***
Мир близился к концу. — Да будь я проклят. — Не так уж это и скверно, когда привыкаешь, — улыбнулся Кроули. У Азирафеля внутри вдруг что-то оборвалось, и робкая надежда в его сердце дала осечку. Если их план не сработает… Он взглянул на Кроули, чья теплая и терпеливая улыбка осталась прежней. Ладно. Кто, собственно, мог утверждать, что план не сработает? — Я люблю тебя, ангел, — тихо добавил Кроули. Азирафель заставил себя протолкнуть воздух в легкие. — Мой дорогой, — начал он, абсолютно растерянный, как и всегда, — Я… Кроули кивнул ему. — Я знаю. Просто… Апокалипсис, сам понимаешь. И мне нравится это произносить. Горло Азирафеля свело, и он впился пальцами в ткань своих брюк. — Ты не против? — уточнил демон мягко, невыносимо мягко. Азирафель попытался ответить хоть что-то, и обнаружил, что не может. Тогда он молча кивнул. Было больно, но оно того стоило — ради того, как Кроули улыбнулся ему в ответ.***
Возможно, дело было в той иллюзии безопасности, что дарил им их маленький маскарад с поддельными личностями, а быть может — в том, что спокойнее было иметь хоть какой-нибудь план перед лицом Армагеддона. Независимо от причин, все годы наблюдения за Магом имели странный привкус праздничного отпуска. Кроули продолжал произносить те слова, и пускай Азирафель никогда ему не отвечал, он, казалось, учился выслушивать это спокойней. — Приветствую, брат Франсис, — шотландский акцент обвивался вокруг его слуха. — Кажется, мы раньше не встречались. Я — мисс Аштарот. Азирафель закатил глаза, опускаясь на корточки, чтобы сбросить в корзину горсть сорняков. — Тут нет никого, кроме нас, дорогая. И тебе, полагаю, это прекрасно известно. — Осторожность никогда не помешает, — усмехнулась Кроули, не расставаясь с акцентом. На ней, разумеется, были ее очки, но Азирафель точно знал, что за ними ее глаза сверкают весельем. — Хорошо проводите время, как я погляжу. Надеюсь, вы в курсе, что за садом вот так не ухаживают лет этак сто. Уж точно не в поместье. — Я приобщаюсь к творению рук Всевышней, — шмыгнул носом Азирафель. — Значит, созидаете свой маленький Райский садик? — чопорная осанка и тон «няни Аштарот» плохо вязались с тем, как сверкали ее зубы в демонической усмешке, напоминавшей оскал. — Не святотатствуй, — пожурил ее Азирафель. — И вообще, ты напугаешь ребенка, если будешь так ему улыбаться. — Только вам, ангел. Нечто в ее манере слегка изменилось в сторону искренности, и она негромко прочистила горло — только это и стало для ангела предупреждением. — Люблю тебя, — слова звучали приглушенным рокотом. Азирафель тут же вздрогнул и быстро огляделся по сторонам, но Кроули лишь тихо рассмеялась. — Тут нет никого, кроме нас, дорогой, — произнесла она с кривой усмешкой, изобразив интонацию Азирафеля даже слишком удачно. Тот неловко откашлялся. — Осторожность никогда не помешает, — пробормотал он в ответ, нагибаясь, чтобы вырвать очередной сорняк, и когда он выпрямился, Кроули уже исчезала из вида в конце тропинки.***
— Мне пора. Маг скоро вернется из школы, — Кроули опрокинула в себя остатки чая и поднялась. — Возможно, потом отправлю его к тебе. Он вчера безобразничал, не помешает немного сравнять баланс. Расскажешь ему каких-нибудь сказок с моралью, — предложила она, смахнув невидимые крошки с платья. — Да, конечно, — откликнулся Азирафель, пытаясь припомнить какие-то сказки с моралью, пригодные для детей, и принялся убирать на поднос чайную утварь. Когда они только приступили к своим ролям, подсобка садовника была не самым гостеприимным местечком, но пара скромных чудес придали ей достаточно уюта для полуденных перерывов. Особенно приятным это место оказалось после того, как в него стало можно попасть через запертую дверь ненужного чулана возле детской — чудесным образом и очень регулярно. — Ах да, дорогая, я вот что хотел спросить, — вспомнил Азирафель, пока Кроули поправляла свою безупречную прическу. — Миссис Даулинг очень переживает о вечеринке в саду, и о том, чтобы розы смотрелись как следует. Я собирался съездить в город на выходных, проведать книжный, но подозреваю, что она меня не отпустит. — Просто сотвори ей призовые цветочки, она даже не заметит. — Зато она заметит, если я не стану возиться над ними и обещать, что цветочки станут призовыми, а как они выглядят — дело десятое, — терпеливо объяснил Азирафель. — Можно тебя попросить заглянуть ко мне в лавку? Забрать почту, не более. Кроули ответила ему снисходительной легкой улыбкой, и во взгляде ее появилась та странная нежность, что всегда казалась ангелу невозможной. — Для тебя — что угодно, ангел, — ответила она тем самым тоном, означающим, что говорит она Нечто Иное. Азирафель ощутил, как лицо его вспыхнуло, и качнул головой в знак признательности. — Д-да. Спасибо, — пробормотал он, запинаясь. Кроули кивнула, вновь надела темные очки и удалилась через дверь чулана, оставляя Азирафеля оцепенело моргать на чайник.***
В понедельник Азирафель обнаружил в своей подсобке письма из книжной лавки, а поверх — записку без подписи. При виде нее в сердце его что-то дрогнуло, по совершенно неверным причинам — а может, и по верным, он сам не знал. Не то чтобы записка была оставлена совсем уж на виду, но как же глупо было доверять подобное бумаге. Последнее, в чем они нуждались, так это в том, чтобы Ад или Небеса заполучили в свои руки вещественное доказательство их… Он подхватил листок бумаги, позволив себе легко пробежать большим пальцем по нацарапанным там словам. На столе сама собой зажглась свеча, и Азирафель поднес бумагу к пламени, наблюдая за тем, как она загорается, с тянущим чувством где-то за легкими. Он отбросил обрывок в пустую чашку за миг до того, как огонь добрался до пальцев. Расслабляться было непозволительной роскошью.***
— Пса не видно. — Пса не видно. — Мальчик не тот. — Мальчик не тот. Так закончился отпуск.***
С того самого момента, как Гавриил и Сандальфон заявились к нему в магазин, Азирафель ощущал, как прячет что-то за семью печатями. Он знал, как разговаривать с другими ангелами: Враг, Неприятель, Замысел, Война. Это отличалось от того, как мысли звучали в его голове. Отличалось от того, как он разговаривал с Кроули. Он полагал, что и демон говорил с князьями Ада не так же, как с ангелом. По крайней мере, он очень на это надеялся. У каждого из них была своя роль, и оба они знали, как эти роли разыгрывать. Вот только это была не игра. Таков был Замысел, начиналась Война, Враг готовил орудия, Неприятель вступал в свою силу. «Неприятель». Возможно, они еще смогут остановить все это — но что, если нет? Тогда Азирафель займет место в строю на одной стороне поля брани, а Кроули — на другой, и не будет больше никакого Соглашения, и тем более — никаких нежных слов, что срывались с губ демона, и долго потом перекатывались под ребрами у ангела. Кроули часто бывал неосторожен. Азирафель даже не представлял, насколько, пока тот не призвал его в беседку. — Мы можем сбежать вдвоем! — слова его звучали, как мольба. — Сбежать… вдвоем? — повторил Азирафель слабым голосом, но он, конечно, все услышал. Ведь он столько лет слышал эти слова, даже когда Кроули произносил их иначе. Как мог он не знать, что они означают? Я люблю тебя. Всего на долю секунды он позволил себе прочувствовать это — так, чтобы эти слова перестали неприкаянно перекатываться у него в груди, и заняли некое место, предназначенное именно для них. Он позволил себе представить, как пересек бы беседку в три длинных шага, и вложил бы ладонь в руку Кроули, и сказал бы ему — Да, вдвоем, и мне не нужны ни лавка, ни книги, ни последняя бутылка вина на дорогу! Отправимся прямо сейчас. Позволил себе представить, каково это, быть любимым. — Только послушай себя, — хрипло выдавил он. Кроули даже не дрогнул. Шесть тысяч лет. Неужели Кроули действительно вел счет их дружбе с тех самых времен? Возможно, он был прав. Азирафелю казалось, что демон имел в виду больше, чем произносил, с той самой встречи на стенах Райского сада — и быть может, за все это время Кроули, подобно Азирафелю, научился слышать неозвученное. Значит, Кроули продолжит слышать нечто иное, пока Азирафель не озвучит всего, о чем думает. — Нет никакой «нашей с тобой стороны», — выдавил он. — Теперь уже нет. Все кончено. Кроули буквально пошатнулся, отступил на шаг, удержав себя. Он уставился на ангела, и Господи, в кои-то веки Азирафель был признателен за темные очки, что ограждали их обоих друг от друга. Или не был. Наденет ли демон очки во время Великой Битвы? Когда он в последний раз видел его глаза, не осознавая, что больше их не увидит? Он ожидал, что Кроули снова начнет возражать. Но с чего бы ему, если Азирафель был серьезен? Когда Кроули развернулся, шагая прочь, горло Азирафеля сдавило — словно бы для того, чтобы он точно его не окликнул. Но нет, он и не станет его окликать. Наконец-то — впервые с тех пор, как он отдал свой меч — Азирафель снова стал покорным слугою Небес. Может, поэтому демон не стал повторять свою просьбу. Возможно, Азирафель наконец-то погасил в себе то самое, неповторимое, что Кроули так любил. Демон скрылся из вида. Ангел тяжело опустился на ступени беседки. Прикрыл ладонями лицо. И зарыдал.