Шанс.

Здесь было не лучше, чем там. Тут, конечно, не сыскать дыр в потолке, было тепло, с ним говорили, пусть как с ребёнком, но говорили, жаль, что всепоглощающая скука перекрывала все прелести, словно яблоко, что снаружи свежо, а внутри уже догнивает. Мистери выучил расписание почти через два дня и сейчас молча отсчитывал секунды до того момента, когда наступит третий час, тогда-то и кончится эта мука. Вкус сильно разбавленной овсянки паршиво чувствовался на языке и не собирался изчезать с самого завтрака. Это бесило, как и сама каша, белая, слишком жидкая, больше похожая на тарелку с молоком, нежели на что-то ещё. Они сказали, что Мистери пока нельзя много есть, ведь организм и так не очень сговорчиво принимает пищу, а тут на тебе - обезвоживание. Нельзя выходить из палаты, да и не получится это сделать - в коридоре всегда кто-то есть. Единственным утешением стали две вещи, первой являлось рисование. Теперь любые карандаши и фломастеры были доступны психу, нужно лишь сказать и вот тебе бумага, вот кисточка, хоть зарисуйся. Второй вещью, что сглаживала существование тут, стали разговоры, долгие, затяжные беседы с Альфредом. Пёс всегда заявлялся после общей проверки, окончания которой не мог дождаться кот. Вчера, например, Фредди даже принёс парочку кубиков сахара, а стоит напомнить, что ориентал не видел никаких сладостей уже два года и потому, только осознав, что ему принесли, со светящимися глазами принялся поедать угощение. - Простите, Мистери, но вы отвлеклись, - кот перевёл скучающий взгляд на женщину, сидящую по другую сторону стола от него, - Что сподвигло вас на совершение полусотни убийств, а также прибегнуть к канибализму? - молодая брюнетка поправила спавшую на лицо прядь волос - И... Некрофилии... - последнее она сказала с долей отвращения, но скрытого - опасается, боится ненормального. И как тут не заскучать? Ориентал не знал ответа на этот вопрос, но с радостью поспорил бы с тем, кто не согласился бы с его мнением. Мужчина захихикал, представляя, как подрисовывает усы и бороду этой курице. Он опустил взгляд вниз. Зелёный халат ничуть не стеснял движений и отлично бы подошёл для любых игр, но отчего-то встать не выходило. Зато теперь у психа есть собственное инвалидное кресло, вот только ноги не касались подставки, а тащились по полу, но и это можно пережить. Главное - кресло. И в одной не очень разумной головке уже родилась блестящая идея того, как можно проехаться по всем этажам сразу - лестница. Конечно Альфред не соглашался даже на просто более быструю езду, но после дня уговоров и нытья пообещал, что что-нибудь придумает. - Просто так. Хотел поиграть, - мужчина пожимает плечами. Сорок три. Сорок четыре. Всего пять минут до завершения этого разговора. Пять - это два и три. Пять - это один и четыре. Пять - это пальцы на руке. Мистери поднял глаза на сидящую напротив особу, что ужаснулась и, отведя взгляд, лишь делала пометки в блокноте. Глупая, не стоило оставлять ключи на столе. Псих тянется к ним и осторожно берёт, медленно кладя около себя, даже ни разу не позвянкнув брелком. Женщина ничего не замечая, лишь неправдоподобно улыбнулась коту. Как же надоели эти актёры дилитанты, что даже не стараются родить на лице и одной, похожей на настоящую, эмоции. - Простите, но это, наверное, не очень хорошо? Верно? - ориентал устало кивнул, отвечая. После двух часов такого общения хочешь - не хочешь, а устанешь, - Хорошие мальчики так себя не ведут. Но меня огорчает, что вы ничуть не меняете свою точку зрения. Шаги в коридоре. Твёрдый, опять такой-же. Только Ден так ходит, быстро и чётко. Мистери с самого начала почувствовал неприязнь к этой серой физиономии, которая отталкивала, а сейчас, после вчерашней попытки укусить врача за то, что тот раньше положеного решил забрать мелки, ещё и нервировала, заставляя хвост трепыхаться от злобы. Мужчина, названный Деном, всё это время стоявший, прислонившись к стене, неспешно прошёл мимо стеклянной двери, начав с кем-то разговор. Ориентал решил, что сложением тот смахивает на сильно растянутого в ширь Фредди, который бы имел неплохую физподготовку. В такого подушкой не пошвыряешь — он первое - увернётся - и второе - запустит в ответ что-нибудь потяжелее — и уж точно не промахнётся. Мышь выглядел решительным, много на своём веку повидавшим и привыкшим, что к его словам прислушиваться, но вместе с этим оставался тем ещё нахалом и плевать хотел на свою должность, лишь бы рядом была хоть одна девушка. Мистери тотчас проникся к нему неприязнью. - А когда я смогу ходить? - вопрос был задан невпопад и легко показал, что на мнение и слова этой докторши всем тут плевать. Собеседница его встрепенулась и закачала головой, раздражая дохляка ещё сильнее. Она положила руки перед собой, облокотив на них голову и горько усмехнулась. - А вы как думаете? - врачиха смотрела на медленно разползшуюся по лицу Мистрери озадаченность. - Если я скажу сегодня, то это значит, что уже сейчас я смогу встать? - перехватил ключи получше, и уже ищет сонную артерию, чтобы полоснуть по ней ключами, которые прелестно помещались в лапе. Резко кот подаётся вперёд. Он шипит, прикладывая импровизированное оружие к шее. И ухмыляется, плотоядно облизывая губы и хватая женщину за прядь волос, - А? Дверь из коридора в кабинет распахнулась и, скрипя, позволила псу увидеть мгновенно разразившееся беззаконие. Альфред первоначально шёл сюда исключительно из-за того, что сейчас, судя по расписанию, поданному им, обычным врачам, откуда-то свыше, он должен был следить за ненормальным, а вместе с этим и провести ближайшие пять часов своей жизни подле серийного убийцы. - Фредди? - кот слегка разочарованно тряхнул головой, - Ты пришёл раньше нужного, выйди! - эти слова прозвучали так, словно капризный ребёнок сетовал на мать, которая явилась за ним в детский сад ранее положенного и отвлекла от игры со сверстниками. Сиба достал сигареты и уселся на лавочку, стоявшую у стенки около двери. Он закурил и совершено уставше посмотрел на женщину, чьи глаза наровили вылезти из орбит. Пёс медленно выдохнул дым, блаженно улыбаясь, и пододвинул к себе пепельницу. Кабинет Рози был единственным на всём этаже - конечно исключая его собственный - где Альфред мог курить сколько он хочет, при этом не ища окон или балкончиков. - Он не сделает вам ничего плохого, - доктор пожал плечами, вновь выдыхая в воздух светлый дымок, - Стол слишком длинный, ему нужно будет встать, чтобы прирезать вас, да и Мистери больше интересна реакция. - Сделал бы! - шипит больной на врачиху, которая теперь с испугом и возмущением смотрела на психа, чья игра была окончена. Кот озлобленно откидывает ключи в сторону, дёргает женщину за сжимаемые им волосы и отталкивается от стола, падая в кресло. Ориентал деже не желает поворачивать головы в сторону обидившего его, а только, злобно размахивая хвостом из стороны в сторону, хмурится. Женщина напротив ненормального испуганно моргает, отсаживается подальше и, лишь после минуты молчания, нарушаемой только тихим шипением обиженного, заговорила. - Есть ли у вас в-вопросы? - дамочка натянуто убыбается, хотя, если посмотреть на её лицо, то можно сказать, что ей нужен тазик или ведро и успокоительное. - Когда Маго вернётся? Я хочу Маго обратно! - кот наконец поворачивает морду в сторону собеседницы, - Он очень-очень скучает по Мистери, если его долго нет рядом! - Альфред на это лишь закатил глаза. Всё то время, что сиба ину проводил с психом тот часто спрашивал о своём плюшевом друге. Сам же курящий не раз старался спросить у начальства о том, чтобы вернуться к развалинам больницы и забрать игрушку, но та сейчас прибывала у следователей, так как старый госпиталь был оцеплен как место преступления, и даже шанса увидеть это плюшевое недоразумение пока не было. Пёс знал, что ориентал заваливал каждого работавшего с ним вопросами о возвращении Маго, но всем, как и Альфреду было велено помалкивать, отбалтываясь чем-то вроде "скоро" или просто переводить тему. - С этим я разберусь сам, - мужчина поднялся, бросив окурок в пепельницу, и тоскливо вздохнул, смотря на отвернувшегося кота, который показал язык докторше, а после принялся изучать собственные руки, даже не удостоив Альфреда привычным радостно-ехидным взглядом, которым награждал своего водителя каждый раз, когда тот подходил к нему. Тогда ориентал запрокинув голову, и прищурив единственный глаз захихикал бы, но по-видимости сейчас он тратил все силы на то, чтобы показать насколько он недоволен поведением пса. Кресло разворачивается, поскрипывая, нехотя подъезжает к двери, где и останавливается. Мистери раздражённо подёргивая усами, поднял голову, смотря прямо на Альфреда, который чего-то выжидал. Пёс кивнул головой в сторону женщины, активно глотающей какие-то таблетки. - Спасибо, за приём. Смертельно хорошего дня вам, мадам Розария, - буркнул псих, скрещивая лапы на груди, и с вызовом уставился на водителя, - Всё? - Всё. Рози, встретимся вечером? - сиба ину, довольный словами доходяги, обернулся к коллеге, которая робко закивала в ответ, подскакивая, чтобы открыть дверь. До чего же Альфреда удивили эти вселенская зависть и злоба, что вмиг проросли на физиономии ненормального, едва удержавшегося, чтобы не ляпнуть что-то на последок. Зависть не была стандартной эмоцией, посещавшей окончательно прогнившую голову умалишенного. Подобное тот чувствовал настолько редко, насколько это было возможно и ненавидел себя за любые проявления ревности. Подождите, а мы говорили о ревности или о зависти? Ах нет, всё верно кот испытывал сейчас сразу и то, и другое, ненавидя себя вдвойне. Мистери зажмурился, делая то, что пару раз помогало избавиться от этого отвратительного чувства самосжирания. Нужен ли ему Альфред? Допустим, что тот сейчас не с ним, а где-то с тем, кто ему интересен, например Ден. Нет, это очень плохой пример, ведь мышь и так хочется придушить, а психу нужно кое-что другое. Рози его разозлила и тоже была плохой кандидатурой на это место. А что насчёт того миловидного козлика или барашка, кто он там? Зубы резко заскрипели, а разум в мгновение залили мысли о том, чтобы уничтожить, раскромсать, четвертовать ангела. Мужчина даже не до конца понимал за что? А хотя как за что? Эта мразь поуши влюблена в его Альфреда - этого вполне хватит! Его Альфреда? И когда это сумасшедший заимел права на владение чьей-то жизнью? Хотя пёс всегда принадлежал коту и плевать, что сиба этого даже не знает, а псих забыл почему. Главное вовсе не это, а то, что перед глазами всё поплыло, а ранее белые щёки вмиг залил чёрный румянец. Кончик языка игриво выскользнул из несомкнутого рта, но сразу вернулся на место, понимая, что для того, чтобы поиграть нужно сначала понять правила той самой игры, в которую хочется сыграть. Жаль, что инструкции выкинули сразу, а оттого их приходилось выдумывать находу. Мистери дождался того момента, когда они покинут палату, обернулся, дабы проверить, а закрыта ли дверь и глубоко вдохнул - ему хотелось выговорить всё до последнего словечка, не забыв упомянуть того, как скучно ему было и рассказав о том, что эта "Рози" смеялась над его словами, а значит - смеялась над ним самим. - Я знаю, что ты хочешь, чтобы я ехал быстрее, - сразу перебил кота Альфред, который совершенно ошибался, подумав о том, что ориентал опять будет выпрашивать поездки с ветерком. Оскорблённый до глубины души псих, посчитавший, что смерд, вроде Фредди, недостоин с ним разговаривать, особенно после того, как он его перебил. Но сумасшедшего хватило ненадолго. - Они разговаривают со мной, как с ребёнком! Мистери не малыш! - говоривший постарался повторить то, как пёс обычно морщит нос со злобы, но это у него не вышло и ему оставалось довольствоваться просто сведёнными к переносите бровями. Сиба ину подобное ничуть не удивило. Большая часть лечащихся жаловалась на эту странность Розарии, с которой, к сожалению, ничего нельзя было сделать - женщина ранее работала исключительно с детьми и привыкла к этим странным интонациям и улыбочкам. Пёс лишь почесал за ухом, чувствуя, как что-то улеглось у него в душе на нужное место и ответил: - Она со всеми разговаривает как с детьми. - А со мной, как с умственно-отсталым дитём! - слегка шипел Мистери, с интересом глядящий на собственную палату, мимо которой они только что проехали, - Фредди? Куда мы едем? Куда ты, умалишонный, меня везёшь?! - наигранно запаниковал кот, который за всей этой театральностью хотел скрыть истинный ужас, пробудившийся во всём его анорексично вытянутом теле. Страх неизвестности. Сидящий даже не знал, что дальше по коридору, что уж говорить о странных дверях, к которым они приближались. Альфред, посчитавший эти дёрганья новой "игрой" Мистери ускорил шаг, намереваясь быстрее скрыться долой с глаз Као, не знающего о новом необычном пациенте, о котором твердил каждый работающий здесь. Поворот, а вот и двери в девяносто третий кабинет, кабинет пса. - Я сейчас, - шикает врач на сумасшедшего, который кусал губы в попытке самостоятельно рассудить: убьют его там или нет. - А я? - спрашивает Мистери, подскакивая, но сиба уходит, оставив кота одного. Оттуда некоторое время доносился интригующий шум — шипение, лязг и стук, словно там, внитри, пошёл дождь или, судя по резкому громкому шуму, гроза, что показалось ориенталу маловероятным. Он почти решился заехать следом и проверить, не происходит ли чего катастрофического, но тут пёс возвратился. Его рыжеватая мордочка стала намного чище, его промокшие волосы торчали во все стороны, как перья попавшего под ливень воробушка, и на нём была какая-то доселе не виденная психом одежда. К подобному, решил Мистери, ему ещё придётся привыкать. Вещи — просто куклы, игрушки и даже его старая коса и маска, да даже сам ненормальный, в основном сохраняли неизменную внешнюю оболочку — разве что становились грязными, или обзаводились новыми царапинами и покрывались ржавчиной. Чтобы полностью измениться внешне, нужно почти полностью переделать нечто, но после оно всё равно не изменится. Даже сейчас, сменив старый добрый докторский халат, чёрные узкие штаны и коротковатую рубашку на зелёный халатик , что бы с ним не делали, ненормальный будет носить одну и ту же "рубаху" больного и странноватое нижнее бельё, что отчего-то не внушало доверия. У нормальных людей всё было иначе — они то снимали, то надевали разные детали одежды и никак не могли остановиться на каком-то одном варианте. Взять того же Альфреда: сначала ориентал привык, что пёс - чёрный снизу и сверху, но сверху он настолько же и белый, с хорошо рассчёсанными волосами. Когда сиба вернулся, чтобы вытащить психа Оттуда, он был пыльно-синий снизу и ярко-алый сверху, но тогда-то изменение одежды и сыграло злую шутку, не дав Мистери осознать, кто же перед ним. Каждый день после этого Альфред был тёмно-синий внизу и бело-бордовый сверху. А теперь, словно чтобы запутать ненормального окончательно, когда стихли все эти шипяще-стукающие звуки, пёс снова изменился! Вокруг ног появилось что-то чёрное, а всё остальное туловище, включая руки — стало мягким и пушисто-голубым. Поразительно. Но это пошло ему на пользу, даже если закрыть глаза на дикую причёску, ещё не успевшую уложиться. Теперь, когда тот смыл с себя усталость и что-то ещё, стало видно, насколько здоровей мужчина выглядит, чем четыре года назад. Мистери всегда — и, как оказалось, небезосновательно — подозревал, что шерсть у сиба ину на самом деле не бледная и серо-рыжая, а носы и пальцы — не фиолетово-чёрные. И держался пёс теперь как-то по-другому, появилась в нём какая-то бойкость, отчего только усиливалось впечатление, что тот всегда готов врезать в нос любому, кто встанет у него на пути. - Не заскучал? - врач медленно подошёл к коту, вытянув руки вперёд и что-то держа, потряс этим самым, - Бери, - звучало, как приказ, а потому ориентал лишь отвернулся, демонстрируя то, что ничуть не рад тому, что доктор вернулся, - Ладно, сделаю сам. На нос Мистери что-то положили, но псих зажмурил глаза и осторожно прикоснулся к этому, потрагивая нечто тонкое. Единственный глаз распахнулся и принялся метаться по всему, что только было перед ним. Улыбка до ушей озарила его физиономию и сумасшедший, прикусив губу начал пялиться на несколько ласково улыбающегося сиба ину. Очки! Слава дьяволу, господу, Фредди, это были очки! Отчего-то весь организм ориентала залило это странное детское счастье, что так и не могло изчезнуть с острой мордочки. Он видел всё! Собственные тонкие пальцы, старый линолеум, оцарапанные то тут, то там, стены, завешанные разными плакатами и странными картинами, кончик своего чёрного носа, но отчего-то важнее казалось то, что он наконец увидел Альфреда. Потрёпанный годами, сейчас собирающий волосы в хвост, носящий голубой свитер и джинсы, повиливающий обрубком хвоста, но почему-то ласково и как-то любовно глядящий на него слегка побледневший зелёный глаз, а самое поражающее - улыбка, слабая, едва заметная улыбочка. - Фредди? - поражению сумасшедшего не было предела и тот вознадеялся, что всё станет на свои места, когда стоящий перед ним скажет, что он даже не знает никакого "Фредда" и вообще пришёл убить Мистери за то, что он стоит около двери. - А кто же ещё? Спасибо хотя-бы скажи, а то что-то хочется их забрать, - пёс кладёт на колени сидящего стопку чего-то яркого, мягкого и странно пахнущего, - Что? - сиба несколько удивился тихому восторгу на мордочке кота и пояснил, - Это - одежда, которую я прикупил для тебя, - врач с ужасом глядел на непонимание, смешанное с ещё непрошедшим ликованием. - Да-да-да, спасибо. Но это зачем? - кот запинается. Он и впрямь загнан в тупик этим действием, - У меня уже есть одежда, да и эти очки, - тот оттягивает край воротника своего халата, - Мистери хватит их и этого, честно! Альфреда на мгновение расстрогало выражение на слегка испуганной физиономии, но его одновременно ужаснула эта решимость с которой ориентал сказал, что ему достаточно и одного, старого, чуть растянутого халата, болезненно-зелёного цвета. Пёс обхватил ручки кресла и двинулся обратно, жалея, что не может видеть самой настоящей улыбки психа, самой искренней и детской. Эта чудная, яркая улыбочка словно была фонарём, освещавшим путь в темноте, где летучие мыши - коллеги - медленно проходили мимо, редко удостаивая кого своим вниманием, прячась в своих кабинетиках - гротах. Здесь господствовал страх. Пёс чувствовал, он практически обонял тягучий ужас, которым были охвачены все эти суетливые, серые рабочие пчёлки, склоняющиеся над своими столами в своих маленьких кабинках, пиша отчёты или выписывая рецептики. Страхом был отравлен каждый, даже такие как Као или Ден, эти яркие вспышки на фоне корпоративного единообразия, сверкающие, словно грани разбитого зеркала. Сиба ину знал, что рабочие пчёлки боятся таких, так же, как камер, глазеющих на них с каждого угла. А вот чего боятся звёздочки? Все они вечно куда-то бегут, везде надо успеть, всё увидеть, им едва хватает времени перекусить. Интересно, они хоть изредка бывают дома? Конечно бывают! Альфреду не нравились холодные коробки лифтов, словно падающие с ним на борту в этот тусклый улей со скоростью, от которой закладывало уши и захватывало сердце, по крайней мере так мужчине казалось. Ему не нравилось стоять в коридорах посреди всех этих существ с пустыми глазами, которые даже не смотрели на пса, не видели его, потому что давно разучились замечать что-то, помимо работы и всего связанного с ней. Об этом никто не говорил — во всяком случае, напрямую, вслух — но сиба был наблюдателен и сообразителен. К тому же, многие почему-то считают, что молчаливость — всё равно, что глухота — так что, кое-что Альфред всё-таки почерпнул из перешёптываний на лестничных площадках, а также из диалогов врачей, что побаивались "того странного наркомана" . Это место было заражено испуганным, болезненным равнодушием, люди радовались, когда беда случалась с кем-то, но не с ними, и всё же страшились, что в следующий раз настанет их очередь. Пёс ненавидел подолгу оставаться там, в больнице, отчего его и без того колоссальная работоспособность повышалась в разы. Альфред прикладывал все зависящие от него усилия, чтобы поскорее приблизить миг, когда лифт вынесет его на первый этаж, а там и до выхода немного, и небо скоро над головой. Као был почти единственным, кто несколько примирял пса с необходимостью бывать в этом унылом царстве. Подобно всем остальным, он боялся. Кроме того, в присутствии врача парень был неуклюж и мучительно застенчив (а может, это было его обычным состоянием). Зато козлик всегда светился искренностью и жизнелюбием, и смотрел не сквозь, а на Альфреда, как на живого. Уборщик всегда приходил в одно и то же время, у него всегда была улыбка на лице — и он всё порывался что-то сказать, но словно бы не осмеливался. А сиба ину, чтобы смягчить взаимную неловкость, каждый раз улыбался ему, прежде чем повернуться к пациенту или своему коллеге. Так оно и шло все эти четыре года их общей работы здесь. Пёс пришёл к выводу, что если то, что парень хочет сказать ему — действительно важно, то рано или поздно он решится, но пока этого ещё не произошло. Все здесь чего-то боялись, а в особенности - начальства. Каждый словно затравленный зверёк, усталый, нервный, считающий, что нельзя сделать и лишнего шага. Каждый день являясь сюда, в место, где единственное, что сплочает людей - ненависть друг к другу, а также к начальству, эти сотрудники продолжали убивать что-то в себе. Наивность ли? Радость? Но отчего-то пёс осознавал, что больница уже безвозвратно уничтожила в нём что-то, хотя даже понять толком не мог что. Ведь, например, улыбаться-то он может, может и шутить, и находить общий язык с коллегами, но почему-то, иногда, стоя на улице неподалёку от больницы и куря, хотелось плакать. И вот, из глаз катятся мелкие слёзы, сиба уже давно не в том унылейшем сером царстве и свободен от работы, но проходящие мимо столь же тусклы и обычны, как и там, откуда только что курильщик вышел. Это пугало. Альфред тоскливо посмотрел вниз, видя невероятную радость, источаемую психом. Это место погубит его, погубит его счастье и свет, а может просто убьёт то, что ещё не успела уничтожить несправедливая жизнь. Разум, обозлённый, кривящий лицо в отвращении, лишь молча негодовал, надеясь на то, что больница сотрёт эту чёртову улыбочку с морды этого убийцы. Но иная часть сознания испуганно мотала головой, возмущаясь подобным мыслям и молясь господу, чтобы ничего из этого не произошло. - Ненавижу, - шипел голос доктора, даже не осознававшего, что он говорит, делая это на автомате, как приучил себя. Коридор медленно двигался перед котом, а стены словно осторожно расходились пред ненормальным, уступая дорогу, он даже видел стоящих, мимо которых проезжал! Ни один фикус, куллер, столик не ушёл от изучающего взора, осматривающего каждый сантиметр помещения. Коридор был сер, тускл и ничуть не подходил к - нет - не к Мистери, а к Альфреду. Сиба на фоне всего этого отвратно-больного походил на своеобразный лучик чего-то яркого и нежного. Что до кота? Улыбка изчезла с мордочки умалишонного, как только он осознал, что сам является частью этой серости, этой болезни. Ориентал словно был создан для того, чтобы быть тут, для того, чтобы смешиваться с блёклым фоном и тлеть при всей этой лучезарности пса. Яркий рыжий цвет по сравнению с бледно-фиолетовым казался невероятно, даже необычайно светлым. Посмотрев на доктора, уже можно было вылечиться или хотя-бы поднять настроение в разы. Это пугало. А палата? Его собственная обитель была иной. Её украшало множество развешанных рисунков, пара лебедей из бумаги, а на столе стояли астры, в банке из-под варенья. Не уж то это пёс принёс их? Сиба толкнул кресло посильнее и оно, скрипя, отъехало, пока сам врач закрывал дверь - стандартная процедура, которую доктор проделывал каждый раз, когда заходил сюда. Мистери дождался того момента, когда щёлкнет замок, отбросил вещи, данные ему, и вскочил, опираясь на подлокотники, но "каталка" решила иначе и выскользнула из-под лап больного, оставив того без опоры. Лодыжку ориентала пронзила острая, резкая боль, он качнулся и упал, громко ударившись головой о кресло, а копчиком - о пол. Мгновение и острые зубы уже кусают губу до крови, а из глаз текут целые ручьи слёз. - Да, блядь, - рыкнул пёс, что резко подлетел к сидящему на полу, - Что сказала Рози о том, что тебе нельзя вставать? - Альфред подхватил ревущего под руки и рывком втащил на кровать, - Кажется, что-то про то, что твой организм ещё не достаточно восстановился, чтобы ходить! - из-под кровати была достата аптечка и пострадавшему оставалось лишь полностью довериться Альфреду, который медленно избавлял Мистери от острой боли. - Она п-посмеялась надо мной! - взвыл кот, ещё ноя, - Спросила: А как я-я думаю?! Я не хочу так! Закончив с ушибом на затылке, сиба поднялся, смотря на скуксившегося психа, робко перебиравшего складки своего просторного одеяния. Пёс лишь молча замотал головой и толкнул стопку с вещами в сторону ориентала. Кот изогнул брови, смотря на упавшую к нему на колени рубашку. - Что ты от меня хочешь? - псих с сомнением покосился на светло-голубые штаны, лежащие под бурым свитером. Голова ещё гудела, а зад чертовски побаливал. Альфред заглянул в свой рюкзак, который удосужился принести до того, как привезти сюда кота. В кармане-холодильнике лежала банка энергетика, благо та ещё была не тёплой и её можно было приложить к ушибленному месту. Пёс покосился на больного, изучающего бежевого цвета рубаху, и подошёл ближе, забирая из бесформенной кучи одежды всё за исключением того, что держал ориентал. Уши Мистери вздёрнулись и он постарался быстрее свернуть ранее разглядываемые им вещи, но сиба остановил его. - Я подумал, что это тебе уж точно понравиться, так что, - врач махнул лапой, - надевай. Ненормальный замотал головой, желая вернуть полученное, но доктор, не хотя иметь дела с возражениями, обошёл собеседника и дёрнул за находившиеся сзади шнурки-завязочки. Не имея поддержки, халат съехал вниз, оголив острые плечи. - Радевают! - взвизгнул доходяга, но пёс не обратил на это внимания, стягивая вещь с больного, который охватил собственные плечи, мелко дрожа. - Не истери, - буркнул сиба, откладывая халатишко в сторону, а сам принялся натягивать на ёрзавшего рукав рубашки, но больной зашипел, хмурясь, и вырвал из рук Альфреда одежонку, начав самостоятельно напяливать её на себя. - Мистери сам может это сделать! - просовывая длинную лапу в оставшийся рукав, псих осознал, что с его-то длинными пальцами застегнуть пуговицы не так уж просто, - Допустим, что не может. Пёс насмешливо уставился на кота, что опустил уши, и, пожав плечами, принялся просовывать мелкие пуговички в столь же маленькие прорези. Псих лишь молча наблюдал, смущённо чернея и отведя взгляд в сторону. Это уж точно выглядело странно со стороны и, пусть совершенно никто не видел их, но отчего-то хотелось спрятать лицо в ладонях, заслонившись от всего происходящего, и тихо-тихо, так чтобы весь Земной шар тебя слышал, повизжать. - Штаны я и сам надену, - пробормотал Мистери, подтягивая к себе голубые джинсы. Пёс молча улыбнулся, но вспомнив о чём-то, направился к тумбе, на которую перекочевала одежда. Оттуда он выудил чёрные боксёры, что бросил на миг смутившемуся коту, который сразу ехидно уставился на доктора, что лишь отвернулся. - Уже даже труселя мне сам выбираешь! А что следующее? Обручальное колечко? - мужчина фыркнул, снимая с себя больничные панталоны, и начал понемногу, закусив от сосредоточения губу, одеваться, - Мне нравятся простые с узором, но если будет с зелёным камешком, то не откажусь! - Ненавижу, - губы шептали сами, по привычке, даже не вкладывая смысла в речь. А сиба лишь закатил глаза на эти слова и покраснел, хотя давно считал, что отучил себя от этой привычки. Отчего-то неимоверный стыд и странное желание обернуться пугали рассудительного и собранного врача, не имевшего возможности даже тихо шептать. В таком случае стоит вспомнить, что там дальше по плану. Пёс задумался, начав рассматривать астры, что имели странный бело-розовый цвет. План, вернёмся к нему. Накормить этого обормота, затем идёт восстановительная беседа, но вместо неё достаточно обычного разговора или рисования, длиной в пять часов. - Фредди, я всё, - послышалось сзади. Сиба обернулся, сразу начав оглядывать порядочно одетого психа, который на данный момент потирал затылок. Найденная банка энергетика была протянута ненормальному и тот приложил её к голове, а доктор пока начал доставать обед или скорее полдник из сумки. Из-под постели был достат поднос, на который врач поставил тарелку, наполненную картофельным пюре, горошком и отварной морковью, рядом примостилась аппетитная булка хлеба, а чуть левее легла вилка с закруглёнными зубами - чтобы не заколоть никого - подумал кот, протягивая лапы к пище. - А где мясо? Тут одни овощи? - ориентал обернулся в сторону Альфреда, который переливал себе в стакан, с какой-то лапшой, кипяток из термоса, принесённого с собой, - Фредди? А курочка или хотя-бы там, что-то ещё? - сиба окончил приготовления и сел неподалёку от психа, накручивая на вилку длинную макаронину, тот пожал плечами. - Мне сказали, что тогда тебе поплохело от твёрдой пищи, так что, - доходяга впился жалобным взглядом в одноразовый стакан, но уже принялся медленно жевать отвратное пюре, - Нет, я не дам тебе его, - пёс осознал куда текут мысли его сотрапезника и замотал головой, - Я не собираюсь подкашивать твоё и без того хилое здоровье. Мистери отвернулся, но есть не перестал, - громкие чавкающие звуки доносились до ушей врача, который с печалью отметил, что сегодня лапша не такая вкусная как обычно. Хотелось закурить, но в палате нельзя - сдохни, но терпи. Устав от обеда в одиночестве кот вновь подсел поближе к сиба ину, уже начиная есть морковь. Увидев некую грусть во взгляде доктора, умалишонный подхватил лежащий близко овощ и протянул его псу, лучезарно улыбаясь. Альфред удивлённо посмотрел сначала на ориентала, а затем на то, что давали ему. Псих улыбнулся шире, но это лишь слегка напугало дрогнувшего врача, что резко вырвал морковку, а после с робостью улыбнулся, считая, что этого хватит для того, чтобы скрыть дичайший ужас, промелькнувший у него на лице минутой ранее. - Я испугал тебя? - Мистери стряхнул с лица длинную чёлку и наклонил голову в сторону, вздёрнул брови вверх и погрустнел, прижав торчащие уши к голове. "Почему нельзя было просто взять эту хрень?" - О нет-нет! - кот не отреагировал на эти слова, оттолкнув от себя поднос, - Я просто вспомнил кое-что! Это ничуть не связано с тобой. Ориентал лёг на кровать, скривив лицо, он проследил за тем, как тарелка была поставлена на стол, а энергетик, отложенный психом выкинут. Его не простят. И плевать, что ненормальный был честен, говоря, что раскаивается - его всё равно не простят. Больной почувствовал что-то горячее, что вмиг разлилось в груди. Кот вывернулся и оттянул воротник рубашки, чтобы проверить, а что, собственно, там творится, но увидел лишь белый, слегка примятый мех. Жгучесть была неприятна, но терпима, хотя создавалось чувство, что она разъедает, сжирает и больно скребётся о стенки кожи, желая ростками пробиться сквозь мышцы и вырваться наружу, напугав окружающих. Мистери тихо зашипел, обернувшись в сторону пса. Ах, вот что это! Обычная обида? Псих закусил губу, посильнее сжимая край простыни. Сиба поспешил к сумке, откуда достал кружку, в которую тут же перелил воду из термоса, после стал чем-то шебуршить, громко фыркая. Сумасшедший перевернулся на живот, продолжая наблюдать. Работающий Альфред всегда вызывал некое чувство восхищения, а сейчас отчего-то ещё и интереса. Лёгкий аромат шоколада разлетелся по помещению, заставляя звёздочку загорется в голубоватом глазу Мистери. Врач не любил так делать - лгать, а вернее обманом заставлять людей принимать лекарства. На дно чаши первым делом был высыпан странноватый порошок, сильно отдающий запахом медикаментов, после пара растолчонных таблеток, имеющих не самый приятный, желтовато-зелёный, оттенок и уже после - пара ложек какао. Пёс с сомнением покосился на инструкцию приготовления, написанную сзади: "Добавить молока в объёме...". Молоко? Мужчина пожал плечами, преспокойно залив в кружку воды. Сразу вспомнилось, что в сумке есть зефир. Сиба наклонился, начав разыскивать небольшой пакетик, притаившийся в дальнем кармашке. Лёгким движением руки шоколадное озеро наполнилось белыми кораблями. "Ему понравится" - мелькнула где-то в голове забавная мысль. Альфред опустив уши, медленно прошагал к постели, в руке он сжимал ту самую красную чашку, наполненную до самых краёв чем-то бурым, пенящимся и горячим. Кот перехватил поудобнее напиток, смотря, как на поверхности тёмной жидкости вдруг всплыло что-то белое и ещё, и ещё. Голова ненормального чуть накренилась в сторону, а усы задёргались, это смешило врача. - Мистери ждёт объяснений: что это за отрава? - больной сел поудобнее, приблизив мордочку к самому краю кружки. Пёс лишь перевёл быстрый взгляд на часы, проверяя, а не пора ли ему уйти. Под таким сверлящим взором сиба ину хотел ввинтиться в пол, пробить так пару этажей вниз и скрыться в уборной, запершись в одной из кабинок. - Горячий шоколад, - кот настороженно навострил уши, указывая на плавающий кусок белого нечто, - С зефиром, - доктор опустил взгляд, желая услышать жалобу или насмешку, колкость, да даже грубость, но в ответ раздалось лишь "спасибо". Мистери осторожно глотнул, а после, прикрыв глаза, стал поглощать какао невероятно быстро, словно боясь, что его отнимут. Вдруг тот поперхнулся, резко скривился и закрыл рот. - Не стоит так делать, - пёс поспешил забрать кружку, но кот замотал головой, - Сначала прокашляйся, а после - пей! - доктор наконец получил то, чего добивался и оставил чашку в сторону. Ориентал под строгим взглядом врача убрал лапы, но тут же его тело резко содроглулось в спазме. Больной медленно приоткрыл пасть, из которой норовило вытечь нечто чёрное. Брови, поднятые в испуге, медленно опустились, а ранее округлившийся глаз теперь с отвращением смотрел на медленно стекающую с края рта угольно-тёмную жидкость. Протянутый платок не сразу был замечен, и именно поэтому Альфред сам принялся вытирать морду, осторожно промакивая шерсть. Кот молча позволил псу доделать начатое, и, как только салфетка была брошена в мусорку, прошипел: - Это гадко! Я жалок... Какао вернулось к ненормальному, но тот пил его уже без сильной радости, больше наблюдая за собеседником, который начал понемногу прибираться, изредка косясь на психа. - Это ещё не гадко, - пёс пожал плечами, укладывая вещи в небольшую тумбочку. Мужчина не лгал - на своём веку он, работая врачом, повидал не мало чудных и жутких болезней, не шедших в сравнение с этой, но и не менее страшных. *** Пять часов - пора уходить. Посуда стопочкой стояла на самом углу стола, кот уже начинал разрисовывать альбомы, солнце медленно закатывалось за горизонт, а Альфред оглядывал помещение в поисках чего-то за что можно зацепиться глазу. Но, не найдя этого, подхватил сумку, набрасывая ту на плечо, достал ключи и взял грязные тарелки. У самой двери тот замер, начал копаться, открывая замок, и тихо улыбнулся, слыша себе вслед грустное: "Пока и спокойной ночи, Фредди", пёс только сделал шаг за порог, как псих начал тараторить. - И доброго утра, заранее, и приятного аппетита, за завтраком, и всего самого наилучшего, и удачи, и... - кот замолк, осознавая, что врач не останется с ним на подольше и лишь мычит, - Увидимся завтра, друг. - До завтра, Мистери, - доктор кивнул, выходя, и закрыл за собой дверь, - Ненавижу-у! Слово "друг" всё ещё неприятно царапало грудь, отдаваясь в голове эхом и ехидно цокало, заполняя собой всё пространство в черепе. Альфред тихо зарычал. Ему вдруг стало противно от одной мысли, что подобное ему говорит Мистери, сумасшедший, потерявший рассудок убийца. Скольких там он убил? Интересно и сколько же по его вине пропали без вести? Полсотни это лишь приблизительно, только сухой подсчёт по бумагам, поданным в полицейские участки - просто некая цифра, что не может полностью передать всего того ужаса, что сотворил этот маньяк. - Ненавижу-у! Пёс впился острыми клыками в язык, надеясь на то, что это поможет заглушить ураган мыслей и образов, не такой сильный, чтоб унести врача в страну Оз, но и не настолько слабый, чтобы не выкорчевать все деревья в округе. Мистери убил не только их всех. Он уничтожил, разорвав на тысячи кусочков, расчленив самым изощрённым образом, кое-кого ещё - Джереми Бёрнса. Что-то глубоко внутри резко развернулось, змеёй вгрызаясь в самые органы и пережёвывая мягкие ткани. Мужчина ещё помнил его. Сама память, казалось бы, не давала забыть того яркого задорного взгляда, тех мягких, щелковистых, вьющихся волос, того невинного выражения лица, появлявшегося, когда Ал бубнил что-то об умножении, дающемуся ему с трудом. А после - первая трещина. После смерти матери котёнка, мальчонка больше не слышал добродушного хихиканья друга - только редкие надменные смешки, больше не ловил насмешливо-ласкового взгляда - остались лишь стеклянные застывшие в неком равнодушии глаза. Тонкое стёклышко морали, отделявшее добро от зла и порядок от хаоса медленно, но верно трескалось сильнее, становясь менее заметным и в итоге сломилось, смешав все мысли в кашу безумия под названием Мистери. Для пса Джереми умер, причём давно, скончавшись от страшной болезни. Остался лишь псих, так сильно сейчас похожий на старого друга. Врач мог признаться, что порою даже ловил себя на этой мысли, но сразу заталкивал её поглубже, надеясь забыть о ней, как и о многом. Единственный помысел, от которого невозможно было отказаться, поселился глубоко в разуме и совершенно не привлекал внимания, не упоминал о себе, молча выжидая, не подавая виду, что ещё жив, он существовал, чем-то походя на учеников, которые тихо сидят за последней партой. Но при этом всегда лежал где-то на поверхности: "Пёс попросту не позволит Мистери умереть. Он позволил Джереми, но не психу. Ненормальный будет неким напоминанием о прошлом, болезненным, но напоминанием". - Нарколыга, блядь, ты что так долго?! - кричит Ден, хлопая пса по плечу, - Уже как два часа назад твоя смена кончилась, а ты ещё тут, - мышь наклонился к самому лицу, заглянув в уставшие глаза. Сиба и не понял как дошёл до общей комнаты отдыха, хотя, судя по вещам, которые он нёс, врач ещё и к себе успел зайти. Пёс склонил голову в бок, оголив запастье и с ужасом осознал, что так оно и есть - уже семь часов. - Какого? - Альфред не знал злиться ему или больше поразиться тому, что он настолько задержался, - Было же пять, когда я... - Вышел из больницы, - перебил его товарищ, накидывая руку на плечо и начав вести к выходу, - что бы покурить, даже у меня попросил зажигалку, - Ден на секунду замялся, наблюдая, как медленно на его коллегу накатывает удивление, а после - сомнение, - Ты этого не помнишь? Думаю это всё стресс! - глаза мыши алчно блеснули, - Как насчёт сходить в бар и, знаешь, пропустить парочку рюмочек или бутылочек? - длиннозубый ухмыльнулся. А вот и комната отдыха. Слава Всевышнему, что сейчас тут уж точно никого нет, и можно просто выпить чаю перед уходом. Альфред отрицательно замотал головой на слова врача и приоткрыл дверцу. Внутри всё тихо, кипит электрический чайничек, позвянькивает чей-то заряжающийся телефон, диван пуст, хотя с этим можно поспорить. Розария тихо всхлипывала, утирая глаза платочком, отсыревшим до нитки и часто-часто икала. Завидев пса, врачиха громко пискнула, а затем продолжила своё дело. - Рози, милая, что такое? - мужчина сел перед докторшей, стараясь успокоить её, - Тише, всё хорошо, - он тихо проследил за тем, как женщина всхлипнула последний раз. - Я уволюсь! Я уйду отсюда, - Розария подняла красные слезящиеся глаза наверх, обращаясь к Дену, - Какие документы стоит подать наверх, чтобы меня вышвырнули вон из этого Ада? - Плачущая бросила озлобленный взгляд в сторону пса, начавшего заваривать чай, - Это всё твой чёртов найдёныш! Делают из порядочной больницы дур-дом! Сиба чувствовал, как пульсирует что-то в висках, но игнорировал лёгкую боль, надеясь на её скорое исчезновение. Стоит сегодня зайти к миссис Хельге за сладостями, первоначально для того, чтобы извиниться перед Као за задержку, а во вторых: может пёс найдёт что-то для Мистери? Как назло сахар просыпался мимо кружки, разлетевшись по столу и даже упал на пол. Мужчина подул и белые крупинки разлетелись в разные стороны, осев на книгах и журналах, на чьих-то ключах, на пульте от телевизора. Пару секунд пёс раздумывая, а стоит доставать пакетик или же оставить его там и пить более крепкий чай. С совершенно пустым выражением морды тот простоял пару секунд, а после решил оставить как есть. Подобные "глюки" случались нечасто: по будням, когда Альфред искал второй носок или во время завязывания шнуров, или когда сиба оговаривался и с минуту думал, а не показалось ли ему? Оставалось найти печенье. Чьё-то уже приветливо выглядывало из приоткрытой пачки, а потому было резко положено около кружки. Пёс горделиво улыбнулся и окинул созданный за пару секунд перекус взглядом полным теплоты и уверенности в том, что дома его будут ждать тёплый плед и ноутбук. Можно будет глянуть тот сериал, который уже с месяц ему советует Као. Что-то про ангела и демона, которые пытаются предотвратить апокалипсис, да? Нет! Тот сериал про девочку, вафли и мистику. Альфред на миг казалось даже вспомнил его название, но резко осознал, что подобное советовал ему Ден. Точно! Что-то про некоего доктора, который с пацаном и блондинкой в летающей будке спасают мир от всякого. Ну и сюжетец! Вот старые сериалы, там всё понятно, взять те-же Икс-файлы. Там всё сразу и как на ладошке, а тут... "А какой бы понравился Мистери?" Альфред поразился столь странному вопросу, который в его голове звучал совсем обычно. Это не нравилось псу. Его мысли и так отчего-то довольно часто занимал псих. Порой доктор, заходя в кафешку знакомой, думал: "Сколько сладостей! Тут бы понравилось Мистери!". А, иногда, видя на улице парнишку, выкрасившего свою чёлку в розовый, молча поражался, считая, что будь тут больной, то тут же затароторил про то, как когда-то и сам имел похожий стиль. Да даже смотря ужастики сиба размышлял, а напугал бы этот момент ненормального?, ведь ранее тот совершенно спокойно относился к сценам боли и насилия, да и сам любил быть виновником подобного, но нынешний Мистери бы наверняка бубнил что-то, уткнувшись в плечо и прося перемотать момент. В плечо? С чего бы? Да и очень уж маловероятно, что кот, хоть когда-нибудь покинет пределы больницы и выйдет на свободу. Жаль. А что жаль? Он это заслужил! Правда ведь? - О да, этот поехавший порядком бесит! Ненормальный, псих! Несёт какую-то чушь, и знаешь, прямо вылитая шлюха! - мышь подсел к Рози, обхватил ту за талию, - Так что не реви из-за этого пидора! - принялся нащёптывать ей что-то успокаивающее на ушко, желая получить хоть немного внимания докторши. Сиба ину в отвращении скривил лицо, прижимая уши к голове от внезапно появивщейся злобы. Едва слышимое рычание вырвалось из его груди против воли, а зубы клацнули, чуть не прикусив язык. Некая неприязнь поровну с негодованием понемногу заполнили весь организм, а после стали выливаться через край, забрызгивая собой пол, на котором уже были огромные невидимые лужи ненависти. Никто не имеет права оскорблять кота, тем более какой-то идиот, для которого превыше всего случайный секс. - Заткни пасть, Ден! - пёс резко обернулся, - Мистери не виновен в том, что он такой. Что с тобой творится Альфред? То проклинаешь этого убийцу, желая ему самой наиболезненной смерти, то защищаешь. Определись со стороной и уже наконец покончи с этими метаниями. Не виновен? Тогда укажи на виновного! Устрой суд! Оправдай своего... товарища? Знакомого? Пациента? Друга? Определись хотя-бы с тем, кто он для тебя! Мышь удивился. Он с недоверчивостью взглянул на Альфреда, но всем своим видом врач показывал, что полностью серьёзен. Сидящий только ухмыльнулся, пожимая плечами - красуется перед Рози. - Уверен? Он поехал кукушкой, и это не-ис-пра-ви-мо, - лавелас победоносно улыбнулся, заметив, как пёс отвернулся, - Видишь, я прав! А куда ты? Подхватив сумку и куртку, сиба, не прощаясь, вышел из комнаты, не удостоив находящихся там и обычным "пока". Он хлопнул дверью, громыхнул чем-то и направился прочь, не желая оборачиваться, хотя хотелось. Вот бы взять, повернуться, пойти обратно и вмазвть этому зазнавшемуся кретину по носу. Мужчина замер. А почему нельзя так сделать? Ещё как можно! Пёс направился обратно и остановился у самой двери, заслышав слова коллег. - Я же говорил, что Ал - ёбнутый! Кабель! - ругался Ден, определённо бродя по помещению, - Чокнулся. Может его в палату к Мистери? Завести туда, запереть, а потом подсадить на какие антидепрессанты и всё - никто не мешает жить нормально. Ляпота - красота, обосраться можно! Пёс тихо пристроился у самой щёлочки, решив слушать и дальше. Его нескончаемую ярость в миг перекрыли любопытство и желание подслушать разговор, уж точно не предназначенный для его ушей. - А как там распознавание болезней? Что нового? - Рози говорила уже хихикая. Чёртова актриса. - Чтож... Начну с того, что у "того" синдром Элерса-Данлоса, что, конечно, не очень хорошо, но вместе с синдромом активации тучных клеток - просто отвратительно. И там же что-то вроде гастропареза, но в слабой форме. - А можно попроще и покороче? Я тоже врач, но психиатр, а не... - женщина задумалась, - Такая как ты. - Хорошо. У этого пидора проблемы с выработкой коллагена, отчего на теле и сраные синяки, и кровоподтёки. А синдром активации тучных клеток — малоизученное состояние, при котором иммунные клетки активируются без видимой причины и начинают атаковать организм пациента. Это тип о-очень плохо. Но самое херовое - он также плохо усваивает пищу, как я новые темы в универе. В общем, если что, то переведём его на энтеральное питание, - мышь фыркнул, - короче "трубковое"! - Это плохо? Альфред схватился за волосы, оттягивая их вниз. Две недели прибывания в больнице, двенадцать операций, пятнадцать лечащих врачей, двадцать три разных диагноза, четыре приёма по восемь таблеток в день и капельница, а Ден молчал о состоянии Мистер, самостоятельно назначая питание, лекарства и многое другое. Мышь не доверял сиба ину, но разболтал всё Рози сразу, даже без уговоров. А что до нового полного диагноза? Пёс тихо заскулил, шарахаясь назад и, наткнувшись на стену, съехал по ней вниз. Мистери не жить. Бедняга скончается рано или поздно от рук самих лечащих. Чёрт возьми, это самая странная цепочка болезней, какую видел Альфред. - Ненавижу, - от бессилия зашипел врач. - Слышала, что скоро над ним суд, по-моему дней через пять, - Рози захихикала, а сиба задрожал от злобы на самого себя, - Его не посадят. Он псих, и самое страшное, что с ним сделают, так это казнь, тем более, что вы признаете, что ничем странным он не болен. - Кто это мы? Я и нарколыга? Да он уже сам по себе едет в пизду, - скрипнул диван, - Вот скажи как психиатр, как долго наркоман может без дозы? "Будто сам давно косячки не крутил!" - Но Фред уже давно завязал! "Значит в то, что завязал веришь, а в то, что адекватный - нет? Мразота." - Ложь, пиздёж и провокация, - шаги в сторону двери медленно стали наращивать темп, - Бывших наркоманов, как и психов, и убийц не бывает! Говорю это тебе как "бывший" куряга и алкомэн! - дверь захлопнули и Альфред на четвереньках подобрался поближе, дабы слышать продолжение, - Тут правильно говорить не "бывший", а "бывалый". - А я за него волнуюсь... Он слишком много проводит времени с Мистери. Это плохо. Ты знал, что они были знакомы раньше? Подобные знакомые оказывают не лучшее влияние на психику. "Будто твой круг общения состоит из одних прелестный личностей! Да чтобы ориентал не говорил, вы признаете его психом!" Пёс поднялся, поправил сумку и вновь продолжил вслушиваться в разговор, уже что-то придумывая. Мозг резко вспомнил, что машина как раз припаркована с той стороны здания, где нет камер, что именно сегодня Као не будет ночью дома, что мисс Хельга как раз спрашивала - нужно ли временное жильё, ведь сиба намечал ремонт. - Так что ты говорила про суд? - Он его проиграет и "того" убьют, - слишком равнодушно, слишком неправильно, - Ему не дадут времени подготовиться, а его оправдания по типу: "я играл - мне было скучно" - не прокатят. - Кажется дождь собирается! - Ден зацокал, - Бедняга Ал, его смоет, а тело найдут лишь через месяцок, где-то в канализации. - Не шути так! - Рози укоризненно пискнула. - Да, ладно. Кажется сквозит... Альфред заслышал, как мышь начал подходить к двери, пёс обернулся в сторону лестницы и побежал. Сзади что-то хлопнуло. Мужчина ухватился за перила и, отталкиваясь от них, побежал вперёд, стараясь не сбавлять темп. Нога его соскользнула со ступеньки и сиба посильнее вцепился в поручень, остановился и с пущей силой рванул вперёд. Каша в голове имела странную, похожую отчасти на манку с комочками, а по большей степени на овсянку, консистенцию. Во рту появился дрянной вкус металла. Не было идей, не было мыслей, лишь странное, ранее чуждое желание увидеть, рассмотреть и спрятать, увести подальше от чужих глаз. Мужчина даже удивился, когда понял, что нашёптывает "Отче наш". - Иже еси... Иже еси... - а дальше кислород кончался, позволяя только шипеть, хрипеть и странно, как-то совсем по-дикому выть, но этого хватало. Нужный этаж восьмидесятая палата, а рядом ещё одна и ещё. Но сначала к себе - взять лекарства, документы и кое-что ещё. Кто-то открыл кабинет, кто-то вышел, он уже близко. А чёртовы тараканы в голове, одержав победу над демонами, визжат и молят о том, чтобы это не за ними, не к ним. - Ал? Куда это ты? - слышится сзади и сиба наобум, обернувшись выдаёт, - Забыл документы! Его комната. Связка как никогда тяжела, а нужный ключ не лезет в руку, мал для прорези. Пёс рычит смиряя взглядом ручку двери, которая оказалась открытой, влетает внутрь. Нашаривает в столе папку с пометкой "срочно", упихивает её в сумку, хватает коробку, лежащую рядом, вываливаетс её содержимое туда же, пыхтя и злясь на себя за нерасторопность. Заначка отправляется следом за документами, за ней и леденец, подходящий для плана, что рождался резко, болезненно и, на удивление, продуманно. Доктор вылетел в коридор, не закрыл дверь, но уже подумал, что и не нужно. Восемьдесят восемь. Семь. Шесть. Пёс остановился и дёрнул за дверную ручку, ещё раз - заперто. В этот раз открыл быстрее. Остановился. И что сказать Мистери? Ещё не поздно уйти, бросить затею и остаться при своём. Можно просто взять и... Оставить психа тут, тем самым убив его? Тогда врач не будет лучше кота, он тоже станет убийцей. Месть - блюдо, которое подаётся холодным, однако на тарелке уже давно лежал обычный кусок льда, а желание расквитаться изчезло. Убийство - грех, а за грехи принято платить. Пёс мотнул головой. Это плохая идея, однако почему-то самая логичная и одновременно неправильная. Но если Альфред сейчас откроет дверь, то обратной дороги не будет. Он лишиться всего: дома, работы, товарищей, уважения. А зачем ему это? Если ненормальный изчезнет, то сиба просто сопьётся, но в этот раз уже не стоит ждать волшебного возвращения. Не в этот раз. Тогда, как ему это объяснить? А вдруг тот взбесится и покалечит пса? "Если я так колеблюсь и не успею, то буду полностью заслуживать этого!" Ручку вниз. Дверь на себя.