***
Монолитовец открыл глаза и сначала даже вздрогнул, мгновенно переместившись из солнечного вечера во сне в глухую тёмную ночь, разгоняемую светом костра. Мышь, сидящий на дежурстве в героической борьбе со сном, тут же взглянул на фанатика, довольный хоть какими-то переменами. — Чего, не спится? — весело спросил он. Монолитовец не ответил. Взгляд его метнулся к дверному проёму, перекрытому столом. Снаружи прямо возле стола стоял иллюзионист, слабо освещённый долетающими отблесками пламени, и неподвижно смотрел на него. Именно неподвижность ошарашила, напугала больше всего. С внезапной ясностью Кранк узнал его - того самого человека, прошедшего сквозь тамбур во сне и исчезнувшего. Своего странного спасителя, который так пугал фанатика его собственным лицом. Кранк медленно приподнялся, словно кот, увидевший добычу, его глаза неотрывно следили за видением, казалось, упусти хоть на секунду - и всё пропадёт. И всё же иллюзионист буквально в следующую секунду исчез, просто взял и исчез, как будто его внезапно снесло ветром. Мышь обеспокоенно уставился на монолитовца, потом на дверь, но ничего там не увидел. Оружие в его руках уже на автомате нацелилось на подозрительного полуночника. В следующий момент Кранк порывисто вскочил, сжимая винтовку, и ломанулся через заслон в дверь, ныряя в необъятную ночь. Мышь тоже подскочил и от неожиданности успел пару раз выстрелить прямо под ноги убегающему фанатику. Игнорируя встревоженные крики, он рванулся следом и замер перед столом, внимательно всматриваясь в темноту. Ничего не было видно, только вдалеке горел фонарик у станции, так что ориентироваться пришлось на слух. Рядом беззвучно возник Шадов с оружием, и Мышь, не отвлекаясь, кивнул в темноту, водя прицелом из стороны в сторону, чтобы засечь источник звука. Шаги, впрочем, удалялись, причём так бодро, что вряд ли стоило опасаться хитрости или нападения. — Что тут было? — сонно спросил сталкер у Мышь, мгновенно выходя из состояния боеготовности и расслабляясь. Он сел на своё место около костра и положил автомат на колени. — Подожди, а где этот... — Этот - вон там, — Мышь выразительно боднул головой прохладный воздух возле двери. — Чего? — Шадов мгновенно проснулся и пришёл в себя. — Сбежал? Мышь для приличия ещё посверлил ночную мглу взглядом, ничего не обнаружив, в том числе и затихших шагов, а потом тоже вернулся на место. — Что-то он там увидел, — сказал он задумчиво, почёсывая затылок. — Не мутанта, ясное дело, иначе бы пальбу поднял. А так просто бросился следом за этим. — За чем? — вступил дрожащий голос Винтореза, уже потихоньку отошедшего от испуга и внезапного пробуждения. — Я знаю? — огрызнулся свободовец. — Не видел ничё там. Может, его камешек позвал наконец. Ну, оно и к лучшему, нечего с фанатиками за спиной разгуливать. Шадов тихонько выругался, недоумевая, зачем нужно было говорить о помощи, а потом сбегать. Кто мешал пойти от лагеря своей дорогой? На мгновение к нему закралось подозрение, что пленник слился не окончательно, и следовало ожидать его скорого возвращения. С другой стороны, тащить за собой опасного чокнутого, готового сорваться в любой момент в полной ловушек Зоне, где напарники должны доверять друг другу - так себе затея. — Хрен я теперь засну, — пожаловался сталкер свободовцу. — Давай-ка ты спи, а я подежурю. Надо обдумать всю эту дрянь. — Я тоже теперь хрен засну, — Мышь сладко потянулся, поглядывая на дверной проём, — мне всё будет казаться, что он там затаился и поутру нас порешит всех, чтобы принести в жертву по приказу своего волшебного валуна. — Он его давно не слышал, — нахмурился Шадов, внезапно разозлившись на спутника за добавленную дозу скверных предчувствий. Уж держал бы лучше при себе. — А ты откуда знаешь? — ясные глаза Мышь насмешливо сверкнули, хотя это мог быть всего лишь отблеск костра. — В голову к нему залезал? Сталкер отмахнулся, оглядываясь по сторонам. Накатила противная нервная дрожь, как раз такая, при которой не находишь себе места, пока не выяснишь что-то ужасно важное и беспокойное. Он злился на монолитовца с его непредсказуемыми выходками, злился на Мышь за недобрые фантазии, злился на себя за то, что вообще отправился с этой странной компанией. Пошёл бы сам, как всегда. Есть проблемы - некого винить, кроме себя. Никто не подставит. Нет проблем - только себя и можно похвалить за такую успешность. В этом и заключался парадокс Шадова - невозможный одиночка, он при этом так часто стремился к человеческому обществу, боясь своего одиночества, а общество так быстро ему надоедало, что побыть одному уже казалось сказкой, сладостной мечтой. И снова побег, и снова накатывал этот ужас покинутости. И снова бросок к людям, и так каждый раз. Туда-обратно. Только сейчас сталкер вдруг понял, как вымотался от этого противоречия, разрывающего изнутри. Он сильно зажмурился и потёр пальцами глаза, отвлекая себя от вязких мыслей, в которых можно было застрять намертво. Во всех смыслах. Было бы куда продуктивнее обдумать новый маршрут, и сталкер достал ПДА, чтобы углубиться в карту, не забывая зорко поглядывать по сторонам и не давая себе отвлечься настолько, чтобы перестать слушать тишину вокруг. Мышь, собиравшийся бессонно и в опасениях провести остаток ночи, уже развалился на полу и задремал, Максимка сжался в углу и во сне подёргивал носком болтающегося на ноге ботинка, как собачонка, которой снится погоня за нахальным дворовым котом.***
Кранк ещё долго бежал за своим иллюзионистом, уверенный, что вот-вот нагонит. Силы будто бы не заканчивались, он перебирал ногами быстро и размеренно, словно робот, да и в голове, гудящей от непривычной тишины, крутилась лишь мысль о том, как необходимо догнать это... существо? Чем бы оно ни было. Он был уверен, что так Монолит подал свой сигнал, на этот раз отчётливо, как никогда. Появился так близко и послал сон, чтобы привлечь внимание. Эта мысль отзывалась взбудораженным ликованием в голове. Монолит здесь, Монолит вернулся! Сила, так давно дарившая благость, защиту и беззаветную истину, сила, замолчавшая так надолго... Он вернётся и положит конец молчанию в голове, необходимости всё решать самому и рисковать совершить ошибку и такому человеческому, а потому отвратительному страху, пришедшему со времён этого молчания. Это настолько захлестнуло фанатика, что он лишь спустя полчаса понял, что гнался всё это время за иллюзорной тенью. Да, он вовсе не мог сказать наверняка, что преследовал своего вестника. Если уж говорить честно, он не был уверен, что вестник не исчез прямо за дверью и не растворился в темноте, пока он мчался неизвестно куда. По незнакомой территории. Среди аномалий и зверья. Ничего не видя. В следующий момент реальность накрыла Кранка с головой. Словно включились и обострились сразу все чувства, и он вдруг понял, что стоит один с винтовкой посреди абсолютно тёмного поля и не видит ничего дальше вытянутой руки. Где-то вдалеке мигали огоньки - с разных сторон, и который из них был костром на полустанке, оставалось только догадываться. Восторг мгновенно выветрился из головы. Фанатик мысленно умолял Монолит откликнуться, дать знак, сказать, что делать, но тот молчал. По ногам лишь прошёлся холодный, сильный порыв ветра, и трава зашуршала. Так громко, что монолитовец резко развернулся вокруг своей оси, подняв оружие, как будто смог бы увидеть подбирающегося врага в такой непроглядной темени. Если это и правда был враг, а не простой ветреный шорох. В эту же секунду на Кранка нахлынул ужас, такое забытое и человеческое ощущение, до вставших дыбом волос на спине и поднимающейся к горлу тошноты. Фанатик чувствовал себя бросающим наркоманом, который вроде бы не до конца ещё излечился, и тело которого медленно и мучительно отходило от приятной отравленной неги. Такое вот привыкание к настоящему. Каждый, даже отдалённый шорох казался теперь подозрительным. Каждая вспышка вдалеке - блеском звериных глаз в темноте. Он похолодел и пригнулся к земле, борясь с усиливающейся тошнотой. А земля, вместо того, чтобы подбодрить и успокоить своё дитя, вдруг ощутимо задрожала, как будто к фанатику подкатывался огромный шар. Он только успел перехватить винтовку, когда услышал прямо неподалёку грузный, тяжёлый и показавшийся оглушительным удар о землю. Как будто рухнуло что-то неподъёмное. Огромный валун, целая скала. Или псевдогигант. От удара земля вздрогнула, Кранка даже на мгновение подбросило вверх, на пару сантиметров, но удар так ощутимо и болезненно отдал в ноги, что сомнений не оставалось. Как мутанту удалось подобраться незамеченным - неизвестно, да и вряд ли сейчас стоило размышлять над этим. Фанатик быстро собрал нервы в один прочный металлический прут и поспешил прочь - в любую сторону, лишь бы уйти. Вступать в бой с таким мощным противником, не видя его - верное самоубийство. Псевдогиганты бегали относительно быстро, но на длинную дистанцию такой туше не могло хватить сил. Особенно, если по пути подвернётся преграда, какой-нибудь дом или база, любое укрытие. Он бежал достаточно долго, поле всё не заканчивалось, и монолитовец опасливо решил, что сбился с пути и наматывает круги. Не встречалось ни единой преграды, ни деревца даже, лишь неглубокие ограды и камни. Он с удивлением отметил, что его всё ещё преследуют, а погоня разрослась - слышалось приглушённое хрипящее дыхание, иногда собачий рык срывался на визг, и топот, бесконечный топот лап и ног преследующих. Похоже, бегущий в ночи человек умудрился привлечь внимание всех голодных тварей в округе. Что пугало ещё больше - гулкие удары о землю слышались иногда впереди, как будто и там резвились псевдогиганты. Кранк начинал уставать, а погоня приближалась. За спиной раздался противный, режущий слух лай, и монолитовец буквально ощутил, что на спину ему прыгает готовая вцепиться псевдособака. Адреналин затопил всё тело, и Кранк за мгновение развернулся, продолжая быстро шагать спиной вперёд и открывая огонь по метнувшейся к нему тени. Выстрелы лишь краем задели мутанта, и он продолжал свой прыжок, широко разинув пасть, во вспышке выстрелов на мгновение страшно сверкнули зубы. Фанатик не успевал перевести оружие и уже буквально видел, как облезлая тварь вцепляется ему в лицо. Однако, в следующий момент его ноги налетели на какую-то преграду, и он рухнул на землю, болезненно приложившись спиной. Псевдособака пролетела прямо над ним и бухнулась на гравий, который разлетелся от тяжести туши во все стороны. Этой секунды замешательства хватило, чтобы перевести оружие и пристрелить её. Всё ещё вздрагивая от пережитого, Кранк мельком окинул преграду, которая так вовремя спасла его, и гравий. Гравий? А как же трава, как же поле? Ответ нашёлся быстро - под ногами слабо темнели заросшие травой рельсы. Рельсы, которые могли привести его к полустанку. Шум приближающейся погони стал оглушительным, фанатик схватил оружие и побежал вдоль железнодорожного полотна на прыгающий далеко перед глазами огонёк. Сколько шансов, что он бежит в нужную сторону и выйдет к полустанку? Половина из ста, не больше. Но это лучше, чем блуждание в темноте. Позади уже хрипели, слюняво сглатывая, и он спешил, насколько хватало сил, горько осознавая, что резерв их истощается критически быстро. Впрочем, темнота вокруг понемногу рассеивалась, кусочек неба далеко впереди становился более серым, намечая приближающийся рассвет. С этой мыслью фанатик налетел на внезапно возникший на пути сгусток темноты и повалился на камни, тут же открывая огонь, даже не разбираясь, на что наткнулся. Сгусток дико взвыл сдвоенным голосом и тут же набросился на монолитовца чем-то душным, мягким, пряно пахнущим гарью и застарелой кровью, окутал его с головой. Грудь пронзила острая боль, и горло сжалось в узкую трубочку, толчками пропуская крошечные порции воздуха. Тут же что-то хрустнуло в виске, и перед глазами расплылась мутная клякса. Дышать стало невозможно. Монолитовец выпустил оружие из ослабевших пальцев, но выстрелы не затихли. Он даже успел на долю секунды удивиться этому перед тем, как всё заволокло беззвучной тьмой.