Управление Активом (Asset Management)

Телевизор по размеру наверно больше, чем ванная комната у Брока дома, но ему совершенно не хочется его смотреть. Разумеется, ящик у старика скорее всего настроен на тысячу и один канал (и смотрит он четыре, максимум пять), но Брок не хочет слушать даже фоном то дерьмо, что там показывают. Треск, с которым откручивается крышечка бутылки с водой, кажется чересчур громким, и он делает глоток. Рамлоу хочется пива из холодильника, настолько же глубокого, насколько телевизор огромен — он знает, что внутри запас соблазнительных, полупрозрачных и охлаждённых бутылок… но это рискованно. Он потирает загривок. Волосы ещё не улеглись с той секунды, как он посмотрел на часы и мысленно услышал выстрел, который прикончил цель. Стартовый выстрел для марафона на одного, который оканчивается здесь, в этом доме. С ним. Он бы предпочёл оказаться на самой миссии, пусть даже уборщиком. И это при том, что он живёт двойной жизнью. Скоро это может поменяться. Но сначала ему придётся подождать. Ночь тихая и довольно тёплая для этого времени года. Подобно многим богатым людям, Пирс, похоже, построил свой дом исключительно из стекла и роскошного камня. Слишком много окон, чтобы наблюдать за ними, слишком много света свободно выплёскивается на ухоженный садик вокруг дома. Брок чувствует себя маяком. В каком-то смысле, он и должен им быть. Однако, это не обязательно должно ему нравиться. Он импульсивно встаёт и крадётся как кот к дальней стене, где расположена чересчур сложная панель управления светильниками. Он приглушает свет до самого минимума — так, лишь на пару оттенков светлее мрака, отчего по углам вырастают тени. Камин – в нем настоящее пламя, но нет никаких дров, и вообще он замурован за стеклом, как будто Пирс, с его-то положением, отказывается от столь плебейской вещи как жар. Танцующее пламя, лишённое присущего ему тепла и звуков, не особо уютно. Но на него можно смотреть и одновременно, краем глаза, безотрывно наблюдать за темнеющим в сумерках газоном. Снаружи проблеск движения. Дыхание чуть сбивается, и Рамлоу быстро оказывается сбоку от окна, стараясь слиться со шторами. Глаза быстро приспосабливаются, но, кажется, поблизости никого и ничего. Это иллюзия — в конце концов, призрак и должен быть виден лишь мельком, — но он как всегда впечатлён. А потом взгляд фокусируется на собственном отражении вместо сада, и он чуть не умирает от инфаркта. — Как ты сюда… как ты…? — он рад, что больше никто не слышит этот писк (как у бурундука, который большую часть своего подросткового возраста курил по двадцать сигарет в день), за исключением тёмного и опасного призрака, который подошёл к нему со спины, совершенно не насторожив остро отточенные инстинкты. — Э… как прошло? — Цель номер один устранена. — Отлично, молодец, — не очень авторитетный выбор слов, но он всё ещё приходит в себя. В нос ударяют запахи крови и мокрой псины, забивая собой нежные, услаждающие обоняние ароматы чистящих средств, которыми пользуются уборщицы Пирса, и это заставляет его сосредоточиться. Очень материальный на вид призрак похоже шёл напрямик через скотобойню, стройплощадку и реку, и необязательно в таком порядке. — Господи, ты воняешь. Тот чувак на болоте что ли жил? — Засекречено. — Так, неразговорчивый ты наш. Тебе всё равно придётся идти в душ. Развернись. Ванная через кухню, до конца коридора, справа. И на этот раз оставь своё гребаное оружие снаружи. Понятно? Кивок, и призрак уходит. Брок тратит минуту, чтобы задернуть все шторы (как будто там, в ночи, может бродить что-то страшнее Актива) и запереть дверь. Его радует, что похоже Актив хотя бы вытер ноги, перед тем, как войти в дом. Площадка перед ванной — оружейная в миниатюре. Дверь открыта (уединение — это для людей, а не для живого оружия), и когда Брок заходит внутрь, последние части одежды как раз присоединяются к куче на полу. Сейчас, оправившись от чуть не обнявшего инфаркта и убедившись, что все идёт как положено, он вновь чувствует себя командиром. Он поднимает руки, чтобы снять с Актива маску, и тот как всегда льнёт к прикосновению. Нижняя часть лица — самое чистое место на теле. — Ну посмотрите только, у нас тут ассасин под всем этим, — он запускает пальцы во влажные, грязные волосы. — Давай, здоровяк, в душ. Это один из тех новомодных — стоишь, и на тебя будто разом ссыт сотня облачков. Никто не знает, насколько функциональным может быть Актив, так что в подобных ситуациях он должен быть под присмотром. Брок вполне уверен, что изменения, которые они внесли в процедуры до и после крио, устранили большую часть конкретных таких срывов, но он всё равно готов использовать эту отмазку, чтобы принять душ с лучшим образчиком американского мясца по эту сторону от… куда бы там Роджерса ни занесло. Брок раздевается до трусов и встаёт под душ. — Ты знаешь, что похож, блять, на утопшую крысу? — отважившись повернуться к Активу спиной, он вознаграждён за храбрость тем, что все конечности остались на месте. — Руки на стену. Я собираюсь помыть тебе волосы. Он не эксперт. Притчард вообще посмеялась над ним, когда он пытался сделать это в первый раз, и не то чтобы Актив будет кому-то жаловаться на мыло в глазках. Притчард ещё устроила ему лекцию на полчаса на тему кондиционера для волос, но он ее не слушал, пока она не вытащила бутылек. Её рот утверждал, что она попробовала этот кондиционер дома, и ей не понравилось, но выбрасывать жалко, потому что эта хрень дорогая, но взгляд обещал, что если он посмеет задавать вопросы, то конец его будет ужасен. У Пирса в душе тоже были дорогие штучки. Брок не знает, и ему пофиг (так же, как и его сегодняшнему компаньону), почему одни такие бутылочки должны быть лучше других. Актив убирает голову из-под льющейся воды. Брок сгребает его волосы в кулак и повторяет: — Руки на стену, — направляя его обратно под душ. — И не заставляйте меня снова просить. Он моет его волосы (и да, с кондиционером) так быстро, как только возможно. Грязь и кровь, закручиваясь водоворотом, стекают в водосток. Взяв мочалку, он начинает отмывать кожу, пока его не хватают за руку. — Ладно, похуй, сам мойся, — на самом деле, это хороший знак. Если у Актива хватает соображения, чтобы мыться самому, это значит, что в кои-то веки техники последовали его совету. — Дай, только я на тебя посмотрю. Всегда стоит проверить, не принадлежит ли часть крови, покрывающей Актива ему самому, а не бедному ублюдку, который просто попался под руку. Они с Кэпом оба могут принять порядочно пуль (и это не упоминая всякие порезы, царапины, и сломанные кости) даже не моргнув глазом. — Ладно, здоровяк, — ты чист. Если только не получил внутренних повреждений, о которых хочешь мне рассказать? — Ранения отсутствуют, сэр. — Я даже видеть не хочу месиво, которое ты там устроил, отрабатывая миссию. — Их было больше, чем мы планировали, сэр. — Хе. Но их больше нет, так? — Больше нет. — Хорошая работа. Ладно, если хочешь, можешь побыть здесь подольше. Я разберусь с твоим скарбом, — он выходит из-под душа, сдерживая порыв шлёпнуть парня по заднице, и тыкает ногой в кучу на полу. Пирс никогда не показывал, что ему есть дело до того, в каком виде они появляются перед ним, но Брок замечал признаки одобрения каждый раз, когда команда хотя бы принимала душ и меняла одежду вместо того, чтобы убивать ковры грязью, принесённой с миссий. Запах застарелого пота и протухшей крови, который сопровождал появление Актива, уже в прошлом. Когда надо — Брок может и в горничную поиграть. Собрав чистую одежду, он возвращается и видит, что Актив сидит на полу спальни и тщательно чистит своё оружие, и из одежды на нем — её полное отсутствие. — Эй, — Брок кидает в него шорты, — надень, блять, трусы. Тут не колония нудистов. И не закатывай мне тут глаза. Я видел. Актив бормочет что-то о надлежащем уходе. — Надлежащий, сука, уход — это когда ты не бродишь тут с голой жопой. Не умничай, солдат. Знаешь, я собирался позволить тебе спать без этой штуки. Он помахивает маской, подцепив её одним пальцем. Это весьма убедительный аргумент: в ней практически невозможно долго лежать — она начинает душить, и совершенно невозможно оставаться всю ночь в одной позе. Сидеть легче, но даже тогда она врезается в горло, стоит опустить голову. Тихие хрипы, которые она создаёт, почти забавны, если вы в принципе находите подобное забавным. — Да, сэр, — он возвращается к чистке, понурый и тихий. — Хорошо, — Брок позволяет ему продолжить чистку и не говорит, что и так не собирался ее надевать сегодня. Награда за хорошо выполненную работу, если желаете. --------- В пробуждении в одиночестве нет ничего необычного (у Джека тема насчёт делёжки — он просто не может спать с кем-то под боком), но на этот раз Брок мгновенно чувствует беспокойство. Нет Джека, нет дивана, ничего кроме многомиллионного поместья с кучей земли вокруг. Актив исчез. По спине проступает холодный пот, хотя он и ожидал, что когда-нибудь это случится. Все может кончиться очень плохо для них обоих. Рамлоу одевается и берет оружие. Все это осторожно, без спешки, потому что если его добыча уже сбежала, ему её не догнать и следующий звонок будет Пирсу, а пока он начинает бесшумно обыскивать дом. У Солдата было достаточно времени чтобы спланировать свои действия. С точки зрения техников (и Пирс явно с ними согласен), Актива слишком долго не совали в холодильник. А вот Брок не согласен. Он выжил эти несколько лет и кое-что усвоил. Бассейн из-под воды сияет тёплым светом, отблески которого пестрят на потолке, а несколько скрытых светильников по периметру комнаты справляются с остальным. Освещение никак не назвать ярким, но его — тёплого и обильного — более чем достаточно. Все что ему нужно — тёмную фигуру с краю — он уже увидел. — Здоровяк, ты в порядке? — Актив уже знает о его присутствии, но не двигается. Это либо хорошо, либо ужасно. Он сидит в трусах и майке, в которых спал, и болтает ногами в воде. Правая рука лежит на краю бассейна, а левую он устроил на коленях. Брок разворачивается и идёт вдоль противоположного края бассейна. Дистанции между ними достаточно, чтобы если что — иметь хоть полшанса на своевременную реакцию. — Где мы? — кажется, будто он говорит во сне (хотя, когда он и правда говорит во сне, то звучит чётко и ясно). — Не могу сказать тебе, здоровяк. Это секретно. Солдат молча кивает и размешивает ступнёй воду. — Кто человек на фотографиях? — Который? — но Брок прекрасно знает ответ — только один человек есть на каждой фотографии в этом доме и неважно, кто ещё на ней изображён, а многие личности впечатляюще знамениты или же знаменито впечатляющи. — Это секретарь Пирс. Помнишь его? — Нет, сэр, — Брока это не беспокоит, никто и не ждёт, что Актив будет помнить. — Но он не похож на секретаря. — Генеральный Секретарь… нашей организации. Он не чей-то там помощник. Заточкой карандашей он не занимается. — И заменой ленты у печатной машинки тоже, — соглашается Актив. Иногда Броку интересно, как он может пользоваться новой техникой без сохранных знаний о её существовании. Они с Роджерсом жили похожей жизнью. И тогда как Кэп с энтузиазмом кинулся в новую эру тыканья в экраны, нажимания кнопок, и рассылания невидимых данных невидимым людям, у Актива такого шанса никогда не было. Его воспоминания о дивном новом мире стираются так же надёжно и часто, как Брок чистит историю браузера. — Я не знаю его. Я не знаю этот дом. — Угу, — с точки зрения Брока, тихий и задумчивый тон — это хороший знак. Актив сейчас в достаточной степени замешательства, чтобы перейти к задумчивости, выходя таким образом из фазы охотника, но не настолько, чтобы уйти в агрессию. — Что насчёт меня? Меня ты знаешь? — Да, сэр, — только это уже больше, чем он надеялся. — Командир. Актив почти никогда не помнит имён, но на каком-то фундаментальном уровне всегда знает его. Каждый раз, пусть мимолётно, но всегда есть проблеск узнавания. — Это отлично, — Брок встаёт напротив него, но только с другой стороны бассейна, и в воцарившейся тишине наблюдает за Активом. Отсветы воды превращают его бледную кожу в танцующее серебро. Чем более незамысловата их беседа, тем больше у него времени на обдумывание ответов на любые вопросы, которые могут появиться у Актива. Брок не отличается терпением, но и такой искусностью в риторике как у Пирса, он тоже не отличается. Он знает, когда спешить не стоит. — Мы тут одни? Брок не видит причин врать ему, особенно если тот уже скорее всего знает ответ. За прошедшие годы Актив стал очень хорош в подгребании под себя информации, которую знать не должен — в основном, в силу того факта, что никогда не открывает рот. Люди полагают, что он вдобавок слепой и глухой. В силу какого-то глубинного инстинкта (и до фига практики), Брок чувствует, когда тот устремляет на что-то своё внимание. Это неприятное ощущение. Но полезное. — Вооружённые охранники по периметру. Внутри здания только мы. Для кого-то другого такая расстановка была бы самоубийством. Возможно, это справедливо и для Брока, но он готов рискнуть. — Почему мы здесь? — Засекречено. Извини, приятель. Актив пристально на него смотрит, так, как смотрят люди, которым показалось, что кто-то позвал их по имени. Он хмурится, но морщинка между глаз исчезает быстро, как облако в ветреный день. (Если она остаётся — вот тогда Брок начинает волноваться). — У него хренов бассейн в его блядском доме, — тихо бормочет он, и Брок прикусывает язык, чтобы не заржать. Скорее всего, человек, которого знал Роджерс, выражался похоже. — Он скоро вернётся? — Этого я тоже не могу тебе сказать, — Пирс был рад устроить их в возможно самом безопасном месте, которое только можно вообразить, но намеренно оставил их одних. Он не желает быть поблизости от того, что, по его мнению, является помесью заряженного ружья со злобным енотом. — Мы будем тут, пока не наступит возможность продолжить миссию по расписанию. — Одна цель, уровень 4, отвлекающий маневр на ремонтных работах в засекреченном местоположении, уничтожить посредством подстроенной дорожной аварии и извлечь, — отбарабанивает Актив без понуждения. Сейчас он гораздо лучше запоминает, кого надо убивать. На последних миссиях никаких побочных жертв, помимо неизбежных, и Брок вполне доволен, записывая это на свой счёт. — Именно. Хорошо справился. — Мы можем есть еду из холодильника? Брок улыбается, потому что он тоже первым делом подумал про это. И не только из-за того, что суперсолдаты походу почти всегда голодны. — А что, ты хочешь? Актив опускает взгляд. — Нет, сэр. Оружие не испытывает желаний. Он уморит себя голодом чуть не до смерти, прежде чем признает это, а потом убьёт Брока и любого, кто окажется на его пути, чтобы остаться в живых. Ему не позволено ничего желать, но он и не простой расходник. — Ок, что если мы в него заглянем, и я тебя накормлю, — ты вернёшься в постель? — звучит как приглашение, но на самом деле это ультиматум. Подчинись мне, и мы оба хорошо выспимся. Откажешься — и будешь сидеть тут до рассвета. — Да, сэр, — ответ желаемый и ожидаемый. А Пирс, думается, может позволить себе расходы на уборку кухни.