Истории о Билли Брук

1. Когда раздаётся дверной звонок — такой громкий, что слышно во всём доме — Билли думает, как бы ей успеть спрятаться, но Марвин уже кричит сверху: Билл, открой дверь, я знаю, что ты внизу! Билли вздыхает. Она ужасно не любит открывать двери. Ной вертится у её ног и виляет лохматым хвостом. В отличие от неё, он любит любых гостей, которые хорошо пахнут. Ной уже достаёт кончиками ушей до её пояса. Билли ещё неуверенно копошится, когда звонок и вопль Марвина из кабинета на втором этаже повторяются. Тогда она всё-таки открывает дверь. На крыльце стоит молодой человек в кожаной куртке и джинсах. У него длинные тёмно-русые волосы до плеч, слегка путанные от ветра, и доброе чисто выбритое лицо с грустными глазами. Он смотрит на Билли так прямо и откровенно, что на мгновение ей хочется отступить назад, вглубь дома, но раньше чем она успевает сделать что-либо, он шагает навстречу и обнимает её вместе с руками без всякого предупреждения. — Билл! Не могу поверить, что это ты! Господи, как же я рад, Билл, я так давно тебя ищу… Он истрачивает весь допустимый лимит объятий и всё ещё не отпускает её, а Билли почему-то не вырывается, она чувствует что-то странное. Кажется, будто ей в грудную клетку протиснули металлические щипцы и защёлкнули ими сердце, так что оно теперь всё скукоживается, силясь из них выскользнуть. — Прости, — говорит он мягко, с придыханием. Наконец отпускает её и отшагивает назад. — Ты, наверное, совсем меня не помнишь. Я Нейтан, Билл, твой старший брат. Родной старший брат. Последний раз мы виделись шестнадцать лет назад. Билли щурится, она ничего не понимает. Ной обнюхивает ноги гостя и садится у открытой двери, вывалив язык. — Послушай, Билл… — говорит Нейтан. — Я помню, как ты нашла в лесу мёртвую птицу. Ты помнишь это? Чёрный дрозд с жёлтым клювом. Тебе было шесть лет тогда. Ты взяла его в руки, а я думал, что он взлетит, он был ещё тёплый. Я возил тебя в лес на велосипеде, ты помнишь? Нейтан касается её плеча ладонью, его прикосновения причиняют Билли эти странные ощущения, непохожие на боль, но такие же острые. Билли распахивает свои большие синие глаза, смотрит ими сквозь Нейтана, сквозь улицу в дверном проёме. Она помнит, что волосы у него не были такими длинными, но чёлка закрывала лоб. Она разлеталась на ветру, когда велосипед набирал скорость и мчался с холма. Билли приходилось держаться за его плечи, а иначе она бы могла свалиться. — Мы жили в Торонто в старом квартирном доме с большими комнатами, помнишь? Ты, я и мама. Вот, у меня сохранилась одна фотография, больше ничего не осталось... Нейтан достаёт из внутреннего кармана куртки помятое цветное фото. На нём маленькая девочка лет пяти с длинными чёрными волосами, мальчик постарше с этой самой чёлкой и женщина — у неё большие глаза, но они не улыбаются, как губы, они как будто мёртвые. Все трое сидят на диване у стены, на которой уже не разобрать узор обоев. Мальчик обнимает девочку за плечо и держит женщину за руку — он сидит между ними. Билли всматривается в фото, не замечая, что крепко держит его вместе с рукой Нейтана, словно стоит только отпустить её — и всё это истает, уйдёт из памяти. Она никогда раньше не помнила, что была ещё одна семья, самая первая, родная. А теперь… — Я помню, — говорит она. — Я тебя помню. Нейтан улыбается. У него красивое лицо. Билли нравится Нейтан. Она наконец замечает, что сама держит его за руку двумя своими, смотрит на это с некоторым недоумением, но рука Нейтана не кажется ей чем-то чужеродным. Выпуская её, Билли аккуратно забирает фотографию — пока не готова с ней расстаться. Эта женщина с большими глазами не выглядит знакомо и от неё такое ощущение, будто она была мертва, уже когда делали этот снимок. Билли закрывает входную дверь. — Идём на кухню, — говорит она. Нейтан оставляет куртку на вешалке, на нём светлая клетчатая рубашка. Ной спешит следом и подставляется под ласковую руку, когда его начинают гладить. На кухне Нейтан оглядывается, садится за круглый стол. Билли осторожно кладёт фотографию и сразу занимается приготовлением чая. — Ты выросла такая красивая, Билл. — Нейтан неотрывно следит за её действиями. — Живёшь в большом доме. Я знал, что так будет. После того случая с Эшли Грейс я потерял твой след и думал, что всё могло пойти плохо, но потом я говорил себе: это же Билл. Мне пришлось глубоко копнуть, чтобы узнать о твоём переезде из Торонто. И знаешь что? В Оквилле в 2008-м усыновили только одну девочку по имени Билли. В деле числился только один родитель: Марвин Брук. Серьёзно? Бывший чемпион Канады по боксу? Да это точно моя Билл! Он смеётся. Билли на одну короткую секунду улыбается и тут же быстро опускает голову обратно в своё занятие. Марвин появляется в кухне как раз в тот момент, чтобы успеть это заметить. — Разрази меня гром! — возвещает он. — Я даже не представляю, что вы такого сказали Билли, потому при мне она улыбается, только когда я вставляю в рот трубочку от коктейля и изображаю старого полулысого вампира! — Он энергично протягивает гостю руку. — Марвин Брук. Нейтан при виде него тут же встаёт из-за стола, чтобы пожать крепкую ладонь, а Билли, сжав губы от сосредоточенности, берётся за третью кружку. — Мистер Брук! Рад вас видеть, очень приятно. Я Нейтан Уоллес. Извините, что внезапно примчался, нужно было предварительно позвонить, но я был так взволнован, когда узнал, где живёт Билл, что не подумал о приличиях. На самом деле, я её родной брат, нас разлучили шестнадцать лет назад, когда мама умерла. — Она покончила с собой, — говорит Билли. — Да. Повесилась на кухне. — Чёрт возьми. — Марвин так удивлён, что даже начинает говорить тише обычного. — Родной брат? Я ещё несколько лет назад пытался что-то разузнать о родной семье Билли, но там оказалось всё так сложно, и я подумал, что никого не осталось. Шестнадцать лет назад ей ведь было всего шесть. — Мне было одиннадцать, поэтому я хорошо помню Билли. Я пытался всех убедить, что нас нельзя разлучать и что я должен быть рядом с ней, но вдвоём бы нас никто не взял. Служба опеки потом подчищала дело, поэтому вы ничего не смогли найти. Я сам смог добиться правды только сейчас, мне пришлось перевернуть вверх дном весь их бумажный архив. — Чёрт возьми, — повторяет Марвин. — Я этого не знал. Билли аккуратно переносит на обеденный стол высокие прозрачные кружки с чёрным чаем. В кружке Марвина плавает аккуратная долька лимона. Потом она усаживается за стол рядом с фотографией. Марвин и Нейтан садятся тоже. Посередине стола стоит блюдо с овсяными печеньями. Марвин разом выпивает полкружки чая. — Расскажи о маме, — просит Билли. — Она… — Нейтан обхватывает одной ладонью кружку с чаем, второй продолжая поглаживать усевшегося рядом пса. — Ей диагностировали шизофрению, но она отказывалась лечиться. Уверяла всех, что здорова. Что видит мёртвых — это то, что я помню. У неё случались приступы, когда она резала руки и всё время рыдала… — Он щурится, силясь вспомнить. Билли внимательно смотрит на него из-за ободка кружки, опустив к ней лицо. — Я боялся, что она может что-то с тобой сделать, и брал тебя с собой в школу. Мы мало бывали дома. Нейтан делает глоток чая. — У неё были галлюцинации? — спрашивает Билли, как следует вымерив вопрос. — Я не знаю, Билл. — Нейтан отбрасывает назад соскользнувшую прядь волос. — Иногда я тоже об этом думаю. Была ли она сумасшедшей или просто… что-то чувствовала. — Так, это ещё что за разговоры! — восклицает Марвин, подпрыгнув на стуле. — Давайте не будем путать повышенную чувствительность с видениями! У нас никто не видит ничего лишнего и никто не собирается вешаться. Билл! Эй, я тут сижу! Она поднимает на него угрюмый взгляд. — К нам тут не каждый день приезжают твои родные братья, если что. Далась тебе эта мама! Нейтан смеётся. — Можно я помою руки? Хочу попробовать печенье. — Конечно. Ванная сразу налево. Когда Нейтан выходит, Марвин сверлит Билли внимательным взглядом, будто пытаясь выковырнуть что-то из её головы. Обычно он так не делает. Обычно он сразу говорит всё, что думает, и Билли этот вариант нравится больше. Она растягивает по столу локти и начинает пить чай из кружки, не поднимая её, а только слегка наклоняя в свою сторону. — Ты сам слышал, что он тоже об этом думал, — бубнит она в ответ на этот взгляд. — Нейтан! — восклицает Марвин, когда он снова усаживается за стол и сразу берёт одно печенье с тарелки. — Извините, что лезу в личное, но я просто хочу прояснить кое-что. Билли говорит, что у вас тоже бывают… ну скажем, некоторые ощущения, которые позволяют вам видеть и знать больше, чем другие люди. Можете мне объяснить? Нейтан воспринимает вопрос спокойно. Он, что очевидно, не испытывает сложностей с вопросами, с прикосновениями, но когда он сидит рядом с Билли, в них действительно ощущается сходство. — Ну, это не очень просто объяснить. — Он говорит, жуя печенье. — Я полицейский. Четвёртый год работаю в следственном департаменте. Часто провожу допросы или работаю под прикрытием. Когда мне лгут, я это чувствую. Всегда. Поэтому меня часто зовут на допросы даже не по моим делам. Да, это похоже на ощущение, но очень чёткое. Как точечная боль. Я научился различать его с детства. Я понимаю, что это своего рода патология, и то, что чувствует Билли, — тоже, и может быть, это действительно объясняется тем, что наша мать была не больна, а просто не могла распознавать то, что чувствует... Но её уже давно нет, кого это должно волновать сейчас. — Ну одуреть, ребята! — восклицает Марвин и разом выдувает вторую половину своего чая. Потом встаёт и, шумно звеня посудой, наполняет себе кружку чаем заново. Нейтан, улыбаясь, поворачивается к Билли. — Кем ты работаешь, Билл? Она, поставив подбородок на ободок кружки, дышит запахом чая. — Я медсестра в госпитале, в психиатрическом отделении. Улыбка Нейтана растягивается, он тихо посмеивается, и Билли быстро начинает пить чай. Марвин, грохнув стулом, снова усаживается. — Где вы сейчас живёте, Нейтан? — Я сейчас живу в Оттаве. Но думаю пока остаться в Оквилле на какое-то время. Вскрыл довольно грязное дело, и меня отправили в отпуск, чтобы не отсвечивал. Уже закинул вещи в отель. — Тогда придётся их забрать, потому что у нас есть свободная комната, — говорит Билли. — Последний раз там ночевали судьи из Бостона, которые сломали шкаф и съели полную банку сахара. — Ничего они не ломали шкаф! — тут же возражает Марвин. — Сломали шкаф. Там теперь дверца не закрывается. — Да ему сто лет! Он уже от старости сломался! — Нет, его сломали твои судьи из Бостона. И весь сахар съели. Нейтан хочет сказать, что ему неудобно навязываться, но спор Билли и Марвина его так смешит, что он молча соглашается остаться в комнате для гостей. 2. Пахнет молодой травой. Билли щурится от слепящего солнца. Она достаёт из кармана старой джинсовки очки с круглыми синими стёклами и надевает их. Нейтан улыбается, расстёгивая куртку. На нём тоже рубашка с карманами. Когда утром Марвин увидел его в очередной клетчатой рубашке, он рассмеялся. — Вы с Биллом точно родные, — сказал он. Билли забирается под раскидистый дуб и достаёт из сумки небольшое голубое покрывало, расстилает его аккуратно, дотошно выправив все складки. Потом ставит на него металлический термос. Ной прыгает вокруг большого чёрного жука, который ползёт по траве. — Только не нужно его есть, — говорит Билли. Они с Нейтаном сидят какое-то время в тишине, пьют чай из пластмассовых кружек, едят печенье и смотрят на раскинувшиеся вширь озеро Онтарио, синее-синее, тающее на горизонте. Ещё совсем рано, но в парке уже копошатся люди. Мимо проходит небольшая группа спортсменов, они громко разговаривают. Ной закрывает от них своего жука лапами. — Впервые за несколько лет по-настоящему выспался, — говорит Нейтан. — И чувствую себя хорошо. — Ты можешь остаться в Оквилле. У нас. — Билли держит кружку зажатой между коленок. — Марвин не будет против. — Марвин классный. Рад, что ты оказалась у него. — Нейтан касается её плеча, и от неожиданности Билли слегка вздрагивает. Она поворачивается, подтянув коленки чуть ближе. — Мой приёмный отец был неплохим. Учил меня стрелять из винтовки. Но он скоро умер, и всё пошло под откос. Мать связалась с придурком. Иногда я не выдерживал, знаешь… — Он отводит взгляд, смотрит вдаль. Над водой кружит белая птица. — Разбивал ему лицо пару раз. Думал, что могу что-то изменить. Он побаивался меня, но ничего не менялось, мать всё равно с ним жила. Я ушёл в армию, как только смог. Билли снимает очки и складывает их обратно в карман. Она оставляет кружку на покрывале и подтягивает под себя ноги. Осторожно, подавшись в сторону Нейтана, кладёт ладонь на его лоб, и пальцы задевают тёмные волосы, ложатся едва уловимо, оставляя прохладный след на тёплой коже. — Ты был на войне, — говорит Билли, она держит так ладонь несколько секунд, а потом опускает её. — Тебе снятся плохие сны. — Да, Билл, я был на войне. — Нейтан смотрит на неё своими грустными глазами. Они такие же синие. Его взгляд не похож на взгляды других людей, он легче и выносить его не так сложно, так что Билли может смотреть на него прямо какое-то время, но потом она всё равно отводит глаза. — Я убивал людей. Мне приходилось совершать много вещей, которые я не могу забыть. Поэтому я плохо сплю. Билли хмурится. — Это ведь война. Всегда кто-то умирает. Когда ты идёшь на войну, ты заранее соглашаешься, что можешь умереть. — Нет, Билл, когда ты идёшь на войну, ты идёшь бороться за жизнь. Билли смотрит исподлобья. Она не очень понимает, с кем борются за жизнь на войне и зачем вообще за жизнь нужно бороться, если её можно просто жить. И сам смысл войны она тоже не понимает. Билли хочет, чтобы Нейтан перестал видеть плохие сны. Она снова достаёт свои очки и сажает на нос. — Больше не ходи на войну, — говорит серьёзным голосом, и Нейтан смеётся. — Больше никакой войны, Билл. Мне сегодня совсем не снились плохие сны. Билли вытягивает ноги, прислонившись спиной к стволу дуба, и снова берёт свою кружку. В ней пусто. Она открывает термос и наливает ещё чаю. Ной валяется на траве кверху пузом. Хорошо просто сидеть вот так под деревом и ничего не делать, Билли это нравится. Ей нравится быть рядом с Нейтаном, от него так спокойно, будто ничего вообще делать и не нужно и никакие заботы не стоят того, чтобы будоражить это тихое лёгкое утро. — Мистер Морган тебе поможет. Он инспектор полиции. Мы устроим тебя здесь, и не нужно будет никуда уезжать. — Мистер Морган? Заводишь дружбу с полицейскими, а, Билл? Нейтан слегка задевает её плечо своим, и Билли сжимает губы, окуная нос в кружку с чаем. Он ничего не отвечает, но Билли всё понимает и так. Он останется.