***
Вечер приблизился так же быстро, как и обед. Коминато куда-то убежал, стоило ему довести Савамуру до той самой библиотеки. Тут оказалось намного больше книг, чем он себе представлял. Даже нашлись газеты за десять лет и за двадцать. Библиотекарша недовольно смотрела на него, шикала, чтобы тот прекратил тихо вопить от удивления. Савамура лишь закатил глаза и, взяв на угад газету, сел в самый дальний угол, и принялся читать, про себя удивляясь, сколько же всего интересного сохранили эти старые бумаги. Там была колонка, в которой внимание уделялось политике, а все неудовольствия были так мастерски закрыты красивыми словами, что Савамура удовлетворенно хмыкнул. Умелые люди жили тогда. Умели цензуры обходить. Статьи про моду, спорт, новости из крупных городов и просто интересные сплетни. Уходить из библиотеки совсем не хотелось, но назойливая женщина всё-таки выгнала. Савамуре ничего не оставалось, как отправиться сразу на ужин, а потом обратно в комнату. Но нигде ему не дали побыть одному. Сначала Харуччи притащил высокого парня и представил его, как Сатору Фуруя, но тот лишь кивнул и буквально лицом заснул в своей миске риса. Будили его они по очереди. Но вскоре им это надоело, и Харуччи потащил сонного парня в комнату. Стоило этим двоим скрыться, Савамура облегчённо выдохнул. Если бы Эйдзюн знал, что в его комнате соберётся чуть ли не половина людей со спортивного потока, не возвращался бы туда до глубокой ночи. Как оказалось, Курамочи притащил всех, кого знает, на игровой турнир, чтобы снова всех разгромить. «И как они только согласились. И что эти двое тут делают?». Харуичи и Фурия сидели на его кровати и смотрели на переругивания своих сенпаев и, стоило им заметить второго владельца комнаты в дверях, пододвинулись, уступая немного ему место. — Эй, Бакамура, притащи попить что-нибудь из автоматов. — Вы сможете и сами сходить, Курамочи-сенпай… Продолжать Савамура не стал, стоило ему почувствовать зловещую ауру от соседа. Извинившись, Эйдзюн выскочил из комнаты и, как можно быстрее, смылся оттуда, чтобы подушка, которая влетела с захлопнувшуюся дверь, не прилетела ему в голову. Автоматы оказались, как некстати, очень близко к комнате, но достаточно скудны в выборе: молоко, чаи, вода, какая-то газировка. — И что же пьют сенпаи… Сказал бы хоть. — О, ты тот первогодка, — Савамура повернулся в сторону голоса и встретился с насмешливым взглядом карих глаз, который не скрывали даже линзы очков. — А, это вы, Тануки-сенпай. — Я Миюки Казуя, Бакамура. Савамура фыркнул и закатил глаза, начиная снова пялиться на автомат с напитками. — Тебе помочь, дорогой кохай? — Обойдусь. От насмешливого тона становилось противно, а кулаки начинали чесаться. Слишком сильно хотелось вмазать самодовольному сенпаю, который стоял рядом с ним и подпирал плечом второй автомат с напитками, продолжая откровенно пялиться на Эйдзюна. — Если ты принесёшь не то, вряд ли тебя погладят по голове. Давай всё же помогу. — Ну хорошо, и что же пьют сенпаи? Миюки довольно улыбнулся и вмиг нажал на кнопку с зелёным чаем, а потом ещё на несколько. Савамура поблагодарил и, взяв все банки, отправился обратно в комнату, не обращая внимания, что Казуя тоже пошёл за ним. — И зачем вы идёте за мной? — А кто сказал, что за тобой? Я иду к Курамочи. Савамура промолчал и открыл дверь в комнату, из которой сразу повалил шум и ругань. — Чёрт, придурок Миюки, я уже думал, что ты где-то помер. О, ты вернул Бакамуру. Как раз вовремя. А то я тебе не показал, что нельзя не почётно относиться к своим сенпаям. Эйдзюн вздрогнул и, вложив все бутылки в руку удивлённому Йойчи, вмиг спрятался за спинами Фуруи и Коминато, которые сразу прикрыли его и явно не собирались отходить. — Если вы не отдадите его мне на суд, то и сами получите. — Я не думаю, что вы отдали бы своего друга на растерзание сенпаю, Курамочи-сан. — Рё-сан, скажи своему брату, что это воспитательная работа! — Это скорее оплата за задетую гордость, — защиты и поддержки Курамочи не нашёл. Недовольно зыркнув на притихшего Савамуру, Курамочи обратно сел на пол и, взяв в руки джойстик, снял игру с паузы. — Кстати, почему ты попал в комнату с Курамочи-саном? Насколько я знаю, всех распределяют так, чтобы жили с ребятами со своего факультета. — Мне бы самому знать. Коминато больше ничего не спрашивал и продолжил наблюдать за игрой, а Савамура отвернулся к стене и постарался хотя бы подремать в этом шуме, и, на удивление, у него это вышло. Он не заметил, как уснул, снова смотря не особо приятные моменты из жизни. Проснулся Савамура, когда все начали расходиться. Наконец-то накрыв себя одеялом, Эйдзюн хотел дальше продолжить смотреть свои сны, но мягкую ткань резко стянули с него, и сверху навис недовольный Курамочи, что-то бубня про одежду. — Она всё равно домашняя, нет разницы, — но две пары руки стянули его с кровати. — Если сейчас не переоденешься, будешь спать в коридоре.Глава вторая
16 октября 2019 г. в 23:10
С каждым днём людей в общежитии становилось больше и больше, а постоянные крики от розыгрышей, под один из которых Савамура тоже попал, слышались чуть ли не каждый час. Вроде и смешно, а вроде и жалко таких впечатлительных людей. Особенно тощих умников, у которых из рук все книги повылетали, а некоторых чуть ли не откачивали.
Курамочи оказался не таким злым, как показалось изначально Савамуре. Правда раздражать и шутить над соседом нежелательно, а то приёмы на нём обязательно попробуют, но без этого Савамура не мог жить спокойно. И всегда старался бывать около выхода из комнаты, чтобы сразу дать дёру от злого сенпая, которого задела очередная шутка. Савамура успел познакомиться с некоторыми ребятами со своего курса, даже приметил одну красивую девушку, но та лишь улыбалась ему и делала вид, что не замечает долгих взглядов Эйдзюна. Курамочи смеялся и хлопал по плечу смущённого парня, желая удачи в поиске пары. Именно в тот момент сердце Савамуры пропустило удар: у Курамочи такая же метка, как у него. Она находилась на предплечье и до жути напоминала татуировку. Все мысли вылетели из головы, а сердце громко застучало. «Да не, вы шутите…»
— Мне нужно пройтись.
Игнорируя удивлённый взгляд Йойчи, Савамура выскочил из комнаты, как ошпаренный и, бросив извинения человеку, которого задел, моментально сбежал с лестницы, и выскочил на задний двор общежития, откуда можно было дойти до спортивного поля, где тренируются бейсболисты, а рядом было футбольное поле, на котором студенты время от времени проводили свободное время, пока нет занятий у футболистов. Кто-то позвал его, приглашая присоединиться к игре, но Эйдзюн помотал головой и присел на траву, продолжая наблюдать за игрой ребят.
— Эй, не сиди на земле, а то заболеешь в самом начале учебного года, — послышался тихий голос откуда-то сверху, и на голову ему упала большая ткань. — Вот, положи на землю. Мы вдвоём уместимся.
Подчиняясь, Савамура положил большую куртку на землю и уселся на неё, переводя взгляд на человека рядом.
— Я Коминато Харуичи. А ты?
— Савамура Эйдзюн. Я тебя не видел в списках гуманитарных наук, получается, ты с точных?
— Нет, я со спортивного, — Коминато тихо засмеялся, увидев удивление в глазах Савамуры. — Я бейсболист. Бэйзмэн. Не обязательно же быть грудой мышц в спорте, так? Получается, ты на гуманитарном? По тебе не скажешь. Я видел, что ты утром и вечером бегаешь. Не думал, что люди, не занимающиеся спортом, стали бы это делать.
— Я раньше тоже занимался бейсболом, но потом понял, что не моё. А пробежки… Это просто, чтобы поддержать себя в тонусе. Я уже привык к физическим нагрузкам, а тут хотя бы что-то.
— Да? А кем ты был?
— Питчером…
Савамура смущённо почесал щеку и обнял свои колени, кладя на них подбородок. Разговор завязался сам собой. Сначала почему они поступили на свои факультеты, а когда Коминато спросил, какой же любимый автор у Савамуры, то сразу нашли новую тему. Как оказалось, их вкусы совпадали во многом. Ребята с поля уже давно ушли, а вместо них пришли футболисты, но никто из них не заметил этого, продолжая переговариваться и узнавать что-то новое.
— Уже обед, надо сходить.
Они оба поднялись и пошли в сторону здания университета, куда направлялась большая часть людей. В столовой оказалось слишком шумно. Каждый пытался перезнакомиться друг с другом, узнать, кто откуда, на каком факультете. Да и мест совсем не оставалось, но Коминато увидел свободный стол в самом углу и мигом занял его. Савамура не мог есть молча: он что-то рассказывал Харуччи, махая ложкой или ярко улыбаясь, но их беседу прервал до боли знакомых смех и легкий удар по коленке.
— А когда ты в комнате, то не такой эмоциональный. Неужели я такой страшный? Кья-ха-ха.
— Ничего подобного, Курамочи-сенпай. Просто вы находите время для разговоров, когда я готов уснуть прям на месте, — Савамура улыбнулся и отправил в рот очередную порцию картошки.
— Видишь, твой младший брат уже успел сдружиться с шумным ребёнком. А ты волновался, что с ним даже никто не заговорит.
Савамура перевёл взгляд на человека, который присел рядом с Курамочи. До ужаса нахальная и хитрая улыбка, а очки поблёскивают от падающего света из окна. «Как лис. Или тануки…». А напротив них присел до боли похожий на Харуичи человек. Коминато младший недовольно забурчал и отвернулся от сенпаев, окончательно пряча глаза за чёлкой.
— По тебе и не скажешь, что ты учишься на гуманитарном направлении, — Эйдзюн перевёл взгляд на брата Коминато. Тот довольно улыбался и подпирал свою голову рукой, разглядывая его. «Если Харуччи убрать чёлку, то получится вылитый брат».
— Я уже слышал эти слова, — недовольно пробурчал Савамура. — Я раньше занимался спортом, но по некоторым причинам бросил.
— Травма?
Ложка около рта замерла.
— Можно и так сказать. Она является одной из них.
Резко поднявшись со своего места, Савамура взял поднос с пустыми тарелками и посмотрел на Коминато.
— Ты говорил, что знаешь, где тут библиотека. Покажешь?
Харуичи активно закивал головой, и, поставив подносы на стол с грязными приборами, они отправились вон из шумного места.
— Мне не одному кажется, что эта больная для него тема? Я это ещё заметил в первый день.
— Можно и так сказать. Но тебе не стоит о нём волноваться.
— Почему? — искренне удивился Курамочи. — Я же его сенпай. Должен за ним присматривать, хоть мы и на разных факультетах, — но ему не ответили.