбивые друзья из Ветеранского центра сделали для всех кофе и пончики. По одному на каждого, не жадничайте и не забудьте сказать спасибо Дарлин, когда будете брать. Несколько человек тут же отделились от толпы, чтоб подкрепить свои силы, а Баки повернулся к Терри. — Ты не обязан говорить, если что. Терри кивнул. — Ничего, я справлюсь. Баки сжал его плечо, успокаивая, и огляделся по сторонам. Роджерс беседовал с тремя ветеранами, запросто, по-дружески. О чем, ради всего святого, они могли говорить? Роджерс — признанная звезда, а эти ребята — они никто, как сам Баки. Чудом выжившие, причем не целиком, и теперь изо всех сил старающиеся заново освоиться в мире, который успел о них забыть. — Я готов, — сообщил Терри. Баки снова вскинул рупор. — Что ж, ребята, я думаю, для начала стоит вспомнить, зачем мы тут собрались и почему это так важно. У нашего друга Терри есть история, которой он хотел бы поделиться. Терри взял рупор дрожащими руками, и Баки обнял его за плечи, чтобы приободрить. — Многие из вас меня знают, но я на всякий случай представлюсь: Терри Картер, ветеран. Первый батальон Первой дивизии морской пехоты. Воевал дважды: в Ираке и в Афганистане. Вернулся домой несколько лет назад и чувствовал себя довольно паршиво. Я не мог спать, не мог расслабиться, трудно было сосредоточиться хоть на чем-то, разочаровался во всех увлечениях, злился на весь белый свет, полный набор, короче. Еще и проблемы с мочевым пузырем. Думаю, большинство из вас в курсе, что это за херня. — Не то слово! — крикнул кто-то. Многие согласно закивали, и Баки крепче обнял Терри за плечи, восхищаясь его смелостью. Его тело дрожало как в лихорадке. — В конце концов все стало так плохо, что даже семья начала от меня шарахаться. А я понемногу докатился до колонии Райкерс. Судья посоветовал мне взять себя в руки и отправиться в местный Ветеранский центр, и с тех пор они к моим услугам. Терри говорил с насмешкой, и в толпе кто-то весело зафыркал. Но ничего смешного в этом не было. Волна гнева снова поднялась изнутри, угрожая затопить Баки с головой. Они не зря пришли сюда. — С тех пор я тусуюсь здесь. Чтоб вы знали, я ничего не имею против Дарлин, Девида и Филлис. Они классные ребята. — Про Боба не забудь! Все рассмеялись. — Точно, еще и Боб. Они делают все, что могут, собирают все возможные ресурсы, но этого недостаточно. Им нужно подкрепление, мы все это заслужили. Толпа согласно забормотала. — Когда я притащился сюда пару лет назад, мне пришлось ждать целую вечность, пока дошла очередь. У них просто не хватало людей, чтобы принять меня. Думаю, не мне вам объяснять: когда в голове такая каша, месяцами ждать неизвестно чего — все равно, что вариться в адском котле. Я думал, что этот кошмар остался там, в пустыне, но нет. Мне пришлось мысленно вернуться туда и справляться со всем самостоятельно — потому что дождаться помощи казалось нереальным. Я подумал, раз у них не хватает народу, чтобы помочь мне, я помогу себе сам. Конечно, никаких лекарств у меня не было, и я начал пить, чтобы справиться с кошмарами и прочей дрянью в голове. — Ты это зря, парень! — выкрикнули из толпы. — Да что ты говоришь, — Терри криво усмехнулся. — С этого все началось. Я тыщу раз думал о том, чтобы бросить это дело. Непросто отрывать свою задницу от кровати и тащиться к метро, когда хочется уже плюнуть на все и пойти ко дну. Но в конце концов я справился. А некоторые ребята… не доживают до счастливого конца истории. Баки сжал плечо Терри, чтобы ободрить его. — Короче, после всех этих приключений, — продолжил Терри, — я наконец-то увидел медсестру, которая отсыпала мне немного таблеток от дерьма в голове. В толпе послышался сочувствующий смех, Баки тоже улыбнулся. — Однако, это заняло четыре долбаных месяца. Я пришел сюда в феврале, а с медсестрой встретился аж в июне. В июне! Со мной что-то не так, или вам оно тоже кажется полным бредом? — Полный бред! — поддержал кто-то. Баки похлопал Терри по спине, и тот вернул ему рупор. — Терри, с тобой все в порядке, — подтвердил Баки. — Обычное дело для Ветеранского центра. Скольким ветеранам приходится ждать неделями и месяцами, чтобы получить честно заработанные льготы, потому что центру не хватает денег или сотрудников? Сколько народу сдается и уходит или, что хуже, оказывается на улице, или в тюрьме, или на том свете? Неужели мы это заслужили? — Нет! — взметнулось над толпой, таблички поднялись выше. Роджерс невольно притягивал взгляд Баки. Лицо его раскраснелось, в глазах полыхал праведный гнев. И этот гнев ему очень шел. Гм. Может быть, Капитан США и правда явился сюда бескорыстно, или его проняла история Терри. Баки даже засомневался — не пора ли изменить мнение о Роджерсе… Ровно до того момента, пока через толпу не ломанулась репортерша Двенадцатого канала. Толпа дружно скандировала лозунги и размахивала табличками, как было сказано. Но девица с микрофоном и ее оператор смотрели только на Роджерса. — Эй! Эээй! — крикнул им Баки. Репортерша уставилась на него, слегка обалдев, будто только что заметила. — Почему ты хочешь обратиться к нему? У него и так есть все льготы, какие только можно и нельзя. Мы служили стране не хуже, а теперь не заслуживаем внимания? Почему вас тут не было, пока он не появился? Репортерша стушевалась и неуверенно покосилась на Роджерса. Тот в очередной раз сыграл роль чемпиона страны по благородству: мягко кивнул, указывая оператору на Баки. Внутри опять вспыхнуло раздражение. Баки абсолютно не нужна помощь Капитана В-Каждой-Бочке-Затычка. Толпа скандировала все громче по мере того, как оператор приближался к Баки. Репортерша сказала несколько слов на камеру, а потом повернулась к Баки, без слов умоляя его о пощаде. Внутренний засранец Баки немного смягчился. В конце концов, не такое он и чудовище. Поэтому он спрыгнул со скамьи и вежливо ответил на все вопросы. Почему вы собрались тут? Боремся за права ветеранов. Мы хотим получить все льготы, которые заслужили, и которые положены нам по закону. Чего вы хотите добиться этими митингами? Чтобы об этой проблеме узнало как можно больше народу. Может быть, и до Конгресса наконец дойдет. Может, они выделят нам побольше денег или хотя бы перестанут урезать бюджет, хотя сами сидят на толчках по пятьсот баксов. Как долго вы собираетесь протестовать? Пока что-нибудь не изменится. Сотрудники Бруклинского центра плохо относятся к ветеранам? Центр не виноват. Мы все любим этих ребят, просто их слишком мало. Было бы нечестно осуждать их за это. Какую роль в вашем движении играет Капитан Америка? Вы специально пригласили его сегодня? Господи, да нет же. У нас нет его телефона. Но стоило ему нарисоваться рядом, и вы тут как тут. Надеюсь, вы еще появитесь, даже если в следующий раз он не придет. Репортершу это заявление не слишком обрадовало, но Баки было чисто по-человечески приятно сказать ей гадость. Два часа спустя митинг закончился и люди начали расходиться. Баки спрыгнул со скамейки. Роджерс упорно дежурил неподалеку, будто специально ждал его. Баки фыркнул и отвернулся от него, чтобы попрощаться с другими активистами. Потом зашел в Центр, чтобы поблагодарить Дарлин за кофе и пончики. Дарлин — пожилая афроамериканка с добрыми глазами, улыбнулась Баки устало и благодарно. — Всегда к твоим услугам, дорогой. Может быть, однажды они и вправду услышат. Видит Бог, нам бы тут пригодились лишние руки. Баки выскользнул на улицу. Роджерс так и торчал возле скамейки с табличкой наперевес. — Ты не умеешь вовремя останавливаться, да? — Когда о чем-то переживаю — нет, — ответил Роджерс. Баки устало вздохнул. — Ну ладно, сегодня ты уже сделал доброе дело. И зачем продолжаешь тут ошиваться? Эмоции сменялись на лице Роджерса одна за другой, но в конце концов он все-таки выбрал, на чем остановиться. Баки уже видел это выражение: во время пресс-конференций и на рекламных плакатах с Капитаном Америкой. — Просто хотел донести до тебя мысль: я очень оценил твои идеи и то, как ты их преподносишь. Ты имеешь право меня недолюбливать, Джеймс, и все-таки мы на одной стороне. Я готов использовать все свои ресурсы, чтобы пресса обратила на вас как можно больше внимания и… — Да Боже упаси! — поспешно открестился Баки. — Не нужно делать нам одолжение, мы не нуждаемся в помощи — ни твоей, ни твоих дружков-супергероев. Это наша битва! Битва настоящих ветеранов! — выплюнул Баки напоследок и отвернулся, собираясь пойти наконец домой. — Считаешь, я никогда не сидел в окопе, не стрелял и не убивал врагов? Да я дрался сотни раз! — заорал Роджерс ему в спину. — Да конечно, — огрызнулся Баки и все-таки развернулся к нему лицом. — Но когда ты почти неуязвим, воевать куда как легче. Даже сравнивать нечего. Мы совсем не похожи на тебя. На наших войнах ставки совсем другие, даже не пытайся изображать, что ты понимаешь наши мысли и ощущения! Ноздри Роджерса раздулись. Почему-то его злость доставляла Баки удовольствие. — Я видел, как умирали хорошие люди, такие же, как вы, — выпалил Роджерс. — Люди, с которыми я вместе воевал, которые были моими друзьями. Вместо ответа Баки повернулся к Роджерсу спиной. Он устал и проголодался, а еще было на редкость глупо лаяться у всех на виду — кто угодно может достать смартфон и снять их на видео. Да с какого перепугу Роджерса так волнует его мнение? Баки так злился, что даже не заметил, как за ним пошли — пока у самого подъезда его не окликнул Стерлинг. — Привет, Баки! О! Эй, Бобби, ты глянь, кто к нам вернулся. Баки снова приволок Капитана Америку. Баки невольно зажмурился. — Да ты, бля, издеваешься. — Капитан Америка! — воскликнул Бобби, спешно разворачивая коляску, чтобы ринуться навстречу. Микки глупо ухмылялся из-за его плеча. — Добрый день, джентльмены, — послышался за спиной низкий голос Роджерса. По уму, стоило велеть ему убираться отсюда, но Баки уже нахамил друзьям вчера, и теперь ему хотелось загладить вину. А Роджерс ничтоже сумняшеся пожал руку сначала Бобби, потом Микки и Стерлингу. Баки едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Все представились по очереди, а потом засыпали Роджерса вопросами. Совершенно дурацкими: может ли он поднять танк и бил ли морду Гитлеру (ха! Баки был прав! Это только на сцене изображали!), можно ли попасть на экскурсию в башню Старка, и помирились ли они с Баки. — Тьфу, народ, вы серьезно? — застонал Баки. Роджерс ухмыльнулся так, что Баки захотелось врезать ему по роже. — Я бы предпочел оставить прошлое в прошлом, если он не против, — серьезно заявил Роджерс. Баки только головой покачал. — Ребята, увидимся позже. У меня еще дела. — Баки! — крикнул ему в спину Бобби. — Возвращайся скорее! Но Баки уже скрылся в подъезде и яростно топал по лестнице, взбешенный тем, как нагло Роджерс навязал ему свое присутствие и вмешался в протесты, хотя там и без него прекрасно справлялись. Куда бы Роджерс ни явился, он притягивал внимание как магнитом. Баки не ревновал, ни в коем случае, но на Капитана Америку чуть ли не молились, и это здорово действовало на нервы. Смотрелось глупо и неуместно, а искренние слова Роджерса и его офигенная внешность только усугубляли положение. Вот же дрянь! Стоило поставить кастрюлю с водой на плиту, как в дверь громко постучали. Баки оглянулся и понял, что забыл ее закрыть. Какого хрена? Он всегда запирал ее, так чего ж в этот раз… — Джеймс, — красивая и глупая башка Роджерса сунулась в приоткрытую дверь. Баки не ответил и повернулся обратно к кастрюле, внимательно следя за тем, как закипает вода. Дверь скрипнула, а потом закрылась. — Чего ты хочешь? — рявкнул Баки, выключая конфорку. Роджерс почесал в затылке, будто вдруг застеснявшись. — Твои друзья сказали, что ты хороший парень. Просто мы оба встали не с той ноги, а значит, мне стоит пойти сюда и попытаться вправить тебе мозги. Гнев поднялся изнутри, раздувая капюшон, как кобра, и толкнул Баки вперед, нос к носу с Роджерсом. — Ну да, только я — не они. Мне совершенно не хочется попасть в Башню Старка или повидаться с твоими друзьями-героями, — он злобно ухмыльнулся и подался еще ближе, чтобы прошептать Роджерсу прямо в лицо: — И я совершенно точно знаю, что твоя задница — не центр Вселенной. От Роджерса приятно пахло — мылом и лосьоном после бритья. Слишком приятно, как для человека, несколько часов проторчавшего на митинге. — Ты пока мою задницу не видел, только член, — отрубил Роджерс. — И что-то не припоминаю жалоб по этому поводу. На его щеках играл румянец, а в глазах полыхало самое настоящее пламя, Баки невольно поежился. Ему снова удалось задеть Капитана Америку за живое. Это уже смахивало на наркозависимость, но Баки хотелось бить по его слабым местам снова и снова, провоцировать, наслаждаясь произведенным эффектом. Роджерс будто задышал глубже, как в тот раз, и член Баки невольно дернулся навстречу. Проклятое тело снова предавало его! Как этот мудак смеет быть таким горячим, особенно когда волнуется? — Если ты явился сюда в надежде, что мы помиримся и расцелуемся, хочу тебя разочаровать — не дождешься. Баки привычно огрызался, уже понимая, что этот раунд он проиграл. Но это не означало, что он так запросто упадет к ногам Роджерса, как восторженная девица. Да еще, блин, в собственном доме. — И почему мне кажется, что тебе все равно хочется меня поцеловать? — самодовольно поинтересовался Роджерс. Баки зарычал и отпихнул его обеими руками, но с тем же успехом можно было драться с кирпичной стеной — бесполезно, да еще и больно. Роджерс, говнюк, только улыбнулся в ответ и сцапал Баки за футболку своей огромной лапищей. А потом просто приподнял над полом и впечатал спиной в дверь. Это не могло быть настолько возбуждающим, но от демонстрации невероятной силы Баки будто окатило кипятком. Роджерс мог убить его одним ударом, но до сих пор только отвечал на провокации, даже не пытаясь драться на полную. Однако, все это уже было, и в прошлый раз кончилось простой дрочкой. — Ты собрался меня трахать или опять только с членом поиграешь? Роджерс оскалился в ответ, и Баки ухмыльнулся ему, чувствуя себя абсолютным психом. А потом небо рухнуло на землю. Они цеплялись друг за друга как сумасшедшие, срывая одежду и пихая друг друга в сторону матраца. Баки сам не заметил, как оказался на спине, во все глаза разглядывая золотистое накачанное тело. Характерный щелчок крышки застал его врасплох. Роджерс сжал в руке знакомый тюбик со смазкой. Шустрый, зараза такая. Баки невольно сглотнул. Да, он хвастался, что ни капли не боится Роджерса, но факт оставался фактом — этот парень мог порвать его на британский флаг. И его член… научная фантастика отдыхает! Член у Роджерса был длинный и толстый, вообще-то Баки соврал, когда заявил, что видел и побольше. — Сейчас ты не похож на крутого, — тихо заметил Роджерс. Баки фыркнул. — Я тебя еще умотаю. Роджерс опустил взгляд, его плечи задрожали от сдерживаемого смеха. — Ты невероятный, знаешь? — А ты тянешь время. Давай уже, трахни меня, — потребовал Баки. — И помни, большой член не означает, что тебе не придется поднапрячься. Роджерс сощурился и выдавил на ладонь здоровенную кляксу смазки. Баки откинулся на подушку и попытался расслабиться, чувствуя, как большой скользкий палец поглаживает его между ног. Роджерс как-то очень нежно скользнул пальцем между ягодиц, и это испортило все впечатление. — Давай уже, дедуууля, — пропел Баки. — Заткнись! — выпалил Роджерс, и его указательный палец прижался к анусу Баки. Было жутко щекотно, и Баки нетерпеливо подался бедрами вперед. Палец Роджерса скользнул внутрь, и Баки вздохнул, прося большего. Роджерс посмотрел на него с подозрением, и Баки раздраженно фыркнул. — Мы тут не любовью занимаемся. — Я не хочу сделать тебе больно, придурок, — огрызнулся Роджерс. — И как ты собираешься пропихивать туда свой толстый член, балда? Роджерс на мгновение замер, оценивающе разглядывая его. И Баки чуть не задохнулся, когда внутрь скользнул второй палец. Будто огнем обожгло. Сам бы он никогда так не смог. Кажется, он мечтал об этом с тех пор, как вернулся домой. По венам разливалось жидкое пламя, чистая энергия — ни один антидепрессант не давал такого эффекта. Баки чувствовал себя живым. — Как оно? — голос Роджерса был хриплым, но в глазах светилось беспокойство, и это здорово раздражало. Баки подался бедрами вперед и назад, бросая вызов. — Неплохо. Давай еще один. Приказ был проигнорирован, вместо этого Роджерс сосредоточился на том, чтобы раскрыть Баки получше. Он поворачивал пальцы, ножницами разводя их в стороны, раздвигая упругие стенки, и Баки медленно крутил бедрами в такт. Они тонули в неторопливых ритмичных движениях, постепенно ускоряясь, а потом мудила Роджерс решил поднять ставки и погладил яйца Баки. Баки тряхнуло, и он отчаянно застонал, двигая задницей, чтобы усилить ощущения. Роджерс понимающе хмыкнул и наконец прижал ко входу третий палец. Баки облизал губы и нетерпеливо дернул бедрами, подаваясь навстречу. Чувствовалось, что Роджерс отступит, если увидит хоть малейший признак дискомфорта, и это только подстегивало Баки. Роджерс потянулся через плечо и Баки снова услышал щелчок крышки. Он недовольно закатил глаза, но прикосновение скользких пальцев оказалось неожиданно приятным, охлаждая пылающую кожу. Теперь в ход пошли три пальца сразу, и несколько минут спустя Баки стало почти больно — настолько хотелось большего. — Хватит уже рассусоливать, просто вставь мне, — выдохнул он. Пальцы Роджерса перестали двигаться, и он вздохнул, будто не одобряя. — Хорошо. Ты сам попросил. Он оглянулся через плечо и потянулся к штанам. В заднем кармане оказался презерватив. — Не слишком ли самонадеянно с твоей стороны? — поинтересовался Баки. — Судя по всему, нет, — ответил Роджерс с непроницаемой физиономией. Баки хмыкнул, наблюдая, как он неторопливо раскатывает резинку по огромному члену. Назло собственному беспокойству, Баки взялся за эту штуковину, направляя ее в себя. Очередная порция смазки шлепнулась ему на пальцы и Роджерс легко смахнул его руку. С губ Баки почти сорвалось проклятие, но тут Роджерс выдавил еще смазки и медленно провел по своему члену как настоящий порно-бог. Это было бы смешно, но Баки уже и так возбудился: этот член срочно требовался ему внутри. — Все еще хочешь пожёстче? — спросил Роджерс, сверкая глазами. — Да, блин, мудила! Я хочу… Слова умерли на языке, когда здоровенная головка члена уперлась во вход. Несмотря на тщательную подготовку, давление было почти болезненным, и Баки вдруг обнаружил, что хватает Роджерса за руки. — Ты говорил?.. — сдавленно начал Роджерс, очевидно сдерживаясь из последних сих. Баки глянул на него вызывающе и старательно попытался расслабиться. Похоже, трудно было обоим. Мышцы на груди Роджерса заметно напряглись, бицепсы дрогнули, будто он боролся с собой. На лице застыла отчаянная решимость, и Баки открыто таращился, любуясь еле сдерживаемой силой. Потом рывком отвел взгляд. — И это все, на что ты способен? — с неожиданной злостью выплюнул он и двинул задницей, подгоняя Роджерса. Тот, однако, не обратил на это внимания, продолжая давить медленно и осторожно. Возможно, это было не так уж плохо — когда толстая головка наконец втиснулась внутрь, Баки невольно напрягся, представляя, во что это могло бы ему обойтись. Чувство самосохранения заставило его расслабиться и начать мягко двигать бедрами, помогая члену проникнуть глубже. Каждый новый дюйм ощущался как откровение. До этого ему казалось, что проход даже слишком растянут, но теперь его буквально распирало изнутри. Баки чувствовал себя заполненным, чего не случалось уже очень давно, а настолько — наверное, вообще никогда. Он позволил себе на мгновение прикрыть веки, наслаждаясь ощущением. Когда Роджерс проник до конца, Баки медленно открыл глаза — Роджерс смотрел на него сверху вниз, голубые глаза его потемнели от желания. Баки было тридцать два года — но за все это время ему ни разу не пришло в голову представить себя под Стивом Роджерсом. Его сосредоточенность на партнере буквально опьяняла, невольно вспоминались греческие мифы, что-то там было про смертных, которые чудом удостоились внимания богов. Баки отвел взгляд, твердя про себя, что этот парень никакой не бог. Роджерс — до хуя прокачанный суперсолдат, и его лживая улыбка призвана скрыть истинное предназначение: приманивать мужчин и женщин на службу правительству, которое не выполняет своих обещаний. — Ты двигаться собираешься или как? — спросил Баки. Страсть в глазах Роджерса немедленно сменилась раздражением. Он слегка подался назад, потом качнулся вперед. — Сильнее, — потребовал Баки. Роджерс нахмурился, его руки чуть подрагивали от напряжения — он пытался сдержать себя. Похоже, на самом деле ему хотелось сорваться и выебать Баки по полной программе, но мешала привычка играть в благородство. — Черт тебя побери, хватит со мной нянчиться, не девственник. С резиновым членом у меня и то лучше получалось. Это сработало. Роджерс схватил Баки за бедра, подтянул к себе и развел их в стороны. У Баки перехватило дыхание, брови Роджерса вопросительно поднялись. — Давай, давай, не стесняйся, — выдохнул Баки, понимая, что у него сдают нервы — не каждый день тебя собирается выебать сам Капитан Америка. Роджерс наконец начал двигаться, каждый раз входя до самого конца. Теперь он не церемонился, хоть и трахал еще далеко не в полную силу. Однако, когда он набрал скорость, Баки пришлось сжать его предплечья, чтобы удержаться на месте. — Теперь нравится? — выплюнул Роджерс. — Этого. Ты. Хотел? Кожа громко хлопала о кожу, звук эхом разносился по маленькой квартире. Изо рта Баки вырвалось невнятное мычание, но и оно сошло на нет — потому что с каждым ударом Роджерс со снайперской точностью попадал ему в простату. — Что теперь скажешь, а, Джеймс? Скажи чего-нибудь, — издевался Роджерс, чуть смещаясь и меняя угол. — Да бля… черт… на хуй… тебя… му… мудила, — выстонал Баки, потому что, святые угодники, его еще никогда так не трахали. — Ты… сраный… бойскаут-переросток… Можешь… бля… можешь… еще… давай сильнее. Роджерс рыкнул в ответ и закинул лодыжки Баки себе на плечи. А Баки только и мог, что открывать рот как рыба — пока их с матрасом пытались проебать насквозь. Глаза сами собой закатились, мысли вылетели из головы — Баки бы под дулом пистолета не вспомнил бы сейчас, на что злился. Мозг отключился, нижняя половина тела превратилась в оголенный нерв, который каждую секунду прошивала очередная волна удовольствия. Это было хорошо, так хорошо, что почти больно. Почти слишком много, но Баки ни за что не согласился бы остановиться сейчас. Дыхание Роджерса стало прерывистым, он начал сбиваться с ритма. Баки решил было, что тот сейчас кончит, но тут большая роджерсова ладонь мягко обняла член Баки. Изо рта вырвался придушенный всхлип, а Роджерс начал двигать рукой — быстро и уверенно. Это было идеально — Роджерс трахал его и одновременно надрачивал член. Очевидно, воспоминание об этом останется с Баки навсегда. Он был почти на грани, когда Роджерс как-то хитро повернул кулак — яйца Баки потяжелели, тело прошило молнией — а потом волшебство повторилось. — А! — вскрикнул Баки, выплескиваясь на обоих сразу. Теплая ладонь Роджерса исчезла, и Баки накрыло ощущение потери. Хотелось завернуться в одеяло и немедленно вырубиться, но его лодыжки все еще были у Роджерса на плечах, а тот как раз приподнялся выше, как полузащитник, готовый к атаке. — Ух. Ты. Ж. Бля. Твою маааать! — Баки почти задохнулся, когда Роджерс вбил его в матрас так, что почти вытолкнул на пол. Матрас врезался в стену с мягким стуком, а Роджерс на мгновение замер — и длинно застонал прежде, чем свалиться на бок рядом с Баки. Отпечатки его пальцев буквально горели на коже. Какое-то время они лежали рядом, пытаясь отдышаться. Баки смотрел в потолок, Роджерс… тоже чем-то занимался. Наконец Баки удосужился повернуть голову, чтобы посмотреть, чем именно, и обнаружил, что тот лежит на боку, подперев кулаком щеку, и смотрит на него сверху вниз. У него все еще стояло. Черт бы побрал эту сыворотку. — Ты как? — поинтересовался Роджерс голосом Самого-милого-парня-на-свете. Баки усмехнулся в ответ, а затем скорчил рожу, чувствуя, как липкая горячая жидкость стекает между ног и собирается в лужу под задницей. — А ты? — спросил он. — Приятель, да ты и пяти минут не продержался. Роджерс уставился на него так, будто у Баки выросли две головы. — Похоже, я выебал из кого-то последние мозги. Пять минут? Да я тебя пожалел просто. Брови Баки поползли вверх. Ну и говнюк же ты, Роджерс! Ну да, у Баки в заднице до сих пор отдавался ритм, а тело по ощущениям превратилось в разваренную лапшу, но эта квартира все еще принадлежала ему, и он не собирался позволять Капитану Стероиды издеваться над собой, даже если тот только что устроил Баки охуенный оргазм. — Пошел вон. Роджерс насупил брови. — Ты серьёзно? — Какое слово тебе непонятно? — Баки смерил его равнодушным взглядом, хотя внутри почему-то образовалась неприятная тяжесть. Роджерс фыркнул и перекатился на колени, поднимаясь. В этот раз вышло получше — на прошлой неделе Баки испугался, что он свалится, пока встает с пола. Пятки Роджерса простучали в сторону ванной, скрипнула дверь. Бачок унитаза опустел, потом начал наполняться снова. Из крана потекла вода. Вскоре Роджерс вернулся в комнату — на его теле не осталось и следа случившегося. По контрасту Баки вдруг почувствовал себя очень грязным. Теплая мокрая тряпка плюхнулась ему на живот, и Баки невольно поежился. Пришлось тянуться за ней и вытирать себя — Роджерс тем временем начал одеваться. — Я приду на следующий митинг, и на следующий после него, — как ни в чем не бывало сообщил Роджерс, застегивая штаны и с трудом втискиваясь в футболку, которая была меньше, чем нужно, как минимум на размер. — Теперь добыть деньги для Ветеранских центров — моя главная задача. Баки отбросил использованную тряпку. — Хватит. Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься на самом деле? Брови Роджерса сошлись на переносице — будто он не мог сообразить, о чем речь. Ладно, он хитер, ну так и Баки не пальцем деланный. — Роджерс, я не настолько безмозглый. Мстители воюют с террористами, пришельцами и Комиссией по безопасности, а в свободное время — получают по ушам от собственной пиар-службы. Потому что без хорошей рекламы никуда. Ты приперся сюда, чтобы улучшить свою репутацию за счет благотворительности, и наткнулся на компанию чуваков, которые сражаются за собственные права. И такой подумал: «О! То, что нужно!» Но это не твоя война, дружочек. Мы не фанерные куклы, которыми можно прикрываться ради улучшения имиджа. Мы сражались в настоящих войнах. — Да знаю я! — рявкнул Роджерс так, что затряслись стекла. Баки так охренел, что заткнулся. А плечи Роджерса виновато опустились, будто он тут же пожалел о своей вспышке. И когда он снова открыл рот, то заговорил спокойно и мягко. — Я служил в том числе с самыми обычными мужчинами и женщинами, и служу до сих пор. Джеймс, мы носим разную форму, но переживаем за одно и то же дело. С вами поступают нечестно, и я сделаю все возможное, чтобы исправить это. — Почему именно сейчас? — поинтересовался Баки, поднимаясь наконец с матраса, чтобы найти штаны и одеться. — Что? — снова не понял Роджерс. Баки быстро натянул штаны и скрестил руки на обнаженной груди. — Тебя изо льда когда достали, года два назад? И почему я в первый раз увидел тебя на митинге на прошлой неделе? Они сократили бюджет по нашей статье на почти полтора миллиарда долларов через год после твоего воскрешения. Но почему-то ты ни разу не упомянул об этом в интервью, да и на митингах не появлялся. — Может быть, потому, что меня слегка отвлекали инопланетяне, которые пытались захватить город, — Роджерс вскинул руки, будто сдаваясь. — Главное, что сейчас я с вами. Баки покачал головой. — Ну да, только ты нам на хрен не сдался. — Вам нужно внимание, — возразил Роджерс. — Я могу поставить на уши журналистов, и тогда Конгресс не сможет отмахнуться от вас. — Не стоит давать обещаний, которые не можешь сдержать. — Ты прав, — к его удивлению согласился Роджерс. — Именно поэтому я собираюсь выполнить обещанное. Он уже полностью оделся и стоял у двери, но Баки хотелось ругаться дальше. И не только потому, что он до сих пор злился. Споры с Роджерсом заставляли его стряхнуть апатию, помогали чувствовать себя живее — ярость делала из Баки человека. Роджерс шагнул в коридор. — Надеюсь, скоро увидимся, — ухмыльнулся он. Баки хлопнул дверью перед его самодовольной рожей и привалился спиной к шершавому дереву. Надеется он. Наглости этому гаду не занимать! Он вообще имел в виду митинг — или планирует еще раз потрахаться?