***
Савамура резко подскочил и ударился лбом об дно чужой кровати. Взвыв, он схватился руками за больное место и упал обратно на подушку, крутясь в разные стороны, бурча под себя разгневанные тирады. — Кья-ха-ха, Бакамура, ты опять ударился? Ты такой неуклюжий, как ты вообще выжил? — Это не смешно, Курамочи-семпай! Теперь у меня будет шишка. И как мне идти потом на учёбу с ней? Я же на единорога буду похож. — Сам виноват, нечего было так подскакивать. Я сам из-за тебя чуть не упал. У тебя голова из бетона что ли? — Не смешно… Савамура накрылся одеялом до носа и отвернулся к стенке, надеясь ещё немного подремать, но сосед по комнате явно не разделял его идей и стянул с него одеяло, выкидывая куда-то ткань к ногам. Сильная, с мозолями ладонь потянула за плечо на себя, заставляя Эйдзюна перевернуться и обиженно посмотреть на уставшее и серьёзное одновременно лицо семпая. «Не выспался что ли?». — Садись давай, только теперь аккуратно, а то снова себе шишек набьёшь. Я обработаю и лёд приложу. Курамочи подошёл к их мини-холодильнику, достал оттуда небольшую пачку льда, пошоркался по ящикам своего стола и вытащил аптечку. Савамура внимательно за всем этим наблюдал. Йоичи двигался быстро плавно, но тихо, будто хищник, который наконец-то выследил нужную жертву и пытается подобраться к ней незаметно. В голове снова всплыл тот странный сон, где неизвестный буквально его трахал своим взглядом, заставляя умирать в наслаждении от боли. К скулам прилила кровь, а в комнате резко стало душно. Подошедший Курамочи приподнял бросил, присел на корточки и дотронулся ладонью до лба. — Ты чего? От удара решил свалиться с температурой? — В-всё нормально! Просто всю ночь под одеялом спал, и похоже до сих пор красный… Да… Курамочи пожал плечами и достал бинт, обмочил в каком-то вонючем растворе и приложил к уже краснеющему месту. Всё резко защипало, и Эйдзюн с тихим шипением попытался отодвинуться, но его неожиданно поймали за талию и притянули только ближе к чужому телу, чуть ли не стаскивая с кровати на пол. Лоб горел, скулы тоже, а горячая и такая знакомая ладонь под футболкой перебивала всё первое. В голове было много мыслей, непонятных фраз, но почему-то сознание отчётливо кричало, что это Йоичи был в его сне и никто иной. «Ты гребаный извращенец, Савамура Эйдзюн!». — Ты же помнишь, что у нас сегодня в четыре игра? Ты придёшь? — А? Ага, приду. Миюки-семпай вчера весь вечер мучал меня с подачами, спрашивал, как летят. А вы будете играть, Курамочи-семпай? В какой команде? — Я буду играть с тобой, кья-ха-ха. Видишь, какой я хороший? Даже тут тебя поддержу и прикрою твои косые подачи. — Они не косые.***
День выдался на удивление жарким, с самого утра на бейсбольном поле стоял шум. Буквально каждый выжимал из себя все соки для подготовки к дневной игре, только вот зачем, Миюки понять не мог. — Лучше всего было бы просто помахать битой или размяться, а не так нагружать себя. Из-за этого мы можем проиграть. — Кья-ха-ха, а ты уверен в себе, чёртов очкарик. Сам бы удары потренировал, а то потеряешь своё звание клинапа. — Как и ты шорт-стопа, если не начнёшь следить за собой. — Ты!.. Миюки засмеялся и начал уклоняться от ударов Курамочи, даже не скрывая своей насмешки в глазах. Ему было смешно, а Йойчи нет, но позлить друга очень хотелось. «Он не такой милый, когда лицо искажено гримасой злости. Интересно, а Савамура милый, когда злится?». Из-за странной и внезапной мысли он пропустил смазанный, но достаточно весомый удар в челюсть. Курамочи замер, испугавшись, но через несколько секунд взял себя в руки и начал бегать вокруг Миюки, неся всё, что приходит в голову. Казуя хотел засмеяться, громко и искренне, над страхом в почти золотых глазах, но не стал. Состроив ещё более скорбящее лицо, Миюки уже хотел начать разыгрывать комедию, как услышал знакомый смех. Они оба замолчали и повернулись в сторону ограждения. За ней проходил Савамура со своими одногруппниками и, с широкой улыбкой на лице, что-то упорно и яростно рассказывал, иногда тыкая в свою тетрадь. «А с нами он не такой. Будто два разных человека» — промелькнула одна мысль на двоих. Сначала было обидно, что Эйдзюн скрывает от них настоящего «я», но когда к нему подошли Коминато и Фуруя, о чём-то говоря и вызывая приступ смеха у их друга, обида сменилась злостью… Нет, даже ревностью. Курамочи всегда чувствовал скованность кохая рядом с собой, страх, сказать что-либо лишнее. А Миюки… А Миюки просто знал, что его тактично пытаются избегать и по возможности игнорировать, чтобы не получить новую порцию ехидных комментариев и оскорблений в свою сторону, но привлечь внимание этого странного паренька помогало ему только так. — Ишь, ходит довольный тут. Надо на нём пару захватов испробовать… — Я тебе в этом помогу, не волнуйся. — Ха? Зачем тебе это? Миюки в ответ лишь фыркнул и подошёл к ограждению, резко пиная его ногой, тем самым привлекая внимание компании. Девушки вздрогнули, а парни лишь глубоко вздохнули, и все, как по одной команде, повернули головы в сторону раздражённого Казуи. — Миюки-семпай? Вы что-то хотели? — нерешительно начал Савамура и вжал голову в плечи от брошенного на него пронзительного взгляда карих глаз. Сейчас его семпай походил больше на голодного льва, который наконец-то нашёл свою добычу и готов вот-вот её истерзать, а не на того вредного тануки. — Да. У нас через три часа игра, а я даже не ловил твои подачи. Быстро в нашу раздевалку, там уже для тебя форма приготовлена, а вы, — Казуя посмотрел на точно таких же напуганных Коминато и Фуруя. — Готовиться. Нечего тут прохлаждаться. Миюки развернулся и ушёл, оставляя компанию в недоумении. Девчонки сразу набросились на Эйдзюна с расспросами, что тот уже успел натворить, но Савамура пожимал плечами и громко отнекивался. Кое-как отделавшись от любопытных одногруппниц, троица отправилась в раздевалку. Савамура зашёл самым первым и сразу заметил лежащие на скамье вещи. В голову полезли приятные воспоминания: как он добивался номер аса, кидал, отбивал, падал, чтобы вовремя достичь базы. Быстро скинув с себя одежду и надев форму, по коже пробежался табун мурашек, а настроение вмиг поднялось. Совсем не хотелось думать, что сейчас его ждёт злой, как чёрт, кетчер, и точно такой же раздражённый шорт-стоп, который хочет поотбивать подачи своего кохая и показать всем, что шутки с ним плохи. — Может нам с тобой сходить? А то мало ли, что случится. Коминато положил ладонь на плечо Савамуры, а стоявший рядом Фуруя кивнул в знак соглашения. Не хотелось терять парня, который успел за неделю стать их общим и близким другом среди всех остальных. Но Эйдзюн лишь махнул рукой, улыбнулся и уверил, что всё будет отлично, и его там никто не съест. Дойдя до крытого буллпена, Савамура сразу отправился к ящикам с мячами и, взяв один в руки, покрутил его, пощупал швы и только сильнее загорелся идеей подавать. — Сначала я хочу посмотреть на твою форму. Вставай и представь, что ты подаёшь кетчеру в перчатку. Миюки уже не был похож на демона, как несколько минут назад, из-за чего Савамура успокоился и, бросив взгляд на друзей, которые всё-таки пошли за ним, встал на отметину. Высоко закинув ногу, привставая на носочки, Эйдзюн резко выкинул ногу вперёд, зажал перчатку в своей руке и со всей силы сделал замах. Мышцы неприятно заныли из-за отсутствия долгих тренировок, а левое плечо отозвалось, хоть и слабой, болью. «Чёрт, но всё же прошло!». — Неплохо. Она немного кривая, но после пары бросков, думаю, всё придёт в норму, а сейчас… Миюки надел маску на лицо и, присев на корточки, ударил кулаком в перчатку, и выставил её вперёд. «Он предлагает мне бросить любую подачу. Но поймает ли он? Хоть я ему и рассказал, чем владею, но он же не видел их траекторию… Ладно, будь, что будет». Взяв мяч, как обычный фастбол, Савамура замахнулся и резко выкинул руку вперёд, отправляя мяч прямо в страйк зону. Громкий хлопок, а после тишина. Миюки с широкими глазами смотрел на довольного питчера, который был готов в любую секунду закричать от радости, но хвалить было его слишком рано. «У него слишком необычная форма подачи, руки не видно, хотя нет и скорости… Возможно, у него есть контроль?». — Хорошо, ещё пару подач, — Миюки вернул обратно мяч и присел на корточки. В буллпене так и слышались громкие хлопки и периодические просьбы бросить ту или иную подачу. Мышцы ныли, Савамура тяжело дышал, хотя бросил он не так много. Миюки сидел и внимательно смотрел на явно уставшего кохая. До матча оставалось ещё два часа, но останавливаться не хотелось. Он не был намерен проигрывать сегодня, но не зная арсенала всех подач, вести игру будет трудно, особенно подачи с номерами, любящие менять траекторию. «У него есть контроль, хоть и не фантастический, но большой арсенал курвбола даёт ему большие шансы вывести беттеров в аут и не дать раннерам забрать очко. На всю игру его рискованно оставлять при том, что он давно не тренировался, хотя и следит за собой. А на замену нам поставить можно только Фурую. Хоть растяжение и несильное, есть риск всё усугубить». — Достаточно. Отдохни немного, а потом покажи, как ты умеешь отбивать. И… Выложись сегодня на полную, Савамура. Не хочется проиграть из-за тебя. Миюки снова усмехнулся и ушёл в сторону поля, чтобы не слушать гневные тирады кохая. Курамочи, все это время подпирающий стену буллпена, оторвался от неё и похлопал Савамуру по плечу, подбадривая его. — Отлично подавал. Я даже со стороны не смог уследить за твоими подачами. Как же хочется постоять против тебя и выбить тебе хоум ран! — Вы жестоки, Курамочи-семпай! — Кья-ха-ха. Это неважно. Надеюсь, что в роли бэттера ты не такой профан. — А, это… Савамура почесал щёку и отвернулся. Отбивать всегда получалось по-разному: иногда выходило всё очень хорошо, а иногда он ложал на самых простых и видных подачах. «Зато у меня хороший бант!». Йоичи сощурил глаза, но промолчал. Время к игре приближалось, а Савамура нервничал всё больше и больше. Подводить команду не хотелось, но было и страшно, что старые травмы дадут о себе знать и только станут хуже. Харуичи подбадривал его, говорил, что бояться нечего, и не будет такой жестокой игры, как на тех же отборочных, но Эйдзюн знал, что это не так. Как раз игры между составами всегда самые жёсткие. Тут ты всегда пытаешься показать своим сокомандникам, что лучше них и имеешь право быть в основном составе. «Удивительно, что два питчера основного состава сегодня не смогут поучаствовать. Будто сама судьба насмехается надо мной». — Волнуешься? — знакомый тихий и раздражающий голос раздался прямо около самого уха. Савамура подпрыгнул и обернулся, смотря прямо на Рёске. Тот, как всегда, хитро улыбался и морально давил на него. Именно рядом с ним всегда было тяжело находиться, но Эйдзюн молча терпел и не подавал виду. — Рёске-сан, добрый день. Ну, если немного, — Савамура врал. — Я думал, что ты не придёшь, но в итоге всё равно отозвался участвовать. Что же поменяло твое решение? — Коминато присел рядом с Эйдзюном и внимательно смотрел на поле, где ещё тренировались люди. — Достающий тануки, который приготовил бы меня прямо во дворе универа и съел бы, если бы я не пришёл. — Ты так боишься Миюки-куна? Хоть он и вредный, но у него есть пару ниток, за которые можно подёргать, и он будет очень послушным. Ты должен о них знать, ты всё же питчер. Хоть кэтчер и продумывает план, но ты тот, кто в итоге принимает решения… Хотя Кадзуя не согласился бы с этим и за вольность жестко отругал бы. — Тогда как дёргать, чтобы не быть раздавленным своей же куклой? — Этого я не знаю. Он же твой кэтчер, а не мой. — А что по поводу Курамочи-семпая?.. — А? — Рёске отвлёкся и удивлённо посмотрел на засмущавшегося Савамуру. В голову снова влез тот странный сон, грубые, но тёплые и заботливые ладони, которые обрабатывали его лоб. Строгий, но обеспокоенный и мягкий взгляд напротив. «О чём я думаю?». — Ну… Вы же с ним тоже по типу беттери? Не помню, как их называют. Вы же его хорошо знаете. Есть ли у него такие места, за которые можно подёргать? — Не понимаю, для чего тебе это… Возможно и есть. Он бунтарь. Человек-бомба, если так можно назвать. На таких хорошо действует доброта, искренность и настойчивость. — Спасибо вам, Старший брат! — Старший… брат? Савамура не ответил, он подскочил со скамьи и отправился прямо к Харуичи и Фуруи, чтобы обсудить, чем можно заняться после игры. Рёске улыбнулся. «Этот парень очень интересный».