Нулевой цикл

Подходя к крыльцу столовой и видя знакомую на лавочке, Семён крикнул: — Эй, привет, красотка! Женя повернула голову и грустно вздохнула, но тут же удивлённо подняла брови и приоткрыла рот, когда парень, абсолютно не обращая внимания, прошёл мимо Алисы к ней. «Да неужели?» — кольнула сердце надежда. — Привет, коли не шутишь, — улыбнулась девушка. И всё же местных обитателей с их запрограммированными реакциями нельзя было игнорировать. — У нас будут проблемы от неё. Семён лишь отмахнулся, как от мухи. Не то чтобы хотелось раздавить Двачевскую, но при крайней необходимости… Впрочем, зачем думать об этом сейчас, если можно не думать? — Не шучу. Наступить на горло собственному восторгу. Придушить радостно кричащую надежду, пока она не захватила контроль над сознанием. Пока ещё от проверки не будет так больно. — Кстати, я Женя… — Каждый виток будешь представляться, красотка? — усмехнулся Пионер. Две добродушных улыбки. Два хищника нашли друг друга — снова. Можно расслабиться как минимум друг с другом. — И как давно я красотка? — так же наклонив голову, Женя усмехнулась очень похоже, но грустнее. — Впрочем, неделю, если по местному летосчислению. И сколько-то лет, если считать по числу недель. Семён пожал плечами. — Думаю, ты прекрасна всегда. Он взял девушку за руки и улыбнулся ей беззаботно. Как же ей хотелось выбраться из лагеря и увидеть такой же влюблённый взгляд, адресованный настоящей себе. Как же хотелось никогда не выбираться и не разочаровываться. В итоге Женя поднялась и прижалась к парню. — Или ваши вкусы весьма специфичны, или ты просто не хочешь вдаваться в подробности — есть и есть, значит, красивая. — Возможно. Кстати, у меня тут один вопрос, а то всякое болтают в лагере. Женя поморщилась. «Шура, я убью тебя. Или это Мику не затыкается? Можно и её заткнуть. Затычка для затычки для каждой бочки… Рекурсия, однако». — Так о чём? Она поправила очки с таким важным видом, будто готовилась к научной дискуссии или как минимум заводила космический корабль, чтобы бороздить просторы Большого театра, предварительно забыв инструкцию дома. — Хочу узнать, не парень ли ты… Да и остальные данные… Семён опустил глаза, чтобы меньше смущаться и не мямлить. — А если я скажу, что я парень? — Усталые глаза и наклон головы. — Придётся мне стать геем, раз такое дело! — Усмехнувшись, Пионер положил ладонь себе на бедро. — Меня зовут Евгений Миц. Надеюсь, ты не шутил и не преувеличил свои силы и чувства… — На затылок у Жени легла ладонь, а Семён, прикрыв глаза, тянулся губами к губам. — Э-э-эй… Парень остановился. — Что? П-прости… Он открыл глаза и часто заморгал. — Ты, правда, готов? — голос Жени дрожал. — В конце концов, — Семён улыбнулся, — когда раздеты до костей, мы так похожи друг на друга… — Мне наплевать, кто я, кто ты — мой лучший друг или подруга. Женины руки нежно гладили подбородок Семёна. — Ты не умеешь ни врать, ни распознавать, где шутка. Я Евгения Давыдова, — она лучезарно улыбнулась, прикрыв глаза. — Можете целовать! Девушка, смеясь, чуть отклонилась назад. Это движение чуть не стало роковым, когда оба вздрогнули от голоса вожатой. — Не можете, молодой человек! Нечего мне тут пионерок совращать! Семён успел удержать Женю от падения с крыльца, и та, быстро сориентировавшись, насмешливо посмотрела на Ольгу Дмитриевну. — А я и сама справляюсь с обоюдным совращением, товарищ вожатая! — Она расхохоталась. Женщина смутилась. — Если что, воронок присылайте по месту прописки! Взявшись за руки, пара гостей из будущего развернулась, не обращая внимания на выкрики вожатой. — Куда хочешь пойти? — спросил Семён. Девушка грустно вздохнула. — Вспомнить бы, когда я в последний раз что-то хотела по-настоящему… Особенно здесь, в этом придуманном картонном мире… — Пойдём на пляж? — Народ к разврату готов! — с усмешкой отозвалась Женя. — Не боишься гнева вожатой? — А бояться вообще бессмысленно. Не говоря о том, что всё здесь нереально, что мне сделают? Запрут в доме — библиотекой заняться будет некому. Разве что Лене, но не слишком ли это творческое решение для ботов? Запрут в библиотеке? Так я там существую из цикла в цикл — ничего не поменяется. Домой не отправят, не убьют. Наверное… Ты не в курсе? Парень усмехнулся. — Боты не могут убить — только покалечить или серьёзно поранить. Проверено. — Он пожал плечами. — Я тоже, в общем-то, ничего тут не боюсь… — Семён помедлил и обернулся. — Кроме неё. Закрыв рот сложенными, будто в молитве, ладонями, Лена встала как вкопанная и выпучила влажные глаза. — Ой! Ну, я пойду, наверное… Я… просто мимо проходила… И чуть ли не испарилась. Женя вздохнула. — А если ещё и она начнёт нам вредить? — Они с Алисой друг друга плохо переваривают, а тут столкнутся, когда что-то задумают. Думаю, друг другу помешают. Коса на камень. Парень беззаботно усмехнулся. — Или камень на камень, кирпич на кирпич. Умер наш Ленин Владимир Ильич… — Я Женин Семён Семёныч. Только Женин. Персунов, кстати. Всё. Будем решать проблемы по мере их поступления. Женя ускорила шаг, буквально потащив парня за собой. — Тебе нужно остыть. Ты и так часто несёшь чушь, а сейчас так вообще … Обрадовался настолько, что я не парень в юбке? Семён кивнул. — Слушай, а почему Миц? — прищурившись, припомнил он названную фамилию. — По отцу. Они с матерью в разводе, у меня её фамилия по её новому мужу. — Неприятную тему девушка решила выложить чуть ли не скороговоркой и больше к ней не возвращаться. — Была по её девичьей — Соколова. С отцом не общаемся, у нас с ним взаимная неприязнь. Доволен? Пионер пожал плечами. — Не то чтобы… Но спасибо, что рассказала. Прости. — Да что ты всё время извиняешься? — Прости… Ой… Женя лишь махнула рукой, мол, проехали. — Раздевайся. Сейчас — купаться. — А потом — как пойдёт? — усмехнулся, чуть наклонив голову, Семён. — Как вести себя будешь, — в тон ему нахально ответила Женя. — Может, утоплю. Может, чем порадую. Она снисходительно посмотрела, а потом как-то устало улыбнулась. — А надо вести себя хорошо или не очень? Вздох. — Смотря чего хочешь. И смотря какое у меня будет настроение. Человеку нужен человек. Осознание, что все вокруг — боты, которых вы оба видели и слышали уже сотни раз, здорово давит на мозги и заставляет цепляться за возможность хоть ненадолго увидеть настоящего человека, прикоснуться к реальности. Попробовать ей надышаться. Знать, что всё равно не хватит. Как странно, если учитывать, насколько оба задыхались там, в реальности, в наэлектризованной ионизированной пыли недалёкого будущего. Там, на руинах великой страны, заботившейся о людях всего земного шара и надорвавшейся. Там, под завалами руин планов и мечтаний.