Нулевой цикл

Широко зевнув, парень опустил лицо к холодной к воде и начал умываться. Не то чтобы опрятность была так уж жизненно необходима, но всё же желательна. Общество вообще делает человека человеком, без него пропадает всякая необходимость стремиться к чему-то, следить за собой. Пожалуй, только святые подвижники готовы для себя (или для высшей силы?) делать нечто неприятное, но необходимое. Святым Семён явно не был, и всех такое положение дел устраивало. Вот и сейчас парень мылся не для себя — для себя бы он остался в домике и ещё поспал. — Хороший денёк, Семён? Парень услышал знакомый голос со стороны, но решил особо активно не реагировать и для начала смыл мыло с лица. Пионер, стоящий неподалёку слева, недовольно кашлянул. Семён слегка улыбнулся и наконец поднял глаза. Как и ожидалось, верх лица говорившего было не разглядеть из-за сиявшего за спиной солнца. — Да, весьма неплох! Парень начал чистить зубы. — Да ты издеваешься! — обиженно протянул пионер. — Может, хоть поговорим нормально? Семён расхохотался от души, дьявольски, со вкусом, не стесняясь. Он поднял голову и выпрямился во весь рост. Верхнюю часть лица скрыла тень от дерева. — Может, и поговорим нормально, если разговор двух свихнувшихся от числа витков можно считать нормальным. С чего бы начать? Хороший денёк, Семён? Пионер сделал шаг назад, а затем на лице проявилась злоба. — Ты! Ты такой же, как я, и… Пришлось перестать ухмыляться, чтобы перебить. — Не такой: ты здесь страдаешь и оттого бесишься, а я — вполне всем доволен. И снова на лице собеседника его вечные эмоции — ухмылка превосходства и брезгливость. — Никак не нарадуешься куклам? — О, пусть девочки играют в куклы, а у меня всё серьёзно с самой настоящей и самой лучшей девочкой. — И кто же это? Алиса? — Женя. — Месье знает толк в извращениях, — Пионер пожал плечами и засмеялся. — Да ещё и питаешь эти иллюзии. Ты же знаешь, что здесь настоящие люди — только мы с тобой? Опустив голову, Семён улыбнулся. Чёлка упала на закрытые глаза. Всё равно собеседник не имеет материального тела здесь и навредить не может. — А если посмотреть на ситуацию с другой стороны? Если реальна как раз она, а мы — всего лишь агенты Смиты, армия копий, мешающая избранной выбраться и вывести других? Пионер открыл рот от недоумения. Такого он ещё не слышал. Тем более — от своих. Особенно от тех, кто помнил предыдущие витки. — И чем же она такая настоящая? Может, и адрес сказала? — он усмехнулся. Знал ведь, что никто не может ответь, откуда они родом. Сзади послышалось шаги, но взгляда от собеседника Семён привычно не отвёл. — Стой на месте. Я не то что не повернусь, не моргну. Я знаю, как это работает. Поболтаем втроём. Подойдя, Женя хмыкнула, глянув на пионера, и обняла Семёна за талию. — Мы знаем адреса и мобильные телефоны друг друга наизусть. Думаю, ботам так не положено. Пионер перевёл взгляд на девушку и стёр пот со лба. Семён улыбнулся. — Больше не лезь к нам. А лучше — ни к кому не лезь с нравоучениями, Шухарт недоделанный. Девушка резко схватила Семёна за затылок и поцеловала в губы, притянув. Тот нежно прижал Женю к себе. Она была самой тёплой, милой, интересной, настоящей. Любимой. Пионер, как и ожидалось, исчез. — Плохо одно: мы не знаем, как выбраться. — И второе плохо: мы не знаем, зачем выбраться. Девушка вздохнула. — Но пока — всё хорошо, мы вместе, делаем из лимонов лимонад. — Улыбаемся и машем… Однажды они просто скажут: «Довольно! Нам не нужны эти проклятые лимоны! Что с ними делать? Требуем встречи с менеджером, отвечающим за жизнь!» Просто заставят судьбу забрать свои лимоны и больше не предлагать. Для двух повзрослевших влюблённых людей всё будет просто: не может быть бесконечного лета, но жизнь будет прекрасной в калейдоскопе сменяющих друг друга времён года. Но это будет позже.