Игра в четыре руки

— Томми. — Мне очень хотелось поговорить с ним по душам. Все располагало к этому: его такая незащищенность, расслабленность, что совершенно не была бы присуща Инквизитору, да, впрочем, и ангелу тоже. — Давай еще раз расставим все знаки препинания в нашем совместном, раз уж так получилось, проекте. Ветер задул еще свирепее, Рэтлифф подставил лицо потоку прохладного воздуха, а я почему-то засмотрелся на его четко прорисованный на фоне синего неба профиль. — В принципе, — неохотно начал ангел, так я и буду называть его то ангелом, то Инквизитором. Хотя, есть в этом некий флер недосказанности… — В принципе, я и так выразился предельно ясно. — Он повернулся ко мне снова и ветер набросил ему на глаза его длинную светловолосую челку. — Мне кажется, что ты просто тянешь время. Откладываешь окончательное решение. Боишься? — Я? — Адам, — Томми нетерпеливо смахнул челку с лица. — Помоги мне. Я прошу совсем немного. Что значит эта маленькое отступление от поставленной перед нами Небом задачей, в общих масштабах Вселенной? — Тут ты прав. — Пришлось признать, а что еще оставалось. — Если мы немного поправим условия нашей игры… Ммм, игры в четыре руки, забавно… Так, если мы чуточку отойдем от этих правил, конечно, никто ничего не заметит. Тем более, что действовать будут профи, ведь так? Томми молча смотрел мне в лицо. — Брось, Рэтлифф. — Я даже не удивился. — Тебе ведь уже приходилось менять условия и правила, а? Ведь твоя ссылка в ангелы с такой запредельной должности, да еще и с сохранением прекрасных отношений со всей Небесной Канцелярией, включая Селесту… Предполагаю, что твой проступок хоть и был серьезен, но все же не настолько, чтобы твой светлый образ был рассеян по космическим горизонтам. — За мой, как ты сказал, серьезный проступок, Небо было просто бы вынуждено разобрать меня на молекулы. — Наконец отозвался мне Томми. — Невзирая на должности и заслуги. — Даже так? — Должность Инквизитора — не райское наслаждение, Адам. — Голос Томми стал приглушенно-печальным. — Нам приходится расплачиваться практически полным отсутствием чувств весьма широкого спектра… — Это я представляю. — Рэтлифф тоже не все про меня вызнал. Не все факты удалось ему про меня считать. — Никогда и не думал, что это так просто — Инквизиция. — Но иногда, очень редко, я бы даже сказал, исключительно редко, чувства, или одно чувство, остается в подсознании инквизитора в виде … Скажем так, рудимента. — Тебе удалось скрывать то, что ты способен чувствовать? И ты … Ты прокололся на… На чем? — Я знал, на что иду. — Томми упрямо отвернулся, вновь подставляя лицо порывистому ветру, который, по всей видимости, также по-рэтлиффовски уперто, решил сбросить нас с крыши небоскреба. — И все равно, если бы мне довелось все отмотать назад, я все равно не смог бы поступить иначе. — Прекрасно. — Я действительно, был готов восторгаться им. — Сомневающийся Инквизитор, нарушающий небесные каноны направо и налево. Причем, почти безнаказанно. — Ключевое слово — почти. — Томми прищурил свои карие глаза. — Столетие на втором уровне небытия, думаю, представляешь, что это такое? Когда от тебя остается легкая дымка, туман, способный существовать лишь на уровне мха и болота. Столетие на первом уровне небытия — сущность приобретает очертания, но по-прежнему не имеет никаких прав, даже напоминать о себе — табу. Столетие в сущности ангела, да, мы свободны распоряжаться столетиями, играть в них, как в детские кубики, переставляя их с места на место, но — для меня лично, это было жестоким наказанием. — Которое тебя, впрочем, сейчас не останавливает от нового проступка? Томми резко повернулся. — Адам, мне нужен Маркер. Я бы смог его найти и сам, еще раз повторяюсь. Но воспользоваться им, я уверен, переписать всего лишь одно предложение, исправить одно на другое, здесь я бессилен. Это можешь сделать лишь ты. **** Брайан открыл дверь ключом и пропустил Джастина в квартиру первым. Квартира, которую они сняли вместе, уже окончательно перебравшись в Нью-Йорк, немногим напоминало лофт Брайана в Питтсбурге. Возможно, лишь расположением на последнем этаже добротного кирпичного дома, вдали от туристических пастбищ и шума центральных кварталов города. Здесь были деревья перед парадным крыльцом, тротуар в опавших листьях и прекрасный вид из окон — на покатые крыши соседних домов и далекие небоскребы на горизонте. — Значит, я смогу подписать контракт с агентом этого представительства и спокойно работать в Питтсе. — Джастин привычным потряхиванием плеч, скинул куртку и, не глядя, бросил ее на вешалку. — Поэтому, как ты решил… — Джастин. — Брайан понимал, что юношеская горячность не позволит Тейлору остановиться вовремя, но и давить на него своими размышлениями ему тоже не хотелось. В конце концов, сколько уже было всего переговорено между ними! — Это я решил, а не ты. — Ну и что? — Джастин, ну ты же никогда не был беспомощным малышом, а? — Кинни машинально повесил упавшую с вешалки куртку на положенное ей место. — Или мы снова поскачем по замкнутому кругу, как карусельные лошадки? — Хватит уже говорить этими твоими эвфемизмами… Брайан рассмеялся своим фирменным бархатным смехом. — Солнышко, тебе необходимо подтянуть терминологию, это слово означает немного другое… — Подтянуть? — Тейлор прищурил свои ярко-голубые глаза, словно на лицо ему упал яркий луч предзакатного солнца. — А еще что мне необходимо подтянуть? Брайан уселся за письменный стол. — Мне нужно немного поработать, Джас. Ты ложись, не жди меня — тебе лучше выспаться перед открытием выставки. Солнышко нехотя покинуло лицо юноши. — Я все равно проснусь, когда ты будешь забираться в постель, вот тогда и подтянем, там, где надо… Он ушел в спальню, почувствовав внезапную усталость от пережитых волнений этого прошедшего предвыставочного дня. Словно на автомате, он прошел в смежную со спальней ванную комнату и уже, освеженный душем, немного успокоив свои нервы, устроившись в уютной кровати, засыпая, посмотрел на полоску света, пробивающуюся из-под двери спальни. Джастин давно привык к тому, что Кинни долго засиживается за работой по ночам. За работой. А ведь когда-то, кажется, это было в другой жизни, когда-то, он мог запросто надеть на себя очередную рубашку от Армани и оторваться по полной в «Вавилоне» или выцепить смазливого парня на сайте определенных знакомств… Правда, как давно это было. Джастин задремал, но вскоре проснулся, словно его что-то разбудило. Он глянул на дверь, свет все так же пробивался снизу неширокой полосой, значит, Брайан все еще сидел за компьютером. Тейлор решил пойти и поторопить его. Напомнить, что в его возрасте преступно заставлять скучать в постели своего юного любовника. Брайан действительно, сидел за столом, вот только смотрел он не на монитор компьютера, а в ночное нью-йоркское небо за окном. Этого неба, конечно, видно было маловато, это не питтсбургские просторы, здесь все же высоток побольше, поэтому и небо видно кусочками. Но и этого было достаточно — темное полотно, рассекаемое ночными огнями вертолетов, высоко — самолетов, а еще выше — яркие точки звезд. До них уже точно никак не достать человеку. Никак… Кинни перевел взгляд на автоответчик телефона и нажал клавишу. — Брайан, — раздался в динамике мужской голос. — Мы получили все результаты ваших анализов, как я уже и говорил — повторно. Теперь, мне очень жаль, но ошибки или сбоя, как мы предполагали в первый раз, теперь это исключено. Все диагнозы подтверждаются. И мне необходимо с вами встретиться и обсудить протокол лечения. Перезвоните мне в клинику. Прерывистый вздох за своей спиной Брайан услышал прежде сердцем, а не ушами. Он медленно повернул свое вращающееся кресло. Джастин смотрел на него сухими блестящими глазами, которые своим ярким голубым блеском отчетливо напомнили Кинни те самые далекие звезды над ночным равнодушным Нью-Йорком.