BEWARE

— И без этого никак, что ли? — спрашивает Чимин, с неким отвращением взирая на брокколи в руках Хосока. Тот резко поворачивается и корчит серьёзную мину. Слишком серьёзную. — Чимин, ты сдохнешь, — твердит Хосок, ткнув кочаном зелёных соцветий в грудь светловолосому. — Правда, пока что тебя вряд ли будут эксплуатировать, но как только, так сразу — вот! И он кидает овощ в тележку. Чимин дуется, прожигая взглядом ни в чём не виноватый кочан. Рядом появляются ещё четыре таких же. — Может, витаминки просто попить и всё? — предлагает Сокджин, склонившись над прилавком со шпинатом и внимательно изучая товар. — Витаминки тоже будете глотать, но их одних мало, — заявляет Хосок, агрессивно борясь с рулоном прозрачных пакетиков в попытке оторвать один. Как умудрился запутаться в них? — Да, уж не думал, что самой хреновой частью кормления будет именно... это, — обречённо вздыхает Чимин и толкает тележку дальше, следуя за странствующим по рядам Сокджином. Хосок подбегает сзади и сбрасывает с себя кучу гранатов. Странно оттого, как сильно он наслаждается такой обыденной вещью, как поход в продуктовый. — Ура! Фрукты, фрукты, люблю фрукты, — напевает он себе под нос, пританцовывая, а потом вдруг резко замирает. — Ой, точно. Как у вас-то в первый раз всё прошло? Об этом ещё ни с кем не говорили. Чимин решает даже не спрашивать, откуда Хосок знает об их вчерашнем вечере, его мысли больше занимают лихорадочные попытки придумать наименее проблематичный ответ, который не вызовет никакого беспокойства (и, возможно, насмешек). — Э-э-э... — неуверенно тянет Сокджин, закусив губу. — Всё могло быть и хуже, наверное? Торговый зал супермаркета заливается звучным смехом Хосока, согнувшегося пополам. Проходящая мимо старушка возмущённо окидывает их осуждающим взглядом. Чимин чувствует, как слегка краснеют щёки. — Ну, по крайней мере, вас было двое! Меньше шансов, что кто-то упадёт в обморок. — Наверное, — рассеянно соглашается Чимин. — Но Чонгук так озверел. Это было очень... странно. Хосок беспечно машет руками: — А, да не беспокойся, они всё время так поначалу! Особенно если долго не пили. Ничего страшного. Тэхён вообще в первый раз присосался минут на десять. Я чуть не обосрался, думал, из меня всё выпьет до последней капли. А потом стало окей. Сокджин не сдерживает смешок и неумело пытается замаскировать это кашлем. Хосок даже не обращает внимания, он слишком уж увлечённо разглядывает ящик с зелёными яблоками. — Хах, а Чимину понравилось, кстати. — Хён. Я тебя предупреждаю. — О-о, так ты сразу проникся? — хихикает Хосок, ощупывая плоды. Оставшись недовольным ими, он цепляется рукой за тележку и направляет Чимина в мясной отдел. Сокджин следует за ними, не переставая оглядываться по сторонам. — Молодец, молодец, мне на это полгода, наверное, понадобилось. Ну, и Тэхён тоже. — Это до тебя так долго доходило, или ты просто не Тэхёна кормил? — уточняет Сокджин. — Конечно, сначала не его, — говорит Хосок с интонацией человека, объясняющего "дважды два четыре" надоедливому ребёнку. — Сначала Тэмина, потом была Джухён, потом стал давать Юнги, мы с ним как-то быстро нашли общий язык, — на каждое названное имя Хоби загибает палец на правой руке. — Потом, вроде, был Хонсоб?.. А затем уже Тэхён. Я его избегал долгое время, потому что думал, что он немного того. Странноватый. Всех шугался. — Ещё бы, он же такое пережил, — с укором говорит Чимин, обиженно хмурясь в сторону Хосока. Тот лишь пожимает плечами. — И что? Тут ни у кого жизнь не была сладкой. — Что, даже у тебя? — с усмешкой спрашивает Сокджин, разглядывающий упаковки со свиной печенью. Хосок как-то странно дёргается и застывает на несколько секунд. Его остекленевший взгляд устремляется в одну точку и намертво приклеивается к ней, пока Сокджин с Чимином озадаченно наблюдают за ним. Парень резво трясёт головой. — Да, у меня особенно. Но, в любом случае, это всё позади! Чимин знает, что за этим кроется какая-то болезненная история, но не находит уместным просить продолжить. Он напряжённо оглядывается на Сокджина, но тот едва ли понимает больше него. — А как ты нашёл это место? — у старшего блестят глаза с нескрываемым интересом. — Меня самого подобрали, как и всех. Правда, с людьми такое реже случается, чем с вампирами, их-то наши хёны находят своей чуйкой и все дела. А вообще кто как. Кто-то сам по связям выходит на них, кого-то вытаскивают из подпольного донорства, очень небезопасного. Иногда приходят вместе с вампирами. Как вы, ребята. Но это большая редкость. Хосок беззаботно сгребает в руки несколько упаковок печени и размашисто сбрасывает всё в тележку, сделав уморительно нелепое танцевальное па. Чимин задумчиво смотрит на запечатанные органы животных. Видимо, больше пока ничего о прошлом Хосока не узнать, да и неудобно продолжать допрос. Вряд ли Хоби приятно об этом говорить. Он рассеяно пританцовывает, шляясь между морозильниками и что-то напевая себе под нос. — Да-а, повезло пацану, — говорит Хосок, подстраивая свой маленький танец под музыку из рекламных объявлений. — Два донора, такая роскошь в наши дни. — Все ему так завидуют, — хмыкает Сокджин. — Забавно, что только такие чудики, как вы, воспринимают это, как что-то хорошее. — А разве это можно считать плохим? — искренне удивляется Хосок. — Да, конечно, необычно малёк. Ни разу не видел, чтобы втроём. Но если вам классно, то почему бы и нет. Чимин и Сокджин с улыбками переглядываются. На их памяти ещё никто так открыто и спокойно не реагировал на каверзную тему их отношений с Чонгуком. Чимин вспоминает, как их стали избегать соседи, как Сокджин потерял из-за этого друга и как над Чонгуком издевались в универе. Кто бы мог подумать, что их полиаморию нормально воспримет кучка вампиров и преданных им людей. У Хоби смешная привычка напевать. Он как будто не может прожить ни секунды с закрытым ртом, постоянно о чём-то говорит, постоянно издаёт забавные звуки. С ним не существует такого понятия, как неловкое молчание. По крайней мере, сам он точно любит заполнять тишину. Возможно, поэтому он и нравится Чимину. Поход за продуктами выдаётся слишком непривычным, потому что они никогда не покупали такое количество еды. Понятно, что закупаются на целых тринадцать человек, но такого и близко не было даже перед посиделками с друзьями или семьёй. Притом Чимин, Сокджин и Чонгук всегда были довольно ограничены в финансах, из-за чего часто приходилось тратиться по-минимуму. Глядя, как Хосок расплачивается за покупку карточкой, Чимин думает о том, откуда поступают деньги на содержание стольких людей под одной крышей. Работают ли они? Пытаются ли вести нормальную жизнь? Есть ли у них друзья и знакомые, которым неизвестно об их сущности? Все эти вопросы никак не покидают разум Чимина вплоть до возвращения на парковку. — Ладно, осталось только купить краски и можно домой, — гордо объявляет Хосок, укладывая пакеты с продуктами в багажник машины. — Краски? — вскидывает бровь Сокджин, сгружая с себя сумки вслед за ним. — Да, для Тэ. Чимин громко охает от неожиданности. — Он всё ещё рисует? Правда? — его восторгу нет границ. Хосок заливисто смеётся в ответ, захлопывая багажник. — Да, целыми днями засиживается у нас в комнате, а выходит весь чумазый. — А можно будет посмотреть? Он раньше рисовал мне смешные комиксы в тетрадках на скучных уроках. Я всё время дописывал реплики... Воспоминания ярко стоят перед глазами. Душный класс, солнечный свет, прямоугольная улыбка и забавные мультяшки на клетчатых листах. Тэхён часто рисовал их самих, как обезьянку и ёжика. Где-то в родительском доме до сих пор хранится коробка с его старыми набросками и обрывками переписок. Как же было бы здорово снова просмотреть их все! — Тебе лучше его самого спросить, но не думаю, что он будет против, — хмыкает Хосок, усаживаясь на водительское сидение. — Он обожает показывать свои штуки. Не думаю, что у нас в семье есть хоть кто-то, кто ни разу не видел его работ. — Если бы я рисовал, я бы точно не показывал кому попало, — задумчиво говорит Сокджин, поудобнее устраиваясь на заднем сидении рядом с Чимином. — Неужели он не боится критики? Хосок живо пожимает плечами, заводя двигатель. Он кладёт руки на руль, немного барабанит по нему, так и не трогаясь с места. Потом разворачивается к ним с сомнением на лице, чуть склонив голову на бок. — Вот вы, ребята, разбираетесь в абстрактном искусстве? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, сразу же продолжает: — Тэхён рисует какие-то непонятные шняги, и я вообще не знаю, как на это реагировать. Он однажды сказал, что нарисовал меня, типа я вдохновил его своими танцами и все дела, показывает мне, а там загогулина какая-то. Сокджин заливается громогласным смехом, схватившись за живот. Чимин поджимает губы. — Ну, там, наверное, какой-то скрытый смысл есть? — предполагает он, хотя в абстрактном искусстве сам никогда не был силён. — Да блин, он мне объясняет, короче, вот твои движения такие... — Хосок пространно машет рукой в воздухе. Чимин не уверен, что это должно значить. — А я просто вообще не втыкаю. Сказал, что цвета клёвые. Боже, это так тупо было. — Может, он реально видит тебя, как загогулину, — веселится Сокджин, откинувшись на спинку сидения. — Бля, — обречённо шепчет Хосок и садится прямо, выезжая с их парковочного места. — Бля, я загогулина для него, что ли, правда?.. Чимин шикает на Сокджина, давящегося смехом где-то в углу. — Неужели ты ни разу не спрашивал, если не понимаешь? — Пак пытается отвлечь Хосока от негативных мыслей. — Нет, он же обидится! — восклицает в отчаянии водитель, стиснув руль. — Не могу я просто так подойти к нему и спросить, что значат его рисунки. Он-то думает, что я их понимаю. — Прости, Хосок, это, конечно, всё очень плохо, но пиздецки смешно, — доносится от Сокджина сквозь хихиканье. Чимин вздыхает, съезжая по спинке вниз и так и оставаясь полулежать враскорячку. — По-моему, лучше всё же спросить. Как-нибудь помягче. Я бы сказал что-то вроде: "А не мог бы ты мне рассказать, что именно ты хотел сказать этой работой? Мне кажется, что я могу не так её понимать", что-нибудь в таком духе. Хосок неопределённо мычит в ответ, остановившись на светофоре. — Звучит классно. Просто мне кажется, он подумает, что я тупой. А я просто по-другому смотрю на вещи! Люблю, когда всё чётко, ясно и прямо. — Так скажи ему об этом, — предлагает успокоившийся Сокджин. — Страшно как-то, — уклончиво отнекивается Хоби и давит на газ. Водит он не слишком аккуратно: Чимина и Сокджина бросает из стороны в сторону от резких поворотов. Но они ни разу ни во что не врезаются, за что Чимин говорит спасибо всем богам на свете. Кажется, будто Хосок знает город вдоль и поперёк и водит чисто на инстинктах. В какой-то момент Чимин даже думает, а есть ли у него на самом деле настоящие водительские права. Пак немного погружается в свои мысли, переваривая новую информацию. Интересно, что бы он ответил Тэхёну на абстрактный рисунок? Спросил бы сам о его значении? Его действительно страшно обидеть. — Тэхёна всегда было сложно понять, — говорит Чимин, качая головой в темп музыке, которую включил Хосок. Быстрый бит заставляет его тело двигаться, так что тут же начинают барабанить по бедру пальцы и отстукивает ритм нога. — К нему нужен особый подход. И он будет благодарен, если ты попробуешь по-настоящему разобраться. Мне кажется, что он видит мир шире, чем любой другой человек. Поэтому иногда и делает какие-то вещи, которые на первый взгляд кажутся странными. Чимин ловит на себе взгляд Сокджина и его улыбку. — Что? — Ничего. Просто нравится тебя слушать. Этот комментарий заставляет что-то ёкнуть в груди у Чимина, и он поднимается, чтобы сесть в кресле прямо. — Наверное, тебе не очень приятно, что я постоянно говорю о нём, — тихо бормочет он, глядя на свои сплетающиеся пальцы. — Я думал, мы уже прошли стадию ревности ко всем подряд, — удивлённо отзывается Сокджин. — Мне нравится слушать, как ты говоришь о людях. Наверное, просто понимаешь их лучше. Чимин благодарно улыбается в ответ. Хосок смотрит на них через зеркало заднего вида и громко фыркает. — Фу, ребята, вы такие милые, это даже отвратительно, — говорит он, закатив глаза. — Ещё хоть раз посмотрите так друг на друга, и я выпну вас из машины. Они смеются и погружаются в приятное молчание, лишь иногда перебрасываются короткими фразами. Чимин смотрит в окно на свинцовые тучи. Создаётся впечатление, будто за весь месяц небо расчистилось лишь в тот день, когда Тэхён и Хосок отвели их в свой дом. Сколько времени понадобится для того, чтобы и Чимин тоже смог назвать это место своим домом? Точнее, этих людей. Всё равно они скоро покинут этот город. Хосок не даёт ему загрузить голову меланхоличными мыслями, он громко подпевает музыке, даже неплохо зачитывает части с рэпом, и ловко гоняет по улицам на автомобиле, резко выкручивая руль и вдавливая педаль газа. Довольно быстро они добираются до художественного магазина, паркуются неподалёку и идут к цели, направляемые уверенной походкой Хосока. Он здесь бывал не один раз, это точно. Чимин и Сокджин заинтересованно разглядывают полки с бесчисленными кисточками, баллончиками и маркерами, пока Хосок ищет необходимые цвета на стенде с красками. Всё пестрит в глазах и смешивается в яркую симфонию. — Не думал, что рисовать — это так дорого, — ошеломлённо шепчет Сокджин, указывая на ценник. Чимин в ужасе кривится и отходит подальше, стараясь ничего не задеть ненароком. Минут через десять Хоби с пакетом и чеком в руках застаёт их, нюхающих маркеры. — Вы чего делаете? Они переглядываются. — Пытаемся определить, какой из них пахнет хуже всего, — будничным тоном объясняет Джин очевидную вещь. Чимин глубоко вдыхает носом, поднеся очередной маркер к лицу, и сразу же закашливается. Сокджин забирает его и ставит на место. — Похоже, у нас есть победитель! Хосок, фыркнув, хватает обоих под руки и ведёт к выходу, пока Чимин безуспешно старается прийти в себя, давясь воздухом и махая рукой перед носом в попытках избавиться от ужасного запаха. — В следующий раз меня позовите, ладно? Я вам точно подскажу, какой из них самый кошмарный. Чимин ловит холодный осенний воздух широко открытым ртом, дыхание постепенно выравнивается. — По-моему, у меня кружится голова, — сообщает Сокджин, стукнувшись о мусорный бак на тротуаре, чем вызывает насмешливое хихиканье у Хосока. Они возвращаются обратно к машине по знакомому пути, Хоби закидывает краски на пустое сидение автомобиля. Чимин собирается сесть, но парень захлопывает дверь у него перед носом. — Нет, подожди. Нам нужно ещё покумекать прежде, чем ехать домой. От серьёзности, с которой были сказаны эти слова, Чимин впадает в ступор. Хосок чуть отходит от дороги и опирается о фонарный столб спиной. Джин с Чимином настороженно подходят ближе к нему, его внезапная смена настроения тревожит нервы. Хосок выуживает из кармана цветастой куртки бензиновую зажигалку и пачку сигарет. — Ты куришь? — брякает Чимин, не сдержав удивления. Хосок долго смотрит на него, саркастично подняв бровь, и разводит руками. — Миллионы людей курят, чувак. А что, какие-то проблемы с этим? — А? Д-да нет, я просто... — Ты не выглядишь, как курильщик, — честно поясняет за него Сокджин. — Ты весь такой яркий и весёлый. В ответ раздаётся смешок и щелчок зажигалки. — Вот такая у меня обманчивая внешность. Он затягивается и выпускает изо рта дым, который моментально подхватывает ветер, уносит вдаль. Чимин замечает, как жалобно Сокджин смотрит на сигарету в тонких пальцах. Младший укоризненно пихает его в бок. — Что, бросил? — понимающе улыбается Хосок. — Давно уже, — морщится Сокджин и отворачивается с грустной миной. — О чём ты хотел поговорить? — требовательно спрашивает Чимин, стремясь перевести тему. Не хватало ещё, чтобы хён начал снова курить. Проблем и без этого по горло. Хосок коротко кивает, делает ещё одну затяжку и тяжело выдыхает. Чимин завороженно наблюдает за тем, как дым исчезает в воздухе. — В общем, вы, наверное, уже поняли, что хоть нам и затирают постоянно, мол мы в безопасности, это не касается всего Сеула. К тому же, нападение на Хёджона... это к нам очень и очень близко подобрались. И вам, как людям, стоит научиться защищать себя всеми доступными способами. Делает ещё одну глубокую затяжку. Чимину противно от запаха табака, но, как бы там он не относился к курению, Хосок это делает очень эстетично. Хоть и смотрится в таком серьёзном амплуа действительно необычно. — У нас все могут постоять за себя. Это необходимо и вам, если хотите выжить. Ваш бойфренд не всегда сможет прикрывать вам задницы, он и сам-то пока не знает, как управлять своей силой. Поэтому, чтобы защитить не только себя, но и его, вам нужно обладать кое-какими навыками. — И что это значит? — хмурится Сокджин. — Завтра в три часа дня я буду учить вас стрелять. Возражения не принимаются.

* * *

Обратно возвращаются в непонятной обстановке. Хосок быстро перестраивается на свой болтливый режим и заполняет пустоту в диалоге советами о диете, глупыми шутками и подпеванием фанк музыке. Чимин мало участвует в беседе и чувствует, что Сокджину тоже не по себе. Они думают об одном и том же. Если их будут учить управляться с оружием, значит, весьма высока вероятность, что им нужно будет применять его не только на тренировках. Машину оставляют на старой полупустой парковке и какое-то время идут пешком с тяжёлыми сумками. Проходят через сад и снова в чёрный ход, где Хосок неловко пытается отворить дверь без помощи рук. "Смекалочка!" — гордо восклицает он, врезавшись в дверь со всей дури и распахнув её. На этот раз Чимин обращает внимание, что прежний главный вход, над которым висит табличка со словом "Двое" (видимо, названием бара), полностью заколочен. А в зале собралось целое столпотворение, десятки голосов смешиваются в одно громкое гудение. Обстановка волнительная. — Опа. Это что тут за движуха? — спрашивает у какой-то случайной женщины Хосок, подскочив к ней с сумками. — Хёны просили собраться, — коротко поясняет она и со скучающим видом зевает. — А, ладно. Ну, мы быстро. Он важно кивает головой в сторону кухни: — Пошли, занесём всё и вернёмся. Чимин утвердительно мычит в ответ, параллельно высматривая Чонгука в толпе. Нигде не видно его чёрной кудрявой макушки. — Посторонись, еда для человеков прибыла! — громогласно объявляет Хосок, широко вышагивая через бар. Толпа расступается перед ним, некоторые смеются и демонстративно выдавливают из себя "бе", скорчив гримасы отвращения и глядя на пакеты в его руках. Сокджин и Чимин быстро семенят следом. Хосок не очень грациозно толкает дверь пятой точкой и придерживает её ногой, чтобы оба парня успели прошмыгнуть за ним в комнату. Кухня здесь очень просторная, с двумя длинными столами, составляющими большой остров посередине, несколькими микроволновками и холодильниками, правда, уже довольно старенькими и обшарпанными. Насколько Чимину известно, в основном готовкой занимаются два-три специально назначенных для этого дела человека. Интересно, захочет ли Сокджин к ним присоединиться, ведь он тоже довольно неплох. В комнате они оказываются не одни: в холодильнике роется совсем молодая девчоночка с высоким хвостиком. — Юна! — громко ахает Хосок, увидев её. Девочка вздрагивает и ударяется головой о полку холодильника. — Ты чего тут делаешь?! Тебе нельзя! Положи, положи бяку! Ты же знаешь, что будет плохо! В руках у неё шоколадный батончик, наполовину съеденный. Весь рот измазан, а рядом с ногами валяется несколько таких же смятых упаковок. Девочка сжимается в малюсенький комочек, спрятавшись за дверцей открытого холодильника. — Нет, отдай мне! — приказывает Хосок, грузно сбрасывая на стол все пакеты и направляясь к ней. — Тебе нельзя их есть! Тебя же опять будет тошнить, ты этого хочешь? По щекам девочки начинают градом сыпаться слёзы. — Во я твак икх вюввю, — отчаянно молит она с полным ртом шоколада. Хосок даже не думает сменить гнев на милость при виде её расстроенного лица и пытается сцапать из тоненьких рук оставшийся кусочек, но малышка ловко уворачивается и бегом бросается к двери. — Юна-а-а! — грозно рычит Хосок и пулей устремляется за ней. Дверь с громким хлопком закрывается, и воцаряется тишина. Сокджин с Чимином так и стоят с пакетами в руках, застыв на месте, и смотрят вслед убежавшим. — На Чонгука похожа, — с улыбкой говорит Джин, укладывая всё купленное на стол. Чимин не сдерживает смешка, представляя, как Чонгук драпает от них с хёном, держа в руках банановое молоко. Да, определённо, схожесть присутствует. Они почти заканчивают раскладывать все продукты по холодильникам, когда на кухню возвращается Хосок, весь красный и запыхавшийся. — Она не перестаёт жрать шоколад! — он сразу начинает жаловаться, на ходу забирая со стола последние упаковки с мясом и раскидывая их по морозильникам. — Ей от него плохо, а она всё равно продолжает лазить за ним сюда. — Сколько ей лет? — спрашивает Сокджин, всё ещё пытаясь запихнуть брокколи в переполненный холодильник. — Четырнадцать. Она появилась незадолго до Чонгука, — вздыхает Хосок. — У неё вообще полный кошмар, перевоплотилась от потрясения. Намджун её быстро отловил. Бедняжка, теперь опять весь день будет тошнить. Чимину становится невыносимо жаль Юну. Стать вампиром в таком возрасте, на фоне всех бушующих гормонов, ещё и от чего-то настолько сильно изменившего её сознание, что запустило процесс обращения... наверное, хуже ничего нет. Он понуро опускает плечи, Сокджин пытается приободрить его поглаживанием по спине. Расправившись со всеми пакетами, они торопливо выходят обратно в общий зал и чуть не сталкиваются с Намджуном. — Ой! Извини, хён, — произносит Хосок, всё же врезавшийся в старшего. Тот безмятежно улыбается и грациозным движением кладёт руку ему на плечо. — Ничего страшного, Хоби. Вы как раз вовремя. Он двигается дальше к барной стойке сквозь толпу и останавливается посередине зала под взглядами десятков глаз. Как вдруг! У Чимина чуть не уходит душа в пятки: кто-то резко хватает его за талию. Он в ужасе оборачивается, чтобы встретиться взглядом с игривыми блестящими глазами. — Гуки! — восклицает он испуганно. — Не подкрадывайся так. Младший тихо смеётся, кладя подбородок ему на плечо. Выглядит довольным, и на том спасибо. — Мелкий засранец, — фыркает Сокджин, сложив руки на груди. Намджун демонстративно прочищает горло, и разговоры разом стихают. Воцаряется звенящая тишина. Все взволнованно следят за каждым его движением. Лидер мягко складывает руки и выпрямляется. — Спасибо, что собрались. Я пришёл сообщить детали переезда второй группы. Завтра ровно в восемь вечера жду вас в этом зале, вы отправитесь на вокзал вместе с Тэмином. Вампир кивает юноше, стоящему немного в отдалении. Чимин плохо его видит за головами остальных, зато Сокджин не бросает попыток получше рассмотреть его. Внезапно старший наклоняется к ним и быстро шепчет: — Это жесть, он такой красивый. Даже мне составит нихуёвую конкуренцию. — Ваш поезд отправляется в десять часов двадцать одну минуту, — продолжает говорить Намджун спокойным, но твёрдым голосом. — Все билеты на руках у Тэмина, в случае чего можно обращаться к нему с вопросами. На обратной стороне вас встретит Ёнсан и поможет добраться до нового дома в целости и сохранности. Пожалуйста, соберите свои вещи заранее, чтобы мы не медлили с отъездом. В запасе есть время, но лучше не рисковать. Не забывайте, что мы должны действовать оперативно. Я рассчитываю на вас. В ответ раздается несколько голосов, выкрикивающих утвердительные слова. Намджун обводит всех взглядом и улыбается. — Не забудьте попрощаться со всеми перед отъездом. Мы с вами скоро увидимся, а пока будьте внимательны и осторожны. Прикрывайте друг другу спины. Чимин с неким благоговением смотрит на Намджуна, невольно отрывает от него глаза и понимает, что не единственный. Все люди и вампиры, находящиеся в баре, внимают его словам с таким тёплым выражением на лицах, будто слушают не лидера, а отца. Намджун берёт с барной стойки пустой бокал и поднимает его вверх. — За новую главу нашей жизни! Зал сотрясается от громогласного "УРА!", все рукоплескают и бросаются друг к другу в объятия. Намджун низко кланяется в знак уважения и прокладывает себе путь к лестнице на второй этаж, его укороченное кимоно развевается, придавая ему какой-то неземной мистический вид. Когда он проходит мимо Чимина и остальных, лидер коротко им кивает с небольшой улыбкой, задевшей лишь кончик его рта, но достаточной для того, чтобы на щеке появилась ямочка. После того, как он полностью скрывается на лестнице, парни стоят в молчании некоторое время. Чимин чувствует, как внутри что-то трепещет от... восторга? Почитания? — Кхм, слушайте, я, может быть, один тут такой, — начинает сбивчиво говорить Сокджин, — но вы когда-нибудь смотрите на Намджуна и просто... — Ямочки, — благоговейно мурлычет Чимин. — Ноги... — застенчиво бормочет Чонгук, заливаясь краской. — Ага, и руки... тоже... — с блаженным вздохом заканчивает Сокджин. Хосок вопросительно пялится на них. — Разве вы не встречаетесь или типа того? Джин, явно задетый его словами, резко разворачивается в негодовании. — Слушай, необязательно обладать искусством, чтобы его ценить. Хоби вскидывает руки в защитном жесте. И потом прибавляет: — Ладно, на самом деле, очень вас понимаю. Все мы тут через это проходили. Чимин тяжело сопит носом. — Я бы бросил эти отношения в любое время ради Намджуна. Его парни согласно кивают, неразборчиво поддакивая. Хосок прыскает, отвернувшись в сторону. Вдруг, откуда ни возьмись, из радующейся толпы к ним навстречу выскакивает немного запыхавшийся и взлохмаченный Юнги, которого изрядно потрепала буйствующая семья. — Хосок, — говорит он и приветствует остальных кивком головы, приглаживая волосы. — Бро! — счастливо вопит человек, бросаясь к нему на шею с объятьями. Юнги густо краснеет, жмурится и неуклюже пытается его оттолкнуть, но Хосок прилип, как жвачка, с самой широкой и самодовольной улыбкой, какую только можно вообразить. Чимин едва сдерживает смех от этой картины. — Пожалуйста, не называй меня "бро". — Но мы же с тобой братаны, — возражает Хосок, всё же немного отстраняясь. Юнги выглядит, как взъерошенный невыспавшийся кот. Его попытки пригладить волосы ушли впустую. — Закадычные бро. — Хоби, — устало вздыхает вампир. — Да? — Не позорь меня. Ты поговорил с людьми, как я тебя просил? Хосок отдаёт честь с важным видом, выпрямившись стрункой. Его кривляния вызывают абсолютно нулевую реакцию со стороны Юнги. — Всё сделано, босс, даже не волнуйся. Завтра уже будем начинать. — Отлично. Вампир переводит взгляд на троицу и внимательно осматривает всех по очереди. Хоть он и выглядит до смешного нелепо в руках Хосока, в его глазах такие ледяные глыбы льда, что хочется провалиться сквозь землю. — Чонгук. Сегодня в девять. Не забудь. Младший активно кивает, и Юнги уже собирается уйти, как вдруг Хосок хватает его за руку. — Ой, погоди, хён! Слушай, малышка Юна сегодня опять ела эти проклятые батончики. — Кто вообще продолжает покупать шоколад? — Я... — Хоби, перестань его покупать, и дело с концом. Я сегодня её проведаю, не беспокойся. Старший уходит по лестнице на второй этаж вслед за Намджуном. Он выглядит слегка встревоженным. Чимин думает о том, как же много времени ему приходится проводить за работой, чтобы все в этой странной вампирской семье были счастливы, сыты и находились в безопасности. Спит ли он вообще? — "Перестань покупать шоколад", бе-е-е, — передразнивает Хосок, надувшись. — Тоже мне, ему легко говорить. Чимин коротко смеётся с того, как похоже получается пародия на голос Юнги. Когда Сокджин с Чонгуком начинают что-то обсуждать друг с другом, Пак склоняется к Хоби и тихонько спрашивает: — А где сейчас Тэхён? — Наверное, у нас в спальне. Он редко выходит на собрания, и так всё узнаёт от хёнов сам. Тем более, мы едем в последней группе. — Можешь отвести меня к нему? Хосок с подозрением смотрит на него несколько секунд, кидает быстрый взгляд на Сокджина и Чонгука, потом пожимает плечами и кивает. — Спасибо. Эй, — Чимин оборачивается к парням, — я схожу к Тэхёну. Вы не будете без меня скучать? — Пф, слава богу, хоть отдохнём от тебя, — дурачится Джин, за что получает удар в плечо. — Домашнее насилие! — сразу же орёт он, нахохлившись. — Моральное насилие! — контратакует Чимин. — Это абьюзивные отношения, что я здесь делаю, — вздыхает Чонгук. Хосок с улыбкой смотрит, как они смеются втроём, и отводит Чимина по старой лестнице наверх. Постепенно всё тише и тише становится общий гомон веселящейся толпы, и наконец-то приходит долгожданное спокойствие. На втором этаже они идут в противоположную от кабинета главных вампиров сторону, а там заходят в дверь, ничем не отличающуюся от остальных. Только наверху висит табличка, где написаны имена: "Тэхён и Хосок". Внутри комната похожа на ту, которую выделили Чимину, Сокджину и Чонгуку. Такая же мебель и её расположение, такие же обои, такое же окно. Только выглядит обжитой, потому что вокруг валяется куча хлама и одежды. У Чимина разбегаются глаза, пока он пытается уловить всё, что можно. Справа ещё одна дверь, приоткрытая и обклеенная старыми наклейками с мультяшными персонажами, местами уже потёртыми от времени. — Тэхён-а! — громко зовёт Хосок, сложив руки рупором. — Я здесь! — откликается второй голос из соседней комнаты. — Тут Чимин пришёл повидать тебя. Слышится громкая возня, какой-то стук и шлёпанье босых ног по паркету. Из комнаты вылетает Тэхён. На нём широкая клетчатая рубашка, запачканная краской, на голове повязана бандана, из-под которой торчит грива непослушных волос, на кончике носа сидят круглые очки. Он растерянно смотрит на Чимина, а тот не знает, что сказать. В комнате воцаряется наряжённая тишина. — Ну, пойду выпью чаю! — громко объявляет Хосок и быстро ретируется. Дверь захлопывается за его спиной, и Чимин неловко мнётся на месте, не уверенный, что ему лучше сделать или сказать. Конечно, очень хотелось снова увидеть это непривычно взрослое лицо, которое он запомнил детским, но план разговора в голове всё равно совсем не обозначился заранее. — Привет, — бормочет Тэхён с глупой улыбкой. — Привет, — улыбается в ответ Чимин. Он замечает, что Тэхён вертит в руке кисточку, и цепляется за первую пришедшую в голову тему. — Ты рисуешь? Извини, если отвлекаю... — А, нет-нет, всё в порядке! Всё равно я немного застопорился с этим делом, так что очень здорово, что ты пришёл. Ну, и просто здорово. Я рад. Да. Чимин фыркает от неловкости. Это совсем не похоже на них. — Боже, как же это глупо. Можно тебя обнять? — спрашивает он, абсолютно уверенный в том, какой получит ответ. Лицо Тэхёна озаряет широкая солнечная улыбка, он молча раскидывает руки и выпрямляется. Чимин сразу же подаётся вперёд и неуклюже сталкивается с Тэхёном на полном ходу, сжимает в руках его торс так сильно, что вампир хрипло вскрикивает от неожиданности и сдавленно смеётся, обвивая шею человека и прижимаясь к ней щекой. У Тэхёна такие же тёплые медвежьи объятия, как и много лет назад, но всё равно ощущаются по-другому. Спина теперь широкая, ростом стал гораздо выше, так что приходится вставать на носочки и тянуться к нему, а ещё длинные волосы, вылезающие из-под банданы, щекочут шею. Парни тихо хихикают, пошатываясь из стороны в сторону в нелепом танце. — Поверить не могу, что с тобой всё хорошо, — честно признаётся Чимин, утыкаясь лбом в плечо Тэхёну. Пальцы судорожно цепляются за рубашку в страхе, что он снова пропадёт. — Теперь да! — радостно подтверждает Тэ, посильнее стиснув в руках Чимина и наконец отпустив его. — А как у тебя дела? Я даже не знаю толком. — Ничего особенного, — кривится Чимин, методично вырисовывая пальцем завитки на спине Тэхёна. Совсем не хочется отпускать. — Потратил юность впустую на универ, который мне был не нужен, работал в паршивой компании, а потом мой парень чуть не умер. Всё идёт своим чередом. Тэхён смешно жмурится и фыркает, всё ещё покачиваясь с Чимином посреди комнаты. Что успокаивает больше: движение или присутствие старого друга, понять сложно. — Звучит не очень здорово, — комментирует Тэхён, снова склоняясь для крепких объятий. От тесноты становится сложно дышать. — Зато мы встретились, — с облегчением произносит Чимин, закрывая глаза. Комната погружается в полную тишину. Солнечный свет, льющийся из широкого окна, приятно греет кожу. Совсем чуть-чуть, потому что осенние холода всё больше и больше дают о себе знать. Чимин даже и не заметил, как снова выглянуло солнце из-за тёмных облаков. Гораздо сильнее света греет Тэхён. Он что-то мычит себе под нос, тихо и спокойно, вдвоём они качаются в такт размеренной мелодии. Чимин узнаёт её не сразу, потому что поначалу не особо вслушивается, мысленно где-то теряется. Но знакомая песня приводит его обратно в реальность. Спустя столько лет Тэхён всё ещё помнит о ней, всё ещё её поёт. От этого трепещет душа. — You can never say never, ммм-м? — неуверенно присоединяется Чимин, морщась от того, насколько ломано звучит его английский. Текст уже наполовину забылся, так что парень просто напевает мелодию без слов тихим мычанием. — Younger now than we were before, — Тэхён сразу же радостно подхватывает слова. — Don't let me go! — во всё горло орёт Чимин единственную фразу, в которой уверен на сто процентов. Тэхён громко смеётся и продолжает вместе с ним: — Don't let me go! — Don't let me go! Они зацикливаются на этой строчке так сильно, что забывают петь дальше. Просто стоят в обнимку и горланят хором глупую песню, засевшую где-то на подкорке сознания ещё десять лет назад. — Я не помню, как там дальше! — в панике объявляет Чимин, сжимая в пальцах ткань клетчатой рубашки. — Что-то там про королеву и рыцаря, не знаю, — хохочет Тэхён. — Я сам уже забыл всё. — Но ты же помнишь, как мы её пели на том дурацком конкурсе талантов в школе. Господи, это было так убого. — А мне кажется, мы отлично справились. Всяко лучше, чем мальчик, который пытался показывать магические трюки. Чимин не сдерживает смех, вспоминая того самого мальчишку, который случайно рассыпал колоду карт по всей сцене, попытавшись вытащить загаданную директрисой пиковую восьмёрку. — Зато он был очень харизматичным, — добавляет Чимин, пожав плечами. — Да, это верно. Они ещё немного кружат по комнате, иногда спотыкаясь о разбросанные по полу предметы, пока Тэхён не отстраняется, внезапно схватив Чимина за плечи. Улыбка так и не сходит с его лица. — Хочешь посмотреть, что я рисую? — Что... я... да, боже, конечно! Тэхён убегает во вторую комнату, пригласив озорным взглядом следовать за ним. Чимин, затаив дыхание, заглядывает в дверной проём и тихо охает. Он не ожидал увидеть здесь такое количество картин. Комната, видимо, раньше использовалась, как ванная: вся отделана плиткой, ярко отражающей свет из окна, узенькая и совсем крохотная, хотя и почти полностью освобождённая от сантехники. Пространство тут используется по максимуму, потому что в каждом уголке можно найти кучу тюбиков с красками, холсты, бумагу, в полном беспорядке разбросанные кисти и книги. Тэхён со звонким щелчком включает радиоприёмник, и импровизированная студия заполняется мелодичным тягучим джазом. Чимин разглядывает стопку картин, сложенных прямо в ванне, все они пестрят цветами. Очевидно, эту комнату больше не используют по назначению. Пританцовывая, Тэхён выуживает откуда-то кисть и садится на кремовый пуфик рядом с небольшим мольбертом. Там стоит холст, закрашенный разными оттенками синего, но только наполовину. На первый взгляд все формы кажутся хаотичными и ничем не связанными, но со временем Чимин понимает, что из них складываются черты чьего-то лица. По крайней мере, глаза выглядят знакомо. — Намджуни-хён, — поясняет Тэхён, промывая кисточку в банке с водой. Он пододвигает к Чимину второй пуфик и широко раскидывает ноги по ковру. — Мне не особо нравится, на самом деле. Какой-то он тут... властный. — А взгляд очень похож, — отвечает Чимин, опускаясь на мягкий пуфик. Он не уверен, что ещё можно сказать по поводу рисунка. Он не знает Намджуна и не разбирается в искусстве. — По-моему, выглядит грустным. — Ты так думаешь? — воодушевлённо спрашивает Тэхён. Пак робко кивает, улыбаясь. Вампир хватает холст и вертит его то так, то сяк, разглядывает под разными углами и подносит совсем близко к лицу. Когда он ставит работу обратно на мольберт, его губы недовольно надуваются. — Хочу, чтобы он был загадочный. У него много своих секретов, о которых даже я не знаю. Юнги-хён, наверное, знает. Но, бывает, я случайно натыкаюсь на Намджуни-хёна, когда он чем-то опечален, а чем именно — никогда не говорит. Но вроде по кому-то скучает. — Может, по своей семье? — предполагает Чимин, подбирая под себя ноги и вглядываясь в глаза на картине. — Может быть. Его семья давным давно умерла. — Ох... — Ничего, теперь мы его семья. Чимин молча размышляет, пока Тэхён складывает разбросанные по полу краски и кисти. Намджун действительно производит впечатление какого-то загадочного человека, почти мифического. От его присутствия одновременно и спокойно, и не по себе. Чимину кажется, что Чонгук его всё же боится, потому что ужас, который отразился на лице младшего перед тем, как они в первый раз вошли в кабинет, сложно забыть. Но здесь все его однозначно очень любят. — Оставлю на время, — решает Тэхён и берёт в руки книжечку в чёрном переплёте. — А ты не против попозировать мне? От неожиданности Чимин застывает. Его никогда не просили о подобном. — Прямо сейчас? — Конечно. Может, у меня хотя бы с набросками что-то получится. — Ох, что мне тогда нужно делать?.. Тэхён смеётся и советует сидеть так, как он замер, и не вертеться. Карандаш у него в руках быстро скользит по бумаге с характерным шарканьем. Чимин сразу же начинает волноваться. Вдруг он тоже каракуля для Тэхёна? Или делает что-то неправильно? Но вряд ли можно ошибиться в задании, которое требует от тебя просто сидеть на месте. Под пристальным взглядом становится неловко, Тэхён задерживает на нём глаза дольше, чем следует, как кажется Чимину. И безостановочно улыбается. — Чего ты так на меня пялишься? — хмыкает Чимин, нетерпеливо постукивая пальцами по бедру. — Ничего, — поспешно отвечает Тэхён и снова шкрябает карандашом в блокноте. — Просто забыл уже, как тебя рисовать. Вот вспоминаю. "Интересно, пытался ли он рисовать меня с тех пор, как пропал?" — думается Чимину, но спросить об этом он не решается, поэтому просто мягко улыбается в ответ. От нечего делать он начинает глазеть по сторонам. Взгляд, в основном, цепляется за картины и наброски, раскиданные по всей комнате. В работы Тэхёна нужно долго вглядываться, чтобы понять, что там изображено, и не всегда получается. Странных ярких закорючек полным-полно, вместе они создают психоделический калейдоскоп и кружат голову количеством деталей. Некоторый поражают своей простотой и незамысловатостью. Чимина больше всего привлекает маленький холст, где на водной глади стоит человек, нарисованный одной линией. Может, это даже и не человек. — Почему твоя студия в ванной? — спрашивает Пак, когда Тэхён просит его повернуться в профиль. — Просто больше негде, у нас с местом вообще напряжённо, — спокойно поясняет Тэхён, активно орудуя карандашом. Его рука беспрестанно летает по бумаге. — Вам, наверное, вряд ли говорили, но это место было чем-то вроде отеля раньше. — Я так и думал, — Чимин вспоминает, насколько похоже выглядели все комнаты, в которых им довелось побывать. Да и чем ещё могло быть здание, в котором расположилось такое количество спален. — Вообще, вам здорово повезло, что первая группа уже уехала. Иначе вас некуда было бы разместить, у нас все комнаты заняты обычно. Надеюсь, на новом месте будет спальня побольше. Чимин закусывает губу. Он не уверен в том, уместно ли будет задавать вопрос, который больше всего волнует его в данный момент. Однако решает всё же рискнуть: — А куда мы едем? Тэхён кидает на него тяжёлый взгляд и долго вертит карандаш в руках. Его лицо внезапно теряет своё беззаботное радостное выражение и сразу же кажется старше. — На юг, — уклончиво отвечает он и возвращается к работе, немного хмурый. — Извини, больше не могу сказать. Не то, чтобы я не доверяю тебе. Просто это приказ. — Да, понимаю. Ванная заполняется только звуками джаза и шуршанием карандаша. Чимин не ожидал другого, однако внутри и теплилась надежда на то, что они хотя бы станут понимать, что ждать от нового дома. Дом. Как странно, что теперь его толком нет. Тэхён просит попозировать для ещё нескольких набросков, поворачивает голову Чимина под разными углами и тихо работает, время от времени подпевая песням с радио. Кто-то счёл его лицо достаточно интересным для того, чтобы попытаться перенести на бумагу. Эта мысль глубоко засела у Чимина в мозгу и никак не хочет вылезать. Его рисуют с натуры, из него делают искусство. Перехватывает дыхание от желания поскорее увидеть то, что вышло. Они заканчивают спустя десять минут. Тэхён долго сжимает чёрный переплёт, оценивающе разглядывая свои наброски, потом неудовлетворённо вздыхает и передаёт блокнот Чимину. — С твоим носом напортачил. На двух страницах расположилось семь зарисовок, которые абсолютно не похожи на странный хаос, что всё время встречается на холстах Тэхёна. Это просто... он сам. Похож на себя. Чимин заворожённо смотрит на тонкие линии, вырисовывающие его лицо. — У тебя сейчас сердце выпрыгнет из груди, так бешено стучит, — хохочет Тэхён, ковыряясь в своих принадлежностях. — Я... ты правда думаешь, что я такой красивый? — В смысле? Просто нарисовал, как есть. Он пытается спрятать улыбку, потянувшись назад за пеналом, но выходит неудачно: Чимин всё равно замечает приподнятые уголки его губ. Затем снова возвращается к любованию страничками. В голове не укладывается, что кто-то действительно потратил время на то, чтобы нарисовать его. Это то, как видит его Тэхён. Элегантно, красиво и непринуждённо. — Тэ-Тэ, это потрясающе, — выдыхает Чимин, подняв на него глаза. — А, да ничего особенного. Они не так уж и хорошо вышли, — застенчиво отнекивается Тэхён и наклоняется ближе, чтобы перелистнуть страницы альбома. — Видишь? Не так здорово получается, как работы красками. Всё слишком неживое. Чимин проглядывает всё, что позволяют ему видеть руки Тэхёна. Там он замечает несколько набросков с Хосоком и кучей других людей, чьи лица кажутся отдалённо знакомыми. Возможно, кто-то из здешних вампиров или людей. Художник так быстро пролистывает содержимое блокнота, что Чимин не успевает заметить особой разницы между зарисовками с собой и, например, зевающим Юнги с предыдущих страниц. Они все выглядят однородно. Все красивые. — Это больше про то, как есть на самом деле, а мне гораздо больше нравится рисовать то, как я чувствую! Смотри, какой у меня есть Хоби-хён! Тэхён живо бросается к ванне, роется в своих работах и радостно прибегает обратно, с гордым видом выставив перед собой рисунок. Море красок тёплых тонов и та самая одинокая загогулина посреди них, фигура кажется одновременно и резкой из-за острых углов, и очень мягкой из-за плавных завитушек. — Это он танцует! — объясняет Тэхён, светясь от счастья. — Он двигается очень необычно и свободно, никогда такого не видел. Для него как будто нет границ. А ещё выразительно! Поэтому такой яркий. Это, наверное, одна из моих любимых работ. Чимин следует глазами за движением линий и немного теряется. Он понимает чуть больше после комментария Тэхёна, но всё равно ощущает себя слишком далёким от этого изображения. Зато оно выглядит, как апогей Тэхёна. Никто кроме него не смог бы создать такую вещь. Чимин никогда не видел ничего, что могло бы вызывать столько же чувств, сколько и сам Тэ. — Я так люблю тебя, — бормочет Пак, спрятав лицо в ладонях. С озадаченным видом Тэхён опускает картину на пол и подходит к нему поближе. — Ты чего? Что-то не так? — Нет, всё так, — мотает головой Чимин и сгребает Тэхёна в крепкие объятия, уткнувшись носом ему в живот. — Я просто очень по тебе скучал. Длинные пальцы Тэхёна опускаются в высветленные волосы. От его прикосновений исходит тепло, которое можно чувствовать только от домашнего уюта. — Ах, ты об этом. Я тоже по тебе скучал, Чиминни. И я тоже тебя люблю.