Дракон над уровнем колена

      Жизнь бывает справедлива к многим, но, как на зло, именно ты попадаешь под её горячую руку, и она выметает весь свой гнев на тебе, заставляя страдать то ли от своих поступков, то ли от поступков других людей, которых, возможно, ты даже и не знаешь. Савамура злился на себя. Злился, что оказался тем самым, кто чувствует все прелести жизни и пытается разгрести то дерьмо, в которое он попал. Он был легкомысленным подростком, наивным, добрым и громким. Особенно громким. Но, тем не менее, за это многие его и любили: только от его улыбки всем становилось спокойнее, а уверенный взгляд говорил, что не всё потеряно, и они могут многое изменить, если постараются.       И это осталось с ним даже после школы, когда из простого бунтаря-подростка он превратился в молодого парня, который ступает на первые тропы взрослой жизни. И вроде, вот она свобода, которую он так ждал. Теперь можно делать всё, что душе угодно, но кто же знал, что будет так трудно работать и учиться в университете, где ты не знаешь, с какого бока подойти, чтобы выучить эти чёртовы лекции и сдать хотя бы на плохую троечку. Бросить универ хотелось семь раз в неделю, ровно в двенадцать часов дня, когда он просиживал штаны на очередной паре, хотя мог спокойно работать, и, возможно, у него оставались бы деньги на какие-нибудь личные расходы. Но мысль о том, что родители вкладывают в его учёбу чуть ли не последние сбережения, сразу отрезвляла, и Савамура становился серьёзным. А тетрадь с лекциями увеличивалась на ещё одну тему.       Токийский университет считается одним из элитных учебных учреждений, куда сложно пробиться. Но Савамура смог. Как-то, но смог. После получения письма, где ему говорили, что он был зачислен на поток гуманитарных наук, сразу собрал свои вещи и поехал в Токио, чтобы обустроиться в общежитии до того, как туда приедут все, кому не лень. Как оказалось, он не один был таким. На входе он заметил небольшую кучку людей, которые что-то обсуждали. Савамура улыбнулся и, перехватив поудобней сумку, подошёл к этой толпе.       — Впустят только после двенадцати.       — А где нам быть ещё два часа?       — Можно посмотреть местность.       — С чемоданами?       — Ну, у меня сумка спортивная, так что я пошёл.       Толпа снова недовольно загудела. Кто-то послушался совета парня и пошёл осматривать местность, кто-то уселся на свои сумки, недовольно бурча. Савамура покачал головой и отправился в сторону кафетерия, которую успел заприметить по дороге, точнее, учуять запах, исходивший оттуда.       Колокольчик над головой громко оповестил о новом посетителе. Девушка около барной стойки оживилась и подскочила к Савамуре, предлагая на ходу меню и показывая свободный столик. Денег с собой было достаточно, но тратить все не хотелось, поэтому Эйдзюн ограничился одной чашкой чая и какой-то булочкой с шоколадом. Девушка активно закивала и скрылась за дверями кухни. В помещении было светло и тепло, но самое главное, достаточно тихо. Людей было тут много, но все они молча пили и ели, или кто-то перешёптывался, но настолько тихо, что даже не заглушал бряканье чашек о блюдца.       Перед носом Савамуры появилась небольшая чашка с горячим чаем и тарелка с двумя булочками, хотя он заказывал одну. Девушка улыбнулась и прошептала, что это за счёт заведения. Но почему — было непонятно. Как оказалось позже, всем новым посетителям они делают небольшие подарки: бесплатная булочка, круассан, чашка чая или кофе. Это грело, очень. А на душе становилось легко, что есть такие места, где тебе дадут то, чего ты не ждёшь совсем.       Эти два часа пролетели совсем незаметно, особенно в таком тихом месте. Листая ленту новостей, особенно уделяя внимание статье с бейсболом, Савамура тяжело вздохнул. Теперь у него взрослая жизнь, где всё время будет уходить на учёбу и, возможно, на работу. Нет времени на хобби. Почему-то в последний момент Эйдзюн передумал идти в какой-нибудь спортивный университет, особенно после победы на Кошиене. Было много предложений, но ничто не зацепило. А идея поступить в Токийский университет возникла неожиданно. Савамура тогда так загорелся ею. Для него — балбеса в учёбе — поступить туда, куда не каждый гений может — стало вызовом.       Телефон завибрировал от входящего сообщения. Прочитав, Савамура вскочил со своего места и, оставив деньги на столе, выскочил из кафе, и побежал в сторону университета. Уже давно перевалило за час дня, а хотелось занять одну из самых лучших комнат в общежитии, но, как оказалось, всё было распределено с самого начала. И как бы он не хотел, комнату ему выбирать не позволили бы. Получив ключ, Савамура отправился в сторону лестниц вместо лифтов. Старая привычка осталась ещё со школьных времён: подниматься по лестницам. «А я так зато ноги потренирую!» — убедил себя Эйдзюн. Хотя подниматься было совсем ничего: третий этаж. Найдя дверь с номером пять, Савамура вставил ключ и открыл её. Но вместо комнаты он увидел темноту, точнее, чёрную футболку.       — Что за?..       Но стоило ему поднять глаза наверх, Савамура заорал во весь голос и отпрыгнул к стенке, мысленно вспоминая номер полиции и врачей. Но громкий человеческий смех моментально отрезвил.       — Кья-ха-ха. Я так и знал! Не обижайся. Это традиция университета: пугать новых соседей по комнате.       Савамура недоверчиво смотрел на своего соседа, который уже протер полотенцем лицо, и теперь на него смотрели тёмные глаза, в которых так и гулял смех. Рука потянулась к телефону и приложила его к уху.       — Алло, это психбольница?       — Эй-эй!       Парень в два шага подошёл к Савамуре и выдернул из его ладони телефон, но увидев, что Эйдзюн никому не звонил, недовольно цыкнул и пнул под коленку парня.       — Ах ты мелочь, смеешь своего сенпая разыгрывать?!       — Н-нет! Это же шутка!       Скривившись от боли в коленке, Савамура снова открыл рот, чтобы высказать всё, что он думает о своём соседе, но тот схватил его за шиворот футболки и затолкал в комнату, захлопывая за собой дверь.       — Я Курамочи Йойчи. Будем друзьями.       «И как после этого с тобой дружить?» — хотелось высказать, но Савамура промолчал. Курамочи улыбнулся и, подойдя к телевизору, сел на пол, беря джойстик в руки, снимая игру с паузы. Савамура оглядел комнату. Небольшая, две двухъярусные кровати, четыре стола, небольшие шкафы, телевизор. Но что удивило, это небольшой холодильник в самом углу комнаты.       — Твоя кровать справа, нижняя. Я сплю над тобой. Ванная находится на каждом этаже. Но, как правило, её занимают надолго те, кто ближе к ней. Поэтому почти все ходят в общую.       Савамура кивнул и кинул сумку на кровать. Разбор вещей не занял так много времени, как он думал. Разложив всё по полочкам и затолкав сумку под кровать, Эйдзюн лёг и прикрыл глаза. На часах было уже три дня, но спать хотелось жутко. Но давать ему это никто не собирался.       — Эй. Ты так и не сказал, как тебя зовут. И на каком потоке ты учишься?.. Смеешь игнорировать своего сенпая?!       Савамуру грубо стянули с кровати. Сильные руки вмиг сомкнулись на его шее, пытаясь задушить. Эйдзюн начал бить по ним, пытаясь ослабить хватку, но Курамочи, как назло, только сильнее давил, почти полностью перегораживая путь кислороду. Хватка неожиданно ослабла.       — Хах! Я дремал! — Савамура поднял голову и недовольно посмотрел в глаза Курамочи. — Савамура Эйдзюн. Учусь на потоке гуманитарных наук! Хотя хотел поступить на спортивный.       Последние слова прозвучали тише.       — Хо, я как раз учусь на спортивном. Что же ты не пошёл? Неужели настолько умный оказался? Кья-ха-ха.       Только сейчас Савамура заметил около стола Курамочи биту и перчатку. На сердце сразу стало тоскливо. Почему-то до жути захотелось сыграть снова в бейсбол. Покидать мячи и почувствовать дрожь во всём теле и эмоции от победы.       — Просто мне показалось, что я не смогу, — Савамура поджал губы и вывернулся из рук сенпая, снова взбираясь на кровать. — А теперь я хочу поспать. Можно?       — И кем ты был?       — Бейсболистом… Питчером.       Дальше Курамочи ничего не стал расспрашивать, а просто встал с пола и куда-то ушёл. «Надо было попросить показать, что и где. Он же старше меня». Ударив головой о подушку, Савамура недовольно запыхтел. «Вот я придурок! Что же так поздно вспомнил-то?».       Савамура не был шибко умным, но гуманитарные науки ему давались легче, чем точные. Он это понял ещё в средней школе, когда на истории получил пять, а по всем остальным три, хотя совсем ничего не учил. Он просто запомнил то, что рассказывали им на уроке. Но больше всего ему давался бейсбол. Но после неудачной подачи Савамура перестал так считать. Растяжение было тяжёлым, его не пускали на горку. Как на горку Кошиена. Да, их команда победила, но он ни грамма силы не приложил на это. От этого на душе стало слишком отвратно. «Не быть мне спортсменом».       Травма прошла, но горечь от неё нет. Он просто бросил игру, мечту, не желая что-либо с ней иметь. Всё разрушилось в один щелчок.       Всё изменилось, когда на внутренней стороне бедра, чуть выше колена, появился странный узор, напоминающий небольшого чёрного дракона. Такой незамысловатый рисунок, смахивающий на первую татуировку. Савамура недовольно тёр её мочалкой, моля, чтобы судьба сжалилась над ним и не награждала грузом. Ему не нужна вторая половинка. Ему нужна была только карьера, которую он разрушил своими руками. Теперь он будет каким-нибудь редактором, учителем или ещё кем-то. Савамура ненавидел себя за минутную слабость, которая решила сломать всё, что только можно. Он начал заклеивать метку специальными пластырями, которые подавляли её. Подавляли то жжение, от которого хотелось чесать кожу до крови, чтобы только избавиться от него. Его пара была где-то рядом. Где-то тут, в Токио. Но искать её было лень. Да и зачем своей паре нужен он, который ничего не имеет теперь?       Уехав обратно в деревню, к своим родителям, это жжение прошло, и носить пластыри не было смысла, но почему-то перед тем, как уехать снова обратно в Токио, он вспомнил про эти пластыри. И почему-то заклеил, будто отгораживая себя от чего-то. И сейчас, лёжа на кровати, Савамура почёсывал свою ногу через эти чёртовы пластыри, которые хотелось содрать, но интуиция вопила, что не стоит, если не хочешь проблем.       Голова начала тяжелеть. Сон накрыл неожиданно. Ему сначала ничего не снилось. Совсем. А потом пошло-поехало: тренировки, первая подача, его первый удар, победа, травма, слёзы горечи и сильная боль в плече. Открыв глаза, Савамура подскочил на кровати и закрыл руками лицо, пытаясь отдышаться. Когда дыхание пришло в норму, Эйдзюн хотел обратно упасть на подушку, но его щеки дотронулось что-то холодное и влажное. Открыв глаза, он увидел бутылку с водой и обеспокоенный взгляд Курамочи.       — Страшный сон приснился?       — Можно и так сказать.       Опустошив полбутылки, Савамура поблагодарил Йойчи и улёгся обратно, про себя отмечая, что подушка влажная. «Неужели я плакал?».       — Поднимай свою задницу. Буду показывать, что и как.       Савамура кивнул и на ватных ногах отправился за Курамочи.