***
На выходных Лаванда решила разобраться в своих вещах (а возможно и примерить что-то, ведь она хотела это сделать ещё в Хогвартс-экспрессе). В Хогсмид несмотря на то, что у неё было подписанное разрешение и девочки очень хотели вместе погулять, она отказалась и по началу планировала просто почитать учебник по трансфигурации за второй курс, потому что профессор МакГонагалл предупредила своих львят о том, что со следующей недели они начнут изучать новые чары трансфигурации, которые до этого не практиковали. Но ближе к обеду она поняла, что уже как десять минут сидит и смотрит в одну точку на пожелтевшей странице. И она совершенно не может сосредоточиться на том, что написано в учебнике. Сказывался стресс и слишком большой поток информации, который буквально бушевал вокруг неё с того самого момента, как она попала в тело тринадцатилетней волшебницы. – Так, нужно отвлечься, собраться и вновь взяться за ум. – Сама себе сказала Женька-Лаванда, поднимаясь с собственной кровати и потягиваясь всем телом, поднимая руки над головой. Комната, в которой она жила вместе с подругами, была довольно большой и светлой – два огромных окна, почти во всю стену отлично освещали помещение. Стены были из необработанного камня и, на удивление, отлично держали тепло. На стенах висело несколько неподвижных плакатов, ало-золотой флаг с символом факультета и, по бокам от окон, висели аккуратные полки из тёмного дерева, на которых стояло несколько книг. Перед окнами, почти вплотную, стояло два невысоких, но довольно широких стола с четырьмя стульями, перед столами, и на столешницах тоже лежали книги – парочка маггловских романов и учебник по зельям. Кровати стояли полукругом, так, чтобы ноги спящих девочек были направлены к центру комнаты. Ближе всего к окнам и, собственно говоря, к столам, стояли постели Фэй и Парвати – друг напротив друга. Кровать Лаванды стояла ближе к выходу из комнаты и к двум из четырёх шкафов, в котором девочки хранили верхнюю одежду и какие-то свои вещи. Напротив её постели, точно так же стояла постель Гермионы. Оглядываясь, Лав-Лав честно призналась себе, что ей было сложно представить, как в этой комнате, несмотря на её внушительные размеры, стояла ещё одна постель. Постель Келлы. И она до сих пор задавалась вопросом, каким образом той удалось подселиться к кому-то другому. Это же нужно было договориться с девочками, со старостой, да и с деканом! Чем она убедила их? «Ой, простите, моя соседка ночью шипит во сне»? Вряд ли она рассказала о способности Парвати хоть кому-то, иначе бы львята просто не дали бы Патил спокойно жить. И почему этого не сделала Гермиона Грейнджер, раз так просто можно переселиться? Вновь присев на свою постель, забравшись на неё с ногами, Лаванда направила свой взгляд на постель соседки по комнате, которая выглядывала заправленным боком из-за неприкрытого тёмно-бордового балдахина. Лично она ничего не имела против Гермионы и, как было упомянуто раньше, старалась найти с девушкой общий язык. Но сама Гермиона явно была не в восторге от их соседства. Она избегала компании соседок по комнате: уходила в душ или в общую гостиную задолго до того, как остальные девочки проснутся; возвращалась в комнату либо перед самым отбоем, либо уже после того, как остальные засыпали в своих постелях. На уроках и в свободное время старалась избегать трёх подруг или игнорировать их существование. В Большом Зале она постоянно сидела либо с Уизли и Поттером, либо с младшей Уизли и Лонгботтомом. Она словно бы пресекала любые попытки сблизиться с ней, отстраняясь от остальных, закрываясь. «Или только от нашей дружной компании.» – Горько подумалось Лаванде, и она откинулась назад, укладываясь на спину. Ей было действительно интересно, почему Гермиона Грейнджер их избегает, но не спрашивать же у подруг напрямую! Да и если она решит такое спросить у самой Грейнджер – вряд ли та ей ответит. Да и поговорить с самой Гермионой, скажем так, не выходило. В первый раз, когда Лав-Лав столкнулась с Грейнджер, это произошло в библиотеке. Она сразу же узнала гриффиндорку и тут же дружелюбно заулыбалась, маша рукой и громко говоря: – Гермиона, привет! И в их сторону тут же зашипели окружающие, а мадам Пинс подняла свой грозный взгляд в их сторону, отрываясь от вечного чтения. Гермиона ничего не ответила, покрываясь неровным румянцем и, что-то прошипев (вроде, она сказала «извините») в сторону ближайших читающих, положила выбранные книги назад на полку и выбежала из библиотеки. Второй раз Лаванда попыталась вступить в диалог с самой умной студенткой гриффиндора, когда они ожидали урока гербологии, стоя перед теплицами. Парвати и Фэй вызвались помогать профессору Спраут подготовиться к занятию, и поэтому их не было рядом. Лав-Лав откровенно скучала, стоя в стороне и наблюдая за всеми, а потом заметила, что гриффиндорка с каштановыми локонами тоже стоит в стороне, но в отличие от Браун, не разглядывала однокурсников, а спокойно читала. И, по какой-то неведомой причине Поттер и Уизли тоже не было рядом с Гермионой. Желание подойти и поговорить с однокурсницей возникло внезапно. Лаванде не слишком хотелось навязываться, но перебороть это желание она не смогла. Тогда она подошла к читавшей Гермионе, пристроившись с боку и как бы невзначай заглядывая той через плечо. Увидев, что та читает учебник по нумерологии, она слегка улыбнулась. Гермиона, как и в каноне, тянулась к знаниям. Это очаровывало и в прошлой жизни, даже со страниц книг. – О, нумерология! – Не слишком громко произнесла Лав-Лав, намеренно привлекая внимание однокурсницы. Гермиона вздрогнула всем телом, от неожиданности и, заложив палец между страниц, прикрыла учебник, а после покосилась в сторону стоящей рядом с ней Лаванды. Шашковой-Браун на секунду показалось, что у гриффиндорки промелькнула паника в глазах и, оценив взглядом позу Гермионы, которая явно была готова убежать в любую секунду, она решила продолжить. – Я хотела взять этот предмет, но не смогла, так как у нас почти в тоже время проходит прорицание. А кабинеты находятся почти в разных концах Хогвартса, при всём желание я не смогла бы оказаться в двух местах одновременно. – Скорбно поджав накрашенные светло-розовой помадой губы, она вновь с интересом взглянула на учебник в руках Грейнджер. – А какие дополнительные предметы выбрала ты, Гермиона? – Ммм, привет, Лаванда, – нерешительно протянула третьекурсница, всё так же косясь на свою однокурсницу, лишь сильнее сжимая пальцами обложку новенького учебника. – Я выбрала все предметы из списка. Лав-Лав захотелось сложить губы в трубочку и бескультурно присвистнуть. Да, она знала по канонам, что Гермиона действительно выбрала все пять дисциплин, но слышать в живую это было совсем иначе. Да и если честно, она уже тогда сомневалась в том, что всё идёт по канону, написанному Роулинг. – Ничего себе! – Ошарашенно выдохнула девочка, ловко перебрасывая косу светлых волос через плечо и начиная её поглаживать, внимательно смотря на смутившуюся Гермиону. – Это здорово! Но, как ты будешь посещать каждый предмет? Ведь некоторые действительно пересекаются друг с другом… Она понимала, что Гермиона вряд ли расскажет ей о маховике времени, но и пропустить такую деталь в их разговоре она не могла. Прежняя Лаванда – вполне, но не она. Прежняя Лаванда, скорее всего, назвала бы Миону повёрнутой на учёбе заучкой и покрутила бы пальчиком у виска – было у бывшей Шашковой такое ощущение. И не стала бы обращать внимание на подобные нюансы. Но это прежняя Лаванда. А она другая. Её с детства восхищало желание юной гриффиндорки получать новые знания, приятно грея сердце, потому что в школе она сама была такой вот «заучкой», «книжным червем» и «синим чулком», для которой знания и книги были куда важнее сердечных дел и тогдашние увлечения одноклассников. Хотя, в отличие от Гермионы, у неё всегда была компания, и куда больше, чем двое мальчиков. Были и такие, которые как и Рон с Гарри любили искать приключения на пятую точку, но саму Женьку за собой не тянули. – Ну-у… – Гермиона явно замялась, опустив лицо и буквально прячась от блондинки за собственными волосами. – Мне пообещала помочь в этом вопросе профессор МакГонагалл. Вот так просто, не вдаваясь в подробности. Из-за чего-то от этого у Лав-Лав немного кольнуло внутри, но наша попаданка тут же отмахнулась от этого неясного ощущения. Гермиона в канонах даже Гарри и Рону ничего не рассказала, когда те начали подозревать неладное, а Лаванда была для неё никем. Да, соседка по комнате. Да, они учились вместе. Но подругами их явно нельзя было назвать, учитывая реакцию девочки на её, Лав-Лав, персону. А это она ещё каноны не учитывает. – О, это хорошо, что наш декан решила тебе помочь! – Ярко улыбнувшись, кивнула блондинка, продолжив мусолить кончик собственной косицы. А следующими своими словами заставила поднять Гермиону взгляд и даже немного покраснеть от смущения. – Ты вообще молодец, что решила выбрать столько важных предметов. – Правда? – как-то неверующе спросила девочка и её щеки заливал милый, неяркий румянец, который очень гармонично смотрелся на её лице. Ох, Лаванда, Лаванда… Сколько гадостей ты наговорила этой бедной девочке в прошлом, что она готова светиться от такого, явно скромного, комплимента с твоей стороны? Как бы ей хотелось узнать, что же именно произошло между ними… Ну, ничего-ничего, будем исправлять. Медленно, не торопясь. – А то! – Всё так же улыбаясь, Лаванда откинула косу назад, на спину, и посмотрела на Грейнджер с хитринкой. – Только, Миона, скажи, а зачем ты выбрала маггловедение? Гермиона слегка поморщилась, как от привычной зубной боли, но не стала хмуриться, выражая своё недовольство по поводу вопроса. Лишь пожала плечами, слегка разводя руками, и заговорила: – Это довольно интересно. И увлекательно! Всегда было интересно, как волшебники узнают о быте магглов. Как узнают хоть что-то, прежде чем выйти в маггловский мир. Мне кажется, что маггловедение один из важнейших предметов и его никак нельзя пропускать! Лав-Лав немного склонила голову на бок, внимательно посмотрев на сокурсницу. – Значит, ты хотела бы помочь профессору Бербидж? Гермиона разве что не задохнулась от возмущения. – Что? Да с чего ты взяла? Я не хочу, чтобы в очередной раз каждый думал, что я хочу выделиться! Лаванда лишь коротко пожала плечами, лицо её не передавало никаких эмоций, только глаза хитро поблескивали. – Я и не говорю, что ты демонстрируешь свои знания лишь для того, чтобы выделяться из толпы или показать каждому, что ты умнее или лучше кого-то благодаря своим знанием. Я лишь подмечаю тот факт, что наслышана о уроках профессора Бербидж и, зная тебя, боюсь тебя они расстроят. Гермиона пару раз моргнула и непонимающе уставилась на свою собеседницу. – Почему это? Лаванда вздохнула и, сложив руки на груди, принялась рассказывать. На самом деле, то, что она сказала Гермионе – было правдой. Фэй, которая общалась с пятикурсниками и четверокурсниками их факультета, провела небольшой опрос среди старших, чтобы узнать о том, что те посоветуют, прежде чем окончательно выбрать дополнительные предметы. И об уроках маггловедения, и об уроках прорицания отзывались не очень тепло. Но, по поводу прорицания – это ничуть не остановило подруг записаться на эту дисциплину. Напротив, Фэй и Парвати прямо загорелись, услышав о профессоре Трелони, говоря о том, что пророков редко кто воспринимал всерьёз и о том, что настоящие самородки именно такие, как Сивилла Трелони – немного с придурью и со странностями. А вот то, что рассказала о уроках маггловеденья одна магглорождённая пятикурсница, вообще их не вдохновило. – Профессор Бербидж рассказывает крайне поверхностно, словно бы многое и так должно быть известно студентам. – Со вздохом стала пояснять Лав-Лав, под тяжёлым взглядом шатенки. – Говорит о том, что в обычной жизни магам будет не слишком важно – о мелкой бытовой технике, которая есть у магглов в домах, к примеру. И, как я слышала, ни слова о том, как вести себя в их обществе, о их законах и порядках. К примеру, она как-то раз целый урок рассказывала о телевизоре, как о волшебной коробке, в которой живут уменьшенные человечки. Я не приукрашиваю. И ни слова о том, как вести себя с органами власти. Как одеваться при посещении маггловского мира, чтобы не привлечь лишнего внимания – тоже ни слова. Да и о правилах дорожного движения – тоже. А так, Гермиона, ты права. Это очень важный предмет для юных магов, которые раньше никогда не сталкивались с миром магглов, но которым в своё время необходимо будет посещать его постоянно. И на данный момент в ознакомлении с миром магглов мы многое теряем. Гермиона, которая слушала речь Лаванды с открытым ртом, внезапно расширила глаза и глубоко вздохнула. – Именно поэтому ты предполагаешь, что мне захочется предложить профессору помощь? – Да, так и есть, – не стала спорить Лаванда, слегка качнув головой. – И не скажу, что это неправильно. Только, боюсь, что тебя она не послушает, а лишь отчитает за «наглость». Всё-таки это профессор, взрослый человек, у которого уже сложился собственный опыт и собственное мнение о чём-либо… Гермиона осторожно кивнула и закусила нижнюю губу, начав размышлять о чём-то. – Я всё же буду посещать этот предмет. – Спустя меньше минуты, выдала она, покосившись на собеседницу. – И если всё действительно плохо, как ты говоришь, то я… что-нибудь придумаю. Спасибо за информацию, Лаванда. Лав-Лав вновь расплылась в улыбке, искренне заглядывая в шоколадного цвета глаза Грейнджер. – Всегда пожалуйста, Миона, – сладко, чуть ли не пропев, ответила нынешняя Браун. – Если услышу ещё что-то интересное, обязательно поделюсь. Гермиона заинтересованно глянула на соседку по комнате, слегка улыбнувшись (!) в ответ на улыбку девочки. И она уже было хотела сказать что-то ещё, как вдруг нарисовались двое из ларца одинаково с лица… Нет, не близнецы Уизли. А Рон с Гарри, которые выглядели оба помято и несколько неопрятно. Лав-Лав тут же неприязненно поморщила кончик носика, разглядывая пыльные складки мантий двух мальчиков. Где они успели так испачкаться? В грязи что ли валялись? – Эй, Гермиона! – Тут же позвал подругу рыжий, у которого на носу вновь была грязь, но куда более заметная даже с этого расстояния, чем в первом фильме. – Иди к нам! Кстати, Рональд Уизли тоже отличался от кинона, причём довольно сильно. Нет, рыжие волосы и веснушки остались на месте. Только паренёк был весьма вытянутым, волосы немного вились, глаза были карие, а не голубые. А ещё не было никаких щек, нет, они были, но – впалые и узкие. Всё же, видимо, только Гермиона хотя бы отдалённо напоминала бывшей Шашковой свой образ из кино, прекрасную Эмму Уотсон – своими правильными и нежными чертами лица, бровями правильной формы и слегка припухлыми губками. Хотя, в ней было столько же много отличий, как и сходств, и они её ничуть не портили. Делали собой, настоящей. Гермионой. Гриффиндорка тут же посмотрела в сторону мальчишек, как только услышала, что её зовут. На её лице буквально тут же появилось несколько брезгливое выражение, но тут же сошло на нет. Она бросила на Лаванду нечитаемый взгляд, словно бы беззвучно прощаясь, и хотела уже пойти в сторону друзей. Только замерла в нерешительности. – Лаванда… – неуверенно начала она, отводя взгляд в сторону, словно бы до конца не решившись. – Правда, спасибо, что рассказала мне о маггловедение. И… – И? – спокойно переспросила Лав-Лав, стараясь придать своему собственному лицу бесстрастное выражение. Хотя внутри неё всё пищало и скакало. Наверняка это всё из-за подростковых гормонов, наверняка… – Ты сказала, что не считаешь, что я стараюсь выделиться или показать всем, что я умнее других… Это правда? Лав-Лав неловко моргнула и удивлённо приподняла аккуратные бровки. – Да, правда, я так не считаю. – Ох, – выдохнула Гермиона и в смятение попинала небольшой камушек носком ботинка. – Просто…Просто раньше ты говорила именно так, что я… – Я была не права, Гермиона. – Спокойно отозвалась Женька-Лаванда, невольно прерывая девочку. Что бы там раньше не говорила бывшая Лаванда Браун, но теперь-то она точно так не считает. И, чем чёрт не шутит? Она бы хотела подружиться с Гермионой Грейнджер. Да! А кто бы отказался хотя бы попытаться сблизиться с собственным кумиром, если бы у него выпала такая возможность? А тем более, если это написанный персонаж, в мир к которому ты попала? Вот и Женька не хотела упускать этой возможности. Да и, не только в её отношение к Гермионе было дело. Она словно бы чувствовала, что той необходимы подруги – именно подруги! Потому что, да, конечно, дружить с мальчиками – это хорошо и замечательно. Но только с подругами можно обсудить то, что не решишься озвучить даже при самом близком друге, почти брате. И в этот самый момент рыжий-конопатый вновь подал голос, призывно крича: «Гермио-она!» Женьке даже захотелось крикнуть тому в ответ, что если ему нужна Грейнджер, то пускай сам возьмёт и подойдёт. Но не успела воплотить свою желание в жизнь, так как на её ладонь опустилась теплая ладошка Гермионы, тут же выгоняя лишние мысли о мальчишках в пыльных мантиях из головы. – Вот как, – пролепетала гриффиндорка и часто заморгала. Нерешительно улыбнувшись, она взглянула прямо в глаза Лаванды, словно бы смотря прямо ей в душу. – Я рада, очень рада это слышать! Прости… мне нужно идти к мальчикам. – Ничего. – Добродушно отозвалась Лаванда, понимающе наклонив голову на бок. – Увидимся позже! Гермиона ничего на это не ответила, только коротко качнулась, кивнула головой и тут же, развернувшись, поспешила к заждавшимся друзьям. Но после того разговора, несмотря на то что Лаванда зазывно поглядывала на свою соседку по комнате, та так больше и не пошла на контакт. Даже когда Лав-Лав вылавливала момент и пыталась повторить свой трюк, как в тот раз перед гербологией, Гермиона тут же отходила от неё в сторону. Лаванда смотрела ей в след вопросительно, слегка обиженно, но не более – преследовать Грейнджер в её планы не входило. Не хочет общаться, пускай. Но каждый раз, видя, как юная волшебница страдает в обществе лучших друзей, которые общались далеко не на те темы, которые были интересны острому уму девочки (да и вовсе не на девчачьи темы, так сказать, а говорили сугубо о мальчишеских интересах – квиддич и о новых марках мётел), Лаванда сочувствовала Гермионе. И вновь пыталась выловить ту, втянуть в их круг общения. Удивительно ещё, что ни Парвати, ни Фэй не заметили её манипуляций! Или заметили, но и слова и против не сказали – за это им отдельное спасибо. Третья встреча, лицом к лицу, так сказать, когда Гермиона никак не могла игнорировать Лаванду Браун или сбежать от неё, произошла в коридоре, когда Лав-Лав эпично врезалась в девочку. Хорошо хоть ругаться не начала. Хотя… Гермиона, которая ругается или оскорбляет кого-то – это такая же невероятная картина, как Невилл, который спорит. В уме не вяжется, но почему бы и нет? Всё ведь может быть. Но и то, как она посмотрела на Лаванду… Той это крайне не понравилось. Да, врезалась, да. Не заметила, задумалась. Но ведь извинилась и подобрала книжки! Возможно, её Поттер покусал, раз она так отреагировала – тот до сих пор на их трио волком смотрит, каждый раз, когда они попадают в его поле зрения. Ну или, на крайняк, Дин Томас пару раз куснул – примерно так же он смотрел на Лаванду, когда в их первый завтрак она слушала рассказы Шеймуса. Да и расстались они перед гербологией на хорошей ноте, довольно мило поговорив. Что могло случиться, что во взгляде Гермионы Грейнджер она вновь увидела недоверие и напряжение? Как же сло-ожно! Лаванда с недовольным пыхтением перевернулась на бок, подложив под щёку сложенные вместе ладошки. Тогда-то её взгляд наткнулся на её чемодан, который она даже толком не разобрала, как только приехала: повесила зимние мантии на плечики в шкаф, как и повседневные; сложила ночную рубашку и достала ту толстовку, в которой ехала в Хогвартс-экспрессе; достала учебники из специального отделения, вместе с пергаментами и чернильницами. И всё. А там ведь было полно вещей, да и не только одежда! Она ведь прекрасно помнит, что там лежало несколько книжек, которые явно не были из школьной программы. Да и какие-то коробочки, небольшого размера, тоже были. Хотя, некоторые вещи сами появились на своих местах, и без вмешательства Лаванды – её зубная щетка и мочалка, стоило ей войти в ванную комнату, тут как тут оказывались на нужных ей местах, хотя эксперимента ради она один раз специально заглянула в свой чемодан-сундук, в кармашек где лежала подобная мелочевка, и обнаружила щётку там. Видимо, это как-то было запущено с помощью магии, так чтобы никто из девочек случайно не взял её вещь личной гигиены. Полотенце же, в отличии от щётки и мочалки, висело на специальном держателе в ванной постоянно, и назад в чемодан не попадало. Чудеса, да и только. Именно в тот момент Лаванда-Женька решила разобраться в собственных (уже её собственных) вещах, отвлекая себя таким образом от назойливых мыслей. Да и отвлечься от учёбы тоже нужно было. Она понимала, что ей необходимо было подтянуться по всем предметам, чтобы не дай боги не спалиться на простом. Надо то надо, но она уже сама была готова отправиться в Мунго, запаковать себя в смирительную рубашку и раскачиваться из стороны в сторону, настолько сильно она выдохлась. Сил просто не было ни на что. Материал не усваивался, знания просто не желали оставаться в её уставшем разуме. Слишком большой поток информации действительно сносил её с ног. Другим попаданцам везло куда больше – обычно они попадали в ребёнка, не важно кого именно, ещё до начала учёбы в Хогвартсе, и могли хотя бы морально подготовиться к тому, что будет их ждать впереди. Нет, конечно, бывали различные попаданцы в фанфикшене – кому-то везло меньше. Да и попала Женёк не в семнадцатилетнюю Лаванду Браун, которая уже всё знает и умеет, которой придётся участвовать в поединке за Хогвартс и либо погибнуть, либо просто пострадать от когтей оборотня – тут уж мама Ро даже ничего конкретного не написала. Да, она всего лишь на третьем курсе, где не произошло ещё ничего неисправимого. Но… Всё же. Всё же она даже не была уверена до конца, одна ли она в своём новом теле. Не знала до сих пор, правильно ли себя ведёт. Не знала и половины того, что изучали маленькие маги на первых двух курсах. И совершенно точно устала. Поэтому, бесцеремонно вываливая вещи из чемодана-сундука, прямо на свою постель, Лав-Лав постаралась получить максимальную долю наслаждения от своего занятия. Первым, что ей попалось в руки, было шифоновое платье, необычайного цвета. Сначала она вертела его в руках туда-сюда, пытаясь сообразить – а зачем оно ей вообще в школе? Но очень скоро плюнула на эту мысль, начав стягивать с себя штаны и розовую толстовку. Нарядившись в платье, она побежала в ванную комнату, где стояло зеркало во весь рост. Силенцио Лав-Лав так и не научилась накладывать, поэтому пришлось терпеть комментарии зеркала, пока она крутилась прямо перед ним. – Красавица! О, какая принцесса! Повернись, повернись ещё! Но на сей раз комментарии даже не раздражали, а напротив, заставляли улыбнуться. Спустя какое-то время, налюбовавшись на себя в платье, Лаванда понеслась к разбросанным на кровати вещам. Платье было снято и повешено на плечики в шкаф Браун. Прежде чем примерить следующую вещицу, Лаванда-Женька решила поставить красивые коробочки на прикроватную тумбочку – потом, как только на примеряется, разберётся, что там. Следующей своей «жертвой», девчушка выбрала довольно короткую бархатную юбку с гольфами в красно-золотую полоску и лёгкую блузу, которая, как казалось, была сшита из золотых ниток. Сидело идеально. Удобно было до невозможного. Словно бы во всём этом родилась. Зеркало, кстати, тоже оценило. Но не очень лицеприятно отозвалось о юбке. Но Лаванда всё равно была очень довольна. Всё же, на её взгляд, вкус у предыдущей мисс Браун был, ну или у того, кто занимался гардеробом девочки. Переодевшись в следующую вещь, она тут же покрутилась вокруг своей оси, а потом вновь побежала к зеркалу. Несмотря на то, что в одежде больше всего преобладали оттенки гриффиндора или розовые цвета, она была в полном восторге от вещей. Красивых, хорошо сшитых, явно не дешёвых – в своей жизни бывшая Шашкова не могла себе позволить подобную роскошь. Таким образом прошло какое-то время. Некоторые вещи возвращались назад, в чемодан, в которых Лав-Лав не видела большого смысла (по крайней мере на данное время, ведь лёгкая одежда совсем не подходит для осени или зимы). А некоторые, напротив, отправлялись на плечики или на полку в шкаф. Разобравшись почти с большей частью одежды (и не только одежды, маггловские романы она отправила к остальным книгам, на полку перед столами), довольная собой и слегка отдохнувшая, Лаванда наткнулась на ещё одну книжку. Это была небольшая книга с винтажным замочком, обложка которой была рельефной, нежно-розового цвета. Покрутив книжку в руках, разглядывая ярко-розовый отпечаток губ на замочке и торчащую из закрытой книжки закладку с кисточкой, Лав-Лав поняла, какое сокровище попало ей в руки! Это был дневник! Личный дневник Лаванды Браун! В этом не было никаких сомнений. Если предыдущая Лаванда вела дневник, то прочитав его, Женька наконец-то смогла бы разобраться в своих вопросах! Не во всех, конечно, но хотя бы в каких-то уж точно. Она в нетерпении потянула замочек, который на вид был обычной защелкой, и в разочарование надула губки. Не открывается, ни в какую! Попробовав ещё раз, она убедилась в этом. На её лбу образовалась небольшая складка. А что, если у Лаванды здесь стоят какие-то хитроумные чары, которые не дают никому узнать секреты своей хозяйки? Только, Лаванда Браун и хитроумные чары – это явно противоположные понятия, в этом Женька уже убедилась не единожды, судя по оценкам и отношению профессоров к гриффиндорке. Но какая-то защита точно стояла, иначе бы у неё уже получилось бы открыть розовую обложку. Повертев в руках дневник, она взяла волшебную палочку, она проговорила заклинание, взмахнула палочкой и направила на замочек. Ничего не произошло. Ещё раз подёргав его, Лав-Лав разочарованно застонала. «Алохомора» не работала, хотя это и было ожидаемо. Это ведь, в конце концов, не дверь! Ей уже захотелось запульнуть злосчастный дневник в другой край комнаты, когда входная дверь слегка приоткрылась и Лаванда замерла в том же положение, что и стояла: закинув руку с розовым безобразием за голову, готовая кинуть его от себя подальше. На её счастье, это был всего лишь Живоглот, полукниззл Гермионы, который решил вернуться после очередного забега по замку, а не вернувшиеся девочки. Вот уж умора была, застань они Лаванду в таком положении. Нет, отмазаться она смогла бы в любом случае, но попадаться в таком странном состояние, кому бы то ни было на глаза, ей не хотелось. Кот вальяжно прошёл в сторону постели своей хозяйки, надменно покосившись в сторону растрёпанной девочки. Лаванда усмехнулась в ответ, тоже мне царь с кривыми лапами! Может она и растрепала причёску, но всё же у неё в волосах не было паутины, которая сейчас красовалась на усищах полукниззла. Кот, словно бы услышав мысленную реплику девочки, гордо запрыгнул на крышку чемодана-сундука хозяйки, который стоял в ногах постели Гермионы, и начал демонстративно вылизываться. «Ну и правильно-правильно» – подумала Женька-Лаванда, положив дневник на тумбочку, поближе к коробочкам, которые она до сих пор не открыла. – «Нечего грязным ходить!» Живоглот возмущённо поднял голову и Лаванде на секунду стало страшно. Он что, реально её мысли читает? Но кошак тут же, решив, что она не достойна его внимания, перевернулся и принялся вылизывать свой хвост. Блондинка тяжело выдохнула и поругала свою развивающуюся паранойю. Подойдя к своей постели поближе, она начала спешно собирать оставшиеся вещи и укладывать их в чемодан. Настроение разбираться в них дальше не было никакого. А вот открыть и прочитать дневник… Кинув на вылизывающегося полукниззла короткий взгляд, она поняла, что лучше она будет пытаться вскрыть дневник не при нём. Пускай кошак и не умел читать её мыслей, но он был книззлом (пусть и на половину). О книззлах бывшая Шашкова помнила не очень многое: что это не просто магические звери, а именно что фамильяры, которые, как и волшебная палочка – сами выбирают своего волшебника. Ещё она помнила, что книззлы мисс Фигг, следившей за мальчиком, который выжил, умели как-то общаться со своей хозяйкой. А значит, что и этот кошак мог поведать о том, как дурная девчонка пытается взломать странную, в розовой обложке, книгу. Даже если она спрячется за пологом, это ей не особо поможет. Вряд ли кот, конечно, догадается о том, что это был её личный дневник, но его хозяйкой была никто иная, как сама Гермиона Грейнджер – главная умница ало-золотого факультета. А отношения с ней и без того были крайне странными, не хватало, чтобы ещё пушистая задница Живоглота влезла в эти дебри. Быть подозреваемой Гермионой, Лаванде совсем не хотелось. Та и догадаться могла о том, что же именно случилось с Лавандой, что та так изменилась. И никакая байка о столкновение с дементором не поможет! Ей нужно было место, где она могла бы со спокойной душой продолжить ломать магический замочек. В общей гостиной несмотря на то, что сейчас был выходной и почти все, кроме неё, Поттера и младших курсов, отправились в Хогсмид, было опасно этим заниматься. Вдруг, Поттер вернётся и застанет её за столь увлекательным занятием? Или же кто-то вернётся раньше, чем остальные ребята? Ну или тот же Живоглот, который на данный момент уже прекратил вылизываться и пялился на неё недовольным взглядом – он тоже мог слезть с чемодана Гермионы и подсмотреть за манипуляциями Лаванды над несчастным дневником. В библиотеке, даже если ей и удастся спрятаться за стеллажами, мадам Пинс просто вышвырнет её за дверь, увидев зверское обращение с книгой. Пускай это и будет её личный дневник. Да и, что-то подсказывало девочке, что библиотека и вовсе сейчас могла оказаться закрытой. Хотя, это вряд ли. Размышляя о том, куда бы ей спрятаться и чем бы открыть вредный дневник, она в очередной раз пожалела, что не дома. Если бы случилось такое чудо и она оказалась в своей небольшой комнатушке, то она бы тут же достала набор отвёрток – тут уж никакая магическая защита не справится! Да и она скучала по своей комнатушке… Было бы здорово, окажись она сейчас там, пускай и мельком, всего на пару часов… И тут ей в голову ударила внезапная мысль! Точно! Как она могла забыть?! Она ведь действительно может попасть домой! Нет, не по-настоящему, но всё же – будет ей и набор отвёрток и её просиженный, мягкий диван, как и место, где можно скрыться от посторонних глаз! Ей всего лишь нужно подняться на восьмой этаж и найти Выручай Комнату. Резво поднявшись с кровати, так как присела на её край, пока размышляла, она подхватила с тумбочки дневник. Когда она выходила из комнаты, она в очередной раз столкнулась взглядом с кошаком и ей явственно показалось, что тот нахмурился. Ну и ладно, не очень-то и хотелось, знаете ли, заводить с ним дружбу – всё равно, пока она не поладит с его хозяйкой, особого смысла в этом не было. Поднялась она на восьмой этаж довольно быстро, хотя расстояние само по себе было не таким большим – она же не из подземелий бежала, а из родной гостиной. Но если бы ей и пришлось бежать на восьмой этаж, от самих подземелий, она бы всё равно преодолела расстояние с завидной скоростью. Ни лестницы, которые постоянно меняли своё направление и обычно крайне раздражали своим непостоянством, ни исчезающие ступеньки – ничто не могло её остановить. Прижимая к груди дневник, новоявленная волшебница понимала, что скорее всего её желание попасть в Выручай Комнату связанно по большей степени с тем, что она действительно соскучилась по дому, а не потому, что ей в руки попался дневник бывшей хозяйки тела. Она не была уверена, что комната сможет воссоздать её комнатушку, ведь это место никак не было связано с магическим миром. Она не помнила, чтобы кто-то из героев книг просил свою комнату или часть дома, ходя перед сокрытым входом. Но это лишь подогревало её интерес – вдруг у неё получится? Пока она поднималась, заметила со своей высоты, что весь Хогвартс будто бы опустел. Хотя это и не мудрено: не было всех старшекурсников, начиная с третьего курса. А малыши с первого и второго курса предпочитали гулять на улице, во внутреннем дворе или устраивались перед Чёрным Озером, в надежде разглядеть щупальца гигантского кальмара, которые выныривали из-под водной глади, словно бы греясь тёплыми лучиками осеннего солнца. Так что ни в гостиной, ни на лестничных пролётах, она не встретила никого постороннего. Картину, где разъярённые тролли лупят несчастного Варнаву Вздрюченного, она также нашла довольно быстро, всего лишь прошлась неспешным шагом по широкому коридору. С замиранием сердца, Женька-Лаванда впилась нетерпеливым взглядом в каменную стену, которая пока что была пустой. Вот и всё, остаётся лишь пройти три раза, прямо перед этой стеной, пожелать от всей души оказаться в доме из прошлой жизни, и она, считай, нашла себе пристанище, где сможет прятаться от любых невзгод! – О, мисс Браун! – Внезапно прозвучал смутно-знакомый, мужской голос, когда Лав-Лав сделала первый «круг». Девочка остановилась как вкопанная, чувствуя, как её сердце уходит в пятки. Не дай богиня, за ней следили! Ведь это означает, что о личной «штаб-квартире» можно будет забыть навсегда! Из-за поворота, ведущего прямо к лестничным пролётам, вышел никто иной, как Альбус Дамблдор, собственной скромной и светлейшей персоной. Женьке-Лаванде показалось, что её несчастное сердечко просто остановилось. Как? Как он вообще тут оказался? Неужели, у их великого директора была своя карта, по типу мародёровской? Иначе то, что она не заметила его, пока поднималась на заветный этаж, она никак не могла объяснить, ведь кабинет директора находился не на один, и даже не на два этажа ниже. Так что, случайной эта встреча никак не могла быть. Поплотнее прижав дневничок к груди, она уставилась на директора, как кролик на удава. – А я как раз узнал от профессора МакГонагалл, что ты осталась на территории школы, моя девочка. – Развесело продолжил директор, улыбаясь в бороду, словно бы и не замечая того, что ученица смотрит на него с явным испугом. – Неужели Делия и Томас не подписали разрешение на посещение в Хогсмид, моя дорогая? Женька-Лаванда на секунду зависла, она не знала этих имён. Но, быстро сопоставив два плюс два, поняла, что это имена родителей Лаванды Браун. Её родителей. Она быстро покачала головой, чувствуя, что язык непроизвольно онемел и она не может и слова вымолвить. Тоже мне, храбрая гриффиндорка! Испугалась директора с добродушной улыбкой! Позор! Хотя, вглядываясь в лицо своего собеседника, Лав-Лав понимает, что же именно её настолько пугает: взгляд Альбуса Дамблдора, цепкий и стальной. Его можно было бы и не заметить за очками-половинками, цепляясь взглядом за радушную улыбку и миниатюрные колокольчики в длинной, белоснежной бороде. Но Лаванда заметила. И её едва не передёрнуло от этого внимательного, чуть ли не изучающего взгляда. – Не-нет, профессор Дамблдор, – проблеяла девочка, силой заставляя свой язык шевелиться и опуская взгляд. Вовремя вспомнила, что директор не за свои красивые глаза усыпан орденами и званиями. Он был кладезем знаний и умений, и одним из его скрытых талантов была легилименция. Чудо, что он ещё не залез ей в голову! Хотя, с чего бы ему… – Я сама не захотела идти вместе с девочками. Просто мне нездоровится в последнее время. Директор тут же понятливо закивал, поглаживая длинными пальцами свою бороду, едва-едва задевая колокольчики, которые тут же отзывались перезвоном. – Понимаю, девочка моя, – ласково проговорил директор и подошёл к гриффиндорке поближе. – Здоровье – это святое. Надеюсь, ты скоро поправишься. Лаванда сконфуженно кивнула и снова застыла на месте, не решаясь посмотреть на директора. – О, картина с избиением Варнавы Вздрюченного, – внезапно протянул голос старца, почти над самым ухом девушки, а она ощутила сильный запах сладкого. Складывалось ощущение, что она попала на день рождение пятилетнего ребёнка, где только что компания ребятишек разбила пиньяту и из неё посыпалась гора сладостей – вот так пахло от Великого Альбуса Дамблдора. И она, вздрогнув, всё же приподняла взгляд на говорившего. Дамблдор с интересом рассматривал картину, перед которой она случайно остановилась. – Мы видим, как Варнава страдает из-за того, что решил научить горных троллей искусству балета. Очень поучительная картина, на мой взгляд, хоть и довольно жестокая. Но, если задуматься, то каждый из нас не застрахован от подобной участи, моя девочка. Та-ак, что это сейчас было? Лав-Лав неуверенно моргнула и вновь посмотрела на картину. Она явно ощущала некий подтекст в словах директора, но не могла понять, о чём именно он ей намекает. – Мне кажется, тролли довольно мило смотрятся в балетных пачках, сэр. – Решила она сыграть дурочку и несмело улыбнулась. – И, если бы у Варнавы получилось обучить их до конца, мне кажется, это была бы самая колоритная балетная труппа. И глупенько хихикнула, как делала часто в прошлой жизни, когда хотела вывести себя из подозрения учителей. Да, её друзья не тащили её за собой, в поисках острых ощущений, придумывая очередную шуточку над учителем или же сбегая с уроков. Но иногда Женька и сама была не прочь попроказничать. И этот смешок ни раз выручал её. Никаких грязных шуток из разряда кнопок на стул или мёртвая мышь в учительской сумке – это было слишком толсто для неё. А вот подметить то, на что обычно другие не обращают внимание, используя лишь слова… Этим она иногда грешила. Дамблдор, видимо, тоже не почувствовал никакого подвоха в этом смехе и сам посмеялся. – Да, моя девочка, думаю ты права. Но, увы-увы, у Варнавы Вздрюченного так и не вышло научить троллей изящным танцам. Эх, я, если ты позволишь, с удовольствием посмотрел бы на это шоу. И всё же, эта картина может многому научить, если переложить данную ситуацию на другую, более житейскую, которая может произойти с любым. Лаванда вновь покосилась на директора. Ей было неспокойно в его присутствие, пускай и говорили они на отстранённую тему, о картине, она ощущала себя жуком, а директора пятилетним ребёнком, который с присущим ему любопытством, пытается вскрыть толстый панцирь насекомого и изучить внутренности. – Директор Дамблдор, сэр, – всё же решается она, потому что больше не могла находиться в подвешенном состояние, стоя рядом с Великим и Светлым. Ей, на самом деле, уже хотелось вернуться в собственную спальню и не выходить из неё до наступления понедельника. Бог с ним, с этим дневником, потом разберётся. Да и в Выручай Комнату выберется потом. Это терпит. – Вы хотели поговорить со мной о чём-то? Старец слегка отступил назад, отводя наконец изучающий взгляд с картины и смотря на ученицу. Девочка постаралась взять себя в руки, ну не станет же директор использовать на ней легилименцию прямо посреди коридора! Поэтому открыто ответила на его взгляд. – На самом деле, ты права, моя девочка. – От обилия фразы «моя девочка», у Лав-Лав невольно заныли зубы, словно бы она съела одним махом целое мороженное, предварительно напившись горячего чая. Но ничего, мало ли какие у человека привычки, потерпим. – До меня дошли слухи, что ты начала общаться с мисс Гермионой Грейнджер. Бывшая Шашкова, не скрывая своего удивления, подняла брови из-за чего на лбу образовалась смешная гармошка. Слухи? С каких это пор директор Хогвартса собирает слухи о собственных учениках? Зачем ему это нужно? Да и, что такого в том, что она пытаться наладить общение со своей однокурсницей? – Да нет, сэр, – неопределённо пожимает плечами гриффиндорка, вновь переводя свой взгляд на картину. – Мы же соседки по комнате, да и учимся на одном факультете – большего между нами нет. Иногда можем перекинуться парой слов, но не более. Рассказывать о своих планах, касаемых Гермионы, она не считала необходимым. Её больше волновали причины данного разговора. Вроде бы она вела себя вполне мирно, не унижала и не оскорбляла Гермиону, во время их диалога по поводу маггловедения. А другие случаи даже общением назвать нельзя. Или директор решил пойти издалека, и сейчас начнёт отчитывать её за дискредитацию профессора Бербидж? Тогда он ого-го как завёл, даже сразу и не поймёшь. Но несмотря на ожидания девочки, Дамблдор продолжил. – Я слышал, что на тебя напал дементор на пути в школу, моя девочка. – Непонятно поджимая губы, произнёс старец. Лав-Лав недоумённо покосилась на директора и возвела очи к потолку. Красивый такой, видно, что недавно была реконструкция. Ах да, о чём это директор? О дементорах? Ага-ага. А логика у нас в диалогах просто умерла в муках? Причём здесь, азкабаний поцелуй, дементор? Но она постаралась совладать с эмоциями на своём лице и спокойно ответила: – Да, сэр. Дамблдор не спешил продолжать их разговор, а Лав-Лав честно впала в прострацию. Как же сложно, оказывается, понимать этого гения магии. Она никак не могла соединить их разговор в одно целое, словно бы это были неверные кусочки мозаики, которые насильно пытаются сложить в ряд. Но при этом она пыталась держать весь их разговор в голове, чтобы проанализировать, так сказать, когда мудрый старец отпустит её восвояси. – Прискорбно это осознавать, – наконец вымолвил директор, вновь вплетая пальцы в свою бороду. От еле слышного перезвона колокольчиков у Лаванды начала слегка кружиться голова. – Но, поверь, моя девочка, он не хотел причинить тебе зла. Он, как и другие дементоры, лишь решил проверить вагон на безопасность. Лаванде пришлось дать себе мысленную затрещину, лишь бы не закатить глаза. В этой фразе она видела явный, считай не скрытый подтекст, который звучал примерно так – «Не стоит беспокоиться по таким мелочам, да и родителям лучше об этом не писать. Хогвартс самое безопасное место! Вон, аж дементоров привели! Лишь школу защитить!» Да-да, директор, мы вас поняли. И дементор, на самом деле, просто душка! И зла он не хотел детишкам причинять, и заглянул на огонёк лишь на кружечку чая. А ещё на парочку душ беззащитных подростков, которые никак не могли бы защититься, если бы не сидящий в одном с ними вагоне Ремус Люпин, умеющий наколдовывать телесного патронуса. И то, что этот самый дементор всё же высосал душу из школьницы – это так! Ерунда. Дементор просто переволновался из-за такого обилия детишек, вот и поцеловал одну маленькую, испуганную девочку. Поздороваться решил. Внутри Женьки начало всё бурлить от гнева. И только вернувшийся страх быть разоблаченной заставил её успокоиться. – Наверное, вы правы, сэр. – С милой улыбкой проговорила девочка, едва не скрипнув зубами при этом. – Я тоже так подумала, поэтому и не написала родителям о случившемся. Дамблдор как-то странно, но явно одобрительно на неё посмотрел и вновь улыбнулся в бороду. – Это здравая мысль, мисс Браун! Но всё же, по поводу Гермионы… Лав-Лав, которая только-только смогла прийти в себя, вновь ощутила только затихшую злобу. Ей так и хотелось выкрикнуть прямо в лицо этому почётному старцу с поведением ребёнка: «А что по поводу Гермионы? Что?! Дементор и Гермиону решил поцеловать, раз они с друзьями остались погостить? Или боитесь, что теперь я буду бросаться на неё, пытаясь поглотить душу?» Но понимала, отлично понимала, что этот порыв и яйца выеденного не стоит. Ох, подростковые гормоны, как же она их всей душой ненавидела. – Так вот, моя девочка, – директор так и не заметил скачков её настроения, потеряв к ней почти весь интерес. – Я наслышан о том, что людям свойственно меняться, после встречи с дементором. Но, как я слышал, что большинство таких перемен скоротечны, а наше настоящее Я со временем вновь просыпается, как от долгого сна… Я хотел бы попросить тебя, моя девочка, не давать мисс Грейнджер ложных надежд. Ох, кто бы знал, каких титанических усилий стоило Лав-Лав не потерять лицо. О. Чем. Он. Мандрагора его за ногу. Говорит. Какие ещё надежды? – Простите, сэр, – голос гриффиндорки немного дрогнул, но это вполне вписывалось в ситуацию. – Я не совсем понимаю, о чём вы… – О, моя девочка, я просто беспокоюсь за тебя! – натурально всплеснув руками, скоро заговорил директор. От резкого движения колокольчики вновь начали свой перезвон. – Боюсь, что вам не стоит общаться с Гермионой, ради вашего общего блага. Ты можешь разочароваться в её компании, спустя совсем небольшое количество времени, а для неё это будет весьма фатально, девочка моя… Лаванда моргнула и подавила свой порыв истерично рассмеяться. Что, простите? Она не ослышалась? Директор только что, на полном серьёзе, посоветовал держаться от Гермионы Грейнджер подальше? Но, по всей видимости, директор решил, что его слова были услышаны и то, что к ним непременно прислушаются, потому что, не дождавшись никакого ответа, вновь обратил своё внимание на картину. – Ох, бедный Варнава, – тихо и скорбно провозгласил старец. – Он чаял великий надежды, выбирая себе учеников… И после этих слов колокол часов звучно прозвенел три раза. Лаванда неприязненно передёрнула плечами и проговорила, совсем тоненьким голосом: – Сэр, это была очень познавательная беседа. Но я, пожалуй, пойду. Девочки совсем скоро вернутся из Хогсмида. – Да, верно-верно, иди, моя девочка! – сверкнув очками-половинками, отозвался Дамблдор, вновь отворачиваясь к гобелену. – И всё-таки, какая же интересная картина… Лаванда даже не стала прощаться с Великим и Светлым, тут же рванув в сторону лестниц, вырываясь из сладкого невидимого облака, которое окутало её с головой во время разговора с директором Хогвартса. Руки, которые всё время разговора прижимали к груди найденный дневник, начало сводить лёгкой судорогой, но Лав-Лав было всё равно. Этот разговор был несколько куда большим, чем могло показаться на первый взгляд. Но от него у девочки ужасно разболелась голова, а усталость, с которой, как она думала, ей удалось справиться, навалилась на её плечи с новой силой. Когда Фэй и Парвати пришли из Хогсмида и принесли ей пакетик с разными конфетами из Сладкого Королевства, Лаванда тут же отказалась от угощения, сославшись на внезапно резкую зубную боль. Кажется, она «наелась» его на ближайшие недели две.2. Разговор с Добрым Дедушкой.
24 сентября 2019 г. в 01:06
Первая неделя прошла несколько скомкано, но без серьезных курьёзов.
Лаванда тщетно пыталась запомнить, где находится нужная аудитория и по какому пути следует идти. Но выходило у неё это скажем прямо – плохо. Хорошо хоть на все занятия, да и, собственно, на завтрак, она ходила с Парвати и Фэй. Иначе бы точно потерялась.
Лестницы сводили её с ума, каждый поворот казался частью настоящего лабиринта, ожившие картины больше не умиляли, а некоторые и вовсе раздражали. Ну подумаешь, завернула не туда, в поисках Астрономической башни! Чего же сразу орать?
Да и остальные, скажем так, магические обитатели волшебного замка начали понемногу напрягать не привыкшую к этому Женю.
Призраки не имели никакого понятия о личном пространстве. Вылетающие из стен, парт, обеденного стола. Даже в башне родного факультета не было возможности от них укрыться.
Создавалось ощущение постоянной слежки. Хорошо хоть в личные комнаты приведения не могли пробраться.
Зачарованные зеркала, в которых даже посмотреться было нельзя, без непрошеных комментариев. Если бы Лаванда могла, точно бы наложила силенцио на отражающую поверхность магического аналога «модного приговора», и даже бровью не повела бы. Но кроме самых простейших чар у неё ничего другого не выходило. Благо что учителя не требовали от неё звёзд с неба, да и сыграло то, что первые занятия были посвящены теоретической части и повторению пройденного материала. Пускай и были проверочные тесты, но лишь теоретические.
Но от проверочной работы по зельеварению это её не спасло, где кроме письменной работы была и практическая – не стой она в паре с Парвати, точно бы сварила какую-то гадость или расплавила собственный котёл.
Вообще благодаря Патил, Лаванда ещё ни разу не ударила в грязь лицом. Парвати, видимо привыкшая к этому, добросердечно помогала подруге на уроках и при выполнении домашнего задания. И ещё так миленько улыбалась, явно радуясь тому, что Лав-Лав решила взяться за ум и сама просит с ней позаниматься. Бывшая Шашкова тут же мысленно воспела хвалебные песни лености бывшей Браун. Пока что у неё оставался маленький, крохотный шанс не выделяться среди своих однокурсников и не привлекать лишнее внимание педагогов.
Внезапно оживающие доспехи, которые пугали её до головокружения. Даже почтовые совы, которых в прошлой жизни бывшая Шашкова видела лишь на картинках и фильмах, снующие туда-сюда и громко ухали, тем самым приводя девочку в трепет. Да и фамильяры других учеников... Мало кто, на самом деле, привозил с собой обычных кошек, крыс или жаб. Те были весьма безобидны и были чаще всего у магглорождённых или полукровок. А вот стаи книззлов чистокровных хозяев, бродящих по замку, с парочкой пассивно-агрессивных матаготов, постоянно путались под ногами и вели себя крайне дерзко. Не дай богиня тебе выйти в коридор с какой-нибудь вкуснятиной, на которую могли положить глаз наглые кошаки! Без пальцев можно остаться, если пушистики решат отвоевать твой перекус. По крайней мере, так отзывалась о книззлах Фэй, нежно баюкая на ладонях трёхдюймового лукотруса, которого подарили ей на прошлый день рождения родители, но разрешили взять с собой в Хогвартс лишь в этом году. Забавный зелёный человечек крайне забавно пищал и обнимал пальцы любимой хозяйки во время этого процесса, то ли подтверждая слова девочки, то ли радуясь вниманию.
А ещё был Пивз.
Ох, Пивз...
С этим товарищем, к своему несчастью, Лав-Лав познакомилась на следующий день, после праздничного пира в честь начала учебного года.
Она тогда чудом не проспала и чудо звалось Фэй Данбар.
Лаванде показалось что она только прилегла на подушку и закрыла глаза, как с неё тут же начали стаскивать одеяло.
На уговоры и хныканье Фэй не велась, как и на слова, что Браун слишком слаба после происшествия в поезде.
– Лучшее лекарство от любой болезни – это зарядка! – Громогласно заявила юная садистка и стащила Лав-Лав с постели за щиколотку.
Спорить не вышло, как и пытаться договориться, Данбар была неподкупна и на торг идти не желала. Поэтому десятиминутная разминка в обществе двух подруг, сразу после сна – была обеспечена новоявленной Лаванде до самого выпуска.
Но, если серьёзно, то после недолгой зарядки и контрастного душа, девушка действительно почувствовала себя проснувшейся и бодрой.
Гермиона не участвовала в их утреннем мероприятии, ни в тот раз, ни в последующие. Её кровать пустовала уже тогда, когда Лаванда только открывала глаза, а возвращалась в комнату гриффиндорка довольно поздно. Складывалось впечатление, что девочка просто избегала их компании, что и огорчало, и удивляло Шашкову-Браун.
Что такого могло произойти между ними, что лучшая подруга Гарри Поттера старалась как можно меньше проводить время в их общей комнате? Хотя, честно признаться, Лав-Лав пыталась наладить с ней общение. Но об этом позже... Пивз.
Так вот, впервые столкнулась с полтергейстом она прямо перед завтраком.
Девочки шли довольно быстро в сторону Большого Зала, бодро переговариваясь между собой и таща небольшие сумочки с учебниками, так как сразу же после завтрака у них была пара по чарам вместе с Рейвенкло. Идти же за учебными принадлежностями назад в Гриффиндорскую башню не имело никакого смысла, если они не хотели опоздать.
Пивз появился в ярко-голубом мерцании и тут же, с безумным смехом, начал обкидывать школьниц не пойми откуда взятыми чернильницами, улюлюкая и выкрикивая непристойности.
Первая чернильница пролетела мимо, чуть ли не угодив в какого-то первокурсника. Девочки сгруппировались и Парвати выставила перед ними щит.
–Пивз? Какого драклла ты творишь?!– Тут же возмутилась Фэй, нехорошо смотря на беснующегося полтергейста.
– Ухи-хи-хи-хи! – Отозвался Пивз, делая кувырок в воздухе и кидая в сторону девочек ещё один снаряд.
Эта же чернильница пролетела прямо над головой Лаванды, раскручиваясь в воздухе и тут же поливая своим содержимым голову девочки. Не помог и щит, выставленный Парвати и уже через секунду гриффиндорская красавица стояла облитая с ног до головы чернилами. Тёмно-синие капли стекали по её волосам и спадали на плечи, тут же въедаясь в ткань одежды девочки, а та лишь ошарашено моргала и смотрела на подруг. На Парвати тоже немного попало, так как она стояла ближе всего: на её щеке и лбу была парочка неровных, узких чернильных струек и был запачкан воротничок рубашки. На Фэй не было ни одной чернильной капельки, но лишь благодаря тому, что она стояла чуть впереди.
– Ухи-хи-хи-хи! Гриффиндорские хрюшки! – Заорал Пивз, хватаясь за живот и во всю веселясь. За спинами девочек послышались шепотки и тихий смех. Обернувшись назад, Женька увидела, что больше всего в собранной толпе стояло гриффиндорцев, да, было несколько слизеринцев и даже кто-то из Рейвенкло, но больше всего с ало-золотого факультета. И они смеялись над ними. Родной факультет...
– Что за шум? Чего вы здесь все столпились? – внезапно кто-то начал проталкиваться мимо стоящих гриффиндорцев, выходя вперёд к девушкам. Это была префект Гриффиндора, шестикурсница Валери Спелсс, которая вчера вместе с Перси Уизли отводила первачков в гриффиндорскую башню. Лаванда не помнила её по канону, однако девушка заслуживала определённого уважения одним своим видом.
– Опять Пивз? Вот же напасть!
И пульнула в сторону визжащего полтергейста какое-то заклятье, которое выглядело красной вспышкой. Пивз не оценил подобного к себе отношения и с улюлюканьем кинулся в сторону старосты, размахивая ладонью с очередным снарядом. Те, кто стоял позади Валери тут же бросились в рассыпную, кто-то из младших даже завопил. Но очередная чернильница так и не долетела до грозной девушки, развернувшись на полпути и с громким ударом обрушилась ничего не подозревающему полтергейсту прямо между глаз.
Пивз взревел и сразу же начал тереть пострадавшие глаза, а спустя пару секунд и вовсе испарился всё в том же голубом свечение.
Лаванда нервно сглотнула, смотря на старосту во все глаза. Кажется, бывшая Шашкова нашла себе нового героя, который в отличие от остальных не стал смеяться и стоять в стороне.
– Ох, – проговорила Валери, равняясь с испачканными девочками. И тут же, даже не произнося заклинания, взмахнула палочкой. Лаванду и Парвати окутало серебристое свечение, после которого не осталось и пятнышка чернил. – Вот, совсем другое дело. В следующий раз постарайтесь поставить щит покрепче, мисс Патил.
Смущённая Парвати лишь кивнула, а префект тут же перевела своё внимание на тех, кто не успел разойтись.
– Эй, а вы чего ещё здесь стоите? Представление окончено! Живо на завтрак, иначе новый учебный год начнётся со снятия баллов, никто из профессоров ждать вас не будет!
Недовольные львята разных возрастов тут же загудели, но двинулись дальше. Сама Валери ещё постояла рядом с изумлёнными девочками, хитро подмигнула им и только потом двинулась вперёд.
Вот так Лав-Лав познакомилась не только со знаменитым школьным полтергейстом, но и довольно сильной для своих лет волшебницей.
В принципе больше ничего страшного не происходило.
Бывшая Шашкова, попавшая под настроение подруг, записалась на прорицания и, уже по собственному желанию, на уход за магическими животными. Уж больно ей хотелось увидеть воочию волшебное зверьё.
А ещё, подумав, записалась на изучение древних рун. Ей бы хотелось так же и на нумерологию записаться, но она боялась, что просто не потянет.
Ей бы хоть что-то вспомнить из того, что раньше изучала Лаванда... Вспомнить или изучить самой.
Хорошо, что до начала новых предметов было ещё две недели! Хотя то, что списки на запись были вывешены лишь в начале третьего курса, а не в конце второго, было странным и не по привычному канону. Но в этом был и свой плюс для попаданки.
На протяжении этой недели Лав-Лав наблюдала за окружающими её людьми, пытаясь разобраться не только с уроками и расположением кабинетов, но и в сложившихся взаимоотношениях с маленькими волшебниками и профессорами.
И впечатления у неё складывались не самые радостные.
Профессора относились к Лаванде несколько холодно, изредка кидая на неё непонимающие взгляды, когда девочке удавалось правильно ответить на уроке. Явно ощущалось, что профессора относились к бывшей владелице тела Лав-Лав, несколько предвзято, считая её глупой и не на что не способной.
Единственной, кто относился к Лаванде более-менее хорошо, была их декан, Минерва МакГонагалл. Но даже у неё нередко проявлялось удивление на строгом лице, когда бывшая Шашкова отвечала верно на её вопросы.
На курсе, среди ровесников, кроме Парвати и Фэй, прежняя Лаванда почти ни с кем не общалась.
Был Шеймус Финниган, который был схож характером с Димкой Осиповым, да-да, тем самым, который считал бывшую Женьку младшей сестрой.
Шеймус был довольно приятным в общении мальчиком, любил пошутить, но всегда знал черту. Видимо, на первых двух курсах они неплохо ладили с Лавандой, потому что он на первом же завтраке весьма охотно начал говорить с девочками о прошедших каникулах. И даже в конце завтрака посочувствовал им, что они нарвались на Пивза.
Дин Томас, который постоянно сидел рядом с Шеймусом, особо в том разговоре не участвовал и лично с Лавандой вообще старался не говорить. А из-за косых взглядов, которые он изредка бросал в её сторону на протяжении всей недели, Лав-Лав поняла, что они явно не поделили с Томасом что-то. Это слегка коробило и озадачивало, но бывшая Шашкова старалась не заострять на этом внимание.
Была ещё Келла Уоррден, чернокожая волшебница, которая раньше жила с ними в одной комнате и была вхожа в их компанию. Но, не решаясь спрашивать напрямую, Лав-Лав узнала, что Келла прекратила их общение с прошлого года, примерно с того момента, когда в замке начались странные нападения. Также, ничего не спрашивая, лишь осторожно подталкивая разговор в нужную ей сторону, Лаванда узнала от Парвати, что Келла Уоррден была уверена, что именно Патил виновна в нападениях на остальных студентов, но её мнение было непопулярным, потому что та ничем не могла подтвердить свои слова, особенно после того, как Гарри Поттер начал говорить на парселтанге во время дуэли с Драко Малфоем.
Очень трудно было скрыть свой непонимающий взгляд, но Женька сдержалась. Как можно обвинить в чем-то подобном милую Парвати Патил? Неужели Уоррден могла считать, что Салазар Слизерин был индусом и дальним предком Патил?
Ну-ну, это уж совсем не смешно. Вряд ли канон настолько мог отличаться от окружающей её реальности. Или мог?
Но долго томиться в непонимание ей не пришлось, Парвати со вздохом начала причитать о глупости и храбрости мальчика, который выжил, давая Браун пищу для размышлений.
– Он даже представить не мог, чем обернется ему эта выходка... Глупый! Я тоже не хотела, чтобы кто-то пострадал, но даже если бы там не было профессоров, ни за что не решилась бы снова заговорить со змеёй в посторонней компании. А там было столько людей...– тихо шептала индианка, косясь на мадам Пинс, которая пока что не заметила, что кто-то нарушает правило тишины в читательском зале. Лав-Лав последовала примеру подруги, но обратила своё внимание на остальных школьников, которые были поблизости. К счастью, они явно не слышали их разговора.
– Меня так ругал папа за то, что я заговорила на парселтанге перед вами и Келлой... Всё же это было глупо, не спорю, но и о том, что у неё будет такая реакция я не знала! У нас в стране говорить со змеями считается не проявлением тёмного дара, а совсем наоборот, ты же знаешь…
По словам Парвати выходило, что в Хогвартсе на змеиной речи мог говорить не только Гарри Поттер. Вот так новости...
Но Лаванда постаралась сильно не удивляться, хотя ей было довольно сложно справиться с лицом, а ещё очень интересно. Да и то, где юные волшебницы нашли змею, тоже оставалось для неё загадкой.
Келлу она обнаружила не сразу, не в первый день и даже не во второй.
Это случилось после урока по трансфигурации в конце недели, на котором у них была проверочная работа. Лаванда кое-как справилась с тестом, который выдала им суровая профессор МакГонагалл. Не без помощи Парвати с которой сидела. Но к своей чести и упорству, с которым она сидела в библиотеке за «повторением» прошлогодних тем, бывшая Шашкова с удовольствием смогла ответить на несколько вопросов самостоятельно. Но до того момента, когда она сможет написать подобную работу полностью или заданное эссе без помощи Парвати – было ещё далеко.
После занятия у них должен был быть обед и поэтому возле кабинета их с Парвати ожидала Фэй, которая по стечению обстоятельств сидела в паре с Невиллом Лонгботтомом. Поправочка, у двери в кабинет трансфигурации их ждала раздосадованная и немного нервная Фэй.
Нет, во время проверочного тестирования, как и на основной части до теста, она ни коем образом не начинала ссоры с Невиллом. А Невилл, на которого Лав-Лав теперь смотрела несколько иначе, тоже был предельно вежлив.
Несмотря на те отличия, которые заметила Женька, он всё так же не был особо популярен на их факультете, как и по всем канонам. Друзей, как таковых, у Лонгботтома не было, если не считать соседей по комнате, с которыми трапезничал в Большом Зале мальчик. Но свободное время он с ними не проводил, предпочитая находиться в одиночестве или гостить в оранжереях, помогая Помоне Спраут, которая души не чаяла в юном гриффиндорце. Да и тот спор между Фэй и Невиллом, который она наблюдала в карете, в первый же день – было скорее исключением, а не постоянным явлением. Невилл был слишком тихим и спокойным, чтобы самому начинать «Войну Великих Гербологов» (как нарекла их извечные споры с Фэй, Парвати), и пока подруга не начинала его задирать – сам не лез.
Но Данбар всё равно чувствовала себя, крайне неспокойно сидя рядом с «заклятым врагом».
Они не остались стоять возле кабинета и неспешно пошли в сторону Большого Зала, делясь впечатлениями о прошедшей проверочной. И именно тогда Лаванда увидела её. Келлу Уоррден.
Вы когда-нибудь слышали о том, что самыми злейшими врагами могут оказаться лишь бывшие друзья? Женька-Лаванда никогда раньше не задумывалась над этой, как ей казалось раньше, несколько приукрашенной фразой. Но видя ненависть и неприязнь во взгляде тёмнокожей девочки, которым та одарила их компанию, Лав-Лав вспомнила эту фразу и ей захотелось кинуть в сторону девочки какие-то простенькие чары. Но позаковыристей.
Гнев и неосознанная ярость мгновенно поднялись в её беспокойной душе, и она уже была готова поднять палочку, оборачиваясь к Уоррден лицом и заставляя несчастную выплёвывать живых слизней, точно таких же, какими был «награждён» Рон Уизли на втором курсе.
Но вовремя себя остановила, пока её манипуляции не заметил никто из посторонних. Как и собственно подруги девочки.
Она непонимающе проморгалась, прикладывая свои внезапно холодные, словно мрамор, руки к лицу, которое, напротив, начинало неестественно гореть.
Слегка испугавшись, она сообразила – это были не совсем её эмоции. Не её личные. Это были остаточные эмоции предыдущей Лаванды Браун, которые изредка проявлялись в её поведение, как и крохи памяти. Ей было страшно, но одновременно любопытно в этом разобраться – а вдруг Лаванда и вовсе не пропала? Вдруг дементор не поглотил её душу? По спине прошёлся табун мурашек, стоило ей представить, что она сейчас делит одно тело на двоих вместе с настоящей хозяйкой.
«Какой ужас!» – Мысленно выдала она, распахивая широко глаза и вновь косясь в сторону Келлы, которая наконец-то перестала пялиться на их компанию ненавидящим взглядом. Даже если та и вела себя как-то некрасиво по отношению к ним, хотя открытой агрессии не было, она не заслуживала того, чтобы быть заколдованной прямо по пути на обед. А что может она, простая как три сикля, бывшая сисадминша, которая только неделю назад впервые взмахнула волшебной палочкой против настоящей хозяйки тела, которое случайно заняла? Она не хотела, чтобы что-то такое повторилось. А если всё же настоящая Лаванда Браун всё ещё здесь?.. Женька глубоко задумалась, размышляя над тем, как бы ей это узнать. И что, собственно, делать, если эта «теория» окажется правдой? Поэтому не сразу заметила, как её подруги начали кого-то обходить стороной и не последовала за ними.
Врезавшись в кого-то, кто был примерно с неё ростом, она чуть ли не выронила из собственных рук учебник по трансфигурации, который несла всё это время, так и не положив его в сумку.
Лав-Лав тихо ойкнула, тут же отступая на шаг назад и упираясь взглядом в того, на кого случайно наткнулась. Это была гриффиндорка со слегка спутанными локонами каштанового цвета, чуть ниже плеч, совсем не такими пышными, какими их описала Роулинг, и с невероятно притягательными глазами, которые сейчас были тёмными, почти чёрными. Это была Гермиона Грейнджер.
И она, наверное, была единственной кто хоть немного был похож на свою кинонную версию в исполнении непревзойдённой Эммы Уотсон.
А ещё, когда Лаванда врезалась в неё и, в отличие от самой Лав-Лав, Гермиона выронила из рук ту кипу книг, которую тащила в руках. Женька-Лаванда тут же охнула и покрылась неровным румянцем, чувствуя себя совершенно паршиво под недовольным взглядом Грейнджер. Это была их третья встреча за прошедшую неделю. И не сказать, что самая худшая.
– Лаванда, ты… – начала было гриффиндорка, но не успела договорить, так как бывшая Шашкова тут же присела и принялась собирать раскиданные по полу книги. На какую-то секунду, когда она только присела, Лав-Лав показалось, что замолчала не только Гермиона. Но и те, кто застал эту картину. Да что там! Ей казалось, что само время замерло! Поэтому, собрав быстренько книжки Гермионы, не позволяя кому бы то ни было помочь себе, Лаванда тут же поднялась и очаровательно улыбнулась всё ещё стоящей в удивление Гермионе.
– Извини! – Тут же выпалила она, всё также улыбаясь и заводя золотистую прядь пальцами за ухо. Ей так и хотелось прикусить нижнюю губу, пытаясь справиться с неловкостью, но понимала, как именно это будет выглядеть со стороны. И, если её подруги, как и, собственно, Гермиона, не заметят ничего странного в этом жесте, она не была уверена, что кто-то из проходящих старшекурсников не обратит на её поведение внимания. А лишнее внимание – это то, что ей сейчас нужно меньше всего. – Извини, Миона, я задумалась и не заметила тебя…
Гриффиндорка покосилась на неё с недоверием и слегка поморщилась, но всё же взяла в руки книги, пробормотав еле слышное «спасибо». Лаванда почувствовала, как её щеки вновь начал заливать румянец, и она еле себя уговорила не прикрывать их ладонями. Богиня! Эти подростковые гормоны просто сведут её с ума ещё до того момента, когда она доживёт до пятнадцати лет!
«Если доживешь,» – с каким-то мрачным удовольствием подкинуло мысль её подсознание. –«Кто знает, а вдруг ты тут не навсегда и через неделю вновь появится всем привычная Лаванда Браун? А ты просто исчезнешь.»
Лав-Лав приглушенно выдохнула и зажмурилась со всей силы на пару мгновений, отгоняя эту мысль, а после вновь улыбнулась всё ещё стоящей перед ней Гермионе.
– Ничего страшного, Лаванда, – сказала та и натянула на себя улыбку, которая со стороны бы могла показаться милой и даже дружелюбной. Но Лаванда видела куда больше.
Недоверие из взгляда Грейнджер никуда не пропало, да и губы девушки были слишком напряжены, чтобы улыбка была искренней. Лав-Лав слегка нахмурилась, но лишь кивнула. – В следующий раз будь повнимательней.
И только после этих слов Гермиона перехватила свою ношу покрепче и, развернувшись, пошагала быстрым шагом в сторону Большого Зала, оставив Лав-Лав удручённо смотреть ей в след.
Она как раз пронеслась мимо возвращающейся Парвати, которая, как и Фэй не сразу заметила пропажу внезапно притихшей подруги. Из-за этого индианка испытывала определённую долю неловкости и стыда, но она была совершенно увлечена их небольшим спором с Данбар, которая в такие моменты умудрялась перетянуть всё внимание своего собеседника на себя. Поэтому гриффиндорки заметили пропажу Лаванды, лишь подойдя к дверям Большого Зала. Патил тут же почувствовала волнение, а вдруг Лаванда сейчас нуждается в помощи? Вдруг, ей стало плохо? Ведь только неделю назад она столкнулась с самым настоящим дементором! А по словам её отца, письмо которому она отправила в тот же вечер, подобная встреча для любого станет неприятным потрясением, после которого могут начаться серьёзные проблемы со здоровьем, а не только для маленького мага или волшебницы. А она не привыкла не доверять словам отца.
Поэтому, стоило ей увидеть свою подругу, на её лице тут же появилась самая счастливая улыбка, сменяя настороженное выражение на лице.
– О, вот ты где! – С радостным смехом, подбежала она к подруге, тут же хватая вновь задумавшуюся подругу за плечи. – А я уж испугалась, что на тебя опять напал Пивз!
Лаванда немного наморщила лоб и подняла на Парвати слегка растерянный взгляд.
– Нет, что ты, – она попыталась улыбнуться. – Никакого Пивза.
Отчего-то на душе стало так горько и тоскливо, что захотелось расплакаться. Да уж, взрослая баба, а не может держать себя в руках! Парвати тут же отреагировала на эмоцию подруги и, осторожно обхватив пальцами щеки Браун, внимательно заглянула в её глаза.
– Лав, я же вижу, тебя что-то беспокоит… Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё?
Лаванда тут же закивала, понимая, что ЭТОГО она точно не сможет рассказать индианке. Плакать захотелось ещё сильнее, и она тут же заморгала своими покрасневшими глазами. Какой бы потрясающей подругой ни была Парвати Патил, но она была подругой не Женьки Шашковой, а Лаванды Браун. И вряд ли она и дальше будет так добра к ней, если Женя когда-нибудь решиться рассказать о том, что на самом деле произошло тогда в поезде. А попытаться рассказать о своих подозрениях по поводу того, что в этом теле находится две души – это словно подписать себе смертный приговор. Ну или, по крайней мере, прописать себя собственноручно в Мунго на всю жизнь. Нет уж, это её бремя, и она должна нести его сама, не взваливая на других. Поэтому, сморгнув пару крошечных слезинок, она решила озвучить самую близкую версию того, что с ней происходило. Ведь скажи она, что с ней «всё хорошо» и она «в полном порядке», Парвати не поверит и просто так не отстанет.
– Вати, – тихо-тихо начала Лаванда, с лёгким страхом во взгляде. – Дело в том, что с моей памятью действительно что-то не так.
Парвати тут же изумлённо расширила глаза, взяв холодные ладони подруги в свои, теплые и мягкие. Лаванда тут же опустила взгляд, почувствовав себя немного неправильно, всё же врать ей и в прошлой жизни было не просто.
– Расскажи мне… – тут же начала Патил, но посмотрев по сторонам, напряжённо улыбнулась. – Не здесь. Пойдём, найдём какой-нибудь свободный класс.
Лав-Лав немного замерла и уставилась на подругу широко раскрытыми глазами.
– А как же обед? И Фэй…Боюсь, что она не поймёт, если мы оставим её одну…
– Фэй всё поймёт, – уверенно заявила индианка, потянув за собой не особо сопротивляющуюся подругу. – Более того, я уверена, что в ближайшее время мы к ней присоединимся. А если нет, то она что-нибудь захватит нам перекусить. А сейчас тебе нужно рассказать мне о своей проблеме, и я проверю тебя особыми чарами, о которых рассказал мне дядя.
«Почему бы тогда сразу не отвести меня к мадам Помфри?» – подумала Женька-Лаванда, покорно следуя за подругой, но не спрашивая вслух. Это ей было только на руку, потому что кто знает, что могла бы найти медиковедьма? И нашла бы, если в прошлый раз ничего не заметила? Хотя, чего уж, здесь не было вины мадам Помфри. Потому что у Женьки не было потери памяти, свою прошлую жизнь она помнила так же остро, словно бы только вчера ютилась на своём старом, подержанном диванчике вместе с Бонифацием на коленях. Но была ведь и память Лаванды Браун, которая никуда не делась, но и не проявлялась особо. И если проверка девочки ничего не покажет, можно будет придумать что-то. Соврать, снова соврать. Лав-Лав неприязненно поджала припухлые губки и поспешила за Парвати.
Нашли свободный кабинет они на третьем этаже. По внешнему виду было понятно сразу, что здесь уже давно не проходило занятий – парты покрыл довольно толстый слой пыли, а окна были словно замазаны тёмной краской.
С одного взмаха палочкой Парвати очистила ближайшую к ним парту вместе со стульями от пыли, со второго заставила пару свечек загореться, а после взяла Лаванду за руку и повела к очищенным стульям.
– Та-ак, посмотрим, – она проворно отлевитировала одну из свечек к ним на стол и внимательно посмотрела в глаза Лаванды. Лав-Лав немного смутилась из-за столь внимательного взгляда подруги, направленного на неё. – Точно! Вспомнила! – Тут же заулыбалась Парвати, приподняв повыше палочку и касаясь её кончиком лба Лаванды.
– Парвати, мож… – хотела было остановить юную экспериментаторшу Лаванда, чувствуя себя загнанным кроликом, на которого смотрела змея. Но не успела. Парвати что-то прошипела, явно переходя на парселтанг, взмахнула палочкой и коснулась её кончиком прямо между бровей Лаванды.
На пару секунд у девочки потемнело перед глазами и из груди выбило весь воздух. Она ужасно испугалась, что снова умирает, так как и короткого вздоха не могла сделать. Но буквально через мгновение всё прекратилось.
Первое, что она увидела перед собой, это была какая-то полупрозрачная сфера ментолового цвета, в которой были тёмно-бордовые вкрапления. Женька-Лаванда нервно вздохнула, переводя взгляд от сферы, которая между прочим была размером с её голову, на Парвати, которая серьёзным взглядом изучала тёмные пятна.
– Что это? – слегка охрипшим голосом, поинтересовалась гриффиндорка, стараясь сесть поудобнее. Её удивило, что во время её секундного помутнения, она не упала со стула на пол. Но, видимо, Парвати попросту не дала ей свалиться.
– Это диаграмма твоей памяти, – тут же отозвалась Парвати, нервно поглаживая пальцами собственный подбородок. – Мои дядя и папа научили меня и Падму этому заклинанию почти сразу после того, как всплыла вся правда о Гилдерое Локхарте. Сказали, что нам будет полезно в будущем подобное знание…
Лаванда ошеломлённо уставилась на подругу и приоткрыла слегка рот, а после вновь перевела взгляд на сферу. Тёмные пятна пульсировали прямо перед её взором.
– А что это? – Вновь подала голос девочка, показывая пальцем на бордовые вкрапления. Парвати лишь поморщилась.
– Это как раз то, о чём ты мне говорила, – с грузным вздохом отозвалась девочка и вновь потёрла свой подбородок. – Эти пятна не похожи на те, что должны быть после обливэйт – те яркого, почти белоснежного цвета, похожи на то, словно бы основной цвет старались стереть.
Лав-Лав лишь осталось закивать, как китайский болванчик, во все глаза смотря на подругу сквозь сферу.
– Так вот, я если честно не могу определить точно, из-за чего возникли эти участки, но…– тут девочка немного замялась. – Я бы могла отправить твою диаграмму своему дяде, Лав-Лав.
Женька почувствовала, как по коже пробегается внезапный холодок. Ей вновь становилось страшно. Вдруг, взрослый волшебник увидит здесь что-то такое, что раскроет её за личиной Лаванды Браун? И она тут же поджала губы.
Парвати поняла этот жест подруги по-своему.
– Не волнуйся! Мой дядя обязательно свяжется с твоими родителями, Лав-Лав! Он не начнёт консультацию, а тем более лечение, пока не свяжется с твоими родными.
Лаванду словно ледяной водой окатило. Она и думать забыла о родителях девочки, в теле которой она была. Она даже понятия не имела, какие они, кто они, что из себя представляют! Она ничего не знала! И если она даст своё согласие, чтобы Патил отправила её диаграмму память своему дяде, то просто загубит свою новую жизнь!
– Знаешь… – натянуто улыбаясь, начала она, осторожно смотря на подругу, которая до сих пор изучала взглядом полупрозрачную сферу. – Я думаю, что прежде, чем переходить на крайние меры, стоит всё же дождаться встречи с мадам Помфри. Как думаешь?
Парвати сначала удивлённо приподняла брови и неверующе уставилась на Браун. Прошло пару мгновений и выражение на её лице стало весьма обиженным.
– Не думала, что ты боишься моего дядю. – Холодно произнесла девочка, тут же взмахивая палочкой и сфера послушно исчезла. Бывшая Шашкова тут же почувствовала себя предательницей не заслуживающей дружбы такой замечательной девочки как Парвати Патил.
– Я не боюсь твоего дядю, Вати, – стыдливо улыбнулась она индианке, судорожно соображая, как бы сгладить углы. – Просто…я даже не написала своим родителям ещё про нападение дементора… Мне кажется, они не особо обрадуются, если узнают об этом не от меня, а от постороннего человека.
Брови Парвати тут же взмыли вверх, образуя две дуги.
– Как не написала? – не скрывая своего удивления, выдыхает гриффиндорка, часто моргая. – Лаванда! Это же серьёзно!
– Да, знаю-знаю…– виновато опустила голову девочка, на самом деле не испытывая чувства вины. Но лучше уж так, чем серьёзно обидеть подругу. – Просто я… не могу пока что.
Тут она ощутила ласковое прикосновение к собственной ладони и неуклюже приподняла голову из-за чего светлые пряди упали ей на глаза.
– У тебя что-то случилось дома? – Парвати внимательно вглядывалась в глаза подруги, осторожно поглаживая пальцами её раскрытую ладонь. Вот ведь, добрая душа. Такой хочешь, не хочешь, но всё расскажешь. Будешь плакать, давясь слюной и соплями, и говорить-говорить, пока та будет внимательно слушать и кивать. И сочувствовать. Лаванда немного поморщилась и отвела взгляд. Ей так и хотелось сказать – «Я не помню!»,– но вместо этого она тяжело вздохнула и прошептала:
– Я пока что не могу об этом сказать…
И, как оказалось в дальнейшем, она не просто попала пальцем в небо, а угодила прямо в яблочко. Но пока что она об этом ничего не знала, даже если бы захотела узнать – не смогла бы.
А пока её подруга лишь понимающе кивнула и, потрепав её по щеке, мягко улыбнулась. Они договорились, что вместе пойдут к мадам Помфри, перед ужином и индианка теперь уже при медиковедьме покажет диаграмму памяти подруги. По началу Лаванда упиралась, но долго держать оборону не смогла. Слишком уж переживала за неё Парвати.
И после они поспешили на обед, от которого осталось чуть больше двадцати минут.
Фэй была недовольна тем, что подруги её оставили, но не стала возмущаться в своей привычной манере, заметив всё ещё слегка красные глаза Браун. Сама Лаванда не стала рассказывать подруге о случившемся разговоре между ней и Парвати, как и о своей «внезапной потери памяти» и начала спешно поедать аппетитный ростбиф.
Но, как оказалось, этого и не надо было. Парвати, которая хоть и не обещала держать в секрете состояние девушки, двумя короткими фразами успокоила начавшую обижаться Фэй, даже не выдав тайну подруги:
– Лаванде нужно будет в больничное крыло после обеда. Ей всё ещё нездоровится после происшествия в поезде.
Фэй лишь кивнула и не стала задавать лишних вопросов.
А после уроков три подруги поспешили в больничное крыло. Лаванда опасалась того, как отнесется к новостям её вторая подруга, но побоялась что своим отказом от её компании, лишь испортит отношения между ними. Поэтому, скрепя сердце, Женька-Лаванда терпеливо ждала, когда Парвати покажет мадам Помфри её диаграмму памяти.
Та же тьма вновь окутала девушку, как только она присела на край больничной постели после того, как Патил уговорила медиковедьму на использование её диагностирующего заклинания. В этот раз Парвати не шипела, она вообще не произнесла и слова, лишь взмахнула волшебной палочкой, и Лаванда вновь потеряла способность видеть и дышать на пару мгновений.
– Как интересно, – только и смогла, что прошептать медиковедьма, перед взором которой появилась сфера-диаграмма. Она смотрела на неё с заинтересованным блеском в глазах и буквально помолодела на десяток лет. Мадам Помфри тут же стала обмахивать палочкой сферу, бормоча при этом какие-то заклинания, после чего некоторые участки полупрозрачного круга начинали заполняться различными цветами и исчезать.
– Это гениально, мисс Патил! – Подала голос мадам Помфри, спустя несколько минут изучения диаграммы памяти Лаванды. Парвати немного смутилась и кончики её ушей слегка покраснели, что было отлично видно из-за собранных в привычную косу волос. – Откуда у вас это заклинание? Или вы сами его создали?
Фэй, которая до этого молча стояла позади Лаванды, скрестив руки на груди, слегка улыбнулась, наблюдая за смущением подруги и тихо хихикнула.
– Нет, мэм. – Осторожно ответила Парвати, всё ещё чувствую смущение. – Это изобретение моего дядюшки Мохана, он считается одним из лучших целителей в Индии. Он научил меня этому заклинанию ещё в начале лета, так как был обеспокоен теми новостями, которые появились в конце прошлого, учебного года…
Мадам Помфри тут же изменилась в лице. Она больше не улыбалась, сверкая глазами. Напротив, рот её недовольно поджался, а на лбу образовалась глубокая складка.
– Помню-помню, – пробормотала женщина, – Гилдерой многим доставил проблем. О чём только думал директор, приглашая этого шарлатана в школу?!
– Полно, мадам, – осторожно сказала Фэй, привлекая внимание целительницы. – Мне кажется, директор тоже был введён в заблуждение речами того человека.
Мадам Помфри внимательно посмотрела на осторожные улыбки Фэй и Лаванды и вздохнула.
– Да, скорее всего так и есть. – Подумав, добавила медиковедьма и, вновь обратила своё внимание на Парвати. – Мисс Патил, а вы не могли бы показать мне это заклинание? Мне кажется, что его можно было бы слегка модифицировать и оно, в конечном итоге, очень помогло бы студентам Хогвартса!
Парвати тут же испуганно уставилась на торжественно улыбающуюся женщину, а потом покосилась на подруг.
– Боюсь…боюсь я… – Начала робко индианка, а Лаванда мысленно ударила саму себя по лбу. Это заклинание было на парселтанге! Наверняка его нельзя было применить используя английский язык или латынь. И, скорее всего, Парвати не хочет делиться с мадам Помфри тем, что является змееустом. Поэтому, пока её подруга, которая к слову совсем не умела лгать, не сморозила какую-то чушь, Лаванда решила поучаствовать в разговоре.
– Ох, мы ей об этом столько раз говорили, да, Фэй? – блондинка бросила быстрый взгляд за плечо, смотря на подругу требовательным взглядом, как бы говоря – «Ну помоги же, видишь, без нас наша девочка не справляется», – и Данбар, которая лишь на пару мгновений показала своё удивление, начала кивать. – И почти уговорили Парвати, только… Понимаете, мадам, у них это заклинание считается чуть ли не Родовым. И если Парвати поделится им хоть с кем-то, тем более без разрешения Главы Рода, то от неё вполне могут отречься. – И добавила трагизма в голосе на последних словах.
Парвати сначала уставилась в недоумении на подругу, но стоило мадам Помфри вновь посмотреть на девочку, как та вполне правдоподобно побледнела и скорбно опустила лицо. Лав-Лав заметила краем глаза, что подруга еле сдерживает улыбку и мысленно порадовалась тому, что медиковедьма не могла никоим образом разглядеть выражение лица индианки.
– Вот как… – в нерешительности произнесла целительница, словно бы входя в транс. Даже не зная всех тонкостей, Женька была уверена почти на сто процентов, что у магов было что-то подобное. В конце концов, и у обычных людей были свои тайны, ради сохранности которых они были готовы перегрызть глотку ближнему своему.
– Очень жаль, мисс Патил, но я понимаю. – Более-менее придя в себя, сказала мадам Помфри, слегка поджимая губы. И тут же обратила свой взор на Лаванду, которая до сих пор трагично вздыхала. – Но, я рада, что вы, несмотря на такую опасность, решили помочь своей подруги. Боюсь, я бы не смогла найти подобные нарушения в памяти мисс Браун… обычными методами.
Лав-Лав нервно взглянула и уже без наигранности, с тревогой посмотрела на медиковедьму.
– На вашем месте, мисс Браун, я бы не стала скрывать случившееся от родителей. – Добавив стали в голос, серьёзно сказала мадам Помфри, поймав взгляд третьекурсницы. – И тогда, возможно, вас бы осмотрел семейный целитель. Ну или кто-то из Мунго.
Перед глазами Женьки-Лаванды вновь нарисовалась картина, как её затаскивают в камеру с мягкими стенами, упаковав в смирительную рубашку и она решительно покрутила головой.
– Нет! То есть, нет, не стоит волноваться… Мадам. Мне кажется, что со мной всё в порядке. Голова не болит, не кружится, я не теряла сознания, да и чувствую себя отлично!
– Но вас беспокоят провалы в памяти, так, мисс? – с хитрым прищуром спросила медиковедьма, внимательно разглядывая лицо гриффиндорки. Кончики ушей Лав-Лав немного покраснели.
– Да, мэм.
Старая медиковедьма глубоко вздохнула и, не говоря ни слова, отправилась к своему столу, оставив девочек одних. Её подруги посмотрели на неё с каплей осуждения и волнения.
Парвати уже сама подумывала о том, чтобы написать родителям подруги, даже не спрашивая у той разрешения. А Фэй считала поведение Лаванды слишком детским. Право слово, она так стремится скрыть от родных случившееся, словно бы боится, что её тут же заберут из школы! Хотя… Они могли.
Спустя пару минут, мадам Помфри вышла из своей коморки, предварительно что-то записав в журнале отчетов.
– Вот, возьмите, мисс Браун. – Она протянула Лаванде несколько матовых флаконов, на бирках которых были нарисованы звёзды. – Это зелье улучшения памяти. Обычно мы не выдаём их студентам младше пятого курса и тем более в таком количестве. Но в данной ситуации – это единственное, что я могу вам предложить, как знак дружбы с вашей бабушкой, дорогая.
Лаванда моргнула и аккуратно приняла флакончики. Их было пять штучек, каждый меньше двухсот миллилитров, но были достаточно тяжёлые. Тем временем мадам Помфри присела рядом с Лавандой и, осторожно положив ладонь на её плечо, мягко улыбнулась.
– Я знаю, у вас в семье сейчас трудные времена, моя дорогая. И понимаю ваше нежелание беспокоить родителей, однако. Однако, мисс Браун, я всё же напишу вашей бабушке о случившемся. Иначе дорогая Виллоу меня никогда не простит! Извините, что-то я расчувствовалась.
Лаванда ничего не понимала, но решила кивнуть, чтобы не вынуждать мадам беспокоиться. Женщина тяжело выдохнула и убрала ладонь с её плеча, именно в то мгновение на её лице вновь появилось строгое выражение.
– Принимать по одному глотку, раз в три дня, перед сном. Начнешь с субботы, так как в первый приём можешь просто напросто проспать полдня. Это зелье имеет «побочный эффект», который в нашем случае может стать лекарством. – Девочка снова кивнула, стараясь запомнить каждую мелочь. – Студенты принимают его на период подготовки перед экзаменами, чтобы лучше усвоить нужную информацию. Конечно, получает данное зелье не каждый, а только тот, у кого всю жизнь была слабая память и это было доказано целителем Рода или из Мунго. Так вот, о «побочном эффекте» – с первого же приёма тот, кто принимает это зелье, начинает вспоминать то, что с ним случалось ранее, но он по каким-то причинам забывал об этом до приёма зелья. Кстати, благодаря модифицированной версии этого зелья, прошедшим летом аврорам удалось помочь восстановить память одной из последних жертв Гилдероя Локхарта. К сожалению, на самого мистера Локхарта зелье не подействовало.
Последние слова мадам Помфри произнесла явно без какого-либо сожаления. Да и что-то подсказывало Лаванде, что на самом деле бывшему «герою» даже не давали этого волшебного напитка.
– Спасибо, мадам Помфри, – солнечно улыбнувшись, Лаванда поспешила убрать столь ценное зелье в собственную сумку. Целительница лишь печально покачала головой.
– Не за что, дорогая, – немного грустно отозвалась старая женщина и неспешно поднялась с места. – Зайдите ко мне в конце следующей недели, мисс Браун. Посмотрим, помогут ли эти зелья вам. А теперь можете идти.
И когда девочки почти вышли из больничного крыла, мадам Помфри позвала Парвати.
– Мисс Патил, я буду очень признательна, если вы придёте вместе с подругой. Ваше заклинание отлично поможет наблюдать прогресс.
Получив от смущенной девочки короткий кивок, медиковедьма слегка улыбнулась.
Нужно успеть до ужина заполнить формуляры, написать заявку на зелья и оставить её декану Слизерина. А ещё действительно стоило написать Виллоу Браун. Зная характер своей близкой подруги, мадам Помфри немного стало жаль её внучку. Но тут покачала головой. Уж лучше Виллоу узнает о происшествии.
Кто знает, может своё плохое настроение та продемонстрирует Уважаемому и Светлейшему Альбусу Дамблдору, а не станет отчитывать внучку?
Примечания:
Дневник Лаванды:https://sun9-54.userapi.com/c856120/v856120012/f9446/-LmPrurypCM.jpg
Картина Варнавы Вздрюченого с его "милыми" учениками: https://sun9-6.userapi.com/c850720/v850720110/1c53db/JgGKLetBDac.jpg