Почему я здесь? Что я тут забыл?
Мои воспоминания внезапно ожили в голове, точно так, как и исчезли при потери сознания. Не шевелясь, я все еще лежал на лопатках, разглядывая старинную люстру со свечами, которая раскачивалась взад и вперед из-за сильных порывов ветра откуда-то позади меня. Тут же я почувствовал зябкий холод, который окутал мое тело и пронзил его до самых костей. Дрожа от холода и не спеша поднявшись на ноги, оглянулся вокруг и мигом узнал зал, в который зашел пару часов назад. Все оставалось на своих местах, все было точно таким же, кроме того, что одна из картин была пустой, а священник — пропал. Повернувшись лицом в сторону, откуда дули морозные ветра, я увидел разбитое окно. «Видимо, кто-то выпрыгнул оттуда, » — моментально проскочила мысль в моей голове. Я подошел к оконному проему и посмотрев вниз, меня тут же охватил приступ паники — я находился очень высоко и осознав это, резко отступил на шаг. «Если кто-то и прыгнул вниз, то он явно не выжил» — промелькнуло у меня в голове. Но кому же нужно было прыгать с такой высоты? Эта мысль озадачила меня и привела к неожиданному выводу — тот, кто прыгнул из окна, надеялся или умереть, или не боялся смерти. Внезапно, позади меня раздалось чье-то сдавленное, прерывистое дыхание. Я буквально подпрыгнул на месте и чувствуя, как страх начинает овладевать мною, медленно обернулся. Перед мною на коленях стоял, согнувшись пополам, священник, абсолютно бледный, как кость. Он дрожал всем телом и обхватив свой живот, который неутомимо кровоточил, пытался сказать мне что-то. Я рухнул на пол рядом с ним, пытаясь собрать волю в кулак и спросил: — Отец, что с Вами случилось?! Священник посмотрел мне прямо в лицо, взглядом, полным боли и отчаянья: — Нет…времени… — с хрипом ответил он и после неудачной попытки сказать что-либо еще, его тело захлестнула мощная судорога, — действуй. Не раздумывая, я вскочил на ноги и заметался по залу в поисках какой-либо потайной двери, надеясь, что одна из них приведет меня в личные покои священника, где могла бы оказаться аптечка или что-то в этом роде. Комната же должна быть где-то рядом? Я надеялся найти лекарства или бинты, которые могли бы помочь моему собрату по несчастью. Обшарив всю стену наощупь, завешанную картинами я наткнулся на маленькую деревянную петлю и с рывком потянул ее на себя. Не осматриваясь, влетел в небольшую комнатушку, в которой, к моему великому счастью, я обнаружил белую аптечку на дряхлом комоде. Схватив ее, я побежал прямиком к раненному и кое-как, как только мог, уговорил его убрать руки со своей раны и довериться мне. Я наскоро обработал глубокую рану йодом и перевязал ее бинтами. Как только мог, лишь бы спасти священника от обильного кровоизлияния. К сожалению, бинтов в коробочке было катастрофически мало и я, борясь с внутренним эго, отрезал рукав от своего пальто и покрепче перевязал им живот священника. Только после этого я облегченно вздохнул и закрыл аптечку. Священник, облегченно вдохнув холодный воздух, через боль улыбнулся мне, выражая свою благодарность. Меня посетила мысль, что, если бы я не смог его спасти, я бы сам от отчаянья выпрыгнул из оконного проема с разбитым стеклом. Смерть всегда пугала меня, но находиться рядом с тем, кто покинул свое тело, для меня было равноценно самоубийству. К счастью, мне удалось спасти священника. Я предложил ему поспать и он, легонько кивнув мне головой, попытался встать на ноги. Упав, застонал от боли, но я не растерялся и подхватив его, закинул ему руку мне за спину, провел в потайную комнатушку и аккуратно уложил на кровать. Отец повернулся ко мне, посмотрел на меня своими прекрасными, иссиня-черными глазами и, легонько коснувшись моей руки, тихо, еле слышно произнес: — Спасибо… С этими словами он и отправился в царство Морфея. Я сидел на стуле у его кровати и размышлял над случившимся. Мой взгляд блуждал по темным стенам комнатушки, натыкаясь на разную мебель: дряхлый, покосившийся комод стоял напротив меня — от него так и веяло древностью. На нем расположились небольшой светильник и, как ни странно, связки чеснока. Там же я и до этого нашел аптечку священника. Оглянувшись вокруг, обнаружил что вся комната была увешана чесноком — как я раньше этого не заметил? Видимо, священник предугадал, что та вампирша могла сойти с картины или как-то навредить ему, только тогда почему он не смог спрятать картину? Почему он вообще ее хранил, если она была настолько опасна? Значит, что-то в самой картине было такое, что или завораживало священника, или пугало настолько, что он не хотел подвергнуть кого-либо, кроме себя, такой опасности. Эти два варианта мне казались самыми логичными из всех остальных моих размышлений. Но ведь… ведь было еще столько вариантов… утопить картину, изрезать полотно на кусочки и сжечь, а пепел размолоть или развеять, запереть в чулане, в конце концов. Но держать у всех на виду? Мне казалось это глупым. Услышав шорох позади себя, я повернулся на звук, ожидая нападения невидимых, но очень опасных сил — но нет, оказалась что это священник просто перевернулся на другой бок. На его лицо упал косой луч света, которое осветило его хмурое лицо — сон у него явно был не из добрых и радужных. Пару светлых прядей ниспадали на его белый лоб, а рот был сжат, будто он готовился отражать атаку какого-то, неведомого и мифического существа. Понаблюдав за тем, как менялось его выражение лица, я невольно вздохнул. Сейчас, мне бы тоже очень хотелось хоть немного вздремнуть, ведь я не спал с того момента, как прилетел в город, а над крышами уже густела черными красками ночь. Веки тяжело опускались на сонные глаза, но тревога не отпускала меня. Вероятно, все же была какая-то причина у моего беспокойства. Внутреннее чутье редко подводило меня, а разум настойчиво требовал встать, пройтись и стряхнуть с себя последние остатки дремоты. Поднявшись на ноги, я решился обследовать церковь «от» и «до». Мною двигало желание подкрепиться. После такого неожиданного нападения вампира и его последствий, я чувствовал себя утомленным и лишенным каких-либо сил — как физических, так и моральных. В придачу, я и до этого очень сильно устал, и вся усталость накопилась, и я чувствовал себя как кувшин, до краев наполненный водой. Вышел из комнаты и направился в сторону лестницы, по которой меня сюда провел священник. Исходя из моих догадок и мемориальной таблички, которую я заметил при входе в костел пришел к выводу, что постройка стоит здесь со Средневековья. Вау! А сколько же вещей могла повидать это здание? Мне невольно захотелось побывать в прошлом и своими собственными глазами понаблюдать, как этот костел строился, кирпичик на кирпичик, как он вырос и впервые в нем провели молитвенную службу. Я был и остаюсь, до сих пор, очень странным и диковинным подростком — для меня постройка здания была сравнима с рождением нового человека. Меня переполняла радость настоящего архитектора, когда я видел, как закладывается фундамент. Я тихонько спускался со ступеньки на ступеньку, засунув свои ледяные ладони поглубже в карманы пальто. Почти во всех помещениях было темно и холодно, отопления тут явно не было, а каминов нигде не было видно. Я попытался потереть руки об внутреннюю подкладку пальто, но это мне никак не помогало согреться. Спустившись на последнюю ступеньку, я невольно зажмурился от яркого света — впереди меня простирался огромный молитвенный зал, заполненный бессчетным количеством темных, старых скамей. Высокие, готические окна освещали зал таинственным, лунным светом. В самом конце зала — алтарь. От него исходила какая-то мистическая аура, которая влекла к себе, словно магнит. Я прошелся вдоль рядов, прямиком к алтарю. Вблизи он казался ещё величественнее — свечи мерцали в неестественном белом свете, мраморные колонны подпирали украшенный свод алтаря, и благодаря ему пустой зал казался роскошным, таким прекрасным. Тут мой взгляд приковала маленькая, но толстая книга — присмотревшись, я обнаружил что перед мною лежит молитвенник священника. Подняв его и рассмотрев повнимательнее, я осторожно рассмотрел обложку — она была из настоящего, ветхого пергамента с изображением Бога на лицевой стороне, только лик его был стерт каким-то ножиком, из-за чего на этом месте осталась только маленькая прореха. Первая страница ничем особенным не выделялась, не привлекала моего внимания — она была абсолютно пустой. Быстро пролистав молитвенник, я так же не обнаружил ничего примечательного — обычные молитвы на мертвом языке, на нескольких страницах нашел заметки, явно написанные второпях. Единственное, что сразу же бросилось мне в глаза, так это кривая заметка на предпоследней странице фолианта:Aperi essentia est
— И что же это значит? -прошептал я. Мой шепот разнесся глухим эхом по вестибюлю и прозвучал так, будто целый хор пропел мои слова. Долетев до потолка, эхо отразилось от стен и постепенно рассеялось. Мне показались эти слова очень важными и, забыв про всякую осторожность, я взял молитвенник с собой, положив его себе в карман пальто. Благодаря раздирающему меня любопытству, я зашел за алтарь. К моему удивлению, за ним я обнаружил дряхлую дверь, еле-еле висящую на петлях.А почему бы и не зайти внутрь?
***
Меня поглотил мрак. Пока глаза привыкали к темноте, я, опираясь вытянутыми руками об стены, брел неизвестно куда. Безмолвие пугало меня, но любопытство толкало вперед — к неизведанному. С грохотом ударившись лбом об какую-ту высокую мебель, я отвлекся от своих раздумий. Наверху, под самым потолком, я, широко раскрыв глаза, увидел керосиновую лампу. Прошел вперед, осознал, что высокой мебелью оказался шкаф. Схватившись за его ручки, потянул дверцы на себя. «Может, я найду здесь что-нибудь интересное?» — пропорхнула в моих мыслях идея, быстрая и легкая, словно маленькая птичка. Внутри, кроме пыли и паутины ничего не было. Я немного расстроился, но не отчаялся — решил проверить дно шкафа. Обшарив все углы, мои пальцы оказались в липкой, тягучей паутине. Справившись с отвращением, я продолжал исследовать левый угол шкафа и нащупал небольшую коробку. Вылез из шкафа и запер за собой дверцы. Сдув тонкий, как пелена, слой пыли с крышки, освещенной желтоватым керосиновым светом лампы, рассмотрел повнимательнее коробочку. Она была черной с подтеками цвета ржавчины, а крышку украшала маленькая алая звезда. Открыв коробку, я обнаружил ключ. Старинный, продолговатый ключ так и хранил в себе множество секретов и тайн… единственное, чем отличался этот ключ от обычного, было обилие зубцов на коронке и та же самая черная звезда на его «головке». Повертев его перед глазами, я решил захватить его с собой. Меня не отпускало предчувствие, что он может мне еще понадобиться, а если нет — спрошу священника об этой необычной находке. Он должен он таком знать. А если и нет — будет интересно разгадать эту тайну вместе. Осмотревшись вокруг, я заметил впереди в коридоре еще одну керосиновую лампу, висевшую под самым потолком. Засунул руки в карманы пальто, сжав пальцами ключ и побрел к источнику света. Мои шаги отдавались глухим эхом по коридору и других звуков кроме этого здесь не было и помине. Видимо, мое воображение сыграло со мной злую шутку. В тот момент, когда я стоял у шкафа, мне показалось, что лампа совсем близко, стоит пройти пару шагов и я дойду до нее. Но нет… - чем быстрее я шагал и будто бы приближался к керосиновой лампе, тем дальше от меня она оказывалась. Лампа, если бы могла, убежала от меня, но она просто отдалялась все дальше и дальше от меня по потолку. Потихоньку, этот факт начинал сводить меня с ума. Мой шаг стремительно ускорился, а затем и вовсе перешел в бег. Перед глазами все мутнело, сердце бешено стучало, а голова начинала кружиться так, будто кто-то хорошенько ударил меня. Я бежал, и мне казалось что я буду бежать бесконечно. Когда уже мои легкие разрывало от напряжения, я медленно сбавил свой темп и остановился на месте. Мой разум настойчиво твердил мне возвращаться назад и больше никогда сюда не приходить, и даже не вспоминать это место. Но сердце предательски сжималось при мысли о том, что я оставил священника на такое долгое время в одиночестве, без еды, воды и защиты, а сам, в попытках найти что-либо, так легко сдался. Сердце мне кричало, что выхода то — нет, мне нужно искать новые пути. Оглянувшись, я не обнаружил шкафа или двери, в которую зашел так недавно — позади меня был сплошной, всепоглощающий мрак. А впереди так и мерцала керосиновая лампа, напряженно висящая под потолком. Я, вдоволь отдышавшись, ускорил темп. Чем больше я пробегал, тем ближе я оказывался к лампе. Тогда, что было до этого? Почему мне пришлось так долго бежать до нее, если лампа была в паре шагов от меня? Это ввело меня в ступор и заставило серьезно задуматься. Возможно, чувство голода и недосыпа затуманили мой разум настолько, что я вижу галлюцинации, но я ведь мыслил абсолютно четко и трезво — в принципе, как и всегда. Так же, нельзя было упускать такой вариант как адаптация моего зрения к яркому свету и затем — к кромешной тьме, ведь мое зрение не было таким четким как ум. К великому сожалению, свои очки я где-то потерял и теперь мне приходилось полагаться на то, что вижу. Было множество факторов, которые могли повлиять на меня и на появление этих странных галлюцинаций, Но, ясно было одно — что-то здесь не так. И все же, поддавшись пожирающему меня любопытству, я прошел вперед к лампе. Свет от нее был гораздо интенсивнее, чем от той лампы. Потоптавшись на месте, я осознал, что зашел в самый настоящий тупик — как в прямом, так и в переносном смысле. Прикоснулся к холодной стене напротив меня — никаких тайных ходов или кнопок тут не было как во всех фильмах, стена оказалась абсолютно обычной, что даже удивило меня в этой необычной, старинной церкви. Буквально от всего, здесь веяло какой-то магией и мистикой, и только эта стена была абсолютно обычной. Супер-обычная. Супер. На потолке, кроме керосиновой лампы и паутины, свисающей с нее я так же ничего не обнаружил. — Но и что же этот ключ, который нашелся в шкафу? Зачем он там лежал? — вторил я своим мыслям. Отгоняя от себя все сомнения, я посмотрел под ноги. — Люк! Так вот оно что! — воскликнул я от неожиданности. Опустившись на колени у люка, искал в нем замочную скважину и нашел. Она была совсем небольшой — и как раз для такого ключа, который я нашел ранее, в шкафу, в таинственной коробочке. Поспешно вытащил его из кармана, мигом засунул ключ в скважину и немного покрутив, с мягким щелчком открыл люк. Меня охватило радостное волнение, от которого сердце стало биться сильнее, а внутри меня забурлила жажда к новым приключениям. Я тут же нащупал лестницу у себя под ногами, ведущую в какое-то подземное помещение, которое скрывал люк. Помещение оказалось погребом. Когда я спустился вниз, меня окружил целый лабиринт из дубовых бочек, которые были заполнены, судя по всему, вином. С потолка свисало множество связок чеснока, и они придавали подвалу удушливый, едкий запах, от которого становилось немного не по себе. «Ну, здесь же должна быть еда… не может же священник питаться одним вином и чесноком, » — подумал я. Может, этот погреб был заброшенным и мой товарищ сюда никогда и не заходил…тогда, я этого знать не мог. Несмотря на мглу вокруг, я все же решился обследовать погреба, хоть уже и не чувствовал голода - мой желудок начал медленно поедать самого себя. Я не страдал от изнеможения, но моя координация начинала подводить меня, ноги заплетались, голова начинала кружиться, а мысли — путаться. Побрел вдоль высокого ряда бочек, попутно заглядывая за каждую — но ничего дельного не находил. За каждой дубовой бочкой, покрытой паутиной находилась абсолютно такая же бочка, ничем не отличающаяся от предыдущей. Подвал был наполнен целыми рядами одинаковых, круглых, дубовых, громадных бочек и я задавался одним единственным вопросом — зачем одинокому священнику нужно было накапливать целые «колонии» бочек с вином в костеле?А может, там было не вино?
Однообразность начинала изрядно выматывать, и я повернул в другую сторону. Перед моими глазами появился камин — каменный, широкий, с длинной дымовой трубой. В топке камина лежали массивные бревна, которые изъедал багряный огонь. Я подошел поближе к камину и осознал, что мне не показалось — огонь действительно горел. И кто же зажег его? Зачем? Насколько я помню, в церкви, кроме меня и священника больше никого не было. Священник явно не мог обогнать меня и подкинуть бревен, а с того момента как я пришел сюда, прошли примерно сутки. За это время пламя должно было уже давно потухнуть, ведь священник всегда был рядом со мной, а других людей здесь не было — если бы они были, они могли бы услышать шум наверху и прибежать на помощь. Тем не менее, перед мною горел самый настоящий огонь, и чтобы окончательно убедиться в его правдивости, я на секунду засунул палец в пламя — меня тут же обдало жаром и палец начало сильно жечь. Я поспешно выдернул палец из огня и опустив взгляд вниз, «наткнулся» взглядом на маленький, медный котелок — из него шел легкий, полупрозрачный пар. Наклонившись над котелком, я почуял пряный запах, пробудивший во мне давно заснувшее чувство голода. Но все же, я так и не решился выпить эту жидкость, которая сильно напоминала суп — светло-оранжевая субстанция с изумрудной зеленью, плавающей на поверхности выглядела очень заманчиво. Вместо этого, я осмотрел столы и шкафы, расположенные рядом с камином — внутри шкафов я нашел множество овощей, таких как томаты, капуста, картофель и морковь, и другое, что можно с легкостью вырастить в любом саду в абсолютно любой точке мира. На вид и на запах они были абсолютно свежими и я, справившись с настойчивой мыслью: «Не ешь это!», откусил от одного томата маленький кусочек. Он оказался свежим, сочным и буквально растаял у меня во рту. Поддавшись соблазну, я съел еще пару томатов и хоть немного насытившись, набрал в карманы пальто пару картофелин, несколько листьев капусты, две или три моркови и старый, заплесневелый сыр. Побродил вокруг, но больше ничего интересного я не нашел. Посчитав, что мне уже пора возвращаться к священнику, направился к лестнице. И тут, я услышал странный, еле слышный шепот:— Время пришло…
Услыхав это, я остановился на месте как вкопанный — перед мною и вокруг никого не было, но звук донесся откуда-то сзади. «Но я ведь секунду назад был там, и именно там, на том самом месте никого не было! Что за мистика?» — подумал я. В эту же секунду я почувствовал чье-то ледяное прикосновение — кто-то невидимый коснулся моей шеи. Я увидел призрачную руку, но мои попытки схватить ее не увенчались успехом. Через мгновение призрак успел раствориться в чесночном и винном дурмане. Обдумывая произошедшее, я карабкался вверх по лестнице и через несколько секунд поспешно запер люк на ключ. Мне больше не хотелось возвращаться туда, но внутренний голос мне твердил, что этот призрак не просто так появился из неоткуда и произнес эти слова. "Чему же пришло время?" В них был заложен какой-то неведомый для меня смысл… С твердой решимостью я направился прямо по коридору, ведущему наверх, в зал. В моей голове жужжало бесчисленное количество мыслей и вопросов, которые я должен был задать священнику. Почему я так легко ему доверился? Почему не спросил про саму церковь или хотя бы про то, что ее двери почти всегда заперты? Почему, кроме самого священника и меня, случайно забредшего, тут никого не было? Все эти вопросы вертелись у меня в голове как рой пчел и не давали даже на секунду отвлечься от них. В одно мгновение я одновременно почувствовал и страх, и гнев. Ведь все, что рассказал мне священник, могло быть ложью. Ложью мог оказаться даже его статус святого отца, образ которого он так искусно играл. Он мог оказаться кем угодно — контрабандистом, оккультистом, мошенником и, в конце концов — убийцей. А у меня даже не возникло какого-либо подозрения, я так сразу и легко ему поверил…ведь, я даже не совершеннолетний и он мог сделать со мной что угодно. Продать, использовать, убить, использовать в ритуале… Наконец-то я дошел до старой, скрипучей двери. Потянул за ручку и тут же меня ослепил яркий свет — зажмурившись, шагнул за дверь. Когда я открыл глаза, перед мною возникла необыкновенная красота — светало. В подвале и этом темном коридоре я провел последние, затухающие часы ночи. На высокие, готические арки церкви, которые доходили до высоченного потолка падали косые, розоватые лучи солнца. Стены были залиты мягким светом, а стеклышки витражных окон переливались всеми цветами радуги, отбрасывая на холодный пол разноцветные блики. Самым необычайным здесь был алтарь — белый мрамор отражал от себя весь свет, доходивший до него, а сам светился так, будто являлся поистине чем-то священным, к чему приложил руку сам Бог. Я побрел по залу, разглядывая цветные витражи и думая о том, что скажу священнику. Конечно, устраивать допрос человеку в тяжелом состоянии было бы настоящей жестокостью и бесчеловечностью, но было бы еще более бесчеловечно дождаться момента, когда священник настолько окрепнет, что сможет совершить свое злодеяние, касающееся меня. Как бы мне хотелось, чтобы мои подозрения оказались напрасными… Поднимаясь по лестнице, с каждым шагом мое сердце начинало биться быстрее и быстрее. Я волновался настолько, что на лбу у меня появилась небольшая испарина. Быстро смахнув ее, я поднимался выше. В верхнем зале все оставалось на своих местах — огромное, разбитое окно пропускало легкий, теплый ветерок, а сам зал осветился рассветной зарей. Через окно было видно старую Прагу и осознание того, что я нахожусь в городе вернуло меня на землю. Я взял себя в руки и пошел дальше. Немного поодаль от комнатушки, за маленьким, деревянным столиком сидел священник. Видимо, сон придал ему сил — мертвенная бледность пропала с его лица, но блондинистые волосы все еще были растрепанными. Он, положив свою руку на столик, разглядывал ее — запястье было перебинтовано, кое-где виднелись пятна крови. Видимо, не настолько уж он и окреп, если ему пришлось снова перебинтовывать себя во время моего отсутствия. Рядом с ним на столике стоял небольшой железный подсвечник, а в нем — высокая, белая, но уже потухшая свеча. Это могло сказать только об одном — он уже давно ждал меня. Ждал, когда я вернусь из своих приключений, чтобы снова столкнуться друг с другом в этом немом споре. Только тогда, когда я подошел вплотную к столику, священник обратил на меня внимание и поднял голову. В его карих глазах светилась мрачная решимость и даже грусть, но он ободряюще улыбнулся мне и указав на небольшой табурет, стоявший рядом со столиком, и сказал: — Нам нужно поговорить.